Good to be alive

После визита к Малфоям прошел месяц. Но, на самом деле, Себастьяну показалось, что этот месяц пролетел совершенно незаметно, однако последние несколько часов тянулись значительно дольше. Моран сосредоточенно смотрел на дно стакана, где плескались остатки виски. Голову уже немного вело от алкоголя, но при этом заниматься самокопанием было почему-то проще. Себастьян поставил стакан на стол и задержал взгляд на своих пальцах. Восемнадцать часов назад они нажали на спусковой крючок винтовки, выпуская пулю, убившую человека. Человека, который просто шёл по улице, не ожидая получить в следующую секунду выстрел в затылок. Генерал Шань не был хорошим, тем, о ком стоит скорбеть, но это убийство Моран считал нечестным. Странное дело, он совершенно не задумывался о том, что будет чувствовать, пока около месяца выслеживал генерала и подбирался к нему. Моран ощущал это игрой в догонялки, но со ставкой на жизнь. И только когда раздался выстрел, Себастьян понял, что заигрался. На то, что на земле с его помощью стало на одного человека меньше, Моран наплевал. Он думал о способе убийства. Неблагородном. Трусовском. Выстрел в спину с высокого здания. Наверное, даже такая сволочь как Шань заслуживала более справедливой расправы. Самокопания не привели к душевному равновесию. Себастьян устало отставил стакан в сторону. Тот звонко звякнул о столешницу и скользнул из руки на кафельный пол. Стакан со звоном разлетелся во все стороны. Стоящая на подоконнике мандрагора в горшке недовольно заворчала, корневидными ручками больше закапываясь в землю, где ее не потревожат громкие звуки. Полковник хмыкнул на нее и леветировал над горшком лейку с водой. Мандрагора высунула сморщенную мордочку, подставляя ее свежим каплям, а потом снова спряталась в землю. Моран отвернулся от нее и негромким «Репаро» собрал разлетевшисйся по кухне стакан. И почему-то именно сейчас он понял, как сильно устал и хочет спать. В спальню он буквально доволочился и упал на кровать, не раздеваясь. Одеяло пахло пылью. Вообще, все вокруг покрылось толстым серым слоем. В спальне вообще было грязнее всего. Морана не было больше месяца, удивительно, что боггарт не завелся. Себастьян пробормотал вялое «Тергео» — пыль рябой волной взметнулась со всех поверхностей, закрутилась в воздухе и исчезла. Моран написал Джеймсу, что снова в Лондоне, и забылся сном без сновидений. Часов через семь он был вынужден проснуться. Почти болезненно открыть глаза и сесть на кровати. Разбудила его вибрация на запястье и пронзительный вой сигнального заклинания. Как ненормальная орала сигналка, повешенная на входную дверь. Если это какие-нибудь подростки, раскрашивающие подъезды и дверные глазки, или воры, то Моран им искренне сочувствует. Сейчас он откроет дверь, красноречиво зыркнет и вызовет полицию, пока волшебным образом нарушитель сна полковника останется стоять на своем месте и не двигаться. Себастьян на всякий случай трансфигуровал из карандаша бейсбольную биту (на ней теперь по всей длине крупными буквами было написано «Faber-Castell») и подошел к двери. В глазок была видна лишь сгорбившаяся над замком спина. Моран подумал, что поделом, нельзя будить людей так рано, резко распахнул дверь, и взломщик отлетел к дальней стене, хорошенько приложившись затылком. А когда он поднял голову, то Себастьян увидел, что нарушитель порядка — его босс. — Какого черта? — выпалил Джеймс, удивлённо глядя на Себастьяна. Словно это не он взламывал Морану замок, а наоборот. — Это я должен спрашивать, — хмуро сказал Моран и оперся локтями на биту, словно на трость. Мальчишка опять играется. Не мешало бы ему вставить мозги на место. — Мне вызвать полицию? Слежка. Потом взлом квартиры. Вы либо меня хотите убить и обокрасть, либо вы озабоченный. Так какого черта? — Что вы здесь делаете? — совершенно ошалело выпалил Джеймс, даже не стараясь подняться на ноги. — Вы не поверите — живу, — абсолютно бесстрастно ответил полковник. — Вы не заходили в квартиру, — тихо, но уверенно сказал Джеймс. — Я видел… Я смотрел записи… Вы не появлялись в Лондоне больше месяца! Ни на одной! Моран про себя выругался. Ему нужно было на корню пересечь нездоровое хобби мальчишки. Так он еще и игрался перед камерами! Джеймс смотрел на полковника несколько растерянно. Конечно, его редко можно было застать с истинными эмоциями на лице. Но он мог себя контролировать лишь тогда, когда понимал, что происходит, это давало ему чувство контроля над ситуацией. Но передвижения Морана не поддавались объяснениям. — Я схожу с ума? — Джим усмехнулся. Мориарти попытался подняться на ноги, но в глазах снова потемнело. Он стиснул руками виски и оперся о стену плечом. Моран лишь молча стоял и хмуро смотрел на пытающегося бороться с головной болью босса. Нужно было что-то делать. Обычно, когда маглы обнаруживают у своих знакомых странности вроде исчезновений и прочего и начинают задавать вопросы, у волшебника, если отшутиться не получается, существует два варианта: либо признаться во владении магией, либо стереть память. Но Себастьян, даже будучи превосходным легиллиментом, боялся что-либо делать с головой Мориарти. Слишком сложное устройство сознания. Моран опасался того, что может где-то ошибиться и до конца жизни оставить Джеймса заикой, неврастеником или вообще овощем. Но и рассказывать ему о волшебном мире нельзя. Себастьян сам же говорил, что ничего о себе рассказывать не будет, а тут сразу же про всю магию. Остался вариант отшутиться, навешать лапшу на уши. Но о том, как работают камеры, Моран знал лишь поверхностно, как, в прочем, и все среднестатистические маглы. Придется импровизировать. — Все в порядке, ваша крыша на месте, — сказал строго Себастьян. — Но я сказал вам, что моя личная жизнь — только моя. А вы не послушали. И что нам теперь делать? — Как вы это сделали? — игнорируя все слова полковника, выпалил Джеймс. — Я Человек-паук, — снова огрызнулся Себастьян. — Заходите. Не хочу разговаривать на лестнице. Я сделаю чай. Какого черта он нянчится с Джеймсом, он не понимал. Наверное, сам полковник находился в ещё большем раздрае, чем его неугомонный босс, поэтому сил на ссоры не осталось. Моран отогнал от себя мысли, словно назойливую муху, только вздохнул и разбавил травяной чай для Джеймса Рябиновым отваром и Умиротворяющим бальзамом. Первое должно было помочь с головной болью, а второе — успокоить. Мориарти на кухне Себастьяна выглядел слишком непривычно. Словно впервые в жизни попавший в кабинет директора школьник. Сам же Себастьян чувствовал себя отцом непослушного ребенка, который лезет, куда не надо, а потом жалуется на болячки. — И зачем вы сюда полезли? — так же хмуро спросил Моран, а сам встал перед Джеймсом спиной к окну, чтобы этот недогений не увидел ворочающуюся в горшке мандрагору. — Я не знал, что вы здесь, — пробубнил Мориарти больше в кружку, чем полковнику. Слишком абсурдная ситуация. Морану логичнее было бы спустить его с лестницы, наорать, стукнуть, пушку достать! Так почему он отпаивает Джима чаем? — Такое себе оправдание, не находите? — фыркнул Моран. — Вас бесило то, что вы не можете узнать обо мне все? — спросил он после недолгой паузы. — Бесит то, что вы не можете контролировать? Мориарти хотел было согласиться и пошутить. Уже усмехнулся, но Моран вдруг хлопнул по столу ладонью и рявкнул: — Так, если вы и дальше хотите контролировать все свои конечности, то перестаньте следить за мной! Джеймс насупился, нахохлился и сейчас стал похож на воробья. — Я хочу узнать, как вы это делаете, — упрямо повторил он. Моран только закатил глаза. Вроде бы тридцать лет человеку, а ведёт себя, как маленький. Хочешь не хочешь, а почувствуешь себя нянькой. Но тут Себастьян вспомнил вопрос, который хотел задать в машине, еще в тот день первой встречи с Шанем: — Скажите, теоретически, если на камеру