Альквалондис.

Красно-золотые рыбки выпрыгивали среди листьев кувшинок – сегодня их ужин припозднился. Отряхнув ладони от крошек, Исмангиль намотала на руку подол и прыгнула в центр прудика, на колени к мраморной деве, задумчиво глядящей сквозь трапезу карпов. Она опустила пальцы в прохладную воду, пожертвовав длинными рукавами – как ни придерживай, всё равно падают, намокают, становясь прозрачными. Брюхастые рыбки подплывали, щекотали своими роскошными хвостами. Дышать стало легче. Но даже теперь что-то невидимое давило на плечи. В волосах тянуло, хотелось поскорее расплести их, избавиться от свадебного убора, свисающего на лоб тончайшими нитями жемчуга и адамантов, а ещё снять это прекрасное платье, в котором, без угрозы для жизни передвигаться можно было только с посторонней помощью; но больше всего: спрятаться под одним из водопадов и отдохнуть там, хотя-бы пару деньков побыть одной. Чужая радость сегодня не добавляла своей. Фингон, казалось Исмангиль, только и ждал, чтобы оставить её в компании отца или тех своих родичей, которые к ней, как он думал, относились с приязнью. Она шла через пропасть по натянутой нити, стараясь не смотреть вниз, ей так нужна была уверенность Фингона; но она не находила даже его самого... За последний год Фингон изменился, Исмангиль не понимала отчего; а сегодня не могла узнать в нём нэра, который вырвал её когда-то у отчаянья. Может Фингон понял в последний момент, что его стремление быть с ней — ошибка. Может какая-то дева с горячим сердцем привлекла его, и он выбрал простое счастье быть любимым. Но прошло столько лет от помолвки. Неужели, есть что-то, в чём Фингон Отважный может поколебаться? — Невеста одна на собственной свадьбе? О, да не одна, а компании полуобнажённой девы. Только не это — могла бы подумать Исмангиль, но она даже успела привыкнуть, что Келегорм появляется именно тогда, когда меньше всего нужен. — В первый раз вижу эллет, сидящую на руках у полуголой эллет, пусть и мраморной. Это завораживает… и будоражит непристойные грëзы — проговорил он со сладким придыханием. Исмангиль глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Он не позволит ничего дурного. Нет. Это всего лишь слова, …гадкие. — Ты точно не похожа на счастливую невесту. — Он раскрошил хлеб. Тоже принёс? Значит шёл намеренно. От стайки отделилась часть карпов и переметнулась к краю прудика — Много больше на счастливую невесту похожа Финтуима, не правда ли? Видела, как они танцевали с Майтимо? Она даже это смогла. А я думал, мой брат после плена будет наподобие рака-отшельника, прятаться от развлечений и веселья. Но Финтуиме удалось вернуть его к жизни в самом полном смысле. Правда, когда бываю в Химринге предпочитаю не селиться на втором этаже, — он вскинул брови и плотоядно ухмыльнулся, — слишком громко. — — Меня не касаются подробности личной жизни твоего брата. И перестань сыпать хлеб — они могут заболеть от переедания. Исмангиль ухватилась за плечи девы, вставая на её колени, чтобы выпрыгнуть из пруда. — О, Исмэ, теперь я знаю о чём будет моя следующая повесть — просто обезуметь можно, как ты её обнимаешь. Кстати, о литературе. У меня к тебе есть деловое предложение. — У нас с тобой не может быть никаких дел. И не называй меня так! — Ты запуталась. Давай помогу. — Келегорм протянул руку, глядя своими голодными глазами. Исмангиль изловчилась и приземлилась в паре дюймов от него, оставив без благодарности предложенную помощь. — Красивый прыжок. Несса позавидует. — проворковал Келегорм. Исмангиль старалась сохранять невозмутимость, но запуталась в подоле и споткнулась. — Ты недальновидна. А зря, всё-таки принцесса, жена наследного принца. Подумать только, можешь