***
Айкерган был большим городом, гордо возвышавшимся над крутым обрывом, за которым начиналась чужая земля. В его стенах рождались две реки, что текли в противоположные стороны - в долину, и вниз с обрыва. Со стороны долины город окружали поля, ни на одном из которых нельзя было не увидеть хоть одного стада коней или овец, и частые мелкие леса. В половине дня пути от города располагалась деревня каменщиков и входы в лабиринты шахт. Сердце города, старейшая его часть, была поставлена из камня, что уже пожелтел и посерел от времени, но все равно привлекал внимание. Позже вокруг него со временем возвели постройки - кто во что горазд. И потому с высоты облаков город выглядел как пестрый разноцветный цветок со светлой сердцевиной. Достаточно просторные, мощеные булыжником улицы и площади наполняли, в основном, Светлый город. В остальных же частях Айкергана дороги были покрыты гнилыми досками, а на ближайшем к краю города кольце - ничем вовсе, так что не только люди в иные дни тонули в грязи по колено, но и кони, повозки, и даже товарные лавочки, которых за каждым поворотом было пруд пруди. Айкерган издревле считался одним из важнейших городов королевства, и потому в нем жили и квартировались многие знатные семьи и слуги королевства, часто гостили члены правящей династии, а также обучались, служили и управляли военными делами члены действующей армии короля. - Что же, бежите? - Засмеялся Дартари и Торну такой же, как они, молодой офицер, подбегая к зданию клуба. - Сам смотри опоздаешь! - Дартари хлопнул по козырьку его кепки и вслед за Торном взбежал на крыльцо. Уже входивший в двери Торн ярко улыбнулся: - То-то я первый пришел! - Так маркизу первому дорога, - молодой офицер поднял брови, поклонился и, не разгибаясь, с шутливым заискиванием спросил, - могу ли я просить у вашей светлости позволения снять собственную шинель? - Да на кой ты её надел-то, Герци? - По его плечу смачно хлопнул подошедший юноша невысокого роста. - Побоялся вьюги в мае? Герци снял шинель и повесил ее в шкаф за спинами одетых в мундиры товарищей. - Ветер сильный. - Ты - мужчина. Мужчина, который просто перешел через дорогу. - Юноша поприветствовал маркиза Бритиана, виконта де Мара, и вновь обратился к Герци. - Вам, сквайр, стоит пройти в залу вместе со мной. Мисс Ева и два её старших брата будут очень рады вас видеть. Не успевший округлить глаза от ужаса Герци был жестко законвоирован и введен в открытую дверь главного салона. Двое друзей в фойе обменялись смеющимися взглядами и отправились следом. Они прошли по светлой, вытянутой зале мимо редких знакомых, ожидающих кого-то или чего-то, и вошли в основной салон. Как Дартари объяснили по приезде, предыдущая зала - прелюдия. Как бы... для отвода глаз. Закрыв за собой белые створки дверей, молодые люди прошли к стоящему едва ли не по середине просторного помещения игорному столу. Плотная материя практически полностью закрывала высокие узкие окна. Возле стен в плотный рядок стояли тёмно-зелёные диваны (под цвет шелковой обивки стен) - на них уже располагались переговаривающиеся между собой участники вечера. В салоне стоял тихий гул голосов ожидающих игры, музыки, выпивки и танцев. Войдя в салон, нельзя было не заметить по правую руку двустворчатую белую дверь с узорчатым витражом - за ней находился женский салон. Не тот, в который мужчины ходят от переизбытка безнравственности и обилия лишнего капитала, а самый настоящий женский салон, в котором пился чай и обсуждался весь тот милый вздор, что был настолько же скучен мужчине, насколько необходим женщине. На паркетном полу у ног молодых людей появлялись и исчезали мазки разноцветных пятен - в женском салоне уже зажгли свет и ходили туда-сюда юные леди, чьи силуэты мелькали на полотне витража. В основном салоне за игорный стол уже садились мужчины, желавшие скоротать пару партий в ещё трезвом состоянии. Торн и Дартари присоединились к ним, так как не хотели начинать вечер с танцев и трёпа (к тому же ни