***
Темнота, холод, леденящий душу скрип древних ржавых цепей. Этуаль сидела, уткнувшись носом в колени, в углу клетки и боялась открыть глаза. Она все слышала и чувствовала, и уже от этого становилось жутко. Каждый раз, когда её руки касались шершавого металла, по коже бежали мурашки. Красные, периодически меняющие цвет то на фиолетовый, то на ядовитый оранжевый, молнии вспыхивали на алом небе. Адское пламя — жаркое, нескончаемое — окутывало клетку, пытаясь добраться до её узников, обжечь и без того израненные души. Образ Михаила — единственное, что успокаивало попавшую сюда девушку, которая пыталась вспомнить в мельчайших подробностях его серьёзное лицо, услышать голос и почувствовать его запах. Этуаль жмурилась, изо всех сил стараясь не думать о темнице и о том, кто находился рядом с ней. Всё, что её окружало — пугало, лишая здравого рассудка, но она не жалела о содеянном. Главное, она спасла того, кто ей дорог, и кого она любила. — Брат нашёл себе дамочку сердца. До сих пор в голове не укладывается. — Люцифер усмехнулся. — Эй, Сэмми, ты бы поверил этому? Неужели Михаил предавался сладкому греху, да ещё и с подчинённой?! А его, часом, Папа не порол после этого? Ему никто не ответил. Наступила тишина, но даже сквозь неё Этуаль чувствовала, как Люцифер наслаждался тем, что лишился многовекового одиночества и радовался этому факту. Правда, легче от этого никому не становилось, а радость была только у него. — Миша, прощай, Миша, прости-и-и. Миша, пойми вам не по пути-и-и. Миша, не даруй ей свою любо-о-вь. Миша, смирись она не с тобо-о-й! — издевательски затянул архангел, но когда понял, что его игнорируют, перестал петь и добавил: — Эй, ангелок, поболтай с нами. Тебе не нравится, как я пел?! Одари нас своим пернатым вниманием, да и ты же не сможешь вечность так сидеть? И под вечностью я подразумеваю именно «вечность», дорогуша. Этуаль, открыв глаза, подняла голову. Напротив неё, довольно улыбаясь и неотрывно смотря на девушку, сидел Люцифер, но не в сосуде Сэма, который находился не так далеко от него, а в теле Ника — своего первоначального весселя. Как так получилось, Этуаль не понимала, да и не хотела понимать. — Что ты собираешься делать? Пытать нас? — спросила она, зная ответ наверняка. — Разумеется. Ра-зу-ме-ет-ся. Надо же как-то время коротать. Когда я здесь чалился первый раз, — заметив, что ангел не осознала ещё, о чём шла речь, Люцифер засмеялся и объяснил: — Ну срок мотал, сидел на зоне, у меня бабы не было и мальчика для битья тоже. А теперь и тёлка появилась, и мальчик для битья — какая удача. — Не надоест ли за вечность? Дьявол перестал смеяться и, фыркнув, посмотрел на ангела с выражением лица «Ты меня явно недооцениваешь». Этуаль было очень страшно, но она старалась не показывать испуг и готовилась терпеть такую боль, о которой даже не могла и подумать. От Сатаны стоит ожидать чего угодно, особенно после такого унижения. Его победил человек. Такое ни одному ангелу не понравится, а тут архангел, причём владыка Ада. Сэму будет несладко, а сама она станет заменой архистратигу. — А знаешь, что веселит меня больше всего? — Он с выжиданием взглянул на девушку, но та ответила лишь недоумением. — Михаил будет искать способ вытащить тебя, раз ты ему небезразлична. А если и найдёт, то получит обратно лишь покалеченного, разбитого, слабого ангела, который уже не сможет воспринимать мир так, как делал это раньше. Я раздавлю тебя, уничтожу, убью всё, что помогает тебе держаться за твою никчемную жизнь! А в конце, когда ты даже не сможешь просить пощады, я исцелю тебя, и начнётся всё по-новому! Злость Люцифера проступала, и он больше не видел смысла держать её в себе. Архангел в клетке, опять, а его старший брат на свободе. Так почему же он должен страдать один? Тем более, Дьявол был уверен, что Михаил как-никто другой заслужил место рядом с ним, ведь именно он предал его и обрёк на долгие муки. Архистратиг ничем не отличался от него самого и Бога! — Жаль, что у Михаила не получилось заглянуть в мои апартаменты, — состроив жалостливую мордашку, пропел Дьявол. — Но… Вы двое тоже подойдёте. Не Мишель, конечно, но для игрушек сойдёт. Услышав угрозу, Сэм с силой сжал прутья, словно всё ещё надеясь сломать их и сбежать, а Этуаль хмыкнула, в мыслях возвращаясь в одно из любимых мест Михаила — живописный и цветущий Эдемский сад. В место, где им было хорошо и сладко вдвоём, где они любили и были счастливы.***
