Последний шанс

      Первое, что я почувствовала, когда пришла в себя — что ничем не могу пошевелить. Тело вообще не слушалось, конечности двигаться не хотели, даже палец поднять было огромной проблемой. Отвыкшие от того, чтобы мозг посылал им команды, части тела напрочь отказывались сотрудничать. Спустя пять минут отчаянной попытки заставить мышцы работать, у меня получилось открыть глаза. В помещении было темно: тусклый лунный свет пытался пробраться сквозь плотные шторы, однако всё, на что его хватало, — это лишь слегка нарушить полную темноту комнаты. Точнее, больничной палаты. Приплыли… Кажется, падение не прошло даром. Нет, в том, что будут проблемы, сомневаться не приходилось: во-первых, получить по голове камнями — не особо полезно для здоровья; во-вторых, оказаться под ними целиком — тоже на санаторий не тянет.       Итак, что мне делать? Я пришла в себя, судя по всему, посреди ночи. Это ещё ладно, это полбеды — я всё-таки очнулась; а вот кто мне скажет, как позвать персонал, когда функционирует только мозг? Ну и дышать я ещё могу…       Ять, не только дышать!.. К горлу подступала тошнота. Вращая глазами в поисках того, куда девать содержимое желудка, если там вообще что-то есть, я дёрнула ожившей рукой, охнула, заехав локтем по пискнувшей панели, и тут же завалилась на бок: конечность не выдержала и взяла перерыв. Дверь в палату приоткрылась, и краем глаза я увидела недовольное выражение лица дежурного. Он щёлкнул выключателем. Чтобы не схлопотать головную боль и пятна перед глазами, пришлось зажмуриться: свет пусть не был ярким (чтобы не потревожить соседей), однако по непривыкшим к нему глазам бил.       — О, очнулась, — будничным тоном констатировал парень. Может, студент на подработке, а может, аспирант — кто их поймёт… Шуршание и звук шагов по полу подсказали, что он подошёл к кровати. Я осторожно приоткрыла один глаз, убедилась, что он загораживает лампы, смело открыла второй и вопросительно на него посмотрела. — Шлёпнись обратно, — не шибко вежливо, зато аккуратно он вернул мою голову на подушку и поправил простыню. — Говорить можешь?       Подумав, открыв рот и добившись невнятного хрипения, я отрицательно покачала головой. Неудивительно, учитывая, что я валялась без сознания, движения и задушевных бесед (и неважно с кем: тараканами, мухами или людьми).       — Думалка в порядке? — я кивнула. — Тошнит?       После очередного кивка парень выдвинул утку из-под кровати и помог мне подползти к краю. От короткого движения замутило сильнее. Избавившись от желудочного сока и почувствовав лёгкость, я вернулась — или меня вернули — обратно на подушку. Веки закрылись сами собой, и я провалилась в блаженную тьму. Следующие несколько дней прошли под наблюдением врача и эгидой «восстанавливаем функционирование ослабшего организма». Мне выдали что-то, похожее на ходунки, и, убедившись, что я могу держаться за них без риска упасть, отправили нарезать круги по палате. В коридор пока не пускали. Родителям о моём пробуждении сообщили, однако так как я находилась в реанимации, велели ждать, когда можно будет навещать. Даже пакет с вещами обратно отдали, сказав, что, когда переведут в общее отделение, вот тогда можно заваливать подарками.       Без общения жилось тяжело, поэтому я пристала к словоохотливым соседям: сначала они меня засыпали вопросами, что со мной произошло, кто те подростки, дежурившие под окнами и в итоге нарвавшиеся на гнев врачей и охранников (нет, их вежливо попросили удалиться, но для пущего эффекта пригрозили полицией — дескать, нарушают общественный порядок), и так далее и тому подобное. Пока отвечала на вопросы, ввернула свои: какой сейчас день и какой месяц. Сколько я была без сознания — узнала уже от того же дежурившего парня.       Итак, что мы имеем: очнулась я в ночь с десятого на одиннадцатое августа, в бессознательном состоянии провела неполных сорок девять дней. Как-то раз пришла в себя — или сделала попытку это сделать — но передумала и уплыла в мир без снов обратно.       Что последнее я помню? Жалкие потуги использовать кустарник в качестве поддержки и падение спиной вперёд. Мне повезло, что я успела прикрыть голову руками?.. Поверю на слово: во всяком случае, бинты с этой части тела сняли быстрее. Собственно, лечили только остаточные явления — кучу ссадин и кровоподтёков по всему телу, а также парочку гематом.       После того, как врачи убедились, что терять сознание я больше не намерена, анализы в норме, да и в целом я тяну на здорового человека, меня перевели в стационар и пообещали скоро выписать — как главврач вернётся с какого-то их там профессионального медицинского сборища. На задворках сознания мельтешило слово «конференция», отчего кожа почему-то покрывалась мурашками и хотелось глупо захихикать. Наверное, остаточное…       Завалившихся в часы посещения родителей пришлось отпаивать пустырником. Мама заламывала руки, ругалась поочерёдно то на меня («Насколько нужно не дружить со здравым смыслом, чтобы подвергать себя опасности и топать не по тропинке!»), то на друзей («Чтоб им пусто было! Кто зачинщик? Уж я-то с ним…»), утирала слёзы, успокаивалась, справлялась о моём самочувствии, а после начинала концерт с начала. Отец же, хряпнув стопочку успокоительного, вёл себя тише и незаметнее: именно он сказал, что от моего имени они подали документы в вузы на направления, которым по ЕГЭ я подходила. Единственное, с чем они сначала временили, так это с подачей согласия на зачисление. Впрочем, по баллам в те учебные заведения, куда бы хотела поступить, я не прошла, так что не велика потеря. Короче, они надеялись, что я скоро приду в себя, но шибко не усердствовали: в другие города документы не подавали.       