When we were young

jonathan: Джозе, я прошёл по ссылке, но там же фотографии с парада. joseph: на третьей фотке в первом ряду видишь равнение направо? jonathan: ну да, только Джотаро отвернулся. joseph: а потом во всём втором ряду он тоже глаза скосил jonathan: аха. Так ты что, вычислил его возлюбленного по направлению взгляда на параде??? Тот эпик фейл стоял перед глазами Джотаро, будто выжженный на сетчатке — ночь, фонари освещают разноцветные листья каких-то ёлок, дорога до кпп блестит после дождя, что потоптался здесь недавно, а теперь Джотаро чувствует его недобрый холод своими коленями… но любовь только что отвергшего его человека, святая и чистая — ещё холоднее. И Куджо сбежал. Не то, чтобы он надеялся что-то забыть, но находиться рядом стало так же невыносимо, как до этого было невыносимо находиться далеко. jonathan: тебя прямо… в Дхавастан переводят? jotaro: меня переводят в другую часть. Дислокация в давастане. jonathan: а это безопасно? jotaro: да. joseph: дебил, гусеница ты космодесантная!!! В лазарет ложись, что угодно делай, но не суйся! В этот! Грёбаный!!! Ад!!! jonathan: там небезопасно??? joseph: туда столько оружия свезли что если там хоть спичка загорится, то так рванёт!!! joseph: jotaro ты никогда не задумывался о том, чтобы блять не стоять под обстрелом с мишенью на голове, а просто полюбить кого-нибудь другого??? Чтобы взаимно??? jotaro: нет. Конечно, на другой континент отправляли не сразу: сначала Джотаро просто «переехал» немного южнее, в тренировочный центр. Он опять оказался среди незнакомцев — парни здесь были немного другие: общительные и смешливые, и шутили, как в школьном походе с ночёвкой: подкладывали куда угодно сырые яйца — так что прежде, чем лечь или сесть, стоило серьёзно осмотреть поверхность; приклеивали личные вещи к полкам — и снимали всё это на мобильные. -Въебу!!! — негодовал первое время суровый Джотаро, а потом перестал: виновные всегда тут же сознавались, не оказывали сопротивления, смеялись до слёз. -Да ладно тебе, Куджо, это часть учений, на внимательность! Но на учениях тоже стоило быть осмотрительным, потому что ничего святого для этих парней не было. И вроде бы все собрались из разных частей, а как будто сбежали из одного цирка. К концу третьей недели Джотаро привык ко всему: пригибаться пониже, потому что на полигоне вечно сверху либо люк, либо имитация обстрела, либо колючая проволока, а в казарменных помещениях — дверные косяки, не рассчитанные на его рост; перетряхивать постель перед отбоем; курить с новыми сослуживцами — потому что кто-нибудь всегда находился в курилке: даже в часы, отведённые для сна, там торчал какой-нибудь лунатик. Но перебор случился. «Надо поговорить», — гласила записка, подкинутая в карман бушлата, — «на площадке для встреч с посетителями завтра в шесть утра». Здесь, на юге, да тем более летом, в шесть утра уже светло. Джотаро очень чётко увидит эту наглую морду, прежде чем она, уже отёкшая и покрасневшая, ответит на несколько вопросов. «Норияки» Джотаро чуть не взвился на месте — он сразу понял, что записка — снова чей-то пранк. Какёин мог ему просто позвонить… как же давно Куджо не произносил это имя даже в мыслях! И вот опять!!! Кто посмел разнюхивать его прошлое, и нахер? Чтобы умереть в мирное время??? О, как Джотаро хотел прикопать автора этого письмеца прямо сейчас… но придётся ждать — шести утра, чтобы расправиться с отмороженным точечно. Дорогу до места встречи покрывал половичок из опавшей хвои. Это была даже не дорога, тропинка; Джотаро только проснулся, и, видимо, поэтому не мог разозлиться как следует — в мыслях путались высокие сосны, верхушек которых коснулся рассвет. Но даже на самого себя за недостаток мотивации злиться не получалось. А после поворота за угол дощатой будочки, после которой и начиналась огороженная деревянными перилами небольшая площадка, сердце Джотаро упало ниже уровня моря: спиной к нему стоял некто, демонстрируя пришедшему только рыжий затылок. Куджо остановился посередине площадки. Просто застыл. Его шаги явно были услышаны, к чему ещё слова. — Ты же сразу понял, что я — это не он? Заговоривший тролль развернулся. Это был новый боевой товарищ Джотаро, с которым им ещё служить и служить… Куджо продолжал молчать. — Ну ты меня расстраиваешь, я рассчитывал