Альквалондис.

Увидев Золотого мальчика, летящего к ней через взрытое баталией поле, Финтуима почувствовала, как замерло на миг её сердце. Под печатью с восьмиконечной звездой содержалось короткое послание, обнажающее несвойственную Майтимо чувствительность; ещё больше говорил почерк, если приглядеться, он словно мелко дрожал, указывая или на хмель или на отчаяние; впрочем, одно не исключало другого и было замечено Финтуимой с самого её приезда в Химринг месяц назад. Пожалуйста, прийди так быстро, как только сможешь. Одна. Я жду тебя, Финья. Она свернула письмо, сунула за корсет и приказала своей дружине перейти под командование Тириссиона, не обременяя командира объяснениями. К чести Тириссиона, он понимающе кивнул, а Финтуима только сложила символ из пальцев, предупреждая, чтобы он не спешил возвращаться. Она решила не тратить время на приведение себя в порядок, влажная от пота одежда быстро просохла на её горячем теле. Сейчас, явно не до реверансов. Как и ожидалось, Майтимо выглядел хуже Финтуимы. Любой, кто увидел бы его, без сомнений сказал, что владыка Химригна только что страстно предавался гончарному ремеслу. Ничего особенного, если не считать самого факта, что Майтимо позвал её одну, вырвав из манёвра. Но увидев блюдо, полное солёной зубатки, Финтуима поняла, что дело совсем плохо. Она была заинтригована и сжимала кулаки, пряча нервные пальцы. Это страшно — видеть в отчаянии самого выдающегося и могучего мужчину. Однако, то что Майтимо откровенно поведал ей, Финтуима не могла бы представить даже во хмелю. По ходу повествования Майтимо, сначала она выдохнула, осознав, что никакой угрозы существованию эльдар нет и Майтимо бесстрашен как прежде; но последующий стыд и гнев оказался почти не выносимым. Она металась от опустошённости до твёрдой решимости, от зависти к сожалению, от ненависти к отрешённости. Наивной Финтуима не считала себя ещё со времён Перехода. Прежде она ощущала странное напряжение между Майтимо и его Альквалондским трофеем… Но влезть на брачное ложе Финдекано Майтимо не мог в здравом рассудке! Не иначе он попал под чары злого духа в обличье ниси… Разве по своей воле он сошелся бы с женой своего лучшего друга?! И это при том, что весь север краснеет от сплетен о страсти Финдэкано к своей лебёдушке. Неет, она не женщина… Это Финтуима поняла, сразившись с ней однажды на учениях… Принцесса Дор-Ломина — злой морской дух, посланный разозлившейся Уинен, чтобы погубить самых лучшых сынов Финвэ. Финтуима взглянула на Майтимо. Вот что одновременно восхищало и вызывало негодование в Феанарионах, так это их удивительная способность в любой ситуации сохранять вид совершенного достоинства. Казалось, он совсем не смутился, высказав столь сомнительную просьбу. Да ещё к кому? Мне, которой сам когда-то предлагал обручиться… Мне… Будто не знаешь, что я люблю тебя с самой первой нашей встречи и поныне… Впервые Финтуима встретила Майтимо в пору, когда девочка только превращаться в женщину. Она ещё не знала, что значит смутиться и не могла понять смысл этого слова, если встречала его в новеллах. Детство Финтуима провела в провинции, в доме отца, но когда ей было чуть меньше восемнадцати лет, матушка решила отвезти её в Тирион. Дядя принял их у себя, пока в доме шло благоустройство. Она сдружилась с Финдекано и резвилась с ним от души, поскольку всегда мечтала о брате, а они в пору ранней юности были похожи словно близнецы. Финно, хоть и блистал атлетическими достижениями среди юношей и молодых мужчин, отличался ещё особой миловидностью и они дурачились, заплетая одинаковые косы на потеху дяде, тёте и маме. С кузенами из дома Феанора она тогда ещё не была знакома, поскольку те странствовали в дальнем походе. Финдекано без устали болтал о Майтимо, но