стать королевой нолдор! Дама столь высокого положения должна заботиться о благополучии королевской семьи. В твоей власти, как осиять Дом короля Финголфина, так и бросить на него тень, что останется в веках. — Справедливое замечание, однако не понимаю, причём же здесь ты, Келегорм. — зачем она это сказала, нужно было просто уйти! — Правильный вопрос, моя госпожа. Видишь ли, … Недавно, вероятно под влиянием тоски о тебе, я обнаружил тягу к писательству. Я себя не сдерживал; набралось на приличную новеллу. — Исмангиль почувствовала, что подол её платья натянулся сзади. Она обернулась, увидев узкий сапог, стоявший на белом шёлковом муслине. — Я знаю, есть романтичные натуры, что многое дадут, лишь бы почитать про настоящую страсть. Ведь не каждый из эльдар отважиться искать её в своей жизни, но интересно ведь — что это за зверь такой. А вот эта история, — он достал из кармана камзола маленькую тетрадь в красном кожаном переплёте, — сама-самая настоящая история. Старший принц первого дома и захваченная в плен прекрасная Морская дева жарко отдаются друг другу, заглушая стонами рёв огня, пожирающего белые корабли. Тьелко хищно медленно нарезал круги, как целая стая волков вокруг добычи. Исмангиль словно поразил укус щитомордника, она не могла пошевелить и пальцем. — Ты… Ты не мог… не смог бы… И это было не так! — голос не слушался. — Это не так… когда они горели, я лежала связанной, я ничего не могла сделать! — лицо Келегорма расплывалось сквозь линзу слёз. — Это ваш позор. Келегорм самодовольно улыбнулся. — О-хо, ещё одна подробность! Значит мой братец связал тебя?! Вот это да, говорят девы умирают, а тебе выходит нравиться, когда тебя — так? Хорошо, я внесу правку в этой части. — Никто не станет это читать. Это же отвратительно. — Да ты сначала взгляни, потом суди. Я конечно не гений в литературе. Но не суди строго, это же моя первая книга. Исмангиль взяла красную тетрадь из его рук и с отвращением раскрыла. Пролистала. Слова и руны расплывались, перетекая на соседние страницы, кровь бросилась в лицо. Как он только посмел… Неужели в Келегорме умер тот свет, что иногда пробивался в его глазах. Или Исмангиль придумала и не было никакого света — его легко перепутать с красотой? Она с силой смяла страницы, но не смогла вырвать из переплёта. — Не утруждайся напрасно, у меня было достаточно времени. За ночь как раз получается написать один экземпляр. Лицо его резко переменилось, как это уже бывало… — Представь, я чувствую твою боль, Исмангиль. Я не хочу, чтобы ты страдала, тем более из-за меня. Конечно же есть решение этой проблемы. По старой дружбе я могу отдать тебе моё творение. Воля твоя — перечитывать его перед сном или сжечь. Исмангиль теперь не собиралась ловиться на ту же наживку. Нет в нём сострадания и не было никогда. — Только я не смогу сделать это просто так. Видишь ли, я вложил в эту повесть о вас с Майтимо слишком много, переживая каждый раз заново эту несправедливость, муку, — каждый раз, описывая, как ты кормила его мидиями, или как вы смотрели друг на друга, будто рядом никого нет, или, когда я смотрел вам в след, — вы целовались на полном скаку меараса, уносясь к подножию Эред Ветрина, чтобы в густых лесах скрыть вашу страсть, потому что её было слишком много для маленького лагеря. — Замолчи! — вскрикнула Исмангиль. И тут же поглядела по сторонам, вдруг кто-то услышит их разговор. — Я ничем не могу помочь тебе. Мы уже говорили об этом. — Говорили. Тогда Финрод помешал нам. Но ты ошибаешься, моя госпожа. Мы можем помочь друг другу. — он приблизился, свет фонаря позолотил его волосы. — Я отдам тебе свой скромный труд о вашей с Майтимо тайной любви. А ты дашь мне