POV Ким Тэхён
Я вернулся домой за документами, которые забыл для Чеён, да горят они ярким пламенем. Наблюдаю за девочками, пребывая в шоке от происходящего. Ладно интерны, на них как-то похуй, но Панда мне совсем не нравится. Юй, блять, пятки мне с радостью вылизывать должна, но нет же, упрямая... А ведь знал всё это с самого начала и слепо отрицал очевидные факты. Как она могла так со мной поступить? Это не керамическая чашка в её руках разбилась, это последние частички моего сердца разлетелись по комнате острыми осколками неосуществленных ожиданий. Уйти от меня хочет? А ведь я знал. Знал наперёд, что так будет. Знал, что больно. И зачем только вернулся за этими грёбаными документами? У нас же всё так хорошо было сквозь призму розовых очков. Неужели ей настолько противно? Так ведь бывает, что люди жестко проёбывают своё "потом" благодаря "мы хотим сегодня, мы хотим сейчас"? Я прекрасно понимаю, что сильно налажал, но Панда отличилась ещё больше, у неё не было ни малейшего права на ошибку, зато была возможность выбирать, и она свой выбор сделала. Если Юй всё равно не ценит моих стараний, какого вообще хера я парюсь, вся эта романтика сопливая, многочасовые выборы подарков, на которые она даже не смотрит, псевдо откровенные разговоры до полуночи, просто чтобы со мной сексом не заниматься, ибо нашей принцессе противно. А мне противно всё это притворство, хоть сам и заварил кашу. Теперь понимаю, что не хочу больше так, хочу по-настоящему, и похуй, что оно уродливо и нездорово, это лучше, чем лживое дерьмо между нами. — Вон, — ору на стоящих в немом шоке интернов, которые мигом испаряются из комнаты. Юй тоже хочет уйти, серьёзно? Не позволяю, прижимая мягкое тело к себе. — А тебя попрошу остаться, — спокойно произношу ей тихо на ушко, не хочу вспугнуть, но, видимо, уже. — Это не просьба, а насилие, — Мишутка, это ты ещё насилия не видела. Панда дёргается, царапает мои руки, чтобы выбраться из объятий, а зря, меня такое только сильнее возбуждает. Когда она начинает это понимать, то застывает, будто и неживая вовсе. Жадно вдыхаю любимый аромат алое, только он не особо успокаивает. — Я думал, моя мишутка продержится дольше. Ты нарушила условия нашего договора, он больше не действителен. Теперь я наконец-то могу себя не сдерживать, — убираю шелковистые волосы любимой в сторону, открывая выпирающие позвонки и фарфоровою шею для поцелуев, её пиздецки хочется скрутить, но лишь провожу по ней холодными костяшками. Это так красиво для меня. Как приятно наслаждаться, в возбуждении упиваясь, абсолютной властью над самым важным человеком в своей жизни. — Теперь всё будет по-другому, отныне мне похер, что тебе нравится, а что нет, ты будешь срывать голос от боли, когда у меня будет плохое настроение, а когда будет хорошее — так наркотой напичкаю, что будешь в ногах ползать и умолять, чтобы Тэхён тебя наконец-то трахнул. Сейчас у меня плохое настроение, очень плохое, ты сама его испортила... — Панда трясётся от моих слов, всхлипывает. Меня от этого пиздецки триггерит, и Юй летит от хорошо поставленного удара прямо на постель. Отползает в надежде назад, серьёзно, мишка, ты до сих пор не поняла, что все твои попытки мне не дать будут с треском провалены? Юй в миг оказывается подо мной совсем обнажённой, я часто прокручивал в своём воображении этот манёвр, и его воплощение в реальность не на шутку заводит. Панда, такая вся ахуенная, что с ней хочется всё и везде. В подрагивании прикрывает пушистыми ресницами глаза, ей так идут эти прозрачные капли слезинок на алых щеках, неужели сдалась? А эта шея просто создана для моих поцелуев, только на них