из-за возраста Финтуима представляла их старшего кузена кем-то вроде маминого брата, величественным и слегка занудным, и гораздо больше ей хотелось познакомиться с Макалаурэ и Тьелкормо. Да и казалось, одного Финдекано ей вполне достаточно, ведь с ним было так весело и интересно проводить время. Он поощрял все её достижения в атлетике, постоянно замечал всё хорошее, что у неё получалось, учил стрелять из лука, и кажется немного гордился ею в компании своих друзей. Однажды Майтимо вернулся и нежданно нагрянул с визитом; он зашёл в конюшню, где Финтуима искала Финдекано, и со словами «вот так ты меня встречаешь, Финно», схватил ее и стал раскручивать в воздухе, как карусель, приговаривая: «да ты поди ничего не ел, пока меня не было? Неужели так сильно тосковал?» У Финтуимы перед глазами вертелись меарасы и расписные арки; горячие руки нежно и крепко держали ее за талию. Бархатный смех, нежность и игривость, звучавшие в голосе, волновали сердце. Это теперь за три лиги и в темноте её не спутаешь с юношей, а тогда фигура ещё не обладала столь женственными округлостями, поэтому Майтимо не замечал свою ошибку, а потрясённая Финтуима не могла вымолвить ни звука. Когда на шум прибежал Финдекано, он от смеха едва не задохнулся, и валился с ног, держась за гриву своего меараса. Наверное, после этого Финтуима слегка охладела к нему в дружбе. Майтимо отпустил Финтуиму и принялся пространно извиняться, но всё продолжало кружиться перед глазами, а его лицо, необычного прозрачного цвета в обрамлении мягких огненных локонов, сразу отпечаталось где-то глубоко в сердце. Финтуиму шатало, пол уходил из-под ног и она упала в руки Майтимо, уткнувшись в его грудь и нашла его имя совершенно соответствующим действительности. Что-то случилось. Финтуима не могла пошевелиться, буквально на ощупь ощущая красоту этого тела, и словно околдованная его волнующим тёплым запахом. Это было до того приятно, что в ушах зашумело, а лицо раскалилось, и кажется она поняла, что такое смущение; раньше она могла повиснуть на шее отца или дяди, а сейчас ощущала что-то совершенно неведомое и будто запретное. Майтимо и не торопился избавиться от их неловкого положения, он продолжал ласково извиняться, поглаживая её по спине, как ребёнка, оказавшегося в затруднительной ситуации. Но именно в этот миг ее детство закончилось. Неделю Финтуима пролежала в постели и не видела перед собой ничего, кроме Майтимо; её тело горело и дрожало, покрываясь каплями пота, она ощущала смертельную нехватку тех прикосновений, того особенного запаха, но обладать ими сию минуту было нельзя. И её хроа и фэа понадобилось время, чтобы привыкнуть. Об их неловком знакомстве никто не вспоминал, но Финтуима не могла найти себе места, если рядом не было Майтимо. Найти его было просто, ведь они оба много времени проводили с Финдекано. Но Майтимо обращался с ней слишком вежливо, осторожно, как с очень хрупкой нежной особой, к тому же она имела недостаток в знаниях, и их общение сводилось к поверхностным общим фразам и официальной вежливости со стороны Майтимо. А хотелось, чтобы он снова вот так же покружил её, и снова упасть в его объятия. Финтуима с завистью смотрела, как Майтимо позволял себе трепать Финно за косы, и как они сражались, казалось больше не ради соревнования, но чтобы у Финдекано был повод прикоснуться к Майтимо, хотя он и так позволял себе приобнять его. Финтуима увеличила время для занятий атлетикой, чтобы стать ещё сильнее. Среди дев Финтуима уже имела преимущество, но этого было недостаточно. Она полагала, если Майтимо поймёт, что она очень сильная, будет обращаться с ней так же свободно как с Финдекано. Финтуима мало училась в провинции и стала со всей пылкостью своей фэа наверстывать упущенное. Она так