Третий вариант

После ухода мистера Старка Питеру требуется еще много времени, чтобы найти дорогу обратно на склад. Не только потому, что он все еще дрожит из-за адреналина и недоверия ко всему, что произошло — хотя это так — но и потому, что он хочет убедиться, что мистер Старк придерживается своего слова и не пытается следовать за ним. Поэтому он блуждает некоторое время, слишком взволнованный, чтобы сосредоточиться на борьбе с преступностью, и только когда он уверен, что гул костюма Железного Человека окончательно исчезает, Паркер возвращается в свой импровизированный дом. Оказавшись внутри, Питер срывает маску, оставаясь в костюме. Он подгребает к столу, открывает нижний ящик, достает одноразовый телефон и впервые за много месяцев включает его. Далеко не с первой попытки ему удается понять, сколько у него есть доступных смс — серьезно, как люди в начале 2000-х выживали? — но как только у него получается, он сразу же вбивает номер мистера Старка, записанный на салфетке с подписью: «Средневековье, привет», и посылает ему сообщение: Готов к завтрашней поездке. Буду ждать в обговоренном месте. Наступает короткая пауза, в течение которой Питер забывает о дыхании — ему все еще кажется, что весь сегодняшний день был просто необыкновенным сном — а затем на экранчике появляется ответ: Понял. Это немного коротковато, но мистер Старк не спрашивает кто это или что-то в этом роде, так что Питер относит это к плюсам. Он закрывает телефон, переодевается в обычную одежду — джинсы и потрепанную куртку — пихает телефон в один карман, а маску в другой. Ему нужно о кое-чем позаботиться. Мистер Дельмар — первое в этом списке. Питер нервничает — он никогда раньше не брал выходной — но когда он говорит мистеру Дельмару, что они с дядей уезжают на несколько дней из города, мужчина только улыбается и отмахивается. — Я как раз вижу, что тебе пора сделать перерыв, малыш. Удачи, закуски будут ждать тебя по старому адресу. Питер горячо благодарит его, а затем, повинуясь внезапной прихоти, останавливается, чтобы купить пятнадцатидолларовую телефонную карточку и пару дешевых пластиковых лошадок, и после ему требуется все свое самообладание, чтобы хоть как-то скрыть дрожь в голосе, когда мистер Дельмар дает ему их бесплатно. Рабочий отгул взят, деньги не потрачены, так что Питер направляется ко второму пункту назначения. На этот раз все немного сложнее, поэтому он идет медленно, засунув руки в карманы, с поднятым капюшоном, с трудом дожидаясь заката, прежде чем нырнуть в переулок и натянуть маску. Надев костюм паука, Питер обходит дом сзади, несколько раз проверяет, не смотрит ли кто-нибудь на него, а затем поднимается по пожарной лестнице на верхний этаж. Окно, на которое он смотрит, слегка приоткрыто: Питер слышит, как изнутри доносятся три голоса — два детских и мужской — поэтому, достигнув верхней площадки, он взбирается на стену, подползает к окну и висит вниз головой, чтобы заглянуть внутрь. На самом деле ракурс не особо удачный: в таком положении он может видеть только скользящие по полу тени, но он может слышать все, что происходит внутри, и через несколько минут он слышит, как мужчина и один ребенок уходят из комнаты. Питер осторожно спускается обратно на пожарную лестницу. Внутри, сидя на кровати, Эмма тихо играет в одну из своих мягких игрушек, отвернувшись от окна. Питер ждет, пока не услышит голоса Лили и Скипа на кухне, а затем стучит по стеклу. — Пс. Эмма тут же поворачивается с легкой улыбкой на лице, прижимает к груди плюшевого кролика и на цыпочках подходит к окну, чтобы открыть его. — Ты не должен был приходить сегодня вечером, — говорит девочка. — Знаю, — Питер усаживается на корточки, укладывая подбородок на подоконник, чтобы смотреть Эмме прямо в глаза. — Но кое-что произошло, и мне пришлось