на более бурную реакцию, — пожал плечами пранкер, — и тебе даже не интересно, откуда я знаю? На лице Джотаро не дрогнул и мускул. — Зачем тогда пришёл? — растерянно кинул предъяву пригласивший. — Где камера? — Зачем тебе камера, хочешь снять короткометражку для своего недотроги? Я тебе помогу, — оживился собеседник. -Здесь? — и Джотаро направился в сторону пункта досмотра, что прилегал к площадке — в обратную сторону от «шутника». -Ну подожди, — тот подскочил и повис на плече Куджо как-то… не по-уставному, — ну оставь камеру, мне же не поверят, что ты мне за такое ничего не сделал! Джотаро долго и уничтожающе посмотрел на прицепившегося к нему парня — и продолжил свой путь в избранном направлении. -Куджо, ну притормози, ну… послушай. Мы завтра уже выдвигаемся. Завтра. Понимаешь? Возможно, это моё последнее видео с родины. У Джотаро слегка подкосились колени, а сослуживец повис у него уже на шее, и шептал куда-то в плечо: -Я за полчаса пришёл, и… тут красиво так — никогда не думал, что может быть так красиво! Деревья, там, перилки облупившиеся, а ещё я белку видел… в последний раз видел, понимаешь? И я, и ты, мы здесь… Джотаро понимал. Не просто так его взводу разрешалось всё — курить в любое время дня и ночи, любые подарки от родственников, никакой строевой, никаких взысканий, потому что для некоторых из них завтрашний рейс в один конец… и эти вечные розыгриши — способ не думать о том, что двери лифта, едущего в ад, уже захлопнулись. — Не лети. Заболей. Откоси как-нибудь, — накидывал варианты Джотаро, глядя в пространство перед собой. — Вон там камера, — указал сослуживец под крышу подсобки, — оставь её, пожалуйста. Там — я хочу вспоминать, как поцеловал самого грозного верзилу… У Джотаро даже не промелькнуло мысли «зачем» — он целовался по любви к своей недооценённой, разменянной и выкинутой жизни. Вот сейчас она пронеслась перед глазами вся — одноклассники, родственники, случайные попутчики и просто прохожие, которые отчего-то запали в душу; обычные дни, запомнившиеся из-за незначительных мелочей; ночные чаты, незатыкающиеся взволнованные Джозеф и Джонатан. И он. Он никогда бы не поступил так — не стал бы целоваться с первым встречным, даже если напоследок… Вдалеке прошлёпал сапогами небольшой отряд — обычные контрактники, для которых есть правила и режим, которые никуда не вылетают завтра. -Хочешь — я всё удалю? У меня хорошая память, — услышал Джотаро шёпот прямо на ухо. На этом самом месте. Кому-нибудь из его братьев, возможно, скоро передадут его личные вещи, то самое пальто, которое и пригодилось один раз. В жизни. Да и не пригодилось вообще. Как-то раз, с месяц назад, Джотаро так усердно рисовался перед… Норияки, что потянул спину. Весь день парни провели тогда на полигоне, а Куджо ещё и в госпиталь потом ходил, и, в общем, попал в часть перед самым отбоем. Успел только помыться и переодеться, и завалился на кровать, слегка скрежеча зубами. Какёин принёс ему поесть, хотя нельзя было с едой в спальный блок, так что от тумбочки тянулся приятный запах выпечки; Какёин потрогал лоб Джотаро, пальцы даже слегка касались ресниц; Рико куда-то упёрся без телефона, а тот звонил уже минуты три своим ГринДеем — time to say I love you. Вот пальцы Норияки уже на щеках Джотаро, и почти касаются губ. Голоса сослуживцев кажутся тише, и свет теплеет — Куджо чувствует даже сквозь закрытые веки. Он одет во что-то мягкое и ночное — их одежда соприкасается, и кажется, вот-вот сольётся; потушите свет — пусть Он останется рядом, и в темноте они утонут… да. Джотаро решил, что если всё будет плохо, он включит в памяти тот самый момент, и захлебнётся не грязью и не дымом, а полумраком, возле тумбочки в своей старой части, пока Он проводит рукой по щеке, пока звучит ГринДей, сразу после отбоя, сразу, как только выключили свет. Вдохнёт в последний раз. Сквозь сомкнутые ресницы, сквозь слёзы, которые снова роняет за Куджо другой, и сквозь обречённость, что притворяется наркозом, а на самом деле — монтировка, оглушившая ударом в затылок — из воспоминания, где такого не могло случиться, Он кричит Джотаро без единого звука: «Нет!!!» joseph: Джон ты тут? jonathan: : -) joseph: Джон я нашёл. Есть фотки с того парада, с того самого ракурса, прям видно как Джотаро чуть ли не в кадр смотрит!!! jonathan: : -) joseph: я списался с фотографом он готов все снимки отдать. Так мы краш Джотаро быстро вычислим. И твоя следующая фраза будет: -) jonathan: : -) joseph: с тебя 5 дикпиков фотографу. Это его условия. jonathan: ну сфоткайся 5 раз и не напрягай joseph: так. Кто бы ты ни был немедленно верни телефон моему брату!!! jonathan: иднхй joseph: я в полицию звоню!!! jonathan: да не поедет никто в эту глушь. Сами бы вызвали. joseph: что блять случилосб??? jonathan: лаврушка закончилась jonathan: всё, Джозе, я здесь, извини, отходил) joseph: ты в порядке??? jonathan: да, всё ОК, креветки варю joseph: а кто переписывался со мной??? jonathan: любимый человек) мы вчера познакомились joseph: омгд!!! Ты переписку читал? jonathan: да, супер! Только с дикпиками… я как-то не привык к такому. Но мы позавчера в лес ходили и грибы фотографировали. Может подойдёт? joseph: про дикпики я писал чтобы твою подружку твою позлить. Все фоты у меня уже. Я тебе на почту скинул ссылку там ок 5к. joseph: что??? За??? Девушка??? jonathan: какая девушка? joseph: которой ты еду варишь. Вы что за грибы позавчера искали??? jonathan: а))) давай я тебе чуть позже расскажу, боюсь испугать человека… joseph: ладно. Как креведы? jonathan: Дио говорит, что я пересолил jonathan: б%%% jonathan: ну в общем joseph: да я понял уже что твоя девушка мужык. Последний вечер перед вылетом длился часов до двух ночи. Джотаро пытался уснуть, но в итоге только валялся лицом в подушку: сослуживцы собирались; перекидывали вещи из сумки в сумку, будто уезжали с курорта и распихивали по чемоданам отельный шампунь и местные фрукты; пытались вовлечь и Куджо, громко обсудив утреннее видео, которое выжило всё-таки и разлетелось по взводу: периодически из разных концов помещения слышалось восхищённое "wow!!" - поцелуй был снят с близкого расстояния, идеального ракурса и был настолько горячим, что на несколько секунд заставлял забыть про всё... Но Джотаро было безразлично. И он отлично понимал, что на самом деле безразлично абсолютно всем. До половины второго ночи не выключался свет. Ближе к двум некоторых начало вырубать, но не Джотаро — он слышал приглушенный говор, слышал, как ветер поддевает кровлю, как плещутся друг об друга мокрые листья деревьев снаружи, да как, блять, черви в земле копошатся — рядовому Куджо казалось, что он слышит и это; или они просто копошатся уже в его ушах… или это волосы… Джотаро подскочил с кровати, отряхиваясь. Вокруг все либо заснули, либо просто утихли — верзила направился на выход из блока. Не хотелось ни курить, ни ссать, но Куджо решил попробовать последнее: хуже точно не станет. Но ремень перестал слушаться — пряжку заклинило: точнее, регулировка работала только на уменьшение объёма. Джотаро попытался разорвать швы или выдернуть что-нибудь из металла, но нет — ремень только затягивался; примерно в тот момент, когда рядовой Куджо был готов достать зажигалку, чтобы сжечь удавку прямо на себе, подошёл взводный: тот самый сэр, который как-то раз, в прошлой жизни, разбирал их драку с... тем, чьё имя Куджо не хотел поминать. — Остановись… Старший по званию убрал руки Джотаро от злополучной пряжки. Расстегнул ремень, выдернул его из петель и отдал хозяину. — Курить будешь? — Нет. — Тогда пей. Куджо без лишних вопросов принял коньяк из рук дающего. Крепкий алкоголь медленно переходил в разряд его боевых товарищей. — Ложись сейчас — если не будешь голову напрягать, то нормально уснёшь. — Ты был там? — спросил Джотаро, которому уже подразвязало язык. — Именно там не был. Был в других местах. Джотаро сделал ещё глоток и медленно сполз по стене. Сэр, кряхтя, уселся рядом. — Если уже был, зачем опять контракт подписал? Понравилось? — Ну вот знаешь, я женат. И у неё такой характер — вот обычно у жён бывают месячные, а у неё их как будто только раз в месяц и не бывает… В голове была такая лёгкость, а в руках — плавность, что Джотаро ржал безудержно. Повалился бы на пол от такой тупой шутки, но взводный удержал. Он рассказывал что-то ещё, а Куджо даже, вроде, задавал какие-то наводящие вопросы, но сам не запомнил суть разговора. Запомнил дощатый пол, освещённый тусклой лампочкой с потолка; запомнил, как спросил себя, чего ему не спалось пять минут назад, и не смог самому себе ответить… и потихоньку