усердно занималась геологией, геометрией и математикой, что вскоре стала понимать, о чём Майтимо разговаривает с Финно и научилась задавать такие вопросы, что он отвечал подробно, долго, и с удовольствием. А потом она поняла, что ей и самой нравится предмет разговора, но конечно, не в такой степени, как Майтимо. Новые увлечения стали для неё приятной отдушиной; она научилась удерживать свои чувства, находя неизвестное в уравнении, но не могла полностью их подавить. На балах Финвэ и Манвэ, Майтимо обычно танцевал всегда только с одной девой, как казалось Финтуиме, достаточно заурядной и недостойной Майтимо, что стало настоящей трагедией и причиной её бессонницы. Но однажды Майтимо пригласил на танец и Финтуиму, и с тех пор делал так каждый раз. А учитывая, что они много времени проводили вместе — начали привлекать внимание старших, и однажды Финвэ позвал их обоих и стал расспрашивать, нет ли у них мыслей о создании союза. Почему-то Майтимо было это смешно, а ей неловко, но когда они сбежали от своего славного праотца, Майтимо взял её за руку и спросил, согласна лм была бы она на помолвку с ним. Отец собирался женить его на дочери одного из знатных учёных, родиче Нэрданель, Майтимо не имел ничего против той девы, прилежно ходил на свидания, которые не очень отличались от лекций по лингвистике. А лингвистика была темой наименее любимой для Майтимо, поскольку сопряжена с конфликтами. Майтимо любил более точные науки, где истина подчиняется непреложным законам Арды и где нет места кривотолкам. Он сказал, что раньше не видел ничего сложного в том, чтобы связать себя Обещанием с кем-то, кто нравится отцу, ведь родителю виднее; но познакомившись с Финтуимой, Майтимо понял, что поторопился согласиться. Она не стала расспрашивать, что в ней такого заставило поменять его мнение, этого просто было достаточно. Некоторое время Финтуима чувствовала себя самой счастливой в Эа, только вот Финдекано наоборот почему-то начал дуться на неё и между ними происходило что-то вроде перетягивания каната: они оба старались заполучить Майтимо в единоличное пользование, и следили чтобы их счёт был равен. Сейчас даже смешно вспоминать, но всё-таки больше доставалось Финно, поскольку мужчины могут делать, что пожелают, а у Финтуимы всегда была гора обязанностей перед матушкой, дядюшкой, дедушкой, и вообще потому что она — дева из рода Финвэ и Индис, должна являть образец совершенства, и подавать правильный пример младшим кузинам, ведь Майтимо только собирался сделать ей предложение… Но Феанаро оказался не в восторге от его решения. Майтимо тянул время, и Финтуиму радовало хотя бы то, что он всё-таки объяснился с навязанной отцом невестой и перестал ходить с ней на свидания. Вот только и Финтуиме надеть обручальное кольцо не спешил, а она думала, что подождёт, ведь спешить некуда. Но после злосчастного бала, когда дядя разозлил Феанаро, их дома разделились, а потом стало совсем худо. Она приезжала несколько раз в Форменос, нарушая запрет матушки, но Майтимо был мрачен, как новое небо без Света Древ и старался её выпроводить побыстрее, оправдывая это тем, что и так было достаточно поводов для ссор между домами. Финдекано продержался ненамного дольше, зато они с Финтуимой снова сблизились, стали уже друзьями по несчастью, отбросив ребяческую ревность. Много раз Финтуима задавалась вопросом, если бы дядя тогда не остановил меня и я отправилась бы в гавани вместе с Финдекано, Маэдрос привечал бы меня так же, как нашего кузена? И конечно она не переставала испытывать угрызения за то, что не опередила Финдекано… Хотя уже смирилась и даже признала его немного лучше себя, ведь он смог спасти их возлюбленного кузена, а ей даже не пришло бы в голову поступить так, как отважился Финно. Или