Любви все возрасты покорны

POVТаня Жутко болит голова, чувствую, что сейчас мне лучше было бы умереть. Почему-то жутко холодно, запах вокруг не из приятных, и то на чём я лежу ужасно твёрдое и холодное, такое ощущение что в руку что-то воткнуто. Капельница. Значит, в больнице. «Таня, ты алкоголичка. Ты напилась так, что тебя в больницу уже привезли! " — разговаривал со мной внутренний голос. С трудом я открыла глаза, яркий свет ослепляет, я зажмуриваюсь, морщусь и отворачиваюсь. В голове словно что-то взорвалось. Больно, как же больно… А во рту привкус грязных носков и куриного помета… Я, конечно, не пробовала, но звучит это так же мерзко. В общем, соответствует ощущениям. — Если это Рай мне здесь не нравятся, а если Ад — то не так уж все и плохо, — чуть слышно пробормотала я. Несколько секунд спустя послышался шум голосов и шагов, открылась дверь и я уловила приятную смесь запахов — один бы я узнала из тысячи других — приятный мужской парфюм дурманит голову, это Серёжа; второй был похож на фруктовые леденцы, скорее всего это женщина; третий — приторно-сладкий, запах шоколада или шоколадных конфет, где-то я его уже слышала — Ваня, от него пахло так же когда он подошёл почти вплотную. Хм… извращенец пахнет шоколадом! Смешно. — Она живая хоть? Просто, даже я в таких количествах не пил, — раздался тихий голос программиста. — Живая, — опередила я кого-либо.— Просто свет слишком яркий, глаза больно. И, вообще, где я? — я попыталась присесть, стало только хуже. Я начала медленно погружаться в темноту. Потом какие-то голоса и… резкий запах. Нашатырь. — Тихо, тихо, Танюша, не надо так резко, — послышался нежный женский голос. — Вань, Серёж, идите пока в буфет. Ей сейчас лучше просто полежать и отдохнуть, — снова послышался женский голос. — Но что будет плохого, если я посижу здесь, с ней? — раздался знакомый и любимый бас, я чувствую нежные прикосновения его тёплых рук. Он положил мою ладонь между своими. — Серёж, я всё понимаю. Только ей сейчас нужен покой. Как только она придёт в себя, я тебе сразу же сообщу. Далее послышалось ворчание и хлопок двери. Я опять провалилась в сон. Не знаю сколько прошло времени, но когда я всё же открыла глаза, чувствовала себя немного лучше. Свет, наконец-то, выключили. Медленно, чтобы голова не взрывалась, поворачиваю голову, осматриваю помещение. Сейчас здесь нет ни Майского, ни Тихонова. Только миловидная женщина, может чуть выше меня, блондинка с голубыми глазами. «Симпатичная» — пронеслось в голове. — Здравствуйте. Спасибо большое — сказала я, пытаясь принять сидячее положение. — Привет. Не за что. Меня Валя зовут, — Протянула она руку и помогла мне сесть. — Таня. — А отчество? — чуть подумав спросила я. — Просто Валя, — усмехнулась она. — Да, хорошо. Извините, а где я могу вещи забрать? — чуть смущённо говорю я. — Танюшка, ну какие вещи? Тебе ещё лежать надо, — в голосе Валентины послышались строгие нотки. — Мне уже намного лучше, правда, — я старалась говорить бодро и уверенно, и, кажется, мне это удалось, потому что Валя вздохнула, но все же ответила: —В лаборатории, — спросишь либо у Вани, либо у Оксаны. —Спасибо. До свидания! — я старалась идти уверенно и не шататься направляясь к двери. Это было сложнее, чем я думала — каждый шаг давался с трудом и отдавал в голову. Но я справилась, и спустя пять минут уже была в лаборатории. — Приветик! — как можно бодрее произнесла я и добродушно улыбнулась Ивану. — Вещи возьми на столе, — не отрываясь от компьютера еле слышно пробормотал он. Я забрала со стола сумку и уже почти вышла из лаборатории, когда меня остановил голос Ивана. — Можно вопрос? — нажал он какую-то кнопку, резко развернулся на своём стуле и посмотрел на меня. — Ну, давай, — ухмыльнулась я останавливаясь. — Каково это? —посмотрел на меня Ваня стуча по столу ручкой. — Каково — что? Напиваться до синих соплей? — усмехнулась я, вернулась и присела на стол, настраиваясь на дальнейший диалог. — Ну, спать с Майским! Он же раза в два крупнее тебя! И старше. Ты ж малолетки ещё. Я, значит, извращенец, домогаюсь тебя… А он — нет? Ему сама даёшь? Если я тебя не привлекаю, могла бы просто сказать, а не