— Последнее. Уриил, объясни, кто их нас двоих сходит с ума: ты или же я? В своём отчёте ты пишешь, что всё у тебя хорошо, ангелы выполняют каждый своё задание, не нарушают правила внутреннего распорядка и военную дисциплину; без приказа не появляются на Земле, не совершают самовольных отлучек из расположения гарнизона. — Да, — поднимаясь с места, как было положено при обращении к старшему по званию, подтвердил Уриил, — так и есть. Михаил, что-то не так? Уже три часа архистратиг проводил традиционное собрание командиров гарнизонов. Сначала всё шло довольно неплохо, даже несмотря на то, что настроение Михаила с самого утра было отвратительным, но позже… Оплошность Уриила стала последней каплей, и тусклый огонёк превратился в жаркое пламя. — Ты у меня спрашиваешь, что не так с твоим гарнизоном? — процедил архангел, беря со стола доклад и демонстративно разрывая его на маленькие кусочки. — Три ангела без разрешения начальника покинули тренировочное поле. И ты смеешь утверждать, что у тебя всё в порядке? Архистратиг вроде и не повышал голос, как обычно делают начальники в общении с подчинёнными, но говорил так властно, твёрдо и холодно, что заставил опустить голову не только темнокожего ангела, но и других его коллег. Никто не рисковал заговорить — командиры боялись даже пошевелиться. Уриил решил промолчать, молясь, чтобы архистратиг не обрушил резиденцию им на головы в порыве гнева. Михаил славился необычайными рассудительностью и уравновешенностью, но это не означало, что он не мог поставить ангелов на место, если дело касалось устоев на Небесах. — Переделаешь, — архангел немного успокоился и уже более спокойно добавил: — На сегодня совещание закончено, но… Ситуация с Уриилом показала нам всем, что вы забыли, что такое ответственность. Вы не можете требовать с ангелов соблюдения райских законов, потому что сами их игнорируете. Вы должны стать примером для подчинённых и настаивать, чтобы они следовали установленным правилам. Из этого складывается дисциплина, а из дисциплины — порядок, без которого не будет Рая. Поэтому, на следующую нашу встречу ваш священный долг повторить, а Уриилу выучить полностью, статьи Устава Эдема. И если я ещё раз замечу от вас неподчинение, то санкции последуют незамедлительно. Вам и без меня известны последствия. Теперь можете быть свободны. Напуганные монологом Михаила ангелы переварили информацию, обменялись обречёнными взглядами и, не желая ещё больше драконить архангела, покинули кабинет. Все. Кроме Этуаль. — Михаил, — проследив за тем, как Захария, выходивший последним, закрыл за собой дверь, с аккуратностью произнесла Этуаль.— Ты правильно сделал, что решил проверить нас на знание регламента. Подопечные именно с нас берут пример, именно мы должны их учить всему, а чтобы обучать, нужно самому знать военное искусство. — Ты что-то хотела, Этуаль? — Я… Просто… Ты сегодня сам не свой, — осторожно продолжила она, содрогаясь при одной мысли о том, что архангел может наказать её за лишние внеуставные вопросы. — Прости за дерзость, мой архистратиг. Я лишь хочу принести извинения за свой гарнизон и то, каким он был раньше. На тебе огромная ответственность — управление целым Раем. Многие этого не понимают и считают, что это так просто. Раньше я тоже не понимала, когда Ан… прошлый командир ругал нас за любую, даже самую малую, провинность, но потом… Отец взвалил на тебя правление и обязал это делать. И ты не можешь отступить, ведь в противном случае Небеса падут. Ты — лидер, который ведёт за собой нас, но какой ценой даётся тебе лидерство? На удивление ангелессы Михаил ей не сделал даже замечание, не возражал. Он вообще молчал, только придавая лицу выражение ещё более сосредоточенного внимания. — Чего ты хочешь? — изумленно поинтересовался он. — Выслушать. Даже самому могущественному монарху — строгому, властному, порой необходимо выговориться. Я пойму, если сейчас ты выгонишь меня. Я всё пойму. Архангел посмотрел в её чистые глаза, полные искренности и готовности выслушать всё, что он скажет, тихо и без упрёков. Михаил не привык к такому и… заговорил: — Я с детства слышал: бунт или присяга, присяга или бунт, — Он встал из-за стола и прошёл к широкому окну. Этуаль поняла, что двигается в правильном направлении. — Когда я запер в Аду Люцифера, выполнив приказ Бога, который потом сбежал, ко мне пришла Наоми. Я находился на грани, в полном отчаянии. Это было… Ужасно. Состояние безысходности и непонимания, каким я должен быть дальше, лишали рассудка. Наоми напомнила, что я обязан занять райский трон. Полки стояли, готовые в любую минуту либо присягнуть мне на верность, либо начать мятеж. Но спросили ли меня, нужен ли мне престол? Что ж, нужен, как видишь. Она слушала внимательно, затаив дыхание и не двигаясь. Она не хотела спугнуть архангела, когда была