его любовь к Майтимо больше, или он просто превосходит её в доблести, потому что…носит штаны. Майтимо очень изменился, пройдя через Альквалондэ и через плен. Но, пережив невыносимые для обычного эльдо мучения, и обретя жестокость, он словно ещё больше возвысился и возвеличился, воссиял, как огранённый адамант в искусной оправе. И как бы Финтуима ни старалась дорасти до него — отставала всё дальше. Конечно, она готова была сделать для Майтимо всё, что бы он только попросил, но просьба, услышанная сейчас, сбила её с ног. Гордость противилась. Ты больше не глупая девчонка, которая из кожи вон лезла, только бы понравится Майтимо Нельяфинвэ! Не счесть, сколько усилий приложила Финтуима, движимая своей волей, сколько её достижений и помощи остались незамеченными Майтимо; в лучшем случае он принимал всё, как должное, но чаще был недоволен. А теперь… Говорит ей в лицо, что у ребёнка, рождённого принцессой Дор-Ломина могут быть волосы, как у него! И просит помочь избавиться от доказательства его непристойного поступка! Конечно не стыд им движет, а желание стабильности внутри и между домами принцев… И теперь он пришёл к маленькой Финтуиме, которая будет счастлива сделать хоть что-то по-настоящему полезное для владыки Нельяфинвэ. Гордость говорила, что Майтимо нужно отказать в его просьбе. Тайну его бесспорно следует сохранить, но и остаться верной себе необходимо. Хорошо, что хватило мудрости вовремя прикусить язык, не поддаться гневу и обиде. Чувства понемногу улеглись, и теперь, использовать этот шанс, помочь Майтимо, и снова сблизиться с ним — уже не казалось глупым и жалким поступком. Майтимо не торопил, не проронил ни слова, пока она думала. Восхитительно. И как только он может сохранять спокойствие, раскинувшись в кресле, потягивая мирувор и глядя на тлеющие угли? Согласиться. И Майтимо больше не посмеет обращаться с ней, как с незваной гостьей… Может и нужно было ему пройти весь этот путь; может и нужно было так низко пасть, чтобы прийти к ней теперь? Ну и что, если он путался с Альквалондской оарни, он был околдован. Кто ещё поможет ему если не я? Если я отвернусь от Майтимо, это значит, моя обида, гордость и честь сильнее моей любви. Но ведь это не так. И потом я горько пожалею, что позволила гордости говорить от имени моего сердца. Майтимо наклонил хрустальный бокал и разглядывал оставшийся на дне золотистый напиток, пронизанный лучами от кристальных граней. Эту вещь Финтуима видела в Хитлуме впервые, но сразу поняла откуда она. Подарок Финдекано, конечно. Перед ней стоял такой же, спорно сочетающийся с грубоватым очарованием покоев Майтимо. — Если тебе требуется время, чтобы обдумать мою просьбу, скажи. Но оно с каждым днём убывает. Срок родов близится. Нельзя ошибиться… Другого такого шанса не будет. Она ещё раз представила двух Финтуим, одна из которых одинокая сильная дева, сохранившая верность себе, и своей гордости, а другая… запятнавшая гордость недостойным поступком и нарушением обычаев… У первой в будущем только кровь, боль, и тоска по Майтимо, а у второй всё то же, но ещё надежда… на тёплую постель, в которой Майтимо рядом. — Хорошо… Я сделаю всё в точности, как ты просишь. Когда мы шли через Вздыбленный Лёд, некоторым детям пришлось обрести новую семью. Многие из этих детей счастливы и благодарны своим приёмным родителям. А если ребенку день от роду, он почти и не заметит подмены. Майтимо казался всё время их разговора расслабленным, однако при словах сказанных Финтуимой его лицо просияло, будто в лучах рассвета, черты лица смягчились, словно сейчас вернулся день их первой встречи, минувший много столетий назад. И Финтуима поняла, как дорога её помощь. Сердце дрогнуло, она невольно коснулась своего корсета, его нужно было бы снять, всё-таки