одного приятно знакомого лица среди сидящих на диванах они не заметили). Игру начинали в основном те, кто действительно приходил за ней, и те, кто приходил от скуки. Те же, кто намеренно приходил веселиться, держали курс прямиком на алкоголь, танцевальный паркет да белую дверь с цветным витражом, откуда их гоняли с криками и летящими вдогонку подушками (в чём и те, и те видели ещё одно определённое развлечение). В дверях салона появилась девушка в нежно-розовом платье. Она смотрела на всё прямым взглядом ничего не выражающих светлых глаз. Равнодушным взором обойдя весь зал, девушка остановила своё внимание на фигуре молодого графа из Хвойных лесов - впрочем, как и всегда со времен пополнения офицерского состава. Против обыкновения - раньше она всё проводила вечера на диванах - девушка прошествовала к игорному столу и стройным облаком опустилась на обитый шёлком стул. Девушка поздоровалась с сидящими за столом первая - со всеми сразу. Выслушав слегка неловкие и удивлённые ответные приветствия, она повернула свою светлую головку к сидящему на соседнем стуле молодому человеку. - Добрый вечер, молодой граф, - мягкий женский голос тихо влился в уши Дартари. - Доброго вечера, миледи, - произнес он, не поворачивая головы. А разрушить её может один слушок. И, всё же слегка повернув и наклонив голову, он встретился с девушкой взглядами и тихо произнёс: - И он будет очень добрым для мисс Зоретты, если она не будет своим присутствием смущать мужское общество игорного стола. Если бы могла, она бы покраснела. Не зная, правда, от чего больше - от лести или напоминания о том, что за этим столом приличной девушке не место. В салоне нравы царили свободнее, чем на официальных светских приемах и балах старшего поколения, но, приобретя здесь определенную репутацию, человек переносил её и в высший свет. Ты сделаешь, а свет запомнит. Лично Зоретту собственная репутация не волновала - благодаря богатому приданому спрос на её руку не упадет и к двадцати семи годам. Но если это волнует молодого графа... - Пожалуй, я пойду к остальным дамам, - сказала девушка, встав из-за стола. - Хорошего вечера. Задержав взгляд на профиле уже отвернувшегося графа, она удалилась в женский салон. - Как ваше здоровье, Финион? - Рядом с Дартари раздался веселый голос Торна. - У вас так перекосило лицо. Дартари, лишившись поглотившей чуть ранее всё его внимание проблемы, наконец обратил его на сидящих за столом. Сидящий практически напротив них офицер был старше них на несколько лет, но рангом не превосходил. Имел довольно приятную для дам наружность, но характер - слабый. Офицер скривился еще больше - сложилось впечатление, что он с удовольствием плюнул бы Бритиану в лицо, если бы не стол или.. ну, статус Торна при дворе, быть может. Пожевав отвращение и поиграв желваками, Финион поднялся из-за стола и, не говоря ни слова, удалился. Мужчины, сидящие за столом, переглянулись, обмениваясь пониманием. В свою квартиру Дартари возвращался, так уж вышло, в карете молодого князя, приехавшего забрать свою совсем уж засидевшуюся на вечере младшую сестру. С наследником дома Широндон Дартари много раз виделся по службе и имел с ним если не достаточно хорошие отношения, то взаимопонимание. Доставить виконта до квартиры как раз и было предложением самого князя, зашедшего в салон - иначе Дартари в карету сесть бы не посмел. Приближался рассветный час, на дороге мало кто был. В куче грязи почвокивали копыта лошадей, стучали колёса. Никто из сидящих в карете не заводил разговор, не создавал волнений. Словно эта холодная утренняя тишина накладывала морок не только на чувствительного к рассвету полукровку де Мара, но и на простых людей. Возница хлестнул вожжами. Дартари перевёл взгляд с сизой улицы на сидящего напротив молодого князя и не удержался - приподнял брови. А всё потому, что Широндон с пониманием и снисхождением тихо ему улыбнулся и перевёл взгляд на свою сестру, сидящую рядом с Дартари. Виконту стало неловко. По всем