прийти пораньше. Ничего страшного? Эмма пожимает одним плечом. — Сегодня вечером папа дома. Питер подавляет брезгливое чувство, возникшее при упоминании Скипа, и заставляет себя улыбнуться, хотя Эмма в любом случае не видит его под маской. — Он хорошо к тебе относится? — Ты всегда об этом спрашиваешь. — Я всегда хочу это знать. Она снова пожимает плечами. — Папа всегда хорошо к нам относится. — Да, это правильно. Папы должны быть хорошими, ты же знаешь. — Я знаю, — она колеблется. — Но я все равно не должна говорить ему о тебе, верно? Это тот самый вопрос, в котором Питер все еще не уверен. Когда он впервые вернулся в квартиру Скипа, примерно через две недели после того, как покинул ее, он действительно не собирался ни с кем разговаривать. Ни с девочками, ни со Скипом — поэтому он пришел в маске. По правде говоря, если бы это зависело только от парня, Паркер бы вообще не пришел: прошло столько времени, а у него все еще возникает тошнотворное, напряженное чувство в животе каждый раз, когда он приближается к тому, что раньше было его спальней. И ему все еще необходимо сосредоточиться, чтобы его руки не дрожали всякий раз, когда он ловит намек на голоса Скипа или его одеколона с пожарной лестницы. Но эти визиты не для Питера. Они для девочек, потому что как бы Паркер ни старался, те первые две недели он не мог выкинуть из головы лица близняшек. Он никак не мог заставить себя поверить, что Скип рассказал им об его побеге. Не мог перестать прокручивать тысячи вариантов «а-что-если», с трудом помещающиеся у него в голове: А что, если Скип причиняет им боль и скрывает это? А что, если СЗД* заберет их, потому что он сбежал? А что, если его присутствие там было единственной вещью, гарантировавшей девочкам безопасность? На самом деле в тот первый раз он хотел только взглянуть на них — мельком взглянуть и убедиться, что с девочками все в порядке, а затем продолжить строить свою собственную жизнь как можно дальше от этого места. Питер даже выбрал вечер, когда Скипа наверняка не будет дома: по четвергам, когда Би помогала девочкам делать уроки, мужчина занимался помощью другим приемным семьям. Но в тот первый раз он был чертовски расстроен и обеспокоен и поэтому позволил себе заглянуть в окно, как он полагал, пустой спальни девочек. Эмма, оставшись наедине со своими книгами на полу, почти сразу же заметила его. Если бы это была Лили, все было по-другому. Питер никогда не видел, чтобы Лили молчала даже о самых незначительных вещах, и если бы она его заметила, ему пришлось бы бежать, и, вероятно, никогда не возвращаться. Но Эмма ничего не сказала. Она только слегка нахмурилась и встала, чтобы подойти и чуть-чуть приоткрыть окно. — Вы что, грабитель? Питер был ошеломлен. Это была неожиданная смелость, та сторона Эммы, которую он видел только мельком и только спустя долгое время своего пребывания в этой квартире. Тот факт, что она подошла к нему — крадущемуся парню в маске — совершенно без колебаний, приводил Питера в замешательство, но сейчас у него не было времени думать об этом. — Нет, — сказал он. — Я хороший парень. Эмма задумалась, нахмурившись, а Питер затаил дыхание. — Вы супергерой? Застигнутый врасплох, Питер сказал:  — Откуда ты знаешь? — Единственные хорошие парни, которые носят маски, это супергерои, — ответила она, как будто это было самой очевидной вещью в мире. — Так что вы здесь делаете? — Я просто… хочу убедиться, что все в порядке, — сказал Питер. — Ладно? Эмма кивнула. — Так… все в порядке? — переспросил Питер. Эмма медленно кивнула головой. Сердце Питера на минуту забилось в спокойном ритме, пока Эмма не прошептала: — Наш брат убежал. Облегчение. Облегчение и воодушевление. — Да, — сказал Питер, сглотнув слюну. — Да, я знаю. Вообще-то, ты умеешь хранить секреты? Эмма снова кивнула. — Я