позорить. Просто я не понимаю что вас всех к этому Майскому тянет? — у меня от обиды и негодования зазвенело в ушах и полились слёзы. Как он посмел такое подумать? Или ему что-то Серёжа сказал? Я, конечно, плохо помню наш последний вечер, но… Тут в лабораторию входит улыбающийся Сергей. Обнимает меня, но я ничего не чувствую, злость душит меня. Я даю обоим звонкие пощёчины. — Да пошли вы оба! — вылетаю из лаборатории и из ФЭС. Добежав до ближайшего парка, Таня села на лавочку и решила спокойно выплакаться. Ей было обидно от слов Ивана, стыдно перед Сергеем за пощёчину — она вспомнила как нежность в его взгляде сменилась недоумением. «Может, зря я его?.. Ведь злюсь-то я на Тихонова. Но не просто же он все это сказал!» — мелькали мысли в голове девушки. Этот поток сознания прервал телефонный звонок — «Алиса». — Алло, — разговаривать ни с кем не хотелось, но помощь подруги ей сейчас очень нужна. — Привет, Танюха! Ты чего на звонки не отвечаешь? Я раз сто тебе звонила. Вовчик сказал, что тебя какой-то амбал забрал. Кто он? Тот самый майор? Ты где сейчас? — сыпала вопросами Алиса. — Привет, Аль. Я не в себе была после нашей… ээээ… вечеринки. Не помню как оказалась с капельницей в морге ФЭС, — и тут Таня не сдержалась и заревела в трубку, — Алька, мне так плохо! Заберите меня с Вовчиком! Я в парке возле офиса ФЭС. Без лишних вопросов верная Алиска бросила: — Едем! Никуда не уходи! —минут через сорок возле плачущей девушки остановилась чёрная машина из которой Алька махала рукой. Белая села в машину, Вова повёз девушек домой к Тане. В дороге она пересказала подруге события сегодняшнего дня, но на душе легче не стало, даже после Алисиного заключения — «Дурак он, этот Ванька!». POVСергей — Чего это с ней? — потирая место где был след от маленькой, хрупкой, но сильной ладошки Танюши. — Да так, я тут у неё кое-что спросил, — Ваня отвёл взгляд и встал со стула. — Что ты спросил? — напрягся я и стал медленно подходить к Ивану, понимая что опять он чем-то обидел мою девочку. — Да, не важно, — воровато озираясь по сторонам, Тихонов стал пятиться к выходу. Внутри все оборвалась — по поведению хакера стало понятно, что сделал он больно Танюшке вполне сознательно. Вот только что именно? — Что. Ты. Спросил? — чётко проговаривал я каждое слово. Злость уже переполняла меня и грозила лавиной обрушиться на Ивана. Он почти ушёл, но неразборчиво кинул напоследок своей жизни: — Я спросил — каково это — спать с тобой?! — выкрикнул он и рванул в сторону морга. «В морг ему сейчас и дорога! Прямо на прозекторзкий стол! Сам его вскрою!!!» — осознав услышанное и представив что испытала Танечка… глаза мои застилала кровавая пелена, — «Тебе не жить, гений!» —промелькнуло в голове. — А ну стой, козёл! Я оторву всё, чем тебе детей делать! — погоня длилась не долго. Он заперся в морге. —Трус! Тихонов, ты трус! Только девушку оскорблять и можешь, а потом прячешься, как малолетка от папки с ремнем! — орал я, колотя в двери морга. Поняв что выходить Тихонов не собирается, я решил причинить ему не физическую боль — это я всегда успею, а моральную. Как он Танюшке. Возвращаясь, обдумывал план мести хакеру. Навстречу попалась Амелина: — О, Оксана ты мне как раз и нужна — схватил я её за локоть и повёл в лабораторию. — Чего? Зачем? Что с лицом? — она не могла успеть за моим темпом ходьбы. Я остановился и развернул к себе лицом. — Шоколадку хочешь? — не дождавшись ответа я продолжил, — Помоги отомстить Ване. — Ну ладно. А чего он натворил? — неуверенно согласилась она, не совсем понимая что произошло, но видимо догадываюсь, что что-то серьёзное. — Садись и слушай, — сказал я как только мы дошли до лаборатории. — Я захожу сюда. Таня плачет, потом даёт мне и ему пощёчины и с воплями «Да пошли вы оба! " вылетает. А ты знаешь в каком она была состоянии. Я у Вани спрашиваю — что такое? Он занервничал, встал, потом перед тем как побежать сказал — «Я спросил, как это — спать с тобой!» и побежал. Сейчас в морге сидит. Трус! — закончил я и принялся искать сладости этого «человека». Оксана явно не ожидала такого от Ивана — шок, удивление и презрение сменялись на её лице. — Да уж, не знаю