Открыть глаза

Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело. Льюис Кэролл

Роза (теперь уже Грейнджер) была умной девочкой, умела работать с фактами и не стеснялась называть вещи своими именами. – Любовница отца – супруга мистера Малфоя? – уточнила она. Гермиона выжидательно посмотрела на Драко, и тот осознал, что ей для подтверждения вывода дочери требуется его разрешение. Так вот о чем она! – Все именно так, – мягко ответил он Розе, а затем, обернувшись к ее матери, четко проговорил: – Гермиона Грейнджер, можешь поделиться с мисс Уизли всем, чем сочтешь нужным. – Я – не Уизли! – прошипела Роза. – Мама же сказала вам! – Простите, мисс Грейнджер, – Драко представил себе физиономию рыжего в момент, когда его чадо заявляет такое, и губы почти против воли расплылись в улыбке. Отлично! И-де-аль-но! Выкуси, урод! Его улыбка смутила девчушку. – Зовите меня Розой, – буркнула она и очаровательно покраснела. – Прости, Роза, – повторил он, продолжая улыбаться как чеширский кот, – Грейнджер, можешь рассказать Розе всё... – Могла ли Астория привлечь внимание Скитер к вечеру Слагхорнов? – погрузившаяся в раздумье Гермиона не обратила внимания на обмен любезностями между дочкой и Малфоем. – Могла, – пожал плечами все еще благостный Драко, – только зачем ей? – Действительно не понимаешь? – вскинулась Грейнджер. – Она подставила нас! – Ну, вышли мы в свет вместе, ну, написали об этом в газете, что страшного? – в его удивлении не было и грамма притворства, он искренне не понимал, отчего Гермиона так бурно реагирует. Идея в общем-то процентов на сорок – ее собственная, к началу приема она более суток была свободной женщиной, фантазиям Скитер не поверит никто, кроме досужих сплетниц, а кого заботит их мнение. Столь разумной мыслью Драко решил поделиться: – Ни один здравомыслящий человек не поверит в бред, начерканный этой... – Что страшного?! – перебила Грейнджер. – Перед тобой сидит здравомыслящий человек, требующий от меня объяснений! Вот почему ее дочь дома посреди семестра! Это ему терять нечего. Конечно, неприятный удар по репутации верного мужа и приличного волшебника, но не критично, а у нее есть те, в чьих глазах она должна оставаться непогрешимой. – Мам! – Минуту, Рози! Я должна разобраться… – Да в чем разбираться-то? Нас действительно подставили. Теперь заяви мы во всеуслышание, что наши половинки три года прелюбодействуют, даже приведи пример вроде документов на дом, купленный на деньги Уизли, но записанный на Асторию… – Драко! – Три года… – прошептала Роза. – Мерлин, – это же нужно умудриться проговорить вслух такое при ребенке! Просто вылетело из головы, что не все присутствующие посвящены в подробности ситуации, – прости! Простите, я... – Все в порядке. Я здесь для того, чтобы узнать правду, – если юная версия Грейнджер и была шокирована, то сумела быстро взять эмоции под контроль – удивительное свойство для дочери одного из самых несдержанных людей из всех, с кем Драко доводилось иметь дело. – Твой отец и Астория действительно встречаются около трех лет. Мистер Малфой случайно узнал об этом и поставил меня в известность. – Вы тоже развелись? – тоном прокурора на допросе опасного преступника спросила Роза у Драко. Грейнджер не дала ему ответить: – В этом проблема. У мистера Малфоя и его супруги магический брачный контракт, его расторгнуть почти невозможно. Темой моей курсовой в академии были такие контракты. Я вызвалась помочь. – Зачем? – Интересный вопрос, не уверена, что могу дать точный ответ, – Гермиона смотрела в пол, но ее губы тронула улыбка, затем она подняла на дочку озорной взгляд и подмигнула. – Ты же знаешь меня. Я хочу, чтобы всем вокруг было хорошо. Драко и Роза синхронно хмыкнули. – Даже тем, кто сделал тебе плохо? – мисс Грейнджер-младшая покачала головой и посмотрела на мисс Грейнджер-старшую взглядом, которым обычно матери смотрят