не получается остановиться, хочется эту бархатную кожу содрать, искусать больно до красных фонтанов и фиолетовых разводов, пометить свою собственность. Юй такое неосторожное пробуждение во мне животных инстинктов совершенно не нравится, она только сильнее старается оказывать сопротивление, как жалко. А как тебе такое? Член уже давно болезненно ноет от перевозбуждения в слишком тесных штанах, когда я освобождаю его и резко вхожу на всю длину в это прекрасное тело, становится так хорошо, прям до бешеных звёздочек. Двигаюсь по инерции, скорее всего, причиняя режущую боль не желающим пропускать поглубже внутрь стеночкам, издаю шипящие стоны, а Юй открывает в истошном вопле мокрые глаза, сама виновата. Так охуенно, что хочется целую вечность вытрахивать из неё несуществующую душу. Телефон звонит настойчиво, Чеён, я тебя к ебеням на тот свет уволю, будешь знать, как звонить не тем людям не в то время. Мой заместитель присылает голосовое сообщение о том, что в главный офис Ю Чонён явилась и срочно желает меня видеть. А уж я-то как жажду разорвать её на мелкие кусочки прогнившего мяса. Вот по умолчанию ненавижу людей, обламывающих мне всю малину. Я не могу и не хочу отклеиваться от такой желанной Панды. Остервенело вдалбливаюсь ещё несколько раз, смотрю мишутке прямо в глаза и, упиваясь всей отражающейся в них палитрой эмоций, изливаюсь внутрь с низким стоном неудовлетворённости, после чего делаю ещё пару пошло хлюпающих движений. Одеваюсь, укладываю рукой волосы, собираюсь уже уйти на работу, чтобы прикончить Чонён, но оборачиваюсь и смотрю на Панду. Это настоящая эстетика, она так миленько свернулась клубочком, лежит в этих запачканных кровью простынях, трясётся. Какая тут к чёрту работа, когда в твоей постели лежит самая шикарная женщина в мире. У меня снова стоит, извиняй, Чонён, я убью тебя чуть позже. Юй скулит от боли, думает, что я ушёл, открывает глазки, ищет ими выход, но встречается с моим испепеляющим внутренности, животным, нездоровым взглядом, и брезгливо отворачивается, а зря, ведь мне от такого вскрыться хочется, и я пиздецки зол. Прикрывает веки, лишь бы не видеть меня, как же бесит. Порывается к выходу, но я возвращаю её с позорной пощёчиной на место. Нависаю сверху, старающиеся меня оттолкнуть руки завожу за голову, держу крепко, до алых покраснений запястья, обжигаю нежную кожу холодным металлом наручников. Она от меня не уйдёт, и больше ни малейшей ошибки. Юй только безрезультатно пытается освободиться, извивается подо мной змейкой, это смешно. Грязно ухмыляюсь на до смерти перепуганный взгляд Панды, которая это заметила и вертит отрицательно головой. Сейчас папочка покажет тебе, кто в доме хозяин. Чуть освобождаю хватку, Юй этим пользуется и отползает в сторону, насколько позволяют несвободные руки. Мишутка, как предсказуемо. Это так весело, она до сих пор старается держать дистанцию, стоит мне дать слабину, за что получает красивые отметины на не менее красивом теле. Это эстетика высшей степени: размазанная сухая кровь, покраснения, жёлтые, зелёные, фиолетовые узоры, следы моих рук и зубов на фоне ласкающих слух болезненных стонов и всхлипов, мольб остановиться. На телефон приходит смс от Чонён, и я понимаю, что жить нахалке осталось недолго. Последний раз ловлю свою Панду, целую развратно эти посиневшие дрожащие уста. — Надеюсь, ты усвоила урок. Не смей больше и мысли допускать о том, что сможешь от меня уйти до тех пор, пока я не позволю, а я не позволю, потому что ты моя, — рычу ей на ушко, прикусываю мочку, и бурно кончаю от одного только признавшего своё поражение взгляда. — Чего тебе? — спрашиваю у