это доспех, хоть и довольно удобный, но сейчас он слишком сдавливал её грудь. Никогда ещё её слова, действия и поступки не производили в Майтимо такую значительную перемену. И что теперь? Что дальше, Майтимо? Пальцы потянулись к кожаным ремням, перекрещенным на груди; расстёгивая их Финтуима заполняла воцарившееся неловкое молчание. — Я понимаю, как сложно принять это решение. Даже соглашаясь, ты наверное ещё долго останешься потрясена. И я очень благодарен, за твоё великодушие, милосердие и дружескую поддержку. — Он прочистил горло, поднялся и подошёл, принимая снятые ею ремни. Финтуима ощутила себя как во сне, всё это: и мягкая услужливость Майтимо, и то, как он опустился прямо перед её креслом на колени, заставляло её млеть помимо собственной воли. — Вот только не могу вообразить, что предложить тебе в обмен на столько дорогое одолжение. Теперь она не знала за что схватиться, но заставила себя не дёргаться и сохранять достоинство. — Наугрим научили тебя торговаться, мэлон? Что ж, в нынешнее время, должно быть, это полезное свойство, особенно для владыки столько скупых северных чертогов… — сказала она самое пристойное, что было в голове. Предложение Майтимо звучало двусмысленно или ей только показалось? Майтимо будто тоже пребывал в нерешительности, тянул время, перебирая пальцами её ремни. Финтуима давно не видела его в таком ракурсе и так близко. Она смотрела на опущенные ресницы, на веснушки, забавно рассыпанные на переносице и скулах. И чем больше смотрела, тем больше хотелось сказать «Ведь ты знаешь, что моя любовь есть у тебя. И я хочу твою». Финтуима уже видела как прикоснулась бы рукой к его щеке, она всегда мечтала сделать это, и узнать, вправду ли его кожа такая, удивительно нежная, какой выглядит, правда ли его губы такие мягкие, горячие и сладкие, какими кажутся? Удивительно, в Валиноре у неё было столько возможностей украсть его поцелуй, утолить любопытство и может быть воспламенить искры дремлющих чувств в них обоих, но почему-то там она не могла бы себе позволить подобную вольность. Её рука потянулась к шнуровке собственного корсета. Она хотела бы снять его, но вспомнила, что под ним одна тонкая сорочка и было бы неловко перед Майтимо, поэтому только слегка распустила шнуровку. — Как-нибудь сочтёмся. — сказала она, чувствуя неловкость от того, что Майтимо словно чего-то ждал от неё, а она не понимала, что должна сделать или сказать. Майтимо пропустил вдох, громко сглотнул и задержался взглядом на её руке у груди. — Мы живём в такое время, когда нельзя откладывать решение на потом, потому что потом может не настать. — он положил ремни рядом с креслом и накрыл свободную руку Финтуимы своей. — Ты ведь смогла принять решение сейчас. Так скажи сейчас, что я могу сделать для тебя. Голос Майтимо звучал нежно и тихо, с такой интонацией, словно он вымаливал разрешение залезть вечером на балкон возлюбленной. Финтуима взглянула на его руку и по себя усмехнулась: глина под ногтями, заусенцы, но как бы она хотела, чтобы именно эта рука забралась к ней под сорочку. Пространство между ними накалилось, обжигая кожу, и дышать Финтуиме было все труднее в корсете. Финтуима, закалённая в сражениях и холодах, противостояла и тому жару, что плавил её тело сейчас, находя в этом даже удовольствие. Зрачок Майтимо расширился. — Пусть ни обычаи эльдар, ни даже устав Химринга не сдерживает тебя. Скажи. Я сделаю все, что пожелаешь. — сказал он понизив голос, будто кто-то мог их услышать. Немного совладав с ощущениями, Финтуима улыбнулась; звучит, и правда, будто Майтимо сам предлагает ей себя. Не для того ли он опустошил крепость, чтобы они остались вдвоём? Да, хитрый лис знает о её чувствах. К сожалению, для него это совсем не секрет. Он, что, правда…? Осознав, что