на шалости неразумных чад. У Драко было мало опыта общения с подростками, но этот отдельно взятый экземпляр ему определенно нравился. – Знаешь, каждый заслуживает счастья, – пожала плечами Гермиона. Она не стала пояснять дочери сложную, не до конца ей самой понятную логическую конструкцию, подцепив только верхний слой: – Мне захотелось, чтобы отец был счастлив с Асторией, а мистер Малфой получил свободу и шанс на новую любовь. Это должно было прозвучать равнодушно, но голос предательски дрогнул, Гермиона почувствовала, как щеки залились краской. Роза, зыркнув исподтишка на гостя и маму, передумала задавать вопрос, который просился с губ. – Я стала искать зацепку. Мы с Драко, – наконец Гермиона заставила себя назвать его по имени в присутствии дочери, – выяснили, что и я, и он приглашены на вечер к Слагхорну, решили пойти вместе. – Ты забыла сказать, что решили мы с подачи моей жены, – добавил Малфой. – Да. Она предположила, что выход с другой женщиной спасет репутацию Драко, если станет известно… ну… – Что я рогоносец, – резко закончил тот. – Мам, а твоя репутация? – А что моя репутация? Я накануне стала свободной женщиной и ожидала, что в субботнем номере Скитер обсосет развод, выскажет массу безумных предположений, пожалеет меня – бедняжечку брошенную. После такого явиться на прием с сопровождающим предпочтительнее, чем в одиночестве. Не хотела, чтобы в меня тыкали пальцами и притворно жалели. – Понятно, – Роза совсем по-грейнджеровски заломила руки и повторила другим тоном, с ехидцей: – Понятно. Пока ты ищешь возможности помочь, тебя подставляют. – Я уверена, что ни мистер Малфой, ни твой отец… – Я и не имела в виду их! Низзлу ясно, что вас предали. Простите, мистер Малфой, но ваша жена… Как мой отец мог влюбиться в такую коварную женщину? Наивный ребенок! Кажется, эта мысль посетила обоих взрослых. – Любовь – такая штука... – Оставь, мам, – отмахнулась Роза. – Прости, что накричала. Как ко всему этому отнеслись бабушка, тетя Джин, дядя Гарри? Гермиона и предположить не могла, что придется объясняться с Розой в присутствии Драко, но до сих пор ни разу не пожалела, что так случилось. Во-первых, он не был безучастным наблюдателем, делал меткие замечания и дополнял ее рассказ, во-вторых, она чувствовала поддержку, хоть и не исключала, что сама себе ее придумала. – Кстати, о моей репутации мы стали беспокоиться из-за Джиневры, – напомнил Малфой. – Джинни пришла за ответами, я, не называя имен, рассказала про… причину нашего с отцом решения развестись, и тут в камине показался Драко… Проговорив это, Гермиона поняла, как двусмысленно прозвучала фраза. Поняла не она одна: – Да, нашел кое-что в библиотеке и решил поделиться, оказалось, не вовремя. – Твоя тетя сопоставила мой рассказ с появлением мистера Малфоя, и вот... – А бабушка? – не стала развивать тему разумная Роза. – Бабушка как бабушка. Попыталась сделать меня виноватой. Драко вспомнил, в каком состоянии Грейнджер появилась в его гостиной после разговора со свекровью, и усмехнулся. Та как раз подняла глаза, их взгляды встретились. Роза заметила обмен, нервно затеребила темно-рыжий локон и несмело сказала: – Вам же, наверное, нужно что-то обсудить. Раз уж я сегодня не в школе, загляну в Нору. – Подожди! – Гермиона догнала дочь у самой решетки, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться в ее рукав и не начать умолять не оставлять ее с Драко наедине. Она натянула на лицо улыбку и дрожащим голосом объяснила: – Я отсоединила Нору. Сейчас подключу. Когда сноп зеленых искр растаял, на плечи Гермионы легли руки, а всю ее обволокла волна запаха, по которому она, оказывается, скучала. Когда только успел подойти? Почему она не услышала шагов? Секундная растерянность прошла, и Гермиона быстрым движением вывернулась из объятий. На лице Драко отразились недоумение, растерянность и испуг. Его реакция