Альквалондис.

      Весь вечер они провели вдвоём. Казалось, Финдекано не замечает никого вокруг. В свою очередь, эльдар не стремились составить компанию двоим, украдкой поглядывая на беседку, откуда лились видения, рождённые чудесной мелодией и чарами старшего сына Нолофинвэ.       В самую сердцевину призрачного сада, раскинувшегося в беседке, беззастенчиво вступил выдающегося роста нолдо. Белоснежный передник и такой же платок, повязанный на голове, видимо являлись пропуском в любое место, ибо приготовление еды — дело почётное и сугубо важное для нолдор. Свет и деревья, единороги и павлины рассеялись. — Мой принц? — нам нужна ваша помощь, сказал он важно, поклонившись. — Я доверяю вашему тонкому вкусу — Финдекано, не переставал ласкать струны, приглушив их звучание. — Это никак невозможно, мой принц. — брови высокого собрались горкой.       Финдекано улыбнулся, неторопливо отложив инструмент. — Хисильмэ, быть может ты желаешь отведать какое-то особое яство? Что самое лакомое для тебя? — Морской гребешок! — оживилась Хисильмэ и поняла свою опрометчивость, увидев растерянность на лице принца. Высокий в переднике презрительно, едва заметно, фыркнул. — Но всё, чем ты угощал меня сегодня, мне тоже пришлось по вкусу. — Лишь бы не бедные кролики, думала она.        За большим столом, под акварельной пеной глициний светловолосый мальчик сидел в одиночестве, словно часовой. Хисильмэ не видела, чтобы Арталато танцевал, пел или играл, как будто боялся пропустить возвращение своего принца. Он даже не разговаривал ни с кем. Впрочем, это и не удивительно: не много, должно быть, друзей осталось у него после присяги главе первого дома.        Что ж, хорошо, если рядом с Майтимо будет хотя бы это дитя. Но юность его так нежна; достанет ли у него мужества противостоять ужасам ночей Майтимо? Финтуима смогла бы. — В воображении заколыхались гладкие тяжёлые чёрные локоны, мешаясь с багряными. — О, жестокая пытка! Но если таков выбор его сердца, — пусть Финтуима! Для братьев он — старший всемогущий Нэльяфинвэ; страха и боли не обронит для них и капли, всë оставит себе, кошмарами и отчаянием одиноких ночей. Ему нужна близкая подруга. Или друг.       Мальчик кивнул, заметив взгляд Хисильмэ. Она пришла под глицинию и села рядом. — Верно, теперь ты будешь помогать Нэльяфинвэ? — Принц Нэльяфинвэ оказал мне великую честь, приняв меня к себе на службу. — сказал он с гордостью в голосе. — Это достойно, сколь и удивительно. И отрадно. — добавила она. — Здесь мало кого заботило его благополучие. — Можешь быть спокойна, госпожа, отныне я буду его правой рукой. Не сомневайся… я смогу.       Арталато словно знал ее чувства. Но, отчего-то Хисильмэ это не удивило и не смутило. — Твоя уверенность внушает мне надежду. Но знаешь ли ты всё? Ты ночевал с ним?       Арталато опустил голову. Хисильмэ коснулась его руки, нежной, как у девы или у ребёнка. — И с этим справлюсь. — сказал юноша. — Справишься. Если понимаешь, с чем придётся жить. Не позволяй его кошмарам стать твоими. И пой. — А что нужно петь, госпожа? — посмотрел он вопросительно. — Помнишь ли, что слышал от своей матушки, в пору, когда она часто держала тебя на руках? Прости. — Хисильмэ заметила, как омрачилось его лицо. — Это помогает.       Хотя в Арталато чувствовалась сила и благородство, всё же Хисильмэ казалось, он сам ещё нуждается в поддержке кого-то более сильного. Но может статься, они с Майтимо помогут друг другу: отдавая незамутнённый свет, целебный для Майтимо, Арталато обретёт в нём близкого сильного друга, почти отца.       Лицо юноши постепенно прояснилось, его уста тронула улыбка. — Я понял. — сказал он. — Я помню. — Арталато. — продолжила Хисильмэ подбирая слова. — Прости, если вопрос мой покажется грубым. Отчего случилось тебе совершить такой дивный выбор?       