знаю его. Твоего брата. Питера. На самом деле это большой секрет, но это он послал меня. Он хотел, чтобы я убедился, что вы в безопасности. — С ним все в порядке? Питер молча кивнул. — С ним все в порядке. Он просил передать тебе и Лили, что очень скучает. Но ты не должна кому-либо рассказывать, что я говорил с тобой о нем, хорошо? Ему нужно… ему просто нужно побыть одному какое-то время, понимаешь? — Я тоже так думаю. — И это… это тебя расстраивает? — Нет, — спокойно ответила Эмма. — Иногда приятно побыть одному, — она оглянулась через плечо на свои игрушки и книги. — Но ты можешь приходить сюда, если хочешь. Я никому не скажу. И, если тот факт, что Питер не был пойман — или даже замечен, насколько он может судить — в последующие недели, можно рассмотреть, как доказательство — Эмма держит свое слово. Из-за того, что девочка так хорошо умеет хранить секреты, Питер приходит в квартиру раз в неделю. Он знает, что теперь с близняшками все в порядке: ни в шпионаже, который он сам регулярно организовывает, ни в разговорах с Эммой не было ничего, что указывало бы на то, что Скип обратил свое внимание на девочек после исчезновения Питера. Очевидно, Скип говорил правду только об одном: он терял контроль лишь с Питером. И все же Питер приходит сюда каждый четверг. Просто чтобы убедиться. И если он честен с самим собой, то делает это и потому, что вид Эммы — и Лили, издалека — заставляет его чувствовать себя немного менее одиноким. В конце концов, какое-то время они были его сестрами. Он все еще любит их, даже если не может сказать им правду. Хотя это не заставляет его чувствовать себя лучше, прося Эмму солгать. Он знает, что это не совсем хороший пример, когда он появляется у ее окна в маске, говоря ей, чтобы она хранила секреты от своего отца и сестры. И если бы не тот факт, что Человек-паук, похоже, является исключением из собственного правила Эммы (никогда никому не доверяй), ему действительно пришлось бы кардинально пересмотреть свои визиты. Но пока что Питер позволяет себе только одно. — Если ты не против, — говорит сегодня Питер. — Я действительно ценю, что ты хранишь мой секрет. И я тебе кое-что принес. Он достает две фигурки лошадей, подаренные ему мистером Дельмаром и ставит их на подоконник. Эмма берет одну из них, улыбаясь той слабой, нерешительной улыбкой, которой она улыбается, когда довольна, но не хочет показывать, и несколько раз переворачивает игрушку в руках. — Это от Питера, — говорит он. — А вторая — для твоей сестры, но ты не можешь сказать ей, где ее взяла, хорошо? Наш секрет. — Хорошо, — говорит Эмма и смотрит вверх. — Куда это ты собрался? — Гм, — говорит Питер, — я встретил нового друга, которому нужна моя помощь. Я собираюсь уехать на пару дней. — Такой друг, как Питер? — Вроде. — Хорошо, — снова говорит Эмма. — Ты должен сказать Питеру, что мы скучаем по нему. У Питера начинают щипать глаза, поэтому он яростно моргает и ждет, когда пройдет это ощущение, прежде чем снова заговорить. — Спасибо, Эмма, я ему передам. Он тоже по тебе скучает. Увидимся на следующей неделе? — Звучит неплохо. Ты можешь сделать стойку на руках? Это заставляет Питера по-настоящему улыбнуться. Он повинуется, встав сначала на две руки, потом на одну, потом на один палец, вызвав редкий восторженный смех у Эммы. — Эмма, ужин! При звуке голоса Скипа из соседней комнаты Питер снова опускается на корточки. Эмма оглядывается через плечо и кричит: — Иду, папа! — и снова поворачивается к Питеру. — Ладно, развлекайся. Увидимся через неделю. — И ты тоже, Эмма, — практически спрыгнув с пожарной лестницы, Питер оборачивается. — Ты же знаешь, что нельзя брать игрушки у незнакомых людей, верно? Только… — Только у супергероев, — говорит Эмма. — Это я знаю. И, слегка махнув рукой, Эмма выходит из комнаты.