правилам девушке следовало бы сесть рядом с братом. Но Зоретта, стремясь к утолению своих нестерпимых женских томлений, не постеснялась и брата. Хоть и поставила в неловкое положение предмет своих стремлений. Едва повернув голову, чтобы не выражать явного внимания, Дартари посмотрел на девушку - в холодном свете зари её кожа казалась одного цвета с нежным шёлковым платком, накинутым на мягкие плечи. На мгновение показалось, что Зоретта стала дышать глубже и резче, но Дартари решил думать, что дело в тугом корсете и неудобном кресле кареты, снова посмотрел в пронзительные глаза её брата и, поджав губы, отвернулся к окну. Молодой князь беззвучно хмыкнул. В этот момент их карета проезжала мимо стоявшей посреди площади телеги с запряженной в неё дремлющей кобылой. Одно колесо телеги угодило в такую канаву, что крестьянин - человек на вид уже преклонных лет - не мог самостоятельно вытащить его. Видимо, он использовал уже все, что мог, но сил приподнять телегу ему не хватало, и он стоял возле неё то хватаясь за шапку, то оглядываясь по сторонам в поисках глаз доброго человека. Неожиданно, но он нашёл их даже в такой час, хотя в этом городе и при свете дня не всегда мог бы на это рассчитывать. Дартари, не размышляя, открыл дверцу кареты и на ходу спокойно шагнул в грязь дороги - благо ехали медленно. Молодой князь с интересом мотнул головой ему вслед, протягивая тонкую белую руку с фамильной печаткой к окну у себя за спиной, чтобы остановить возницу. Когда князь выглянул в открытую дверцу кареты, Дартари уже опускал пострадавшую сторону телеги на землю. Разбуженная движением кобыла зашевелилась в упряжке. Обойдя телегу, юноша снял перчатку, пожал мужику руку и широким шагом зашагал обратно к карете. Под снисходительно-понимающий взгляд молодого князя вскочил на козлы и, надевая перчатку обратно на руку, которой только что сунул в ладонь мужику пару золотых, тихо усмехнулся: - Миледи вряд ли обрадуется грязи на моих сапогах. - И захлопнул дверь кареты. - Трогай, - хмыкнул князь и, когда карета снова поплыла по грязевому мелководью, перевел взгляд на сестру. Она смотрела на него с непониманием. Тихо улыбнувшись, он мягко покачал головой. Карета поскрипывала, тихо покачиваясь с бока на бок. Где-то сзади, посреди перекрестка, рядом с вновь задремавшей кобылкой всё ещё стоял человек, крестя в спину доброго юношу и шепча старую молитву.***
Театр испокон веков обладал поразительными свойствами. Года идут, театр меняется, но свойство поразительности остаётся. Сидя в театре пред самым началом спектакля, среди шума и разговоров, среди шороха платий можно всё равно разгадать не глядя шорох того самого платья, и ту особенную поступь. Мисс Зоретта прошла по ложе прямо за спиной молодого графа де Мара, легонько стуча каблуками, и молча опустилась на кресло по правую руку от него. Воздух всколыхнулся от движений ее пышной юбки и приобрел сладкий привкус розовых роз. - Добрый вечер, виконт, - против всех правил этикета прозвучал снова первым голос молодой девушки. Головка её с незатейливой, но очень аккуратно убранной прической, была повернута к молодому человеку, а глаза - устремлены на его профиль. Дартари едва заметно поджал губы и слегка опустил взгляд. Недвижимый, проговорил: - Приветствую Вас, миледи. Пребывая в легкой смеси удивления и, возможно, даже ужаса от того, что маркиза, единственная дочь столь знатного князя Широндон, ведет себя настолько непристойно, без сопровождения и без приглашения садясь в одну ложу с чужим мужчиной. Брови Дартари взметнулись бы к потолку, не будь он вынужден держать лицо. Он не знал, что вселяет в него больший ужас - возможность посрамить имя отца, будучи втянутым в беспочвенные слухи, или посрамить действительно, оказавшись в путах женской красоты и эгоистичной ласки. - Мой брат с его дорогим другом находится в соседней ложе, - проговорила юная Зоретта. - Он позволил мне перейти к Вам. Все же не выдержав, Дартари резко повернул к ней