вызвала совсем ненужный шквал эмоций. Гермиона, не зная, что именно хочет показать этим жестом, взяла его ладонь в свои и потянула назад к столику и креслам. – Нам нужно поговорить, – сказала она, заглядывая Драко в глаза, тот покорно кивнул, усаживаясь. Гермиона села рядом, опустила взгляд на их сплетенные пальцы и вспомнила про клятву. Она ощутила легкую напоминающую о чарах щекотку, когда дотронулась до его руки, Малфой же говорил о постоянных волнах тепла во время контакта. Для того чтобы понять, что происходит между ними, нужно по максимуму исключить сторонние воздействия. Стройно мыслить не получалось, палец Драко, гладящий ее ладонь, без всякой магии пускал по телу приятные импульсы. – Ты мне доверяешь? – серьезно спросила она. – Глупый вопрос. – Тогда освободи от клятвы. Я никому… – Знаю… – Малфой понял, к чему она клонит. Означает ли это, что она готова… Гермиона сжала его руку и тут же зачастила: – Мы должны избавиться от того, что может искажать восприятие! Ты же не думаешь… О да, он не думает, у него в последнее время большие проблемы с этим в ее присутствии. – Хоть мне и не хочется лишаться приятных ощущений... – промурлыкал он, с удовольствием наблюдая за тем, как влияет на ведьму его голос, улыбнулся уголком рта и решительно закончил: – Гермиона Грейнджер, я освобождаю тебя от клятвы. Со звоном лопнула какая-то соединяющая их струна, но тепло и нежные покалывания, нечто среднее между лаской и щекоткой, по-прежнему струились по руке. – Я все еще это чувствую, – поделился Драко, а на лице Гермионы отразилось разочарование. – Ты считаешь, что только из-за похожих потенциалов, – ну же, Малфой! Неужели так сложно проговорить вслух? – нас тянет друг к другу? – Я не знаю! – Послушай, – теперь частил он, – я ведь не просто хочу тебя. Мне нужна вся ты, не только тело, – она попыталась возразить, но Драко не позволил вставить слово – его очередь говорить, и она выслушает: – И это я мог бы кивать на воздействие, в конце концов, только я из нас двоих возбуждаюсь до черных точек перед глазами от твоего присутствия рядом. Гермиона покраснела, но промолчала. Малфой, не давая себе времени подумать, стоит ли делиться этой информацией, выдал следующий аргумент: – Ты говорила о том, что твоя магия схожа с магией Беллатрикс. Когда-то я так же возбуждался при ее приближении. – Вы заключали какой-то договор? – это был совсем не тот вопрос, которого ожидал Драко, он даже растерялся. – Мордред ее разберет, могла как-то связать меня с собой. Я о другом... Слушай, не очень приятно признаваться, что у меня стоял на самую страшную женщину из когда-либо существовавших. – Серьезно? – Да. В остальном она пугала до колик. – Зачем ты мне это рассказываешь? – Пытаюсь объяснить, что с тобой все иначе, – только произнеся это, Драко понял, что по сути признался Грейнджер в чувствах. А и хрен с ним! Та, кажется, не заметила. Или сделала вид, что не заметила: – Драко, – начала она тихо. – Я просто не готова… Брак… или дети. Это не для меня сейчас. – Я разве прошу об этом? – Малфой, конечно, был только за. Еще два дня назад это казалось лучшим выходом, сейчас же… прежде всего он должен разобраться в беспорядке, который учинил. – Но разве не за тем… – Грейнджер, в данный момент передо мной открыты еще целых два варианта, один другого хуже. На этой неделе кое-что произошло. Я сделал большую глупость… – Ты поэтому был у Гектора? – Он не рассказал? – Нет, посоветовал поговорить с тобой. – Мы обязательно поговорим, но позже. Мне нужно, чтобы ты поверила, я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Если когда-нибудь ты будешь готова и мне еще будет что тебе предложить... – Что это значит? – Тс-с, потом, – он приложил палец к ее губам. – Тебе нужен наследник. А что, если я не захочу ребенка? После знакомства с Розой мысли Драко о наследнике удивительным образом трансформировались в мысли о детях, просто детях – общих с этой женщиной. Делиться этим откровением он тоже не был готов, поэтому просто неопределенно пожал плечами. – Значит, их не будет. – Возможно, и не смогу, – призналась она. – То есть? – Могла перестараться, когда принимала меры… неделю назад. Драко замер. – Могли быть последствия? Гермиона спрятала глаза, а Малфоя вдруг озарило: – Ты испугалась последствий, ты испугалась, что я… вел тебя к тому... вот почему ты избегала меня! – Я неправильно интерпретировала слова Гектора и, наверное, должна попросить прощения… – ...