возможность заполучить Майтимо гораздо ближе, чем можно было предположить, Финтуима вдруг смутилась, как бывает: хочешь перепрыгнуть пропасть, но останавливаешься перед прыжком, взглянув вниз: сорвавшийся камень не скоро достигает дна и мурашки бегут по спине. — Ты вырвал меня из самого разгара учений. Моя кровь ещё кипит и жаждет битвы. Сразись со мной. — в голосе не хватало уверенности, зато Финтуима с силой сжала твердую горячую ладонь Майтимо… И почувствовала. Как его тепло перетекает в её руку. Тело словно пробудилось, учуяв возможность получить наконец то, чего оно пожелало так давно, но Финтуима опять, как в первый день их встречи оказалась застигнута врасплох и не могла пошевелиться, словно девственность удерживала ее против воли незримыми силками. Что он делает? Майтимо взял ее руку и поцеловал в центр ладони с внутренней стороны. Низ живота приятно свело, и стало так горячо внутри… — М…Майтимо… Он отнял губы от ладони, и не поднимая глаз, провёл по тому же месту большим пальцем. Это было такое простое движение, но Финтуима чувствовала словно все ее нутро плавиться и начинает стекать между ног, а грудь стала очень чувствительной, и ткань сорочки и корсет мучительно дразнили ее соски при каждом вдохе и выдохе. — Ты правда хочешь битвы? Не устала? А я кажется устал… — протяжно выдохнул Майтимо и наконец посмотрел ей в глаза. Взгляд его был полон тоски и других непонятных Финтуиме эмоций — Может на этот раз и ты хотела бы чего-то более мирного? Он вдруг сделал то, чего Финтуима никогда не ожидала: притянул к себе и обнял. Она оказалась неловко прижата к его груди, упираясь ладонями в его плечи, чувствуя густой запах его волос и глины. — Прости меня… — Нет… Майтимо… Всё хорошо. Никогда не просим у меня прощения. Он ослабил объятия и немного отстранился, взглянув на неё; ко всем чувствам на его лице теперь добавилось удивление. — Почему? — горячий шепот коснулся щёки и пробежался мурашками до самых сосков. — Потому, — начала она говорить, но почему-то не хватало воздуха в груди — Потому что я не хочу быть той, из-за кого ты унижаешься. Не проси у меня прощения. Просто поцелуй. Майтимо удивлённо склонил шею набок, затем перевел взгляд на ее губы, и поцеловал так быстро, что Финтуима даже не успела моргнуть, и уставилась на него, не понимая, разыгрывает он ее, или так не хороши её губы. Майтимо напряжённо свёл брови, посмотрев куда-то вниз и в сторону, потом вдруг резко, но нежно обхватил ее правой рукой за талию, и пальцами левой вплёлся в волосы. Финтуима оказалась притянута к его лицу так же быстро, но на этот раз ей пришлось надолго задержать дыхание, чувствуя его губы на своих. Горячие. Сладкие. Скорее упругие, чем мягкие. Но, в любом случае, восхитительные. В его прикосновении Финтума чувствовала нежность, учтивость, осторожность. Это было похоже на какой-то особый ритуал, выполняемый по строгим правилам. Если бы она целовала Майтимо, то делала бы это совсем не так. Но Финтуима не осмеливалась сделать что-то самовольно, и не дышала. Майтимо отстранился и вымученно улыбнулся. — Можешь дышать… У него было такое несчастное лицо, а глаза блестели будто ещё немного и заплачет. Но конечно не от того, что он целовал её. Они сейчас были так близки, что Финтуима уловила его осанвэ. — Майтимо… — Финтуима привыкла видеть его сильным, опасным, сосредоточенным, жестоким, величественным, обворожительным, умным, вероломным, искусным, бесстрастным, наглым, блистательным, но таким… никогда. Она распустила наконец шнуровку проклятого корсета и, отшвырнув в неизвестном направлении, обняла Майтимо, уткнувшегося лицом в ее плечо. Финтуима долго обнимала его и гладила, чувствуя горячие слёзы, пропитавшие сорочку на ее плече. Открывшиеся чувства