заваливался вбок, пока дежурный не отволок его до кровати. А на следующую ночь над Джотаро раскинулось уже другое небо. Звёзд было так много, что они сливались в алмазные копи, дороги, сети — движущиеся, сжимающие чёрную пустоту и снова отпускающие её; Джотаро едва припоминал, что его ничтожный человеческий организм должен дышать — хотя возможно, это было последствием близкого знакомства с гюрзой, что тяпнула его в первый же час после прибытия, как только он на пять шагов отошёл от лагеря. Его поместили в санитарный отсек. Даже после антибиотиков немного лихорадило. Джотаро выковырял телефон из кармана. Джонатан и Джозеф были недоступны — абсолютно ожидаемо и абсолютно невыносимо. Но рядовой Куджо был немного не ок, так что в чатик с братьями он всё-таки вступил, вылупив глаза на звёзды. jotaro: jonathan это я в 12 лет сломал дверцу для собаки когда приезжал к вам в гости joseph: jotaro он знает вообще-то. И всегда знал. Звёзды в глазах дрогнули на влажной плёнке. jotaro: joseph ты разочарован во мне? jonathan: jotaro нет, ни в коем случае! Просто от того, что ты смотришь в небо, Джозе кажется, что ты не чувствуешь, что мы на самом деле не высоко и не далеко, а рядом с тобой сейчас… Джотаро обнял себя за плечи, закрыв глаза. -Чай здесь дерьмовый, — произнёс он вслух и даже немного пришёл в себя от звука собственного голоса, царапнувшего тишину. Снаружи доносились голоса — ужин только закончился и состав корпуса мелкими перебежками шастал по территории, громко смеясь и переговариваясь. Воздух здесь был не такой, как бывает в городах — он больше пах, чем звучал: дневная жара и духота имели свой специфический аромат, даже у пыли был свой индивидуальный флёр; стрекотание ночных насекомых едва беспокоило слух, казалось затихающим с каждой минутой. Джотаро снова приподнял свой телефон на уровень глаз. Воображаемый Джозеф вздохнул над его левым ухом: — И смысл был сюда переться? Ты не мог сталкерить его не из этой песчаной дыры в адской жопе мира? Затерянный где-то на дне списка контактов, каким-то немыслимым чудом, попирая факт отсутствия на этой базе общедоступной сети, Он был онлайн. -Стыдно писать ему, да? — продолжал нудеть воображаемый Джозеф. -Так, всем спать, — послышался спасительный несуществующий голос справа. Видимо, подействовали антибиотики — в один момент стало тепло изнутри и мир снаружи схлопнулся, уступая сну. -Мачете не смсится… — но это уже, кажется, память Джотаро выдавала фрагменты вчерашнего полового разговора с сэром с труднозапоминающейся фамилией. Здесь можно было чувствовать себя поспокойнее, чем на тренировочной базе, видимо, потому, что самое страшное, что может случиться, уже случилось — корпус забросили глубоко на горную базу; связь с другими базами была, продовольствие без перебоев; обстрелов не было. Пока. Только пара заблудившихся партизан пыталась по глупости «снять» часовых — но всё обошлось ранениями с обоих сторон. Местные, конечно, знали, где и кто дислоцируется, но пока им выгоднее торговать, чем воевать, нейтралитет сохреняется. Пока. -Куджо. Прибудь в штаб, — получил как-то раз приказ Джотаро от пробегающего мимо Рико с тазиком разделанного мяса в руках. -Опять, блять, амуницию считать? -Ну вот иди и поинтересуйся. Куджо направился к штабу, ещё раз обернувшись на мясоносца и по совместительству гонца с явно всратыми вестями. В штабе Джотаро с порога встретило лицо начальствующее. Подхватило под локоть и повело в кабинет. -Пришёл приказ — нужно установить станцию портативную, ты нужен, с тобой пять человек. -Что случилось с прежней станцией? — уточнил Джотаро, опустившись в предложенное складное кресло. -Не здесь. Установить надо в пункте через перевал, — просветил майор, усаживаясь напротив. -Что случилось с прежней станцией на пункте через перевал? -Ты немного не понял, — сэр майор наклонился вперёд, по-деловому сцепив пальцы рук. — Здесь не лагерь скаутов. С приказом все задействованные ознакомятся под роспись. И приступят к исполнению, либо пойдут под трибунал — никаких вопросов. Снаружи раздавались звуки походной радиостанции — всё по-прежнему, какое-то задушевное ретро; и это ретро необычайно заебало за три недели, пока Джотаро был здесь… -Что касается инструктажа — ты получишь его сейчас от меня. -Это по протоколу? -Нет. Связь