***
Всю неделю он молчал, даже «да/нет» не говорил. В универе избегал всех, даже Олли, старался сидеть один. А от меня он бегал, как ни от кого другого. Было обидно, но я его понимал. Наверное, на его месте, я поступал бы так же, а потому решил на пару недель оставить его и переехать к себе. В квартиру, естественно. На новость о переезде он отреагировал… Аа… Никак. Он ничего не сказал. Ну, хорошо, пускай отходит.***
Я безумно соскучился по Марку за те две недели, что жил один, но я решил пока не возвращаться, так как он даже на смс не отвечал, хотя они и были прочитаны. Естественно, на все лекции я садился рядом с ним, уж в этом я не смог себе отказать. А потом… Спустя ещё неделю, уже глубокой ночью, мне позвонили и сообщили то, чего я так боялся всё это время. В больнице я был через полчаса после звонка. Ко мне вышел пожилой врач и сообщил, что Марк был избит до полусмерти и его привезли с многочисленными переломами, порезами и сотрясением мозга. Он в коме. От этих слов я упал в обморок. Не знаю, сколько я пробыл в таком состоянии, наверное, всего минуту, но очнулся я всё на том же полу от какой-то вони. — Он очнётся? — К сожалению, вероятность этого всего десять процентов. Его организм слишком повреждён. Но мы постараемся сделать всё возможное, чтобы он пришёл в себя. — К нему можно? — Нет, извините. Прошу прощения, но должен Вас оставить, у меня много работы. До свидания. — Где можно покурить? — Вас проводят. Когда я зашёл в курилку, я увидел там близнецов. Они были заплаканными и уставшими. Судя по количеству окурков, они заканчивали не первые пачки. — Что с тобой не так? — Один из них обратился ко мне, даже не поворачивая головы. — Ведь ты же природой создан, чтобы защищать и оберегать, так почему же с твоим появлением его жизнь пошла по пизде? — Как думаешь, почему он сейчас здесь и в таком состоянии? Потому что твой папаша послал к нему двух своих амбалов, которые выследили и чуть не убили его. Они, кстати, уже одной ногой в тюрьме, так что папуле от нас «привет», они скоро увидятся. Думает, он один такой влиятельный? Да сто хуев ему в жопу. — Мне его даже прерывать не хотелось. Да и защищать тоже. Теперь я полностью осознал тот факт, что родителей у меня нет. — Ты бы пока подумал, что скажешь родителям Марка, если он всё-таки не выживет. Хотя бы морально подготовься к истерике папы и гневу отца. Твоя жопа будет порвана на британский флаг, и мы в этом тоже примем участие, можешь не сомневаться. — Ещё тебе стоит задуматься, что будет сказано детям. Как думаешь, насколько больно будет малышам, которые каждый день ждут появления брата, услышать, что он больше не приедет? Что он с ними больше не поиграет? И не потому, что не хочет, а потому, что его убили. А убил его по сути его же альфа. —А если он всё же выживет, то молись, чтобы он сохранил возможность иметь детей. При таких ранениях она снижается до минимума. У Марка все органы в мясо. Без детей его жизнь не будет иметь смысла и, скорее всего, от этой новости он сам с собой что-то сделает, и уж тогда его ничто и никто не остановит. И учти, что при летальном исходе, следующим в реанимацию попадёшь ты. — И поверь, мы сделаем так, что ты выживешь. Ты выживешь, но ты и пальцем пошевелить не сможешь без посторонней помощи. Всю оставшуюся жизнь ты будешь помнить этот день, мы об этом позаботимся. — Тут один из них подошёл ко мне, схватил за горло и начал тушить сигарету о мои ключицы. Я не стал сдерживаться. Я дал им то, чего они хотели — крики боли, слёзы и эмоции. При том, что я был гораздо крупнее их, сопротивляться не стал. А зачем? Они имели на это полное право. Когда я вернулся на этаж, у палаты омеги сидели Олли и Май. Я пристроился рядом. — Ник, можно вопрос? — Первым решил заговорить Май. — Объясни, за что? За что с ним так обошлись? Он что, сделал твоей семье что-то плохое? Причинил тебе и твоему папе вред? Украл? Убил? Обманул? Что?! Почему?! Почему он с ним это сделал?! — Потому что мой папа слишком много думает о мнении окружающих и о своём благополучии. Такой ответ тебя устроит? — С каких пор он такой? Я помню его очень доброжелательным человеком, готовым в любой момент прийти на помощь. Что с ним стало после смерти твоего отца? Никки, что?.. — Я не знаю, Олли, не зна-ю. Сам ни черта не понял после нашей последней встречи. — Так вы встречались? — Мы поехали знакомиться, и всё пошло не по плану. Мы оба поссорились с папой и уехали. Константин Николаевич попросил меня быть поаккуратнее с Марком после этого, заботиться, и, что самое главное, оберегать. А я, идиот, подумал, что Марку стоит пока побыть одному. За всё это время он ни слова не проронил. — Друг прислонился ко мне. — Всё будет хорошо, Ник, он у нас сильный. Выберется. Но… Но только если захочет. Если у него не появится желания, то вряд ли стоит надеяться на что-то хорошее. — Значит будем ждать.***
Марк уже месяц в больнице, так и не приходит в себя. Его состояние остаётся таким же. Но меня, наконец-то, пускают к нему, поэтому окончание каждого дня я провожу у его койки. Я стараюсь разговаривать с ним, рассказываю ему о том, что происходит. О том, что без него всем плохо. Все скучают. А ещё осталась неделя до нового года. Я впервые буду праздновать его в больнице. Не самое лучшее место, но я не собираюсь оставлять своего омегу в одиночестве. А ведь мы хотели полететь вместе отдыхать… Так страшно думать, что теперь я вообще не смогу поехать с ним куда-нибудь…***
Новый год провести с Марком решил не только я. Тридцать первого декабря наша компания шумела на всю больницу. Несмотря на обстоятельства, никто и не думал грустить. В полночь, под бой часов, я загадал свое самое заветное желание.***
Прошёл ещё месяц. Я заметно похудел. Сдал все сессии на отлично и решил снова забить хуй на учебу.***
Спустя ещё два месяца я решил всё-таки рассказать обо всем происходящем папе Марка. Он должен знать. К тому же, благотворительный вечер, на который мы должны были поехать вдвоём, прошёл, и надо было как-то объяснить наше отсутствие. Он приехал в больницу сразу же. Настолько печального и потерянного человека я не видел ни разу за всю свою жизнь. В его глазах все ещё светился крохотный огонек надежды, но одно слово врача, и он погаснет… — Это ж где я так согрешил, что мой ребёнок так страдает? Почему именно он? Вначале над ним надругались, а теперь, спустя пять лет, его почти убили… За что с ним это всё?.. — Обессиленный омега сидел рядом с сыном и, держа его за руку, обречённо плакал. Он не обвинял меня в произошедшем, но всё же избегал встреч. Я понимал его состояние. А когда он всё же решил поговорить, я был окончательно подавлен. — Знаешь, Никки… Когда ты появился, я подумал, что теперь моему мальчику ничего не угрожает. Ты источал защиту, доверие. Казалось, что за тобой Марк как за стеной. Но оказалось, что с тобой пришла лишь угроза… Я надеюсь, что когда он придет в себя, у него хватит сил тебя простить.***
Прошло уже полгода. За это время изменилось многое: папу и его наёмников осудили; я перевёл семейный бизнес на Константина Николаевича, переехал обратно в дом и распустил прислугу. Бывший дворецкий, к счастью, остался жить со мной. Но одно оставалось неизменным. Марк оставался неподвижен.