отсюда твои сомнения. Ты пришла к выводу, что я все подстроил, чтобы ты... А я, дурак, думал, что мы доверяем друг другу! – он резко вскочил и застыл столбом у столика, сжимая и разжимая кулаки. – Я хочу тебе доверять, – выпалила она на одном дыхании и тоже вскочила, чтобы не смотреть на него настолько снизу вверх. – Ты важен. Точно очень важен для меня. – Но ты мне не веришь, – Драко Малфой менялся на глазах, будто обрастал ледяной корочкой – был человек, а теперь на его месте равнодушная ко всему статуя с каменным лицом. – Нет, верю! – упрямо перебила Гермиона и топнула ногой, ей было плевать, что это выглядит по-детски. – Просто… все слишком быстро. Мы, как лавина с горы, ринулись в это… в эти… – ...отношения. – Да. Все, чего я прошу, это дать мне немного времени. Гермиона сама его обняла, Драко не отреагировал, стоял напряженный и отрешенный от происходящего. – Пожалуйста, – она провела пальцем по его скуле. Малфой сфокусировал на ней взгляд, словно внезапно вспомнил о ее присутствии, и совсем немного расслабился. Они простояли так какое-то время, думая каждый о своем, слушая стук сердец друг друга. – Драко, что у тебя произошло? – не самая красивая попытка перевести тему, но делать это изящно Гермиона не умела, а молчание становилось тягостным. – Долгая история, расскажу, когда заглянешь в мэнор, – это не прозвучало приглашением, но Гермиона схватилась за повод, как за соломинку. Она чувствовала, что между ними сейчас все очень хрупко, следовало как-то укрепить... отношения, если она хочет… А она хочет? Неужели надо было почти упустить возможность создать что-то общее, почти потерять Драко, чтобы осознать, что он ей нужен? – Я могу сейчас, только узнаю, когда Роза вернется. Атмосфера стала теплее еще на пару градусов, в светлых малфоевских глазах мелькнуло сомнение. Гермиона наклонилась к камину и связалась с Норой. Драко сделал два шага влево, чтобы его не было видно с той стороны – вряд ли Грейнджер обрадуется новой волне сплетен в рыжем семействе. Обменявшись несколькими репликами с бывшей свекровью, Гермиона позвала Розу и спросила, сколько времени та еще собирается провести с семьей отца. Роза задумалась и сказала, что бабушка точно не отпустит ее до обеда, а Гермиона сообщила, что отлучится на несколько часов. Прощаясь, юная мисс Грейнджер выдала фразу, от которой кончики ушей покраснели не только у ее матери, но и скрытого от чужих глаз Драко: – Ма-а-а-ам, одобряю. Честно. – Что? – непонимающе переспросила Гермиона. – Кого! Мистера Малфоя, – ответила рыжеволосая чертовка, – ну, мам, – поддразнила она, – не изображай мне вот это вот. Я видела, как вы смотрите друг на друга! – Роза… – кажется, говорить, что упомянутый мистер находится рядом во плоти, было поздно. – Я тебя понимаю, как женщина, – младшая Грейнджер закончила пытку точным ударом в голову: – Он великолепен. Подмигнула и отключилась, оставив мать в ступоре и с горящими щеками. Сбоку раздался смешок. – Нда… и как мне теперь с этим жить? – прокомментировал Малфой. – Дочь моей… женщины, – смог! Он смог проговорить это вслух, – считает, что я великолепен. – Удивительно, я-то всегда считала тебя блеклым и хлипким, – нервно хихикнула старшая Грейнджер, прижимая ладони к горящим щекам. – Это я-то хлипкий! – притворно возмутился Малфой, пытаясь