потеряна позавчера, в районе 8.46 вечера. Сегодня принято решение об эвакуации технического подразделения, обслуживающего эту базу — в случае, если вам не удастся установить станцию. -То есть нет угрозы безопасности личного состава? -Ты и другие из отряда — сейчас идёте за снаряжением и подробными инструкциями. И обед — у вас он будет через 20 минут, я распорядился. Снаружи было солнечно. Да солнечно здесь было вообще всё время, и суетно, и сто оттенков жёлтого, впитавшиеся в почву под ногами. -Эй, Джот. Ты чё грустный? Это мимо прошёл тот парень, что не так давно, на другом конце Земли, подкидывал Джотаро записки и вис у него на шее на пустой площадке для встреч. Вдруг промелькнула мысль о том, что это последний, с кем Джотаро целовался… счастливчик вдруг перестал улыбаться и застыл перед Джотаро с серьёзными щами на слегка загоревшем лице. -Возможно, нашу часть скоро расформируют. Состав распределят по другим. -Подожди, ты-то откуда знаешь? -Я не знаю. И ты не знаешь, всё ясно? Собеседник вроде начал что-то понимать. -Если расформируют. И я попаду в другую часть — тебе ясно, о чём я? Джотаро молниеносно тиснул свой телефон в нагрудный карман сослуживца. Тот молча проследил за движением руки и снова уставился на Куджо. -В этом случае. Найди Его в списке контактов и напиши ему… -Что??? -Сам знаешь, что. Сослуживец обеспокоенно огляделся — но оказалось, никто не замечает этой мини драмы — всё шло своим чередом, как будто в фильме, который каждый день заново прокручивают от начала до конца. -Куджо, я не знаю, что!!! -Если бы ты меня попросил, я бы что-нибудь придумал, — едва слышно прошипел Джотаро. -Что… что твои последние… о мой Бог, — облагодетельствованный доверием, парень немного сбился, — что когда ты уходил, твои слова и мысли были о нём — подойдёт??? -И о семье, — кивнул Куджо и скрылся за дверью столовой. Отряд отправился на задание незаметно — насколько возможно отбыть куда-то незаметно в горах на милитаристском, высоченном «квадратном» джипе цвета окружающих скал. Видимость была отличная, солнце перевалило за полдень. Дождя на памяти Джотаро не было вообще, и те намёки на дорогу, что лежали под колёсами, были покрыты пылью, а это неплохо — значит, никто лишний не пользовался этим маршрутом. Джотаро оглядел остальных участников — было похоже, что парни выехали за продуктами в суперманкет в соседнем районе: непривычно, но не критично. Джип кренило вправо, поэтому и «бойцов» на заднем сидении снесло в один угол и каждую секунду подбрасывало. -А сигареты взяли? А зажигалка есть? А что, только одна пачка??? Нытьё и смех прерывались щелчками камер телефонов. Сеть работала только внутренняя, поэтому порадовать селфячками можно было лишь тех, кто сейчас был в части и отдыхал после обеда. -Глория, встань с коленей!!! Это мои колени! — орал Ковальски, единственный, кого Джотаро знал с самого начала службы. Одного из бойцов действительно звали Глория — парень каждый раз объяснял новым знакомым, что в его семье и вообще в его местности это нормальное мужское имя. Не был он ни нежной розой, ни, наоборот, двухметровым верзилой — для Джотаро все здесь выглядели примерно одинаково. Этот отличался светлыми, почти белыми бровями и даже ресницами. — Да куда мне сесть-то? В окно??? — Хоть на потолок садись, ты своим тазом мне скачешь по желудку!!! — Может, ляжем тогда? — предложил третий «боец» в том же ряду: этот, чтобы не скатиться на колени к Глории, упирался ногами в дверцу. — Я с вами не лягу, вы пидоры! — орал Глория. — Ну-ка, ты видел кого-нибудь из нас «выходящими из шкафа»??? — пропищал Ковальски, на чьём желудке уже должен был проступить нехилый рубец. — Чтобы выйти из шкафа, в него сначала надо войти… — А единственный «шкаф» среди нас — это Куджо!!! От взрыва смеха чуть-чуть просела подвеска. — А пристегнуться не пробовали?! — орал Джотаро, развернувшись в салон. -Джотаро… а ты знаешь, что ты мне отвечаешь? -неожиданно серьёзно заявил Ковальски. -Что? -Ну вот я на твой телефон прислал тебе фото твоего напряжённого затылка. А потом мне от тебя ответ пришёл… скажи мне, в каком кармане у тебя сотовый, грёбаный ксеноморф??? -Я забыл его в части… -Ну конечно. Сидишь сейчас небось и набираешь мне текст жопой! Или соском… На этом весь состав тряхнуло на другую сторону — теперь