Чонён, ожидающей меня в кабинете уже полдня, и уверенно вваливаюсь в своё директорское кресло, отливаю себе пятизвёздочного в стакан. Это нужно быть последним идиотом, чтобы не заметить злобных искр в моих глазах и начать переговоры. — Я хочу вернуть обратно свои 80%, — присвистываю от услышанного и опустошаю залпом стакан. С хера ли? А пиздюлей получить отборных ты не хочешь? — На каком основании? — у неё, видимо, любые инстинкты самосохранения в корень отбиты, раз она до сих пор что-то здесь выдипломатировать собирается. — Узнаёшь? — протягивает мне фото Юй. Блять. Ещё как узнаю, нервно сминаю в руках клочок бумаги. Ты точно самоубийца, Чонён. — И? — посмотрим на степень твоего тупизма. — Мне вот интересно стало, это твоя сестра, жена или её вообще не существует? Не поверишь, столько всего интересного нашла, на пожизненное заключение хватит. Можешь посмотреть, — бросает мне планшет на стол, а там... Просто отличная робота. Последний твой шедевр, Чонён. — Я верну тебе 80%, это всё? — Так и знала, что у нас получится договориться, братик, а нет, точно, вспомнила, "папочка", ты же любишь, когда тебя так называют? — она неприятно скалится и наконец-то покидает мой кабинет. А планшет летит в стену. Спокойно, Тэ, спокойно. Эта пизда тупая, действительно мне поверила и считает, что в её обители нет моих крыс? Это же сегодня день рождения председателя?POV Ким Тэхён
Юй кажется, что сейчас она уже наконец-то умрёт от такого букета всеразличной боли, но в комнату заходят интерны. Девушки молча освобождают затёкшие руки Цзы, им Тэхён приказал больше с ней не общаться. Ещё директор попросил привести его жену в порядок ко дню рождения бабушки и привезти в офис. Интерны поехали с Цзыюй в ТЦ, только оглянуться не успели, как их подопечная исчезла, сквозь землю провалилась. Девочки понимают, что Ким их теперь точно убьёт, и нервно ищут по всему огромнейшему торговому центру Юй, просят охрану камеры показать, но она уходит в слепую точку и больше не возвращается. А ещё здесь много народу, пиздецки много, вот прям метро, понедельник, утро, час пик. Юй среди них и затерялась. Девушку заинтересовал салон красоты, особенно их портфолио с фото до и после грима, они были совершенно другими, она тоже хотела стать другой. Мазок за мазком, и уже всё меньше сходства с ней настоящей. Ты — не ты, когда накрашен. Юй сама себя в зеркале не узнала, ей сильно понравился результат. Может, и Тэхён её тогда не узнает? Тёплое пламя надежды согревало душу, а шестерёнки в мозгу активно старались тщательно продумать новый план побега, не упустив и малейшей детали. Один неверный шаг и ты снова в клетке. Девушка даже удивляться начала, почему её до сих пор не нашли. В таких раздумьях и не заметила, как очутилась у двери, на которой было написано "новая внешность — новая жизнь". Юй показалось, что это сама судьба посылает ей такой шанс, и с распаляющим интересом внутри приоткрыла двери, прошла внутрь. Администратор приветливо поздоровалась и спросила о записи к пластически хирургам. Пластическая операция — это же гениально, Тэхён её так больше никогда не найдёт, а если у него получится отыскать, он просто-напросто её не узнает. Муж в тупике, а жена на свободе. Пока Юй ждала консультацию, Тэ беспощадно громил свой кабинет. Интерны были уволены, охрана на выходе из ТЦ усилена, а Юй не найдена.POV Ким Ёнан