ее обнять. Гермиона вывернулась из его рук, отмечая, что буря миновала. Может, что-то в словах Розы убедило Драко, что их история не безнадежна, может, ее желание исправить свою оплошность, но мотив не главное – главное, что он опять смотрел на нее тем самым взглядом, от которого у Гермионы сердце начинало колотиться так часто, что от его биения сбивалось дыхание. – Все потом, – она поддержала игривый тон, не осознавая, как многообещающе это прозвучало. – Тогда идем. Покажу тебе кое-что и поведаю еще одну страшную тайну Малфоев. Они выбрались из камина в мэноре вдвоем. – Драко, – наперерез им молнией метнулась Астория. – Драко, Майклу нужна помощь! – Что? – он опешил и едва не спросил, кто такой Майкл. – Сын в больнице. Состояние тяжелое. Травма, перелом позвоночника… иненр… энер.. – Нарушена иннервация? – вставила Гермиона. – Да, – коротко ответила ей Астория и снова повернулась к мужу: – Требуется срочная операция. Того, что лежит на его счету, недостаточно, сумма астрономическая! Помоги! Я не прошу для себя. – Магловская медицина бесплатна, – вмешалась Гермиона. – Я не разбираюсь в этом, но его... отец сказал, что нельзя проводить операцию в обычной больнице. Есть какой-то специальный центр, – Гермиона кивнула, и Астория снова переключила внимание на мужа: – Твой сын не сможет двигаться, если не принять меры! Нет гарантии, что он останется жить! Помоги! Я понимаю, что тебе уже никогда не будет до него дела. Драко же понимал другое: сейчас он не в силах помочь. Фоули предупредил, что до конца операции перебрасывания денег к маглам ни один галлеон Малфоев, ни одна драгоценность, связанная с их именем, не должны сдвинуться с места. А если он откажет, две пары глаз будут смотреть на него как на чудовище. Впрочем, почему как. Именно так он себя и станет чувствовать. Мнение Астории с некоторых пор его совсем не интересовало, но доверие Гермионы только-только снова пустило ростки. Это будет конец того, что едва успело начаться. – Нет! – ну вот, сказал. Глаза вниз, он не мог смотреть ни на одну из них. Но и не нужно было, он почувствовал, как напряглась Гермиона в его руках. Они заговорили разом: – Как ты можешь?! – Тебе не кажется, что не время наказывать меня?! – Не имеет значения, что у вас с Асторией произошло, ваш сын не виноват! Что делать? Не раскрывать же свои карты при жене, не зная, в какую игру та играет. Должен быть выход, что-то крутилось на периферии, не давая себя ухватить, а гвалт, который создавали два высоких женских голоса, мешал сосредоточиться. Как там говорил Фоули? Не трогать ни единой вещи в мэноре и «Гринготтсе»… – Тихо! – заорал он. Игнорируя Гермиону, что стоило ему немалых усилий, Драко обратился к Астории: – Ты забирала украшения. Забрала мои подарки? – Да, хочешь, чтобы я вернула? Да пожалуйста! Сейчас принесу… – Не смей! – поспешно заорал он. Тори дернулась. Гермиона напряженно наблюдала: не похоже, что действия Драко продиктованы безразличием к сыну, сейчас Малфоя можно было читать как открытую книгу, на его лице отражалась паника. Он говорил о каких-то проблемах, неужели из-за этого… – Продай или заложи все, что я тебе дарил. Не обращайся в «Гринготтс», сбудь у маглов. На эти деньги можно купить небольшое графство, этого хватит на лечение, сколько бы ни стоили услуги магловских медиков. Почему магловская? В некоторых аспектах колдомедицина ушла вперед. Неужели они настолько боятся показать миру сына-сквиба, что готовы пожертвовать его жизнью? Мысли Гермионы оборвал голос Драко: – Мунго? – Ты слышал вердикт целителей, – нервно передернула плечами Астория. – Никакого воздействия магии. Гермиона выдохнула. – Астория, ты сейчас идешь и продаешь свои побрякушки. Магловским ювелирам. Я не разбираюсь в этом, но… – Осторожнее, – подала голос Грейнджер, – если вы сдадите в ломбард ювелирные украшения на огромную сумму, украшения