Майтимо обрушились на неё невыносимым потоком, хотя она понимала, что это должна быть только их малая часть. Она думала, что разучилась плакать ещё переходя Хелкараксе, там слёзы в одно мгновение замерзали на глазах. Но сейчас, спустя три сотни лет, они текли по её щекам сами. И у детей Финвэ есть предел, после которого сложно терпеть тоску и боль фэа. Нет. Он не был околдован. Он действительно любит жену Финдекано. Майтимо вырвал бы себе язык, если бы так можно было избежать того, что предстояло сделать. Это мысль должна была раздавить Финтуиму, но к своему удивлению, она наоборот, почувствовала, что теперь любит Майтимо ещё больше и, вместо того чтобы разозлиться, сострадает ему. — Прости, что бросаю тебя в эту грязь… — послышался его шепот и плечу стало горячее. — Я же сказала… Не проси у меня прощения. Он поднял покрасневшие глаза в обрамлении мокрых ресниц и прошептал припухшими губами: — Поцеловать? Финтуима медленно покачала головой, осторожно вытерла его слёзы на раскрасневшихся щеках, жалея, что её пальцы наверное не такие нежные как у принцессы Дор-Ломина, берущей меч в руки лишь иногда, и то для красоты. А кожа Майтимо была действительно точно такая нежная, какой выглядела. — Давай просто ляжем. Майтимо похлопал мокрыми ресницами и подобрался. — Я не посягаю на твоё тело, а то потом ты будишь страдать ещё и из-за этого. Просто давай полежим и отдохнём. Я глаз не сомкнула, раздумывая о причине твоего радушного гостеприимного настроения и ты наверное тоже давно не спал. Посмотри, до какого состояния ты довёл себя, Сын Финвэ. Майтимо кивнул. Финтуима взглянула на зубатку и облизнулась, а желудок сразу же напомнил о себе урчанием. Она взяла одну рыбку и предложила Майтимо, но он помотал головой с выражением некоторой брезгливости — Мне достаточно мирувора. А ты конечно… поешь. Тебе правда очень приятен её вкус? — Мгм… Всё нормально, я знаю, что вы держите её для наугрим. Я хорошо запью, не волнуйся, запаха не останется. — А… Пустяки. Кого ты в Химринге боишься испугать запахом…? — усмехнулся Майтимо, а потом опять, так посмотрел, что у Финтуимы чуть кусок в горле не застрял и в глазах защипало. Она запила целым бокалом мирувора, обжигающим горло, потом ещё одним и ещё. Пока Майтимо ходил умываться, она допила весь бутыль и почувствовав лёгкое головокружение сказала: — Всё. Давай ляжем. — и не обращая внимания на Майтимо, отцепила юбку, залезла на его огромную кровать и стала снимать грязные сапоги. Она подкатилась под его тёплый бок и не стесняясь прижалась так тесно, как только могла, не зная от чего голова кружится больше: от мирувора или от ощущения упругого горячего тела Майтимо.

№

Майтимо быстро провалился в сон. Но в какой-то момент почувствовал неладное. Что-то тянуло, саднило, даже не совсем понятно больно или приятно. Может даже слишком приятно, но всё равно как-то странно. Наконец он проснулся и скривился, подавляя стон. — Финья… — М… — сонно промычала Финтуима, продолжая скручивать его истерзанный сосок двумя пальцами. — Ты не могла бы вот именно так не трогать мою грудь. — Я? А что я делала? Извини, не буду… — сонно проворковала Финтуима, облизнув сухие губы, чуть приоткрыв глаза, и обдав Майтимо ядрёным пряным ароматом осеннего полдня. Отпустив несчастный сосок, она не убрала ладошку, но развела пальцы, стараясь охватить, как можно больше плоти, и уткнувшись лицом там же поблизости, добавила — У тебя очень красивая грудь, Маэ… Майтимо кашлянул — Твоя тоже… — сказал он то ли вслух, то ли про себя, и подумал, засыпая, что Финтуиме пожалуй не стоит пить так много крепкого мирувора. Ладно, подумала Финтуима, проваливаясь между дрёмой и негой, может быть, когда-нибудь, хотяб ещё один поцелуй не причинит Майтимо таких уж сильных мук…