голову. Вот, значит, как. Вот, значит. Да... Спелись. Масляные глаза девушки встретили его взгляд так, будто и жаждали, и боялись встретить. Пудра не скрыла заалевших щек, шеи и даже открытого декольте. В полумраке театральной ложи начавшегося представления мисс Зоретта - при всём своём смущении перед этим неколебимым, красивым молодым мужчиной - сочла нужным закрыть себя только от чужих взоров и распахнула веер справа от себя. Объявили начало спектакля. Стал подниматься занавес. За несколько секунд шорох, шум и разговоры зала сменились полным штилем и тишиной, лишив одного (а может быть, и не одного) юношу ужасной перспективы искать слова для ответа. Чуткого слуха Дартари коснулось частое и порывистое дыхание девушки, не отрывавшей блестящих в темноте ложи глаз от его лица. Прислушиваясь, молодой граф непроизвольно опустил взгляд с все ещё слегка алевшего лица девушки ниже и услышал как гулко и часто бьется её волнующееся сердце. Он снова не знал, что пугало его больше - возможность действительной искренности Зоретты или мысли, возникавшие в его голове... Которые касались совсем не высоких чувств. Мягким взглядом вернувшись к заволновавшимся Зореттиным глазам, виконт слегка склонил голову к сцене и отвернулся, чтобы за весь спектакль больше не повернуть обратно. Поняв, маркиза подождала ещё, чтобы вернуть лицо и отдышаться. Следившие за ней десяток пар глаз увидели её холодно-бледной, бесстрастной, с пустотой направленного к сцене взгляда (и даже порешили, что не зря она сидит у де Мара в ложе - двум кускам льда только поблизости и место!). В гостиных позже говорили, что девушку из братской ложи специально отсадили - чтоб и девушке мужчины могли не докучать, и она их своим видом неживым не расстраивала, что де Мара сын и наследник Широндона - не зря друзья, что их отцы в одном полку служили, что оба знатные, что семьи наверняка хотят объединить для укрепления положения и преувеличения богатства - вот и сводят двушку да молодого графа (ох, уж эти браки по расчету!). Колёса кареты молодого князя Широндон снова поскрипывали в ночи. Отделённые оконными занавесями от шума городских улиц и тускловатого света желтых, сальных фонарей молодые люди возвращались домой. По окончании спектакля молодой князь просил Дартари быть столь любезным, чтобы проводить его сестру до их квартиры (он так звал их маленький родовой дворец на одной из улиц старого города), так как он сам намеревался отбыть со своим другом по личному делу, а отправлять свою милую сестру одну - боялся. Никому другому он, увы, это доверить не мог! У Дартари не было.. даже возможности отказать. Посему сейчас он, укрытый полумраком ночи, делил кресло кареты на двоих с маркизой, что так, невзначай всё крепче прижималась к нему своим тёплым, мягким плечом при каждой удобной кочке. Две вещи Дартари твёрдо усвоил уже давно: первое - женщину, слепо ведомую интересом, остановят разве что боги; второе - чем сильнее стараешься не думать о чём-то, тем сильнее эта вещь укореняется в твоём мозгу. Соответственно, бедный молодой человек был в минусе сразу дважды - он ну очень старался не думать о том, какой привлекательной была так открыто интересующаяся им женщина, что прижималась сейчас к его плечу, и он совсем не был богом, чтобы иметь возможность действительно остановить это всё. Снова кочка, снова карета подпрыгнула, вознося господ на мгновение в воздух. Снова Зоретта сильнее прижалась к графу, но в этот раз - полубоком, всей грудью. А голову, сквозь страх, положила ему на плечо. Взяла его ладонь в свои руки и положила вот так к себе на колени, не отпуская. Наверняка от волнения её руки дрожали, сердце не давало спокойно дышать - затянутая в корсет, она так глубоко и часто вдыхала, что Дартари покраснел, едва опустив взгляд на её розоватую и, казалось, такую нежную кожу щёк и декольте. От вида всей этой картины жалость вместе с другим, более жарким и гнусным чувством, затопила душу молодого графа. Он стиснул зубы и мотнул головой, вздыхая и решаясь. Что же я делаю!.. И сжал руку Зоретты в ответ. - Ах!.. - Она вскинула на него взгляд, что он не стал читать, весь занятый ощущениями ближайшего к маркизе плеча. - Не стоит так делать более, милая Зора, - мягко и тихо сказал молодой граф. - Не нужно более так...***