***

После Питеру требуется еще одна остановка — бутерброд мистера Дельмара благополучно испарился, поэтому парень тратит немного из своих обеденных денег, чтобы купить ланчбокс в небольшой кафешке, а после занимает самый угловой диванчик заведения, ожидая темноты и смотря новости по крошечному телевизору на стене. Репортер рассказывает что-то о взрыве на мирном саммите — Питер знает, совсем немного, но все же, что сейчас внутри Мстителей завязался крупный конфликт, но с тех пор, как он оставил свой Старкфон у Скипа, новости казались сюрреалистичными и далекими, как сказка. Зимние улицы Нью-Йорка как нельзя лучше отвлекают внимание от новостных лент социальных сетей. И, ведь, на самом деле, помимо грабежей и автокатастроф, происходящих в Квинсе, Питер совершенно не знает о событиях в мире. Честно говоря, не думать об этом было своего рода облегчением. Фантазии, которые помогали пережить жаркие, душные ночи в реабилитационном центре, теперь казались такими странными; Мстители не приходили тогда, и они определенно не собирались появиться в его жизни после. Тот факт, что Железный человек обратил на Питера внимание только когда у парня появились силы, и он научился сам заботиться о себе, казался чьей-то неудачной шуткой, слишком неуместной иронией. Сюрреализм усиливается и тем, что он больше не думал о Мстителях, как о чем-то действительно реальном; просто мечта. Мечта о том, что завтра он полетит в Германию. На сражение Мстителей. Каким бы ни был конфликт, Питер теперь является его частью. Когда начинается репортаж о двенадцатилетнем мальчике, выигравшем какой-то конкурс пения, Питеру, все еще пытающемуся обработать информацию про взрыв на саммите, приходит в голову, что он, вероятно, должен был узнать у мистера Старка немного больше информации о том, что на самом деле произойдет завтра. То, что Капитан Америка, со слов Тони, сошел с ума звучало… подозрительно в лучшем случае и немного предательски в худшем (Питер любил Стива Роджерса почти так же сильно, как он любил Железного Человека, до тех самых пор, пока его трепетное к ним внимание не было смыто (плохие вещи) Скипом и реабилитационным центром), и путаница в словах Старка, что: «думаю, он мог поступить правильно, но просто не понимает этого» не особо облегчало ситуацию. Но… возможно это глупо и плохо, но Питера это не особо волнует. Он просто знает, что должен помочь — глобальный конфликт, спасение мира и все такое — но прямо сейчас, полный дешевой лапши и нервного ожидания, Питер не думает о всеобщем мире. Он думает о том, что было бы, если бы супергерой ворвался в реабилитационный центр в одну из тех ночей, когда он и Фелипе лежали в постели, измученные, но слишком голодные, чтобы заснуть. Он думает, что было бы, если бы он мог быть тем супергероем. Работа с Железным человеком может принести выгоду. Может быть, не деньги, не в нынешних обстоятельствах Питера, но, по крайней мере, признание. Не то чтобы он стремился к всеобъемлющей славе: просто было бы здорово, если старушки не пытались избить его каждый раз, когда он пытался помочь им перейти улицу или остановить бандита, собирающегося их грабить. С признанием общества Человек-паук сможет даже делать нечто более существенное. Обратить внимание на то, на что никто не смотрит — на детей, которых никто не видит. Может быть, он даже сможет сам появиться в одном из детских домов, не боясь, что люди за дверями вызовут полицию, сдадут его и отправят обратно к Скипу. И если он должен избить для этого Капитана Америку, это кажется Питеру справедливой ценой. На этой мысли Паркер заканчивает свой ужин и выходит из кафе.

***

Мистер Дельмар ошибся — даже летом в школе кто-то есть. Однако к восьми вечера Мидтаун полностью пуст. Уборщики ушли, двери заперты и везде темно, за исключением тусклого аварийного освещения, включенного в коридорах. В это время, единственный человек, желающий заглянуть в школу — Питер. Он проскальзывает в окно химической лаборатории на втором этаже, оставленное открытым на ночь, чтобы все дневные опыты могли выветрится. Обычно Питер идет в спортзал, но сегодня он остается в классе. То, что он все еще имеет доступ к довольно обширной коллекции химических веществ школы — огромная удача: он «заимствует» необходимые ингредиенты для своей паутины постоянно, пока живет на улице. На самом деле это не воровство — Питер точно