Джотаро практически скатился на колени к водителю, несмотря на ремни безопасности. Экипаж неизбежно приближался к цели: если судить по приборам, будут на месте в сумерки. Снаружи солнце вошло в свою красную фазу — маячило над линией горизонта, так что Куджо опустил козырёк, но и то помогло не до конца. Обрыв и суслики — всё, на что можно было положить глаз снаружи, было одинаково уныло. Джотаро надеялся, что ребятам, что наблюдают за ними по видео со спутника, так же скучно сейчас. Ну их хотя бы развлекает переписка этого предателя с составом миссии — и что только нашло на Джотаро в штабе? Почему он решил, что их непременно отправляют разминировать трусы Халка и ему надо побыстрее писать завещание? -Джотаро, включи музыку! — послышалось с заднего сидения: теперь троица перевалилась на другой край салона, но Глория по-прежнему был посерединке. Джотаро угрюмо молчал. Водитель молча ржал. -О, спасибо, Джотаро! — и Ковальски включил трек на телефоне. Джотаро эту песню знал: она определённо была прислана с его аппарата. У него и было-то сохранено их штук 10, и как этот хмырь с его телефоном в руках угадал именно ту, что впивалась в печень с первых аккордов? -you're everything I thought you never were, and nothing like I thought you could've been, — удивлённо протянул Глория вместе с Бейонсе. Джотаро, конечно, с удовольствием грустил бы подо что-то более подобающее — под Баха или под государственный гимн, но не получалось — чтобы душа развернулась, ему требовалось послушать что-то орательное, мощное женское меццо-сопрано. -but still you live inside of me, so tell me how's that feel… — теперь с заднего сидения подпевали уже двое. -you're the only one I wish I could forget, the only one I love to not forgive, — потянул молчавший до этого, тучный суровый водитель неожиданно приятным высоким голосом, даже выразительно. Задние ряды взорвало восторженным WOW. -and though you brreack my heart, you're the only one, and though… Куджо, почему ТЫ не подпеваешь? — задал Глория хороший вопрос. Джотаро песню знал, бессмысленно было отнекиваться — он слишком сильно покраснел от смущения. А компания продолжала петь, нагнетая надрыв в унисон с оригинальным исполнителем: -and even now while I hate you, it pains me to say, — «хор» сделал дружный громкий вдох, чтобы заорать ещё громче, — I know I'll be there at the end of the daaaAaay… ну, Куджо, ты же не хочешь пропустить самый кайф??? Что-то фальшивило во всей этой какафонии и злило Джотаро: будто все три недели до этого момента он был слишком подавлен, не в силах обрести своё нормальное состояние: нарастающую ярость. И тут — вот она — Куджо развернулся всем туловищем, чтобы видели, что издевательств над собой он не потерпит и разгрызёт тут всех, не снимая ремень безопасности. -I don't wanna be without you, babe, I dont want a broken heart, dont wanna take a breath without you, babe, I don't want to play that part… Джотаро впервые слышал собственный голос, поющий что-либо: даже гимн он до этого просто невнятно бормотал. Всё этот сраный Глория, да и Ковальски, ну и третий с ними, и водила — они так заразительно и самозабвенно орали слова, что аж глаза прикрывали от удовольствия и раскачивались в такт, насколько позволял наклон дороги. И в одно единственное мгновение, где Джотаро встал перед выбором, драться или петь — он почувствовал, как каждый камень снаружи смотрит на него; а ещё ребята, обрабатывающие сигналы спутника; и те, которые ведут запись в салоне; и вечно следящие через фронталки; и сраные суслики снаружи — и вдруг рядовому Куджо стало насрать: ему некому и нечего доказывать кулаками. -I dont want a broken heart, I don't want to play the broken-heartet girl, oh no, oh no!!! На этом месте экипаж дёрнуло вперёд. -Приехали. Высаживались с осторожностью. На приборах было видно каждую мышь, так что присутствия посторонних не опасались, но всё равно снаружи, в полутьме и на открытой местности, было неприятно — будто ночью на кладбище. И не понятно, то ли хочется поскорее спрятаться в двухэтажном строении, являющемся целью операции, то ли наоборот — спрятаться за ближайший булыжник и взять на прицел двери и окна. Первым в здание вошёл Ковальски. Зажёг портативный фонарь на первом этаже — никаких очевидных следов пребывания человека, как