- Ты сблизился с Азерином? - Торн с серьёзным взглядом расплылся в насмешливой улыбке. - Во дворцах столько о вас говорят! Дартари помедлил. - В меня... влюблена его сестра. - Ах! Вот оно как. А он, получается, не противится её будущему счастью. - Я бы даже сказал, помогает ей лететь ему навстречу, - пробурчал Дартари, но тут же резко повысил голос, - И никакому не будущему! - А что же? - Торн пожал плечами. - Она богата, не дурна собой, в семье тебя примут. - Верно. Затем мы друг к другу остынем, свет мне опротивит - хотя, наверное, уже. У неё будет двадцать пять любовников, а у меня язва и поруганная честь. Замечательно! - Не любишь ты её, понятно, - тихо улыбнулся Торн, опустил на мгновение взгляд и отвернулся. - Ну... - Дартари запнулся и, побегав глазами, помолчал. - Наверное... да.***
Вот уже два месяца кряду вся жизнь Дартари в Айкергане помимо службы и офицерских кутежей сводилась к разговорам о Зоретте, избегании Зоретты, лихорадочных думах о том, как бы получить в свои руки хоть часть контроля над ситуацией с Зореттой. И видит Бог - он так устал от этого, и чувствовал, что что-то уже, вот-вот, наконец должно было произойти и повлиять на них. И ждал этого, как снятия удушья. Следующая встреча ждала их на частном балу. Белые платья, пышные юбки, светлые цветы в прическах, кудри на голых белых плечах... Дартари прятался от них всех, лавируя по далёким от танцевальной залам, избегая вездесущих матушек с тётушками и с облегчением встречая круги папенек, дядюшек и молодых, но уже женатых офицеров. Впрочем, ему не было скучно - кто сказал, что пить и веселиться могут лишь молодые и свободные! И ему было весело. Он так увлёкся, что даже забыл про свою деликатную проблему. И не понял, когда столкнулся с ней лицом к лицу. Дартари и его дама со смехом выбежали из мазурки. Загнанные танцем, они еле дышали. Как учтивый джентельмен, молодой человек за руку проводил мадемуазель к её прежнему месту, обмениваясь ничего не значащими для обоих фразами и делая девушке искренний лёгкий комплимент. Получая в ответ столь же легкую и естественную благодарность и комплимент ответный. В этот момент он был едва ли не счастлив. А затем наткнулся на прямой взгляд таких раненных, затравленных глаз маленькой сумбурной маркизы. И у Дартари похолодели ноги. Учтиво поклонившись даме, что все еще находилась рядом с ним, молодой граф просил его извинить. И направился прямо через толпу к маркизе Широндон. Он вдруг резко подумал, что вёл себя самым гнусным и низким образом, недостойным мужчины, купаясь в эгоизме и не думая о последствиях. Это осознание затопило его всего на уровне чувств и инстинктов, не давая словесного осмысления. Да так неожиданно, что Дартари ещё даже не придумал, что сделает или скажет, но уже шагнул вперёд. Он видел лишь глаза раненной им женщины и вопрос, игнорирование которого уже начало создавать новые проблемы. Пока Дартари продвигался к маленькой маркизе через толпу, его пелена всё больше спадала с глаз. Заметившая его Зоретта так отчаянно старалась придать себе хоть сколько-нибудь отвлечённый вид! Но удивительным образом снова и снова терпела неудачу. Дамочки, что почитали свои грехи за святыню, а чужие - за обязательное к насмешке падение, всё оборачивались на девушку и, отворачиваясь, переглядывались и значительно улыбались. Перехватывающий этот их взгляд молодой граф не только совсем не смущал их - казалось, наоборот, лишь придавал веселью больше пикантности. Зоретта старалась взять себя в руки, но всё бегала глазами по паркету и всё больше бледнела, сжимая в складках юбки ладони. Дартари, став напротив неё, остро и выжидательно посмотрел ей в глаза - как ни старалась, она не смогла