знает, что Скип оплатил его обучение в этом семестре — и поскольку он больше не посещает школу, несколько потерянных химикатов не будут большим упущением, чем если бы он учился здесь и постоянно что-то делал в лаборатории, не так ли? Но у Питера нет времени беспокоиться о морали: Мистер Старк намекнул, что собирается несколько улучшить костюм Питера — на самом деле, Питер старается думать об этом как можно меньше — так что Паркер должен как следует запастись паутиной на всякий случай. Питер также старается не слишком много думать о том, что мистер Старк не смог воспроизвести формулу без образца, прикусывая губу, чтобы замять всплывающую улыбку и хоть как-то сосредоточиться, пока смешивает несколько жидкостей в мензурке, добавляет еще немного и запускает компрессор, ловко уклоняясь от камер видеонаблюдение, расположение которых он уже запомнил. Покончив с паутиной, Питер направляется в спортзал. Как и в случае с девочками, Питер поначалу не собирался возвращаться сюда. Он знает, что рискует, вероятно, без всякой необходимости, посещая одно из немногих мест, где Питера Паркера можно узнать. Он заходил в школьную душевую и иногда, в более холодные дни, развлекался с обручами в тренажерном зале. Но, в основном, такое времяпрепровождение не давало полезного результата: всякий раз, когда Питер приближался к мужской раздевалке, он начинал чувствовать дрожь и слабость; при мысли о том, что ему придется залезть в душ, отделенный от остальных лишь тонкой занавеской, его чуть не вырвало. Оставаться грязным, к сожалению, также не было вариантом. Он неделю не заходил в душевую, и к выходным костюм Человека-паука был покрыт настолько большой коркой пота, грязи и крови, что Питер даже не мог обидеться, когда группа старшеклассниц вызвала полицию за попытку Паркера вернуть бумажник. Бездомность может позволить себе некоторую свободу действий, когда речь заходит о личной гигиене, но к супергероям идут совсем другие требования. Питер принимает душ. Он смывает дневной пот с маски в раковине, держит ее под сушилкой для рук, пока она не станет достаточно сухой, чтобы оказаться в кармане. Прежде чем уйти, он бросает взгляд на свое отражение в зеркале. Питер, которого он видит, уже не тот, что был три месяца назад. Волосы у него длиннее, непослушные локоны торчат во все стороны, а щеки немного впалые. Он не то, что бы худой — Питер был худым и раньше, и это понятие не включало в себя груду мышц от паучьего укуса — но он определенно потерял немного детского жира с тех пор, как ушел от Скипа, и начал более тщательно следить за своим питанием. Невелика потеря, хотя Питер понимает, что эти изменения превратили его лицо в странную головоломку: он выглядит старше и моложе одновременно. Несколько раз прохожие — в основном женщины, зачастую с маленькими детьми — подходили к нему на улице или в библиотеке, чтобы спросить, все ли с ним в порядке, а затем уходили, нахмурившись, когда Питер настаивал, что он в норме, как будто, они не могли решить, должны ли верить ему. Такие истории заставляют Питера нервничать больше, когда он без маски. Возраст Человека-паука никогда не ставится под сомнение. Способности Человека-паука никогда не ставятся под сомнение. Человек-паук может остановить несущийся автомобиль. Человека-паука хочет завербовать сам Тони Старк, который хочет, что бы паучок сражался с Мстителями. Человек-паук определенно очень силен. С другой стороны, Питер Паркер… Питер моргает и отводит взгляд от зеркала. Есть причина, по которой он не любит задерживаться в ванной, даже когда один. Кажется, что независимо от того, как далеко он убежит или сколько времени пройдет, Питер до сих пор ждет появление пьяного Скипа где-то в зеркальном отражении. На всякий случай Питер натягивает маску и возвращается в коридор. По пути к выходу он, как всегда, проходит мимо шкафчика Неда. Как и всегда, Питер колеблется, думая о том, что произойдет, если он сейчас же не уйдет. Если оставит записку. Сегодня искушение особенно велико: что бы сказал Нед, если бы узнал, что Питер сегодня обедал с Тони Старком? Воображаемое возбуждение Неда отзывается теплом в глубине живота Питера, но парень быстро отталкивает это чувство. Нед в прошлом. Неду все еще лучше без него. Может быть, даже больше, чем когда-либо было. Вместо записки Питер дважды стучит костяшками пальцев по шкафчику и направляется домой.