Как и обещали, во вторник меня отправили домой. У дверей больницы дежурили не только родители. Катя, Шурик и Андрей едва не сбили меня с ног, бросившись обнимать. В палату их не пускали, ибо не родственники, да и мама убедительно просила этого не делать, так как ещё была зла. Даже сейчас она испепеляла Андрея, затащившего меня на «полосу препятствий», убийственным взглядом, так что парень — чего греха таить, инстинктом самосохранения и мозгами он не пренебрегал, когда было надо — занял оборонительную позицию между Катей и Сашкой и обнимал меня со спины. Таким образом, у него было три щита — лицом-то я стояла к родителям.       — Прости, — зашипел мне в ухо Андрей. Остальные, услышав его слова и решив помочь товарищу, отошли и стали активно отвлекать внимание родителей. Катя невзначай коснулась темы своего обучения за границей (собственно, улетала она в конце августа), ловко ввернув, что неплохо было бы и мне попробовать. И да грянет спор! — Прости-прости-прости, — продолжая обхватывать мои плечи и шипеть мне в ухо, не ограничился одним извинением пацан. — Я идиот, придурок…       — Болван, дурак, кретин, — прервав друга, охотно добавила определений я. — Всё это мы с Шуриком и Катькой с первого дня знакомства знаем, — я положила ладонь ему на предплечье и чуть повернула голову, чтобы говорить было удобно. — Всё ведь хорошо? Я жива…       — А могла и нет, — Андрей приземлился подбородком мне на ключицу, и я поморщилась. Этот представитель сильного пола человечества на редкость костлявый… — Тебя утешит мысль, что Катя меня чуть не убила?       — О-о, она могла, не сомневаюсь, — парень убрал руки и голову, позволяя мне наконец-то повернуться к нему лицом. — Всё в порядке, Андри, ты же не хотел ничего дурного — так, повеселиться. Кто ж знал, что так случится?       — Больше никаких опасных мест, — улыбнулся парень. — Торжественно клянусь не втягивать тебя ни в какие авантюры.       — Ближайшие пару недель? — я слишком хорошо его знаю, чтобы в это поверить. Жизнь ставлю на то, что первого сентября этот парень позвонит и предложит куда-нибудь сходить. Или чуть раньше с гениальной идеей тайком пробраться на посадочную площадку, чтобы помахать Кате на прощание.       — Неделю, — поразмыслив, серьёзно кивнул он.       — Всё, извинился? — наше мирное перешёптывание нарушил Шурик. — Заметь, даже на колени падать не пришлось, — парень кивком головы указал на моих родителей и Катьку. — Ань, спасай, иначе они тебя сейчас вместе куда-нибудь отправят. В Австралию, к примеру.       — Лучше в Италию! — последовав совету друга и подойдя к родителям, заявила я.       — У тебя из кармана выпало, — Андрей, опасаясь приближаться к моей маме ближе, чем на расстояние вытянутой руки, протянул блеснувшее на солнце колье.       — У меня таких украшений не было, — нахмурилась я, разглядывая диковинку. — Да и вообще я их-то особо и не ношу…       — Помочь?       — Предлагаю Англию. Мы сможем чаще видеться, и вы будете знать, что за вашей дочерью присматривают такие квалифицированные телохранители, как я, — Катерина гордо выпятила грудь и цапнула меня под локоть.       Андрей застегнул колье на моей шее. Я коснулась пальцами алого камушка. Почему у меня такое ощущение, словно это подарок от дорогого человека?.. Мне ведь никто из друзей или знакомых бижутерию не дарит: знают, что лучше пару книжек — детектив или приключенческий роман. А лучше и то, и другое, и побольше.       Распрощавшись с Андреем и Шуриком — ребята на своей машине, Сашке в июле восемнадцать исполнилось, а на права он во время обучения в одиннадцатом классе сдал — и предложив подвезти Катьку, так как нам по пути, я села на заднее сидение родительской машины рядом с подругой. Мама уверенно разместилась за рулём, папаня, театрально перекрестившись, пристегнулся.       — Что делать будешь? — поинтересовалась Катя. — Я про поступление.       — Не знаю, — пожала плечами. — Думаю, пересдам ЕГЭ в следующем году.       — Ты же на программиста собиралась? — девушка склонила голову. — Ну, — она взглядом указала на родителей.       — Хочу попробовать пойти на международные отношения, — рука вновь невольно сжала камень колье.       — Хорошее дело, — согласилась подруга. — Может, встретимся на каких-нибудь переговорах? — она улыбнулась.       Я не ответила, повернувшись к окну и уставившись на проплывающие мимо здания. Вот вроде времени прошло всего ничего, а такое чувство, что у меня по меньшей мере месяцев шесть выпало. Если не больше.       Катя, внимательно на меня посмотрев (её пристальное внимание отражалось в окошке), видимо, поняла, что больше мы болтать по душам не будем, вздохнула и, указав родителям место, где её высадить, попрощалась, не забыв ободряюще потрепать меня по плечу. Хлопнула дверь, машина снова тронулась с места, и мы поехали домой.       Домой?..