Он поднял спокойный открытый взгляд. В ясных, как полдень Валинора, светлых глазах, Хисильмэ прозрела ответ, питающий её изумление еще больше. — Я думаю, госпожа, тебе, как никому, проще понять меня. Выбор сердца противоречит здравому смыслу, обидам и голосу крови. Сначала я дивился, наблюдая твою заботу об узурпаторе, разорившем твой народ, о сыне того, кто обрëк моих родителей на гибель. Когда же я понял, что и пришла ты ради него, глаза мои увидели по-другому. Я часто помогал делать разные мелочи для принца Нэльяфинвэ, покуда ты выхаживала его; я старался остаться незаметным. — Прости, я не замечала. Всë моë внимание занимал Майтимо. — Ничего, я так и хотел. За это время я многое узнал, увидел, услышал и постепенно стал замечать, что сердце моë желает служить ему. — Да пребудет с тобой благая Варда, Арталато. — сказала Хисильмэ сжав его ладонь.       Арэльдэ своим появлением прервала разговор. Хисильмэ простилась с Арталато, поклонилась сестре Финдекано, намереваясь уйти, но та молвила. — Не беги от меня, Хисильмэ. Присядь.        Хисильмэ неохотно послушалась, ощущая подвох, хотя и не понимая, в чём он. — Я видела твой подарок моему брату. Удивительно твоë мастерство. Даже нашим вышивальщицам есть, чему у тебя учиться. — Это чрезмерная похвала; напротив, я многому научилась у нолдиэр. — Если говорю, значит так и есть. Передо мной нет нужды скромничать. Хисильмэ… — сказала она, опустив длинные ресницы и поглаживая пальцем с острым коготком, натёртым перламутром, высокую ножку бокала. — Забудем недоразумение между нами. Признаюсь, я ревновала. Но, размыслив, я нашла тебя достойнейшей из дев, если Финдекано по твоей просьбе совершил столь великий подвиг. — Принц Финдекано и без моей просьбы совершил бы его, может только позже. — Твоя нежность и скромность даже моего отца покорили. Так будь мне младшей сестрой, Хисильмэ. Вот, выпей из моего кубка.       Хисильмэ несмело приняла большой хрустальный бокал, полный золотого мирувора. — Для меня честь и счастье — обрести прекрасную сестру. — ругая себя за неискренность, сказала Хисильмэ. Поведение Арэльдэ казалось нарочитым, но быть может она, не испытывая к Хисильмэ любви, ради брата решила проявить благородство и наладить отношения? — Пей до дна нашу дружбу.        Напиток оказался приторно-сладким. — Пей до дна, сестра.

***

— Мне не нужно твоё приглашение, тем более, разрешение, милый кузен. Ты пугаешь меня суровыми условиями?! — вскинула она брови и рассмеялась. — Нельо, деву, обручённую с Хелкараксэ что, устрашит?!       Финтуима загасила фонарик, стоявший в траве. Света было довольно. Небо полнилось звёздами, окружающими юную луну. Ярче звёзд искрились глаза кузины. — Мальчишку ты берёшь с собой. Чем я хуже?        Майтимо вздохнул, улыбнулся. — Кузина, сравнивать тебя с Арталато, не то же ли, что митрил и жемчуг? Арталато не взял бы я к себе, если бы не его сиротство; к тому же он нэр, хотя и юный пока. Для твоей матери ты — любимее мира. Что я, калека, скажу Фаниель? Ты хочешь навлечь на меня её гнев? Как я, могу дерзнуть просить позволения принцессе, дочери Финвэ жить в опасном, неприглядном, суровом чертоге, где я не смогу позаботится о её благополучии?       Финтуима приблизилась, глаза её слепили в темноте. — Матушка лучше всех знает, что я — не неженка, с которой нужно носиться как с декоративной собачонкой. Я сама помогу тебе. Нельо, я не такая, как твоя … ещё одна подруга, это она даже удержать меча не может. Не стоит всех дев, а тем более меня, ровнять с ней. А мальчишка твой не выдержал бы поединка со мной. Объясни, чем плохо, что я не нэр? Слова о Хисильмэ задели Майтимо, но он нарочно отмахнулся от них, дабы остаться способным к продолжению разговора. Однако же, последняя фраза кузины позабавила его. — От чего плохо? Я считаю ниси лучшей частью эльдар, и если располагаю временем и выбором, то ниси оставлю