Моё имя Эволайн

      После того, как Дартари покинул дом, жизнь Хэйла и Эволайн потекла как стандартная жизнь влюбленных молодожёнов (разве что с иным питанием). Они любили, гуляли, посещали друзей и соседей (даже оказали визит к дяде Эволайн), занимались делами поместья и деревень, ездили на общие собрания, чтобы выслушивать проблемы и жалобы. Ближе к весне им пришло письмо от герцога, приглашавшего графскую чету на бальный вечер.       - Ты обязательно хочешь ехать? - Скривившись, задал едва ли не риторический вопрос Хэйл и отпустил письмо в свободное падение.       - Он отец Торна. Не хотелось бы, чтобы его дружба с Дартари была потресена из-за оскорбления его отца. - Эволайн натягивала на ножку бежевый шерстяной чулок.       - Ой, да ладно тебе, Эволайн, - Хэйл, опираясь спиной о комод из тёмного дерева, смотрел на неё. - У Торна мозги на месте, для него эти "тонкие" светские предрассудки не имеют значения. Я же его отца не убивать решил, в конце концов.       - Хэйл, - немного укоризненно протянула Эволайн.       Тот пожал плечами и подошел к жене, чтобы помочь ей надеть сапожки.       - А если учесть, что он герцог?       - И что тогда?       - Он выше по лестнице власти.       Хэйл, сидя перед ней на корточках, скептически посмотрел на неё снизу вверх.       - Я подчиняюсь напрямую королю. - Помолчал немного и, вздохнув, добавил уже тише. - Едва ли титулы в жизни вообще имеют значение.       - Я все ещё не хочу туда ехать, Эволайн. - сказал Хэйл, сидящий в карете рядом с женой. Как-то её слабо закутали. Где-то здесь был ещё один плед...       - Считай, что ты просто поехал кататься со мной в карете, и мы решили нанести визит вежливости нашему другу. Что ты делаешь?       - Отодвинься. Герцог нам не друг, это его сын нам друг, а герцог - лишь недалекий старик. - Сказал Хэйл, закутывая Эволайн в плед и прижимая её к себе. Вздохнул. - Я постараюсь быть вежливым.       - Добрый вечер, граф! - Приветливо разулыбался герцог, беря протянутую руку графа де Мара в свои. Хэйл и Эволайн только что поднялись по белой мраморной лестнице, на верхней площадке которой стояли встречающие гостей хозяева. Граф минималистически кивнул.       - Милая Эволайн, как ты сегодня хороша, - обратилась герцогиня Лоиза к супруге графа де Мара, согласно этикетку поздоровавшись сначала с ним, - надеюсь, вы будете танцевать? Я слышала, что двое неких молодых офицера готовы драться за возможность танцевать с вами первый вальс.       Герцог все ещё крайне приветливо улыбался, смотря на них добрыми и доверчивыми глазами.       - Боюсь, у них на пути есть одно маленькое препятствие, - Хэйл улыбнулся как довольный жизнью кот, его лишь глаза цвета карбонадо выдавали намёк на тон разговора. - Я.       - Каков наш граф! - Добродушно засмеялась герцогиня и пригласила гостей в белый бальный зал, который виднелся за четырьмя настежь открытыми дверьми за спинами хозяев.       В круглом большом зале уже ожидали гости, разбившиеся по группам и обсуждающие все последние новости света. На балконе вкруг купола по одному стояли музыканты, готовые играть и ждавшие лишь знака герцогини.       Хэйл подвел Эволайн к одному из стульев, чтобы она могла присесть и отдохнуть после долгой тряски в карете, и встал рядом. За что граф любил это место (точнее - единственное, что он любил в доме Бритианов) - так это за этот зал. Он был идеально обустроен акустически, и звук был великолепно и чисто слышен в любой части зала. К тому же роспись высокого купола поражала - старинные гравюры, написанные безызвестным ныне, но, несомненно, великим мастером, заполняли собой каждый дюйм купола. Позолота балкона, тонкие белого мрамора колонны вкруг зала, между которыми стояли различные высокие зеленые растения, белые стены, белый паркет, позолоченные стульчики, обитые белым шёлком и расставленные вдоль стен, и тонкие зеркала от купола до пола - чудесная зала, Хэйл увез бы её с собой. Вот так вот бы взял и увез. Если бы был чуть больше.       Герцогиня в белом платье с закрытыми плечами и золотистой лентой в высокой прическе вошла в зал и грациозно встала аккурат посередине. К ней подошел её муж и, держась ровно и прямо, встал рядом.       - Я рад видеть вас всех здесь сегодня, - сказал хозяин дома. - Спасибо, что посетили наш вечер.       - Пора начинать танцы, - улыбнулась его дама и хлопнула в ладоши.       Под куполом первая скрипка взялась за смычок.       Грациозная пара, граф Хэйл и его жена, кружилась в вальсе, образуя с другими прекрасными парами круг вальса, центр которого пустовал. Светлые, лёгкие платья дам тихо шелестели, будто аккомпонимируя музыкантам. Негромкий гул голосов, приличный смех, улыбки и говорящие сами за себя взгляды. Звон бокалов и шипение игристого вина. Признания. Намёки. Яд в намеках. Сладость в намеках. Приглашения на танец как признание в симпатии. Стук каблуков.       - Я должна тебе сказать, - проговорила Эволайн, когда они с Хэйлом выполняли фигуру, переходящую в вальсирование.       Хэйл метнул на неё быстрый взгляд - он вёл, и должен был следить за тем, куда они движутся. У Эволайн блестели глаза. Она будто светилась. Тихое, скрываемое до сих пор счастье наконец вырвалось на свет божий и укладывалось в её лёгкой, прекрасной, будто отрешенной улыбке.       - Эволайн... - Он не мог повернуть голову, ведь они танцевали, и Эволайн даже почувствовала, как быстро он напрягся и занервничал. Вампир нервничал. Чудо.       - Я ношу твоего ребёнка.       ...Он не знал, как они дотанцевали - все смешалось в одну размытую палитру. Хэйл прямо здесь, прямо сейчас, когда они кланялись всем танцорам и музыкантам, объявил бы о скором появлении на свет второго наследника его имени, но, зная опыт прошлых попыток зачать ребенка, он не спешил. Вероятность того, что ребёнок родиться мёртвым, была более чем очень велика. Будь в их доме некромант, эта вероятность бы уменьшилась на треть или вдвое, ведь он мог поддерживать жизненные силы плода во время вынашивания, и матери - во время родов. Но тогда потеря матери неизбежна, ведь доже полукровки слишком сильны для тела человека.       И тут Хэйл понял, на что он обрекал свою Эволайн. Он не питал привязанности к матери Дартари, и поэтому не испытал боли от её потери. Но Эволайн.       Он посмотрел на неё. Светлая, будто покрытая блеском долгожданного материнства, Она держала его за руку, уводимая им в сторону стульев. Улыбалась. Спокойно и доверчиво. С какой-то благодарностью смотрела вокруг.       Хэйл заставил себя немного сжать её тонкую ладонь, якобы в знак того, что он слышал её и видит её счастье. Благо, что они сейчас в свете и ему не приходится заставлять себя радоваться через пелену оцепенения и сосредоточенной работы мозга.       Она поняла жест мужа немного по-своему - как просьбу не показывать так явно свою радость в высшем обществе. Возможно, сейчас ещё не время. И со спокойным доверием вернула лишние лучи счастья восвояси.       Чета подошла к своим местам, возле которых стоял знакомый Хэйла. Эволайн вежливо, без преувеличенных лишних излияний, взглянула на него, чтобы поздороваться после того, как это сделает её муж.       Хэйл здоровался, пожимал руку, спрашивал, но думал только об одном.       Он не может допустить потери Эволайн.

***

      Светлым, солнечным утром Эволайн шла к веранде. Хэйл, что странно, уже (или ещё?) не спал и его не было рядом, когда девушка проснулась, и слуга, встретившийся ей возле кухни, сказал, что граф изволил завтракать на улице - погода, мол, чудесная.       Утро и правда выдалось свежим, молочно-белым, хрустящим, как свежая вафля. От него веяло молодой травой, зеленью, солнечными лучами, бьющими в окна почти под прямым углом. В такое утро даже улыбалось само по себе. Мягко улыбалось все вокруг. Улыбалась и Эволайн, чувствуя себя невероятно спокойной.       Она подходила к открытой стеклянной двери веранды, в проеме которой, не колышимая ветром, висела тонкая прозрачная занавеска - от комаров. Сквозь нее, словно осязаемые бело-золотистые палочки, пролетали лучи света. Эволайн отодвинула тюль рукой и мягко ступила на веранду.       Хэйл нашелся в дальнем кресле. На столике рядом - отнюдь не вино, а стопка писем. Он смотрел куда-то в сад. Боже, каким красивым он был! У Эволайн в который раз захватило дух при взгляде на него - будто не только тьма была его стихией, но и свет поддавался ему.       