их описывают в учебниках, обнаружено не было. Глория никак не мог прекратить петь. Когда вся группа зашла внутрь, он продолжал мурлыкать: -……feel I need to say …… been afraid… -Глория, ну правда, ну заткнись, — молил Ковальски. -Та не могу я теперь, это вообще была твоя всё идея, — бухтел «обвиняемый», медленно открывая дверь в единственную комнату на этаже. -Моя идея что? -Всё. Ответ эхом отразился от стен пустого помещения, а потом ударной волной Джотаро бросило на середину коридора. В момент детонации подкладов, заложенных в здании, члены экипажа находились в разных помещениях. Когда Джотаро пришёл в себя, он пытался до них докричаться, но не слышал ответов — слух ещё не восстановился. Зато одного из них он видел — того самого, кто не проверил дверь как следует и теперь догорал… Куджо пытался смотреть на потолок, но не видел его в дыму: лёгкие выпрыгивали наружу вместе с кашлем, и всё, на что он был способен — стоять на коленях, головой упершись в пол — со всех сторон заволокло огнём, он был чёрным и вонял жжёным пластиком, палёным мясом… всё было не так, как рассчитывал рядовой Куджо, отправляясь сюда: смерть не оставляет места для слишком долгих нуарных мыслей. Джотаро осознал слишком поздно и абсолютно мгновенно — если любишь кого-то, то это только твои проблемы, и не надо перекладывать с больной головы на здоровую: зачем он попросил что-то передать Норияки? Теперь тот будет чувствовать себя виноватым. А за что? За то, что не упал в распростёртые объятья, не оценил чужую жертву? За то, что его ноги не разъехались в разные стороны от одного взгляда неотразимого Джотаро??? «Неотразимый» был слишком занят, чтобы понять, какую любовь испытывал к нему Какёин, предлагал ему много раз и ничего не требовал взамен: может, стоило согласиться??? Но вместе с этим простым фактом, к сожалению, на Джотаро рушились потолочные балки, охваченные пламенем. Куджо понимал, что хрипит, и не слышал собственных хрипов, все дыхательные пути судорожно расширялись и «буксовали» — воздуха больше нет; как вдруг, низко, как будто из зазоров в настиле на полу, потянуло свежестью. А потом его потянули вверх за плечо. Отряд ликвидаторов пожара спустился с неба — отчего-то не на вертолётах, на мини-джетах: благо, посадочная площадка позволяла. -Кто из вас старший? — спросил, судя по голосу, офицер, откинув шлем костюма химзащиты. Джотаро расслышал — подал знак рукой. Ему принесли кислородную маску. -Сколько человек в группе? -Пять… Шесть… — выкашлял он. -Откуда шесть, когда в приказе пять? -Я не знаю… Джотаро действительно не знал: кто и как вытащил его из горящего здания? Откуда, мать вашу, взялись эти спасатели, и почему они сразу не направились сюда — вместо его несчастного сухопутного отряда??? Но ответ на последний вопрос вскоре созрел: -Ты Джостар? -Да. Всё это время с Джотаро беседовал непростой человек, и дело не только в голосе или манерах: присмотревшись, Куджо понял, что знает его. Это генерал — популяризированный военными конфликтами последнего пятилетия, мелькающий в новостях и каких-то экономических рейтингах… Но он должен быть сейчас намного южнее. Там же, где дислоцируется часть… -Где Джозеф? -По месту службы, где и должен быть. Супергерой помолчал, но, видимо, слишком любил звук собственного голоса: — Я — и эта небольшая группа — здесь по его просьбе, как заслуженного и проверенного офицера. Его присутствие бы только помешало. -Как он узнал? -Днём с твоего телефона ему начали приходить сообщения — ему и другому вашему брату. -Карс… где все остальные? Кто был со мной… -Двое обгорели. Трое в тяжёлом состоянии. Более тяжёлом, чем ты. Джотаро было слишком сложно говорить, поэтому он поднялся с земли: не с первой попытки, но всё же кости не подвели, уцелели. Карс наблюдал неподвижно, с исследовательским интересом — получится или не получится? Но не мешал и запретил подоспевшим помощникам приводить Джотаро в безопасное лежачее положение. Пострадавших ещё не успели погрузить — сквозь муть в глазах Куджо видел небольшое скопление персонала — чуть ближе, чуть дальше… Ближе лежал водитель и был относительно жив — вертел головой, грязное лицо… но жжёным мясом не пахло — Джотаро едва не расплакался от счастья. Следующие — трупы… к ним было невозможно подойти — Куджо всё-равно не опознал