противостоять и встретила его взгляд. - Пошли. - Только и сказал тихо молодой человек, да кивнул в сторону. Зоретта ухватилась за вежливо подставленный джентльменом локоть, и Дартари со спокойно-напускным видом вывел их из залы. И пока они шли через все помещения, он напряжённо думал, чувствуя на своём локте закоченевшие пальцы, о том, что же это за чертовщина произошла только что. Они пришли в одну из самых дальних открытых зал, что пустовала в разгар танцев, и Дартари, за время пути успевший знатно разозлить сам себя, прикрыл за ними двери. Он, конечно, отдалённо понимал, что нападать на сомнительной развитости ума смертельно расстроенную девицу - едва ли разумный поступок, но... - Ты ведь понимаешь, что всё это из-за тебя? - Ничего не мог с собой поделать. - Если бы ты не реагировала на моё веселье вдали от тебя так, будто я супруге своей на глазах у всего света изменяю, то ни тебя, ни меня бы сейчас не осуждали и мы бы не были там, где мы сейчас стоим. Чёрт побери... Он просто хотел отслужить, повеселиться. Переждать возможные трагедии, что вновь взвалил на своё колесо фортуны отец. Вернуться домой и придумать, что делать дальше. Он вообще не хотел никаких отношений. Ни с кем здесь. Он не хотел слухов. Не хотел ссор, ссуд и разборок. И вот пожалуйста! Он стоит в одинокой зале с девушкой (пусть и далеко не дурной девушкой, но factum est factam), что самолично, без всякого на то им предоставленного права повесилась ему на шею вот уже который месяц как, а на этаж ниже полсотни власть имеющих обсуждают, как он смел бросить дочь князя Широндон без внимания и довести её до слёз - а она-то, она-то! Смешна! Послушайте только - вот анекдот! За виконтом волочится маркиза! Ах, кстати. Да. Кажется, безмолвно кляня себя и весь мир за всё подряд, Дартари не заметил, как маркиза начала плакать. Видимо, всю злость и раздражение с его лица она приняла на свой счет. - В-в-ви-иконт, - одним длинным словом пискнула Зоретта. - Простите. Простите, я не хотела, чтобы так вышло, я сначала... Я вспомнила, что не одна только когда услышала шепотки, и тогда уже не могла себя удержать. Мне вдруг стало так горько! Дартари едва не воззвал к дьяволу, породившему его и его отца, чтобы суметь справиться со своей резкостью и сказать возможно более правильные слова. Ему понадобилось немного времени, чтобы собраться и подышать. Он заговорил неожиданно мягко. - Простите, маркиза, я позволил себе слишком много. Мне не следовало забывать о том, как моё поведение отразится на Вас и Вашей репутации. Я обидел Вас не единожды, и мне искренне жаль, я покорнейше прошу у Вас прощения. - И Дартари действительно говорил искренне, ведь во многом был виноват. Он поклонился и протянул ладонь. Девушка, ожидаемо удивлённая уже не первым разительным перепадом его настроя, тихонько вложила в его руку свою. Грея холодные пальцы в своей ладони, Дартари мягко прикоснулся губами к тонкой кисти. Медленно выпрямился, вздохнул и, не отпуская руку, посмотрел Зоретте в глаза. - В том числе, мне стоило завести с Вами этот разговор до того, как начнётся бал, ведь мы... Кажется, не совсем друг друга понимаем. Чтобы прекратить разжигать и подпитывать сплетни, нам стоит... - Что Вы говорите! - Вдруг пискнула, подпрыгнув, Зоретта. - Прошу Вас, - тихо, но твёрдо перебил Дартари, не зная, кому молиться, чтобы хотя бы так она уже наконец поняла и приняла. - Миледи, - юный виконт поглаживал её безымянный палец, чувствуя, как подрагивает от его прикосновений её рука, - не создавайте вид того, что мы друг другу что-то обещали. Маркиза на мгновение застыла. А затем громко, с надрывом ахнула и, густо-густо покраснев, выдернула свою руку из руки графа; и выбежала, чуть не прихлопнув дверью швейцара, из залы. Оказывается, ситуация, которая, казалось, просто текла сквозь пальцы Дартари, всегда твёрдо была у него в руках. Жаль только, что для того, чтобы это понять, ему нужно было так осрамиться и так обидеть молодую, живущую в чувствах девушку.