что и сказать… — медленно произнесла она. — Сдаётся мне, Серёжа, что он просто ревнует. Но это его не оправдывает. — Так, это тебе, это тоже тебе, это тоже, и это тоже тебе, — я подал Оксане пять шоколадок. — Да пусть ревнует, — заорал я не сдержавшись, — но думать надо, что девчонке говорить! — Изъяв запасы шоколада из всех нычек программиста, я пошёл угощать Валю, Рогозину и остальных женщин нашего коллектива. Часть шоколадок я поломал на кусочки и сложил в вазочку в буфете. Сергей отпросился у Галины Николаевны и отправился вымаливать прощения у Тани. Вины он за собой не чувствовал, но считал нужным поговорить. И об этом, и о вчерашнем. И о том поцелуе. Обо всем. Начистоту. И будь что будет! Доехал он минут за десять—пятнадцать, повезло — успел до часа пик. Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся на нужный этаж и нажал на кнопку звонка. — Кто? — раздался за дверью робкий голос Танюши. — Танюша, открывай, это я, — взволновано говорил Серёжа. — Майский, пошёл вон! И не смей ко мне на километр приближаться! — закричала Таня, а после заплакала. Сергей не собирался сдаваться так просто. — Танечка, я никуда не уйду, нам надо поговорить! Открой двери, девочка моя, — ласково уговаривал он девушку, надеясь что она не ушла далеко от двери. Таня плакала, прислонившись спиной к дверям. Ей очень хотелось открыть двери, почувствовать как этот хвостатый гигант обнимает её, но она думала что он разболтал всем то, чего не было выставил её в таком неприглядном свете. «Я люблю тебя, а ты такой же, как все!» — думала Таня и слезы катились по её лицу. Алиса, которая не знала как успокоить подругу, попросила своего охранника разобраться с Майским, потому что уходить он не собирался, а под его стук и уговоры подруга успокоиться не могла. Услышав звук открывающейся двери, Сергей обрадовался, но вместо Танюши увидел того самого охранника её подруги. — Мужик, тебе же сказали уходи. В чём проблемы?! — чуть повышая тон говорил Вова и захлопнул дверь. Майский стоял по дверью до того момента как включилась музыка. «Таких, как она, не водят в кино — Мне должно быть понятно уже давно. Из такой, как она — ничего не слепить; Проще было бы взять, зачеркнуть и забыть."¹ Майский выучил за полгода весь плей-лист Тани. Даже у самых сопливых песен (которые играли не так часто) он знал название группы или имя исполнителя. Пока он стоял в подъезде начался ливень. Как ни как — второе октября. Домой идти не хотелось, он вышел из подъезда, под дождь. «Эх, гений, ну и дурак же ты! Так легко обидел девочку!» — сердце кровью обливалось, когда он вспомнил разочарование и обиду на личике Танюшки и её всхлипывания за закрытой дверью. «Что же делать? Как все исправить? Как объяснить?» — искал ответы на мучающие его вопросы Майский, бродя под холодным октябрьским дождем, не замечая ничего вокруг. «Скоро Танин День рождения, надо до него все выяснить», — промелькнуло в голове у Серёжи. Он медленно шёл по улицам Москвы, пока остальные бежали домой. Пока Сергей бродил под дождём, Алиса пыталась успокоить Таню. — Танечка, зайка, успокойся. Вова, чего стоишь, быстро тащи воды! Тань, ну бывает, вытри слёзки. — П…почему все мужики такие козлы? — захлёбываясь в слезах говорила Танюша. Появившийся со стаканом воды Вова положил руку девушке на плечо и сказал: — Не моё, конечно, дело, но из того что я услышал — козёл один — этот самый Ваня. Когда я выходил на площадку к Сергею, на нем лица не было. Переживает мужик. Без вины переживает. Беспокоится за тебя, а не за себя. Поговори с ним. И тебе легче станет, и дров не наломаешь. Таня задумалась над его словами и перестала всхлипывать, а он обратился к Алисе, — поехали домой, без нашей помощи проблема решится быстрее. — Да, скорее всего ты прав. Я поговорю с ним. Нам надо многое прояснить. — Держись! Все будет хорошо! — потрепал он по волосам Танюшку. — Позвони мне! — обнимая подругу сказала Алиса и вместе с Вовой вышла из квартиры. На лавочке у подъезда сидел хмурый и насквозь мокрый майор. — Иди к ней, — шепнула проходя мимо него Алиса, а Вова просигналил глазами — «Иди, иди, все будет хорошо!». В душе Майского поселилась надежда.