без клейма производителя или с неизвестным клеймом, без пробы, вас арестуют. А у вас, скорее всего, нет магловских документов. Рассказать, что будет, если до Аврората дойдет, что драгоценности, сделанные волшебниками или – еще лучше – гоблинами, ушли к маглам? Неужели Драко хочет таким образом наказать жену? Кажется, у них с Тори мелькнула одинаковая мысль. – То есть такова твоя благодарность за будущего наследника? У Драко на голове каждый волосок встал дыбом. Не могла же Астория… Нет! Да и где гарантия, что ребенок, которого она носит (если носит – с чего ей так рисковать?), – его, а не Уизли, они не спали очень давно, вспоминая первую беременность, на этом сроке Тори должна была бы уже лежать, не вставая. Гермиона тоже смотрела на Асторию расширенными глазами. – А-а-а, эльфы еще не сказали, – протянула миссис Малфой. – Что не сказали? – Мерлиновы кальсоны! Драко еще не завтракал, а на него свалилось столько всего. – Афродизиак неделю назад – ваших рук дело, – выпалила Грейнджер. Афродизиак… Так вот почему… Откуда известно Грейнджер? Определила? Но почему не сказала… Что здесь происходит, о чем знают все, кроме него, хозяина дома? Гермиона посмотрела на потрясенного Малфоя и поняла, как прозвучала ее реплика, она задолжала объяснение: – Про афродизиак мне сказал в среду Фоули, – главное, чтобы Драко не стал спрашивать, как разговор свернул в это русло. – Он заметил, что мы оба были под воздействием в прошлое воскресенье. И тут пазл наконец сложился. В памяти всплыл нервный эльф и его вопрос, нужно ли подчиняться хозяйке. – Астория, ты приказала Снуппи… – Драко не мог понять сути приказа. Эльфы не варили зелий, готовых возбуждающих средств в мэноре не было. Ведь не было же? Не хватает только узнать, что супруга потчевала его чем-то подобным на протяжении многих лет. Нет. Вряд ли. Он бы что-то чувствовал. А может, приобреталось не для него, а для Уизли? Хм... Удивительно приятная мысль в теперешних обстоятельствах. Он попадал под действие такого зелья единожды вместе с Асторией. В период, когда старшее поколение активно давило на них, требуя внуков. И тогда тоже были причастны домовики. В напитки юных мистера и миссис Малфой подмешали варево по древнему рецепту, объединяющее в себе афродизиак и зелье зачатия. Они тогда сутки не вылезали из постели. Старшие Гринграссы признались в том, что опоили молодежь, уже во время беременности Астории, когда все они вместе с целителями пытались понять, что происходит. Как оказалось, приготовила чудо-зелье миссис Гринграсс, а Люциус приказал эльфам подлить его молодым хозяевам. Тогда эта история как-то потерялась на фоне деталей родословной Гринграссов. Но не могла же Аст… или могла? Драко попытался воскресить в памяти события вечера прошлой субботы. Снуппи принес кофе. Они с Грейнджер сделали буквально по глотку, а потом… и Драко еще понять не мог, почему ему не удается продержаться, почему он почти не соображает после проникновения. Цель зелья – оплодотворение. Салазар и основатели! Он хотел построить с Грейнджер нормальные отношения, крепко обиделся, когда узнал про ее подозрения, а теперь она против собственной воли носит его дитя! Не более получаса назад Гермиона призналась, что не готова к такому шагу и, возможно, не будет готова никогда. Астория, что же ты наделала?! – В состав средства входит не только афродизиак, я права? – ну конечно, не он один умеет складывать два и два. Гермиона почувствовала себя грязной, использованной. Наверное, так чувствует себя жертва изнасилования. Она передернула плечами в попытке отогнать мерзкое сравнение. На периферии раздавались крики, она не вслушивалась, просто выхватывала слова. – Зелью около четырнадцати лет!.. – …отравить! – …вызвать авроров!.. Почему-то она была зла и на Драко. Вроде бы он такая же жертва, как и она сама, но только ведь… только ведь не случись у них