бы второго, да и не хотел; скорее всего там, в дыму, у него были галлюцинации, ведь как? Как??? Он мог оказаться здесь? Хотя… он был онлайн все эти три недели… нет, это бред. Далее, дальше всего от огня, что ещё не погас окончательно и глодал каменные стены строения изнутри, освещая окрестности, скопление людей было побольше. Джотаро добрался почти на коленях: видно было не очень хорошо. -Возьми уже, — смилостивился Карс, который, оказывается, всё это время шёл рядом, как хозяин рядом с причудливым питомцем; Джотаро потянулся и перехватил фонарь из его рук — нагибаться генерал был не намерен. Так. Это Ковальски, видно сразу: половина лица — сплошной синяк, без сознания, но дышит. Рядом. Кто-то, покрытый копотью. Куджо подполз и направил свет на лоб, аккуратно потёр одну прядь, пытаясь определить цвет… уши, рот, нос под прозрачной маской. Плечи и руки — Джотаро завалился на бок, изогнувшись вокруг головы пострадавшего, не смея больше ни к чему прикасаться, чтобы не навредить — в профиль его узнать было проще. Наверное, потому, что раньше Куджо чаще удавалось наблюдать за ним со стороны, чем смотреть в лицо прямо. -Техническая часть, которая обслуживала этот пункт, сообщила о случае дезертирства. Это он? — послышался голос, как будто с неба. -Норияки Какёин. jonathan: joseph я всё обсмотрел (, но я даже не знаю, что мы ищем (((может, просто спросим у сослуживцев его? joseph: дооо, го рассылку сделаем! Или в минобороны сразу обратимся jonathan: а тот парень, который писал нам тогда, когда его на задание послали? У тебя есть его контакты? joseph: уже спрашивал он сказал не может рассказывать честь долг чототам jonathan: ну то есть он знает joseph: а смысл jonathan: если он знает, и на параде был тот парень — так и другие, кто был с Джотаро в миссии, может, знают? joseph: двое выжили они на контракте сейчас оба связи нет jonathan: а Карс? Он же тоже там был joseph: в жопу карса. С ним потом не расплатишься jonathan: ну хочешь я заплачу joseph: НЕТ. joseph: если только не хочешь расплатиться с ним своим блондином jonathan: оу, а ты видел Дио? joseph: бля джонатан я блефовал вообщето!!! Чо реально блондин??? jonathan: ну. Да) Джотаро сильно не пострадал. Уже через неделю пребывания в госпитале смог позвонить сам себе. -Сссука, Джотаро, ты жив, слава пицце, героям слава, Боже… -Зачем ты позвонил ему тогда? Это было рано. Преждевременно… -Пффф. Не слышу благодарности! -Спасибо. Джотаро не привык пользоваться аргументами в споре. И что вообще он может предъявить этому рыжему мудаку? Если бы один рыжий не написал другому, то один из них сейчас бы не валялся в тяжёлом состоянии. Но. Смог бы он нести ответственность, которая бы свалилась на его плечи после смерти Джотаро? Норияки не просто так попёрся в эту миссию и Куджо не имел никакого права его винить: он поступил бы так же. Если бы не зассал. -Этот вот твой, как его, который на меня похож со спины и издалека — он жив??? -Да. -Ох если б нет я б не знаю что с собой сделал… позаботься о нём! -Да. На этом Джотаро разговор прекратил — его голос дрожал, и лучше он пойдёт с этой проблемой к тому, кто его таким уже видел. Следующую неделю он провёл в палате Норияки — точнее, всё то время, когда медицинский персонал не выгонял его ссаными тряпками. Какёин чувствовал себя паршиво: практически не говорил, с трудом шевелился, и эта повязка на глазах, и не известно, снимут ли её; Джотаро хотел сказать ему самые нежные слова — и не умел, хотел прикоснуться — и был не уверен, что можно; хотел отдать ему всего себя на органы… но уже понимал, что это скорее эгоизм, чем помощь. Поэтому он просто, блять, покашлял. Норияки перевернул кисть руки ладонью вверх. -Ты сможешь подать мне знак, если тебе будет больно? — спросил Джотаро, аккуратно дотрагиваясь кончиками пальцев до открывшегося участка: кожа здесь не была повреждена, вот линия жизни, линия сердца… Норияки улыбнулся едва заметно и кивнул — Джотаро мог поклясться, что он кивнул — посетитель уже стоял на коленях перед больничной койкой, и сам не заметил, как это случилось. — Всё будет, как ты скажешь, всё… зачем ты только поехал за мной… больше не повторится… Джотаро путался в собственных мыслях, поэтому не стал произносить вслух ничего — только выводил губами, упираясь щекой в Его ладонь.