— Проходите, — в кабинет зашла молодая, довольно симпатичная девушка. На лице у неё был слишком качественный, едва заметный грим. Стало интересно, что под ним прячется. — Присаживайтесь, — я указал на стул напротив, и пациентка, опустившись на него, изучающе посмотрела на меня, будто бы изучая своими большими и печальными глазами. — Я могу Вам чем-то помочь? — Д-да, мне нужна операция, — твердо заявила посетительница. — Что желаете в себе изменить? — Всё, абсолютно всё. — Зачем, вы и так прекрасно выглядите? — В том-то и проблема, — странная она, однако. — Хорошо, вы уже знаете о том, как именно желаете выглядеть после операции? — Так, как выгляжу сейчас. — С гримом? — Откуда вы?.. Д-да. — Я пластический хирург, у меня глаз намётан. Не пугайтесь вы так, — девушка несмело кивнула мне в ответ, и я продолжил нашу дискуссию. — Позвольте поинтересоваться, а без него вы как выглядите? — девушка достала из кармана кашемирового пальто фото а5, сложенное вчетверо, и протянула мне на стол. — Вот, — я с неким предвкушением развернул снимок, и увиденное, мягко говоря, повергло меня в шок. Юй, Цзыюй, сводная сестра Тэхёна, в которую он по уши был втрескан? Не может быть. Я чуть снимок из рук не выронил, но всё же получилось совладать своими эмоциями и не подать виду. Мы с Тэ в школе и универе дружили, просто потом наши дороги чуть разошлись, поскольку у него в Тэгу была поликлиника, а я уехал в Сеул ловить купюры покрупнее. Теперь Ким и в Сеуле свою больницу имеет, собственно, как и у меня, только больше профилей. Мы даже виделись недавно на форуме для хирургов Сеула, вспомнили молодость, но о личном поговорить не успели. Ой, чувствую я, сидит у меня его личное сейчас прямо перед носом. — Что-то не так? — я, кажется, немного отвлёкся. — Нет. Нет, просто задумался. Вам известно, что подобная операция может негативно отразиться на вашем здоровье? — Это не так важно. — То есть, Ваша жизнь для Вас не важна? — Вы не понимаете, не будет у меня никакой жизни без этой операции. — Почему же? Вы сделали что-то противозаконное и теперь скрываетесь от полиции? Поймите правильно, не хочу сойти за соучастника. — Нет. Если не собираетесь делать операцию, не нужно меня здесь допрашивать. — Девушка забрала своё фото и направилась к двери, но мне ведь нельзя её упустить? — Стойте. Постойте. Вы... — я, ненамеренно стараясь её остановить, хватаюсь за рукав пальто, и он чуть слетает с плеча Юй, как, собственно, и шарф. Увиденное снова повергло меня в шок: настолько изувеченного тела я давно не видел, всё в порезах, засосах, синяках, укусах, кровоподтеках.. И это лишь маленькая часть всего, что мне удалось увидеть. Не может быть. Это всё Тэхён постарался? — Простите, — девушка только закуталась обратно в пальто и прикрыла платком шею. — В следующем кабинете, 320, нужно сдать некоторые анализы, вот, держите направление, после получения результатов зайдёте ко мне, и мы обсудим план операции более детально, — девушка взяла дружащими руками листочек. — Спасибо Вам большое, — сказала она, покинув мою скромную обитель. — Не за что, — буркнул я уже про себя, посмотрел в окно и увидел там слишком много охраны у входа. Неужели это люди Тэхёна? Нужно бы ему позвонить и рассказать о своей находке.Конец POV Ким Ёнан
Юй, сдав все анализы, стучится и с довольным выражением лица проходит в кабинет пластического хирурга. Мужчина сидит в офисном кресле, повернувшись к окну лицом, а к пациенту спиной. Девушка понимает, что что-то здесь не так, но счастливая улыбка пропадает с её лица окончательно, как только врач разворачивается в своём кресле на 180°, а потом она узнаёт в нём Тэхёна, долго не верит своим глазам, судорожно отходит назад, и только звонкий щелчок закрывшейся позади кабинетной двери возвращает её в реальность, холодную, мерзкую и жестокую, заставляет руки в кулачках до крови беззащитно сжимать в приливах подступающей немой истерики.