так близко к разгадке того, кто же такой настоящий Михаил. Более того, в душе она жалела архангела, который не имел возможности с кем-то поделиться сокровенными тайнами или тем, что лежало на сердце. Михаила воспринимали как Верховного главнокомандующего, что-то от него всегда требовали, но при этом совершенно не беря во внимание, что чувствовал он. Этуаль оказалась одной из немногих, кого затронул моральный облик архистратига, поэтому она и ждала, что будет дальше. Однако Михаил поступил по-другому… — На сегодня историй хватит, — отрезал он, осознавая, что нарушил субординацию и слишком разоткровенничался с подчинённой. Такое поведение неприемлемо для архистратига. — Можешь идти. Поднявшись, девушка без слов и вопросов направилась к двери. Она была полностью уверена, что когда-нибудь её ожидает продолжение. Тайна Михаила стала для неё совсем не тайной.***
В своих покоях архангел, лёжа на кровати, бездумно пялился на фреску, являющуюся главным украшением потолка роскошной комнаты. Огромная, позолоченная, с изображением ангелов в цветах, играющих на арфе, она олицетворяла всё его величие и славу. Хотя, сейчас он как раз и не нуждался в славе — ему ничего не нужно было… Кроме Этуаль. Все его мысли были заняты только ею и её судьбой. Все дороги вели к ней. «Хватит мучиться, — приказал внутренний голос, от чего архистратиг невольно содрогнулся. — Она в темнице Люцифера, но она всё ещё жива». — Да, — поднимаясь, молвил он, — я не позволю ей остаться там. Архангел ещё пару минут посидел на кровати, а затем решительно отодвинул тяжёлый балдахин из одной из самых дорогих тканей — льна. В спешке накинул синюю рубашку поверх футболки и, щёлкнув пальцами, исчез под шелест крыльев.***
В доме Бобби обстановка царила удручающая. Дин, совсем отчаявшись из-за потери брата, попал под власть алкоголя, решив утопить горе-печаль в пиве. Старый охотник только качал головой, сожалея, что ничем не может помочь. Не пряча бутылку от названного отца, Винчестер отправлялся в единственное место, которое хоть как-то могло его успокоить — в гараж с «Деткой». — Ни Сэма, ни Каса. И мне нужно смириться? — Он поднял голову к потолку и сказал, со злостью давя на слова: — И это Твой план?! Знаешь, что я Тебе скажу: Твой план — дерьмо! Архистратиг появился прямо перед охотником, из-за чего тот отшатнулся и чуть не свалился с дряхлого табурета, найденного в гараже. — Мне плевать, за чем ты пришёл в этот раз, но сделаешь хотя бы шаг, и я поджарю твои крылья на адской сковороде, политой святым маслом. Не посмотрю даже, что ты в теле отца. Катись в Ад к братцу и своей подружке! Михаил невесело усмехнулся, сжав руку в кулак. Дин застонал и, завалившись на бок, начал захлебываться кровью, хлынувшей из носа. Никто не смел говорить в таком тоне о его невесте и брате, каким бы тот ни был. — Послушай сюда, Винчестер, — вращая рукой и вызывая кровотечение из лопнувших сосудиков в правом глазу, спокойно проговорил архангел. — Ты и локона её дивных волос не стоишь. Это малое, что я могу с тобой сделать. Мэри не учила, что старших нужно уважать? Помучив его ещё немного, архистратиг разжал ладонь, и охотник без сил упал навзничь, еле дыша. — Я предлагаю сделку выгодную нам обоим, — как ни в чём не бывало, заявил он. — Мне… плевать… — простонал Дин, поднимая голову. — Ты можешь освободить Сэма, а я — Этуаль. Так что, заинтересован? Охотник, собирая последние силы, перевернулся на спину и посмотрел прямо Михаилу в глаза. — И что ты предлагаешь? Колец у меня нет. — Всё, что от тебя требуется — лишь слушать меня и делать то, что я велю. Дин закашлялся, пытаясь встать. Ему было невыносимо больно, но это ощущение беспомощности даже успокаивало его. С ним он мог хоть частично разделить судьбу Сэма. И уж Михаил точно не собирается исцелять охотника. — И что же это? — Я отправлюсь в архив на Небесах, а ты ищи на Земле способы, как открыть врата клетки. У тебя есть шанс вернуть брата. — А к чему такая доброта? И что ты сделал с Касом? — Он в тюрьме за государственную измену. И разве важно, зачем я тебе помогаю? — Я не знаю. — Винчестер с подозрением смотрел снизу вверх на архангела, пытаясь прочитать его мысли в холодном взгляде зелёных отцовских глаз. — Я сообщу, когда что-нибудь найду, и надеюсь на то же с твоей стороны. Но если ты утаишь что-то от меня — не сомневайся — так просто, как сейчас не отделаешься. Последнее слово осталось за архистратигом, который тут же исчез, оставив Дина в полном недоумении. Ему по-прежнему было больно, но в душе зародилось семя надежды, которую он не ожидал получить от того, с кем так долго боролся и враждовал.