***

— Ты блин серьезно что ли? Питер, сидящий на ступеньках у Нью-Йоркской публичной библиотеки, вздрагивает и вскакивает на ноги. Хэппи Хоган, известный, как бывший телохранитель Тони Старка и нынешний начальник службы безопасности, высовывается из окна тонированного автомобиля, хмуря брови. — А, — говорит Питер, — привет. — Я думал, Тони пошутил насчет маски. Ты не собираешься ее снимать? Питер пожимает плечами. Он краснеет, но это не ново; его лицо красное с тех пор, как он пришел к библиотеке сегодня утром, за час до того, как должен был быть там, слишком возбужденный, чтобы спать. Хэппи раздраженно вздыхает. — Ладно, проехали. Где твои вещи? Питер жестом указывает на себя. — Неужели? Ты же в курсе, что Германия — это другая страна? И никакой пижамы? Даже подушки для шеи нет? — Эм… Хэппи вновь вздыхает. — Просто садись в машину. Ненормальный. — Мистер Старк говорил… — Да, он тоже ненормальный. Клянусь, с ним моя жизнь с каждым днем все больше похожа на безумный мультик. А что там с библиотекой? По-видимому, я снова шофер, я мог бы забрать тебя из дома. — Просто… так было удобнее. По правде говоря, Питер выбрал библиотеку из-за ее близости к Колумбийскому университету. Он знает, как выглядит под маской, даже без того вчерашнего отражения в зеркале. Если вдруг мистер Старк увидит его без маски по какой-либо причине, лучшая защита Питера — это хорошее прикрытие. Он не может прикидываться слишком старым (когда-нибудь его голос все-таки сядет, но сейчас он будет работать с тем, что есть), но он считает, что университет — это безопасная ставка. Он может сделать несколько намеков, например, как библиотека, что он студент и при этом отбросить любые подозрения о своей настоящей личности. На самом деле, это своего рода идеальное прикрытие: притворяясь студентом, он также сможет объяснить свою регулярную работу в качестве Человека-паука, которую он, вероятно, не смог бы выполнить ни как ученик средней школы, ни как взрослый с работой. Хэппи открывает заднюю дверцу машины, и Питер с удивлением обнаруживает, что она пуста, за исключением мини-бара посередине. Паркер сглатывает разочарование, забираясь внутрь, пока Хэппи закрывает за ним дверь. — А мистер Старк нас встретит? — спрашивает парень, когда Хэппи садится на место водителя. — Он сказал… — Он ничего не говорил, — перебивает Хэппи. — Я тот, кому ты писал. Хэппи Хоган. Мужчина просовывает руку через перегородку передних и задних мест, пожимает ладонь Питера и быстро отпускает ее. — Я, кхм, Человек-паук. Приятно познакомиться. — Да, я определенно не буду называть тебя так. Тони встретит нас на месте. Так. Все в порядке, малыш? Готов ехать? Питер кивает. — Тогда давай покончим с этим, — говорит Хэппи, и выезжает с тротуара в шумное Нью-Йоркское движение.

***

— С кем ты говоришь? Питер подскакивает. Ощущение от осознания того, что он едет в самом комфортном, классном и красивом автомобиле за всю свою жизнь, просто невероятно; раньше он катался только на автобусе и метро. Это чувство отличается даже от полета на паутине. Он не понимает, что бормочет себе под нос, пока Хэппи не начинает ворчать. — Ты что-то рассказываешь? Так вот что там происходит? У тебя есть какой-нибудь диктофон в этой дурацкой маске? Потому что ты знаешь, что никому не можешь рассказать об этом. — Я знаю, — говорит Питер, и ему становится жарко. — Я ничего не записываю. Это просто, эм, весело. Заткнись, идиот, или почему бы тебе просто не сорвать маску и не нарисовать «мне четырнадцать» на лбу? Появление Упыря, который никогда не уходит, хоть и ведет себя сдержаннее, неприятно, но не неожиданно. Чем дольше Питер находился в машине, тем сильнее сжималась его грудь, и чем дольше они ехали, тем теснее ему становилось. Разговор с самим собой всегда немного успокаивал. Он делал это и во время патрулирования, и когда не мог заснуть по ночам. И все же сейчас он замолкает. Однако он испытывает невероятное облегчение, когда автомобиль тормозит. Питер вылезает из салона прежде, чем Хэппи успевает подойти к двери, пытаясь убедить себя, что напряжение спадает, как только парень окажется на свежем воздухе, только потому, что они выбрались из Манхэттенского смога. Неправильный. И он это знает. Питер был готов к чему-то необычному, но даже держа это в голове, он все равно удивляется частному самолету, когда Хэппи ведет Паркера на борт. — А разве мне не нужно пройти через охрану? — уточняет парень, поднимаясь по ступенькам. — Неужели? Думаешь, охрана пропустит тебя в таком виде? И я предполагаю, что в твоих спортивках вряд ли появится паспорт. Тони потянул за кое-какие ниточки, чтобы привлечь тебя на нашу сторону, парень. Все, что я хочу сказать, так это то, что ты того стоишь. Это больше, чем недовольные вдохи Хэппи или постоянный внутренний монолог, сдерживающий Упыря, заставляет Питера взять себя в руки. «Ты Человек-паук», — напоминает себе Питер, даже когда садится в углу самолета, как можно дальше от Хэппи (мужчина кряхтит и коротко кивает, что Питер принимает за знак одобрения). «И на этот раз ты докажешь это.»