Panda

На утро мысли тоже не хотели собираться. Пойду на кухню, по орешки. Почему я пил всего-то ничего, а ощущение, будто последние мозги пропил, а? В прихожей мама с отчимом куда-то активно собираются. На столе стоят орешки. А возле орешков, простите, что? Что это такое? Свадебное приглашение Цзыюй и Чонгука. Сказать, что у меня челюсть отвисла, — ничего не сказать. Меня не было на горизонте каких-то пять дней, вы когда, блять, успели-то, а? — Куда-то спешите? — обращаюсь к собирающимся родителям. — Да, дел много, будем поздно, не скучайте, — мама меня на прощание обнимает, цьомает в щёчку, хотя я уже давно не маленький. Махаю у неё перед носом пригласительным с вопросом. — Не просветишь? — Ах, да, точно, Цзыюй скоро замуж выходит, сходи к ней, она и тебе пригласительный даст. А мы уже опаздываем. Целую в две щёчки. Пока, — машет мне руками на прощание мама, и они с отчимом покидают помещение. Пока-пока. Ничего себе поворот с утра пораньше. Никакие орешки в горло не полезут. И как я вчера вечером эту писюльку нигде не заметил? Последний раз я чувствовал себя тормозом, когда в школе ещё была волейбольная секция, и да, вот, собственно, сейчас. Топаю к Цзыюй, может, она как-то подробнее что ли просветит. Захожу в комнату. А меня вроде как и ждали. Знаю, что простила. Надеюсь, простила. А теперь моя очередь прощать настала, какая к чёрту свадьба, а? Вопросительно смотрю на Панду. — Юй, ты мне ничего сказать не хочешь? — она поворачивается, говорит по телефону, видимо, с Чонгуком или Дахён, что скоро придёт. Поворачивается ко мне, чего-то радостная вся такая. Как же выводит. — О, Тэхён, привет. У нас с Чонгуком в следующий вторник праздник, вот, держи, — протягивает мне пригласительное. До меня почему-то только сейчас дошло, что это никакой не рофл и они реально собираются отыграть свадьбу. Нет, не в этой жизни. Это нужно иметь такой талант вывести Тэхёна из себя за несколько секунд. — Не будет... — разрываю пригласительный пополам. — Никакой... — ещё раз. — Свадьбы. — и ещё пополам разрываю бумажку, чётко отчеканивая каждое слово, может, дойдёт, наконец. Чуть кромсаю невинные остатки и выкидываю в урну неподалёку. — У вас с Чонгуком так точно, — довольно чёткое и убедительное повествование, Панда, кажется, даже перепугалась чуть от моего напора, вижу насквозь, но не теряется. — Тебя никто и не спрашивал, ты никто, чтобы решать, — о, вот теперь она тоже немного выведена из себя, и мы в более равных позициях 1:1, что ли. — Ах так, да? — Может, я и никто, но, поверь, именно я буду решать. — Нет, — вертит головой Цзы, плачет, ну вот не нужно, а, мечется загнанным зверьком по комнате, пытаясь зрительно выйти туда, где выхода нет, он за моей спиной. А она его так усердно ищет везде, только не здесь. Кажется, напрочь забыв о нашем диалоге, всё-таки направляется к выходу, направляется ко мне, но нет, стоп, мы не договорили, прости, конечно, но придётся ещё немного тебя помучить. Беру Панду за запястье, нет, даже не пытайся, я сильнее, это же очевидно. Подвожу к стенке, сам стою напротив, слишком близко, обеими руками закрываю Панде путь к отступлению, меня нужно выслушать, хотя бы сейчас. Смотрю в эти большие зеркальные глаза. — Ты не выйдешь за Чонгука, и точка. Я всё сказал. Целую чувственно и требовательно, давлю на подбородок, нужно было по-хорошему рот открывать. И мне снова так хорошо, жаль только, что Панде, скорее всего, плохо. Но это ещё не всё. Отрываюсь от столь желанных губ, у нас ещё будет время наверстать упущенное. — Ты выйдешь за меня, — уже спокойно ставлю перед фактом я, перехожу с поцелуем на шею, оставляю там небольшие засосы, покусываю ключицы, оставляю, так сказать, следы принадлежности. Отрываюсь ненадолго, Юй плачет, смотрит пятикопеечными глазами в никуда. — Ч-что? Что ты себе позволяешь? Хватит. Хватит уже. Я больше не могу молча терпеть. Думала ты стал другим. Поменялся. Но нет, снова за старое. Хватит вваливаться посреди ночи в мою комнату и делать, что тебе заблагорассудится. Мне больно, и я не Панда. Не надоело ещё? Хватит, хватит уже. Прошу, пусти, — брр, ну и снега высыпали. Значит, не простила. Но я не отпускаю. — Помнишь, ты в детстве постоянно копировала моё поведение, а потом перестала, почему? Я тебя люблю, просто снова повторяй за мной как раньше и люби меня так же. — констатирую факт и снова тянусь за поцелуем, но меня останавливают... — Что-то не так? Ах да, точно, я же Чонгук... — Не нужно, не будет Чонгука — будет кто-то другой, но это уже тебя не касается, потому что, будь ты даже единственным мужчиной на планете, я бы не была с тобой. Ты мне противен, пойми уже и отстань от меня наконец-то. — Значит, противен? Значит, не имеет смысла? — с этими цитированиями под звук звонкой пощёчины Панда летит на кровать. Пытается упасть на пол с другой её стороны, но я не позволяю, хватая за дергающуюся лодыжку, тяну на себя. Нависаю сверху, Юй ревёт и брыкается с новой силой, я так ни до какой свадьбы не дотерплю. — А ведь я могу себя и не сдерживать, — одним рывком срываю платье, и оно оказывается по соседству с пригласительным. — Да как ты можешь такое говорить? Ты же мне какой никакой б-брат, — сквозь слёзы пытается сформулировать своё очередное ошибочное мнение Панда. Которое снова выводит меня из себя. Ну зачем же ты так? — Я тебе не брат, — членораздельно отчеканивая, я параллельно при каждом слове сжимаю в одной руке горло Цзы, ударяю её головой о постель. Это вот уже было явно лишним, перегнул я палку немного. Нужно уходить отсюда, иначе или убью, или изнасилую, или всё вместе, тьфу-тьфу-тьфу. А я не хочу так. Жалеть потом буду. Уже жалею. — Отдай, верни, — оклемалась, значит. Забираю телефон с ключами, благо лежали близко на зеркале. — Открой, слышишь? Открой. Выпусти меня отсюда. Ты не можешь так со мной поступать, — закрываю Панду на ключ, пусть сегодня дома посидит, успокоится. Нечего по всяким Гукам шлятся. Пишу от её имени Чонгуку и Дахён, что она будет сегодня дома из-за плохого самочувствия. Вот теперь всё. Нужно придумать, что делать со свадьбой, которая так не кстати, и никто, видимо, не собирается её отменять.