то, что давала моему брату. — Точно обезумел. — не своим голосом прошептала Исмангиль. Да как же он может предлагать такое замужней нис? — Но сегодня можно обойтись одним поцелуем. Всё-таки, это день Фингона Отважного. Видишь… я не жадный. Но, когда я в очередной раз приеду на учения, тогда верни мне то, что отдала Нельо и Финьо. — Я… позову стражу… — задыхалась Исмангиль — Ты не сможешь спрятаться за спиной брата… Не завидна твоя участь, если Маэдрос узнает… — Когда они с Келегормом встретились возле Зычных гор — тогда это было милое рандеву с клинком под грудью, а теперь — ловушка, ощерившаяся шипами. Такие делали слуги Моргота. Но Тьелкормо? Почему? Он громко рассмеялся. — Мешать тебе не стану. Эх, хороший скандал хоть немного встряхнёт скучное благолепие, правда опять же плохо повлияет на репутацию Фингона, а роман о тебе и лучшем друге твоего супруга — добьёт её, как раненного оленя. — Ты глуп Келегорм. Если твоя честь тебя совсем не беспокоит, подумай о том, что скандал ослабит не просто Второй дом, но союзников, стоящих против Врага, в конечном счёте всех эльдар. — Не думаю. Пострадает только Фингон. Нолдор тебя не любят, и скандалить из-за тебя не будут, понимаешь, ты напоминаешь им о плохих делишках, которые так неудобно вспоминать. Да все подданные Нолофинвэ только рады будут избавиться от принцессы родом из Альквалондэ. Исмангиль ощутила в себе не знакомое раньше чувство — кровь будто замерзала, но не в лёд, а наоборот начала кипеть. Страшно захотелось впиться зубами в пульсирующую жилку на шее Келегорма. Исмангиль испугалась этого странного желания — прежде она никогда никого не хотела убить. — Это только наше с тобой дело. — он приблизился на опасное расстояние. — Ты ведь не хочешь, чтобы эту повесть читали, пока на брачном ложе ты Фингона просвещаешь в науке телесной любви. — его пальцы обжигали. Они словно плавили кожу, скользя по щеке, по шее, груди. — Только твоё решение может сохранить честь мужа. Рука змеёй обвила талию и рывком притянула к нему. Сколько двусмысленности в этой фразе — думала Исмангиль наблюдая словно во сне приоткрытые для поцелуя губы, чувствуя на своём лице горячее дыхание. Она цепенела от дерзких прикосновений, словно отдалялась от самой себя. Разве сейчас любое решение, принятое ею, окажется правильным? — Маэдрос убьёт тебя… Келегорма что-то развеселило в её угрозе. — Ну да, согласен, мои литературные способности далеки от идеала, но Маэдрос не слишком щепетилен в литературе, особенно с тех пор, как у нас появилось одно весьма важное семейное дело. Скорее брат порвёт с Фингоном, а я буду ему нужен до того дня, как последний Сильмарилл возвратится на своё законное место. Он рассматривал лицо Исмангиль, как какое-нибудь оружие редкой работы; искристые, словно струи в фонтане, глаза всё наливались чёрной тушью. — Так что решила принцесса Хитлума? — он понизил голос почти до шёпота и закрыл глаза наклоняясь к волосам и шумно вдыхая. Какая-то струна лопнула внутри — Исмангиль схватила обеими руками мягкие волосы, притянула и поцеловала губы. Она не закрывала глаз и видела, как дрожат его ресницы. Горячее тело жгло через одежду. Он попытался чуть отстраниться, чтобы вдохнуть, но Исмангиль крепко обвила руками его шею, не давая возможности пошевелиться. В его стонах было слышно слишком много удовольствия. Исмангиль впилась зубами в верхнюю губу, почувствовав металлический сладко-солëный вкус. Келегорм застонал громче, весь напрягся, но не пытался вырваться. Он точно безумен. Исмангиль оттолкнула его, выхватив красную тетрадь из камзола и пошла искать Фингона, ни разу не обернувшись. — Не забудь стереть мою кровь со своих губ. Хотя… Тебе идëт.