попадет что-то определенное, есть ли возможность автоматически удалять это? — Теоретически, — кивнул Джеймс. — Вы просто удаляете себя с камер? Зачем? — Это мое дело, что я делаю, а что нет, — вновь оскалился Себастьян и потянулся за чем-то. Суть последних фраз разговора перекочевала на белые страницы и реддловского блокнота. Себастьян только собирает информацию, как ее использовать, пусть разбираются сами. — А вы ведете себя как пятилетний идиот, — отрезал он Джеймсу. — Прекратите следить за мной, и наши отношения сразу потеплеют. Джеймс молча уставился на свои скрещенные пальцы, обхватившие теплую кружку, уже хотел что-то сказать, но тут вздрогнул. Что-то в спальне Себастьяна с громким глухим стуком упало на пол. Моран похолодел. Если от своего появления в квартире он кое-как отвел внимание, то объяснить возникновение ещё одного мага будет труднее. Но камин Себастьяна не был подключен к общей сети, а лишь соединен с несколькими домами. При этом — тех магов, которым он доверял. Значит, это точно кто-то знакомый. — У меня гость! — выкрикнул он, не трогаясь с места. Скорее всего, это Реддл, но что ему понадобилось так срочно да еще и лично? Кожа блокнота была прохладной — министр даже не предупредил о своем визите. — Да плевать я хотел на твоих гостей! — неожиданно резко Том распахивает дверь и кидает на стол обычную — слава Мерлину, магловскую — газету. Себастьян даже не был уверен, что когда-нибудь видел такого злого Реддла. Ругающегося Реддла. — Объясни мне это, Мордред тебя дери! С первой полосы на полковника взирало кисло улыбающееся лицо Шаня. Газета была на китайском, и Моран где-то на переферии сознания удивился тому, что министр выписывает пекинские газеты. — Как бы мне не хотелось, я не верю, что твой отъезд в Китай и убийство мистера Шаня — совпадение! — выпалил Реддл и зачем-то постучал по газете. Джеймса он, кажется, даже не заметил. — Вы были знакомы? — отрешенно спросил Себастьян, при этом судорожно соображая, что сказать потом. — Нет, — министр выровнял дыхание, лишь продолжал сверлить Морана яростным взглядом. — Он был бизнесменом. И его застрелили из винтовки твоего калибра. Что мне делать с этим?! — Вам? — Себастьян нахмурился и сложил руки на груди. Если бы Реддл смотрел магловские боевики, он бы знал, что так обычно и выглядят грозные киллеры. — Это не ваше дело. Вы мне не отец, чтобы за любой мой чих врываться ко мне! — Но это… — растерянный и одновременно злой министр хотел обрушить на Морана шквал негодования, но полковник вдруг требовательно вскинул руку, заставляя замолчать. И Реддлу показалось, что он, даже если захочет, не сможет сказать и слова. От магической ауры все больше раздражающегося Морана воздух стал казаться плотнее. — Выметайтесь. Немедленно, — процедил Себастьян Джеймсу. Мориарти хотел возмутился, но удивительно потерял дар речи под тяжелым взглядом Себастьяна. Моран неосознанно исполнил свое желание — чтобы все заткнулись — не контролируя это. Джеймс сполз со стула и, сжимая в руках кружку с недопитым чаем, выскочил из квартиры, хлопнув дверью. — Это не ваше дело, Том. Или вы собрались меня сдать? — Моран раздраженно и насмешливо фыркнул и устало упал обратно на стул. Неконтролируемые всплохи магии утихли, и министр обрел дар речи. — Это преступление. Убийство, — тихо прошипел он. — Я не смогу тебя выгородить в этой ситуации… — Я не просил, — резко прервал Моран. — Не нужно меня отмазывать. И не нужно лезть туда, куда я не просил. Это моя жизнь. — Поэтому ты отнял ее у другого человека? — Том поджал губы, садясь на стул, при этом отодвинувшись от полковника, словно дотрагиваться до него противно. — Вы будете читать мне нотации? — хмуро спросил Себастьян. — Или вам напомнить, кто фактически вложил мне винтовку в руки? Или кто приказал мне совершить убийство Дамблдора? — Это… — Ради благой цели? — перебил Моран немного утихшего Реддла. — А откуда вы знаете, какие