в самом безопасном месте. Но ты права, Арталато тебе не противник. Да и среди моей дружины немного найдётся нэров, достойных твоего мастерства во владении мечëм. — Вы с Нолофинвэ — два ретрограда! Зачем прятать меня, если ты сам признаешь моë превосходство? — возмутилась Финтуима, смеша Майтимо ещё больше своим задором. — Много причин, дорогая кузина. Первая из них — безотчётное желание сохранить самое прекрасное, но не только она. Гораздо выгоднее уберечь ниси, которые смогут исцелить раненных. Мы в первых же стычках с орками поняли, что теряем больше, если теряем ниси. И кроме того, чем больше ниси сохранится, тем больше в средиземье появится новых эльдар.       Майтимо не поведал кузине, как горько пожалел он в Ангамандо о дне, когда эльдиэр выступили в исход из Блаженного края, где их никогда, никогда не постигла бы та страшная участь, которую враг справедливо почитал для Майтимо вершиной мучений. Вид того, что слуги врага делали с пленёнными женами и девами был единственной пыткой, от которой фэа его отвергало роа, и Моргот не злоупотреблял этой пыткой. Но достаточно было и одного раза, чтобы проклясть день, когда мужья не оставили на Западе своих жен, братья — сестёр, родители — дочерей. Тогда же Майтимо благословил матушку свою, Нерданэль Мудрую, не последовавшую за ними.       Тошнота подступила к горлу, стоило только мелькнуть воспоминаниям. Майтимо пересилил их, сосредоточившись на свободном от страха голосе Финтуимы, на блестящих волосах, не испачканных ни одной мерзкой узловатой рукой, на губах, не познавших скверны, на её гладкой белой коже без ссадин, синяков, засохшей крови и грязи. — Ты…хочешь новых эльдар, Нэльо? — сверкнула она глазами, скользя взглядом по лицу Майтимо. — Нельо…— ее тёплое дыхание защекотало, вынуждая Майтимо сделать усилие над собой, чтобы не шагнуть назад. — Ты сам сказал, я — дочь Финвэ; я тебе ровня. Мы созданы Единым друг для друга. Посмотри, как похожи наши роа и феа. Моя мать не станет возражать против нашего союза.       На этом, кажется, аргументы иссякли, вид еë полуопущенных ресниц и приоткрытых губ красноречиво указывал, что от Майтимо требуется сделать. Непреодолимой пропастью простёрлась меж их лицами пара дюймов; Майтимо не мог и не хотел испытывать себя в её преодолении. Созерцать точёные стати, черты прекрасного лица, гибкость движений, полных скрытой силы, было чудесно, как любоваться закатом или пейзажем. Но желать кузину невозможно так же, как невозможно желать закат, или прекрасный вид. Фиалкоглазая Финтуима, бесспорно, мне пригодилась бы твоя помощь, работы предстоит много. Но я вижу, чем ты хочешь получить от меня плату. А я нищ, ибо как Мириель, все силы отдавшая моему отцу, обделила других детей, не явившихся на свет, так я — всё сокровища моего сердца отдал Хисильмэ и не будет другой девы, которой я мой бы что-то дать, даже этот поцелуй, который ты ждёшь сейчас.       Майтимо положил руку на её плечо, не от того, что хотел коснуться, но, чтобы сдержать, если она решится ещё приблизится. — Давай поступим так: я сейчас отправлюсь без тебя, устрою лагерь, хотя-бы немного, и возможно, если твоя матушка заверит меня в своём благоволении на то, ты сможешь поселиться рядом со мной, и я с радостью стану внимать твоим советам и с благодарностью приму твою помощь.       Резким движением смахнула она его руку с плеча. — Хорошо, что не при мне мой клинок, Нэльяфинвэ Феанарион! А не то бы я взыскала с тебя за оскорбление дочери Финвэ!       Майтимо спокойно сносил гневный взгляд, как пережидают грозу.       Подобно сгустку молнии удалялась она; белое платье вибрировало светом, глянцевые волосы отбрасывали искры отражённых ночных светил.       Майтимо поднял с земли незажжённый фонарь и неспешно направился в лагерь, надеясь найти кого-нибудь из братьев. Ибо без них чувствовал себя нагим.