близости… бред! Все произошло по обоюдному согласию, и теперь уже и не узнать, упали ли бы ее барьеры так быстро без стороннего вмешательства. Впрочем, приглашение на кофе она приняла раньше, чем его подали, прекрасно осознавая, к чему идет, а значит, винить в произошедшем стороннюю магию – лицемерие. Хотелось уйти, отгородиться от этих людей, людей, играющих жизнями других. И снова непонятно, почему она причислила Драко к таким. Ведь и его жизнью играли, причем регулярно. Может, дело в том, что люди, играющие чужими жизнями, жили в домах, похожих на этот? Стены мэнора стали давить, резкий высокий голос Астории впивался в уши. Ему вторил голос Драко. Удивительно! Где-то там их сын находится между жизнью и смертью, а они устроили цирк. – Чему я удивляюсь? Вместо благодарности я слышу это! – Благодарности?! Ты еще скажи, что… – Хватит! – рявкнула Гермиона. Приказ возымел эффект, Малфои замолчали. Гермиона несколько секунд наслаждалась тишиной. – Малфой, – Драко поежился от обращения, – я же говорила тебе, что приняла дополнительные меры. Не переживай, у… прошлых выходных не должно быть последствий. На его супругу она не смотрела, но с мстительным удовлетворением услышала разочарованный выдох. – Астория... – начала было Гермиона и осеклась. Что она хочет сказать этой женщине? Если заговорить о вмешательстве в личную жизнь и естественные процессы, о Скитер, о поверивших гадкой статейке детях, о зелье, можно затянуть выяснение отношений на часы. Вот только нужно ли это кому-нибудь? Пожалуй, пятнадцати-шестнадцатилетняя Гермиона рассказала бы все, что она думает, двадцатипяти-двадцатисемилетняя попыталась бы разрешить ситуацию в правовом аспекте, а в тридцать восемь… что это – усталость или мудрость? Пусть Астория остается наедине со своей совестью, приоритет сейчас – незнакомый Гермионе мальчик. Миссис Малфой посмотрела на Гермиону в упор. В глазах читался вызов. Не время думать, каковы ее мотивы и почему она сделала то, что сделала. Кто-то в этом помещении должен мыслить здраво: – Время идет. Магловское удостоверение личности есть у меня и у Рона. Мы могли бы взять часть украшений, заложить или продать. Возможно, не получится выручить всю необходимую сумму сразу, но мы дадим задаток и напишем расписку, что к такому-то числу произойдет полный расчет, и врачи приступят к работе. Озвучивая все это, Гермиона размышляла, как сократить время на поиск средств. – Задаток заплатили, для Майки был открыт счет, когда он родился. Но я не понимаю, к чему все эти метания, если его биологический отец может достать необходимую сумму, не поднимая задницы! – снова взвилась Астория. Гермиона даже себя удивила следующей репликой: – Драко не отказал бы без причины. Сказала и сама до конца поверила в это. Драко очень хотел поблагодарить Гермиону – за все, за веру в его мотивацию, за участие, за ее сердце, но стоило ему открыть рот, как маленькая теплая ладошка легла на губы. – Все потом, – мягко сказала Грейнджер. Драко не нравилась ее отрешенность, он, не обращая внимания на супругу, сжал ладонь Гермионы и потянул на себя. Та рассеянно отметила его жест и продолжила мысленно составлять план действий. В этот момент в комнату медленно вплыла полупрозрачная пава и заговорила мелодичным женским голосом: – Астория, не стоит с ним связываться. Сумма у меня на руках. Не волнуйся ни о чем, я забрала то, что мне причитается как вдове Люциуса. Прости, что долго. Гоблины пытались воспрепятствовать. Не знаю, как он этого добился. Но в конце концов меня впустили в хранилище, мой поверенный переведет галлеоны в фунты и положит на счет больницы, отправляйся сразу туда. Когда-то давным-давно этот голос успокаивал маленького Драко, убаюкивал его и заставлял забыть о страхах. Было что-то символичное, что именно этот голос сообщил о том, что всему, чем Драко Малфой жил без малого сорок лет, пришел конец.