цели сейчас я преследую? Просто не суйте сюда нос или можете на меня не рассчитывать. Я не собираюсь решать ваши проблемы, пока вы роетесь в моей жизни. — Себастьян, — только вздохнул Реддл. Он сжал пальцами переносицу и молчал несколько секунд, прежде чем продолжил. — Ты ввязался не в то дело. У тебя такие способности, а ты напрвляешь их не в то русло. — А нужное русло — постоянная работа при министерстве и протирание штанов в вашей лаборатории? — фыркнул Моран. Конечно, работа киллера — это не самая лучшая альтернатива должности зельевара или артефактора в министерстве магии, но его ведь растащат на сувениры к концу первой недели его открытого пребывания в магическом мире. И даже Реддл вряд ли остановит толпу фанатиков. К тому же, Моран не захочет возвращаться. — Но уж точно не стезя наемного убийцы, — Реддл поморщился, как от неприятного запаха. А затем кивнул на дверь. — Кто это был? — Моя личная жизнь вас не касается, — процедил Себастьян, что, к его удивлению, вызвало ухмылку у министра. — Это тот самый начальник, с которым тебя уже успела свести Бэлла? Мне обрадовать её, что он стал твоей личной жизнью? — Реддл улыбнулся, а Моран так скрипнул зубами — чудо, что они не покрошились. — Будь осмотрительнее, пожалуйста, — сказал напоследок министр, развернулся на каблуках и вышел из кухни. Через несколько секунд Себастьян услышал, как министр называет свой кабинет, а следом — звук потрескивания камина. И снова тишина. Она начинала давить со всех сторон, и Моран вышел на смежный с лестничной клеткой балкон. И оторопел. Его чертеныш-босс стоял там же, по-прежнему сжимая в пальцах кружку. — Опять вы? Да какого черта? — если бы Моран взял с собой палочку, то в Джеймса точно полетела бы парочка непростительных. Но на его счастье, Моран мог кинуть в него только пачку голубых Camel и зажигалку. — Я забрал кружку, — сухо ответил Джеймс. — И хотел покурить. Он требовательно протянул бледную ладонь. Моран фыркнул, но кинул ему в руки зажигалку и пачку. Джим едва смог их поймать, не выронив кружку. Он на какое-то время отвернулся от Морана, тупо глядя на зажигалку. Она была куплена где-то в шестидесятые и досталась Себастьяну от отца. Моран заправлял ее и пользовался только ей. Он мог бы зажечь сигарету с помощью магии, но долгая жизнь среди магглов выработала в нем определенные привычки. К тому же, Себастьян курил только маггловское, а в зажигалке находил особую эстетику. — Я больше не буду следить за вами, — тихо сказал Джеймс и вернул Морану пачку и зажигалку, взяв себе одну сигарету. Тот не ответил, и Мориарти, затянувшись, продолжил. — Сначала мне было интересно узнать, кто вы, потом меня затянуло в разгадку ваших фокусов с камерами. Я увлекся, наверное, — Джеймс сделал паузу, чтобы затянуться. Его пальцы дрожали. — Вы не будете против, если я поделюсь с вами одной вещью? — Вы почти извинились, так что давайте, — Моран закурил следом. — Я боюсь сумасшествия, — Джеймс сказал медленно. Он на какое-то время забыл о сигарете и она истлела почти наполовину. Пепел посыпался вниз. — Мой отец был… не в себе. Его упекли в психушку, когда мне было одиннадцать. Он творил... Всякое. А я бываю часто эмоционально нестабилен и... Я боюсь сойти с ума, как и он. Поэтому вынужден постоянно держать себя под контролем, чтобы не слететь с катушек. Сейчас я не понимаю, что происходит. Мне все больше кажется, что ваши трюки с камерами — это мой бред. Подсознательное желание сделать вас еще интереснее и таинственнее, чем вы есть. Так что мне следует прекратить так вторгаться в ваше личное пространство. Будьте спокойны. — Вы вели себя не как сумасшедший, а как озабоченный подросток, — фыркнул Моран. — Спасибо за откровенность. И могу вас заверить, что вы не псих. Я хочу дальше работать у вас спокойно, так что тема закрыта. Идет? Мориарти хотел что-то возразить, но сразу же передумал и пожал протянутую Мораном ладонь: — Идет.