Девушка подошла к мужу и села в кресло напротив него. Она не спешила его тревожить, ведь уже знала, что он чувствует сердцебиение и, соответственно, местонахождение каждого человека в доме и сейчас всего лишь имеет мысль, которая не требует отлагательств. Он смотрел в сад. В его глазах отражались солнечные лучи. После завтрака он больше не выйдет на солнце сегодня и, скорее всего, ещё несколько дней. Когда-то он сказал Эволайн, что чем старше вампир, тем темнее (от слова тень, а не загар) его кожа и тем тяжелее ему переносить нахождение на солнце. Совсем древние вампиры, такие, как сам Прародитель, и вовсе выходят из тени лишь под покровом ночи, чтобы не получить ожогов от солнца.       - Когда я был совсем молод, - рассказывал Хэйл, - я по привычке просыпался утром и засыпал вечером, как и все люди. Но с вновь и вновь уходящими столетиями проводить весь день на солнце становилось все труднее, пока не стало невыносимо.       - Но ведь бывает, что ты проводишь со мной на солнце по полдня и больше, - с удивлением и почти ужасом отвечала Эволайн.       Хэйл улыбался, опуская глаза.       - Во мне ещё много человеческого.       Человеческих клеток крови, он имел ввиду. Ну, и любви, конечно же. Первого, поперёк словам Хэйла, недостаточно, чтобы терпеть боль так долго, как хочется, а второго слишком много, чтобы не бороться с первым.       - Ты прекрасна, Эволайн.       Хэйл смотрел ей прямо в глаза и как-то хитро улыбался. Видимо, он давно смотрел на неё, а она - на него, но мыслями витала в облаках. Девушка представила, какое у неё при этом было выражение лица, и засмеялась, краснея и прикрывая тонкими пальцами лицо. Её светлые голубые глаза в который раз покорили Хэйла, и он улыбнулся ей так же открыто, как тогда, признавая свою слабость.       - Что-то важное? - Эволайн кивнула на стопку писем, что лежали на столике перед ними.       - Ничего особенного, - Хэйл махнул рукой, - пара скучных писем от соседей, одно - от Собрания Генералов - уже столько лет не служу, а они все жить без меня не могут, и одно - от Дартари.       - Как он?       - Служит, - Хэйл поднялся из кресла и направился ко входу в дом. Наверняка пошёл ей за завтраком.       Письма остались на столе, но Эволайн и не думала к ним прикасаться, только задумчиво взглянула на верхнее, прижатое к столу старинным пресс-папье.       Хэйл вернулся через пару минут.       - Скоро принесут кофе и булочки с творогом.       Эволайн улыбнулась, смотря на садящегося напротив неё мужа.       - Спасибо.       Хэйл убрал письма на полочку в столе, чтобы освободить место.       - Хэйл, ничего не произошло?       Он вскинул на неё взгляд.       - Ты о письмах?       - Да.       - Дартари только начал служить - и сразу в Айкергане*, боюсь, как бы он там не наломал дров.       Это было правдой, но не причиной его задумчивости. Не говорить же Эволайн, что пару недель назад он написал некроманту, который, можно сказать, дал Дартари жизнь, и все ещё не получил ответ. Из-за массового истребления некромантов осталось так мало, что потеряй граф связь с этим - другого он точно не успеет найти до родов. Но всё же Хэйл надеялся, что ответ придет и ему помогут сохранить жизнь Эволайн. Хотя бы её жизнь.       - Не переживай, он всё-таки твой сын, и не посмеет посрамить честь своего отца.       Хэйл посмотрел на Эволайн. Ветерок игрался с её белыми кудряшками, что выбивались из неплотно заплетенной косы.       - Но всё же случается всякое, - тихо вздохнул Хэйл, переводя взгляд за ограду веранды.       Ей всё это определенно не понравится.       - Хэйл, - позвала его девушка.       Мужчина повернул голову, приподнимая брови, мол, "да, дорогая?". Эволайн немного приблизилась к нему, наклоняясь вперёд, её светлые глаза блестели, а на губах играла задорная улыбка.       - Что, если я попрошу тебя прорубить окно из дома на веранду? Вон там, слева от двери. Большое окно. А за ним в доме поставить резной диван? Я так давно об этом думаю...       - Хорошо, - искренне улыбнулся Хэйл. Эволайн тут же улыбнулась ему в ответ.       - Это будет так красиво! Я даже положу там коралловый плед из своего приданого и наложу вышивку на наволочки для подушек. Мы сможем завтракать там без вреда для тебя.       Хэйл смотрел на Эволайн и не знал, насколько счастливо улыбаются его глаза, вторя её улыбке. А сознание гнало как можно дальше все мысли о том, что, в отличие от него самого, его счастье, скорее всего, не пройдет сквозь вечность.