Panda

— Доброе утро! — здороваюсь, как только вижу, что Панда проснулась, я ведь ещё с первыми лучами рассвета наблюдаю за этой прелестью в моей постельке и налюбоваться не могу. А она мне улыбается. — Тебе уже лучше? — она кивает, я спрашивал, потому что вчера ей было плохо, а пятьдесят килограммов счастья легко на руках долго не удержишь. И если вчера мои руки были сильны, то сейчас крипатурны. — К Берлинской стене сегодня? — она снова кивает. В общем, всем, кто захочет посетить Берлинскую стену, советую, я не особый ценитель изобразительного искусства, а вот Панда казалась самым счастливым человеком на земле. Отчего и мне было хорошо. Впрочем, мы отлично подняли нам настроение. А после обеда у меня снова лекция, после вчерашнего я Панду в лекторий не повезу, тут по дороге есть галерея, ей понравилась ещё раньше их реклама возле нашего отеля, вот тут и развлекайся, я душой всегда с тобой и телом через два с половиной часа буду. И правда Панде в галерее понравилось больше, чем в лектории, но сегодня была пятница — последний семинар, поэтому больше в Берлине я тебя одну надолго оставлять не буду. — Тэ, ты знаешь, там была такая картина c парой лебедей, а в масляных бликах мазков отражалось столько любви, это так напоминает нас, это так красиво. — Ты у меня самая красивая, — она улыбается, я слишком соскучился по этим губам, мокро и развязно целую, а она отвечает активно. Зарываюсь шаловливыми пальчиками под футболку, вывожу узоры по мотивам картины, о которой она мне рассказывала, отчего Юй изредка стонет в поцелуй. А потом она почему-то прекращает его, я тоже останавливаюсь, смотрю на Панду с непониманием, то есть сегодня мне тоже звезды не светят или я снова чего-то не понял? Юй, хватит сводить меня с ума. — Я ещё не совсем поправилась, давай потом? — ну да, блять, в следующей жизни. — Ты сегодня уже ходила, всё нормально было? — давай, скажи, что всё ок, и мы продолжим, не нужно так над Тэхёном издеваться. — Да, ходила, но там ещё болит, прости, — ладно, тебе не за что извиняться, я кое-что придумал. — Хорошо, — пусть думает, что я смирился. — Давай вместе душ примем? — что ты на меня так смотришь, да, я именно то, о чём ты подумала, имел ввиду. — Зачем? — ок, сдаюсь, я без понятия, что ты там себе подумала. — Познакомиться ближе. Пошли, — вытягиваю с постельки за ручку и веду в сторону ванной. Я бы и не против ещё подождать, но вот моему другу уже невтерпёж. — Что? Это как? — это неописуемо. — Увидишь, — окончательно завожу Панду в ванную и закрываю нас изнутри. Прижимаю к двери всем телом, ненасытно, глубоко запуская язык, целую, а Юй не менее ненасытно отвечает. Мои руки у неё на щеках, её — у меня на плечах. Запускаю пальчики под футболку, останавливая их на линии талии, притягиваю к себе ещё ближе, а она алеет, чувствуя прикосновение моего беспалевного друга к её бедру. Отрываюсь от губ, тереблю язычком ушко. Томно и громко дышу, в таком-то состоянии. — Ты сама или помочь? — тонко пытаюсь намекнуть, что шмотки между нами лишние. — С-сама, — краснеет Панда ещё больше, а я, отпуская, разворачиваюсь к кранам, чтобы набрать ванну. А когда разворачиваюсь, моя челюсть невольно отвисает. Какая же она красивая. Смотрю на неё нагло заторможенно в упор, а она глазки прячет, стесняется. — Вода уже набралась, — повествует Панда, я что, так долго залипал? Выключаю кран, поднимаю Юй на ручки, опускаю в воду, а она брыкается — не хочет. — Холодно, — не бойся, мой мишка, я тебя согрею. Окончательно погружаю Цзы в ванну. И включаю кран с горячей водой. Рукам вроде не холодно, а вот всему остальному не помешала бы и потеплее водичка. Быстро снимаю с себя уже мокрую одежду. Ах, свобода. Погружаюсь бочком в воду к Юй. Температура что нужно. Как хорошо, что здесь обоим тесно. Задвигаю одной рукой пластиковую задвижку вместо шторы, практичные немцы. Обнимаю Панду за талию, нахально блуждаю по мягкому телу, целую нежно, ей нравится, трусь своим твердым членом возле её промежности, она невольно стонет в поцелуй, когда я провожу рукой по нижним губам, задевая чувствительные точки. — Можешь тоже меня потрогать, я не кусаюсь, — снова завлекаю в страстный поцелуй, свободной рукой беру её руку, провожу по своим щекам, шее, Панда входит во вкус и сама начинает опускать руку на грудь, задевая затвердевшие соски, очерчивает контуры не сильно выделяющегося, но всё же присутствующего пресса, и, случайно приспустившись ниже, резко одёргивает руку, но я не позволяю, мне её прикосновение возбуждающей болью отдаётся в паху, ложу её руку поверх него. У неё и руки мягкие, как же приятно, у меня они не такие приятные на ощупь. А она всё ещё пытается одёрнуть руку. — Ну же, Панда сделает Тэхёну приятно? — я тоже умею смотреть так пронзительно, с надеждой, глазами попрошайки, и только попробуй мне не дать. Панда не железная, прячет взгляд, зато рукой нежно проводит по всей длине. Ах, я схожу от этих прикосновений с ума. Как же медленно, любит же поиздеваться. Несдержанно постанываю, больше не могу себя контролировать. Уже эмоционально закончился, весь эрекционный и уязвимый. Что же ты со мной делаешь? — Пожалуйста, быстрее, — с мольбой смотрю в глаза, мне это нужно будто воздух. А Панда вновь смущается. Но всё понимает, поэтому теснее обхватывает мой орган рукой и быстрее водит ей в такт с моими движениями. Я и так на грани, а когда она добавляет пальчик другой руки, прикасается им к чувствительной налившейся красным головке и начинает быстро тереться им, задевая чувствительную уретру, я улетаю в космос и с протяжным громким стоном кончаю куда-то в воду. Дыхание сбито, громко дышу, лоб покрылся испариной, это было великолепно.