Сенсация (Scoop!)

Джон не мог поверить своим глазам. Он сидел на кухне за наполовину заставленным склянками и колбами столом перед тарелкой яичницы с беконом, чашкой кофе и раскрытой на первой странице газетой «Сандэй». Аппетит у него вдруг пропал, сердце громко застучало в горле. Вилка, незаметно выпав из руки, со звоном ударилась об пол. Джон замер, тупо уставившись на статью, которая занимала всю вторую и третью полосы газеты. Лицо его горело от ужаса. «ТАЙНА ГЕНИЯ-ДЕТЕКТИВА РАСКРЫТА?..» — гласил крупный заголовок, неприлично растянувшийся на разворот. Ниже располагалась столь же неприлично большая фотография, окруженная тремя фотографиями поменьше. На всех них красовались Шерлок Холмс и Джон Уотсон… в самых двусмысленных ситуациях. Джон растерянно разглядывал черно-белые снимки. Откуда они взялись? Когда и, главное, кем были сделаны? На первом — самом крупном — Шерлок и Джон находились возле их дома на Бейкер-стрит. Шерлок, облаченный в черный пиджак и темно-фиолетовую рубашку, стоял совсем близко к Джону, одну руку уперев себе в бок, а другой касаясь воротника его застегнутой на все пуговицы рубашки. Джон сглотнул. Как же он мог забыть! Это было всего неделю назад. Они только закрыли дело о фальшивом самоубийстве банкира, и по пути домой Шерлок (на которого мгновенно нахлынула скука) начал «читать» Джона (оглядывать с головы до ног, то и дело щурясь и криво усмехаясь) и убеждать, что по тому, как он застегивает рубашку, о нем можно сказать все. — Да-да, Шерлок, расскажи еще, что в застегнутом воротничке ты видишь мое армейское прошлое… — Армейское прошлое? Нет, это слишком очевидно. Самодисциплину. Рамки, которые ставит общество. Скованность. Ограничение. Подавление. Самоконтроль. Джон с ужасом заметил, какое странное выражение лица у него на этой фотографии — глаза расширены от удивления и чуть ли не с благоговением смотрят на Шерлока, губы приоткрыты (надо же было сфотографировать именно с такого ракурса и именно в эту секунду!), руки оборонительно скрещены на груди. — Ограничение и подавление? — Джон раздраженно уставился на Шерлока и, скрестив руки, нервно облизнул губы. Дурацкая привычка. — Да, а еще, видимо, глухота. — Ха-ха. Как оригинально, Шерлок. Я тебе не Андерсон, так что хватит выпендриваться. В твоих рассуждениях нет никакой логики. Я совершенно не скованный. С пристальной серьезностью глядя на Джона, Шерлок быстро протянул руку, коснулся воротничка его полосатой рубашки и, прежде чем тот успел опомниться, одним движением указательного и большого пальцев расстегнул ее верхнюю пуговицу. Джон инстинктивно отшатнулся, с недовольным возгласом отдернув его руку. — Что ты делаешь? — Ничего, — невинно произнес Шерлок. Он торжествующе усмехнулся и, не дав Джону ответить, скрылся в доме. На двух других снимках они сидели в ресторанчике у Анджело. На обоих перед Джоном стояла тарелка со стейком, а перед Шерлоком — чашка чая. Обе фотографии были сделаны в один вечер, и Джон его отлично помнил, потому что это было лишь позавчера. На фотографии, снятой изнутри ресторана, Шерлок смотрел в окно, а его правая рука лежала на середине стола совсем близко от руки Джона. Издалека могло даже показаться, что они держатся за руки (и кто только умудрился поймать такой кадр?!). Дело усугубляло еще и то, что сам Джон на снимке, определенно, смотрел на руку Шерлока. На их руки. Джон почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. На второй фотографии (снятой с улицы), Шерлок и Джон пристально смотрели друг на друга. Джон вдруг заметил, как близко наклонены их головы (неужели они всегда так сидят?!) и постарался прогнать навязчивую мысль. Их взгляды были такими напряженными, что у постороннего человека это могло вызвать определенные вопросы. На самом же деле, в тот вечер они с Шерлоком в очередной раз поссорились. Только в этот раз сильнее обычного… — Значит, ты заранее решил всех обмануть. — Да. — И меня в том числе, — сказал Джон нахмурившись и закивал как бы в ответ на собственные слова. — Это тебя обижает? — почти утвердительно спросил Шерлок и сощурился. — Да нет, почему? Разве что самую малость, — Джон старался говорить как можно бодрее, но и сам прекрасно слышал, что в голосе его сквозят обида, раздражение и сарказм. — Я не понимаю. — В глазах Шерлока что-то мелькнуло. Растерянность? Джон не ответил и опустил взгляд в свою тарелку. Аппетит пропал. Он покопался вилкой в салате, перевернул кусок стейка и положил ее обратно на салфетку. — Конечно, не понимаешь. Ты никогда ничего не понимаешь. Удивительно, как ты вообще стал детективом. — Джон… Джон поднял глаза. Шерлок смотрел на него, хмурясь. — Что. — Это не значит… — Шерлок, словно не найдя, что сказать, замолчал. — Угу. Кхм, — Джон прочистил горло, снова уставившись в тарелку. — Джон, — вновь позвал Шерлок. Джон нехотя на него посмотрел. В глазах Шерлока читалась почти мрачная серьезность. Он несколько секунд глядел на друга, а потом, отвернувшись, уставился в окно, так и не сказав ни слова. Джон нахмурился, еще раз пробежал глазами по витиеватому, будто бы рукописному, шрифту (какая безвкусица!) и вновь почувствовал, как в груди у него все кипит от волнения. Автором статьи была некая Тэми Гарденс, и каждое слово на серой газетной бумаге дешевыми загогулинами кричало: «СПЛЕТНЯ!» и «СЕНСАЦИЯ!» Джон сглотнул и оглянулся через плечо на закрытую дверь спальни. В голове его снова всплыли воспоминания. В тот раз у Анджело они так и не разговаривали до самого вечера и лишь вчера, на утро после произошедшего, перекинулись за завтраком парой слов. — Доброе утро, — сказал Джон, на мгновение оторвавшись от своей тарелки. — Доброе утро, — ответил Шерлок. Потом Джону позвонила Гарриет, и после недолгого разговора он согласился с ней встретиться. По правде сказать, он был рад ненадолго проветриться и отдохнуть от Шерлока. Тем более что у того, судя по всем показателям, начался период «междурасследовательного ничегонеделанья» (симптомы: шумное вздыхание, хождение по дому, раздраженные ремарки в ответ на вопросы миссис Хадсон и картинный уход к себе в комнату после того, как Джон сказал, что идет прогуляться). Джон не рассчитывал задерживаться допоздна, но, возвращаясь домой от Гарриет, столкнулся возле «Теско» с давним другом — Сайфредом Коллинзом, которого не видел с колледжа. Сайфред очень обрадовался встрече (что немного удивило Джона, потому что они никогда особенно близко не общались) и предложил зайти в бар на Мэрилебон-Хай-стрит рядом с его работой. Джон согласился, радуясь возможности еще ненадолго отвлечься от ссоры с Шерлоком. Оказалось, что после колледжа Сайфред лишь год проработал в клинике, после чего решил сменить профессию и поступил на факультет писательского мастерства в Оксфорде. С интересом выслушав знакомого, Джон рассказал и о себе: о том, как закончил ординатуру и стал врачом, как проходил специальные тренировки на военной базе в Хэмптоне. Об Афганистане, ранении и своей нынешней работе в клинике он упомянул лишь вскользь. И о Шерлоке тоже особо не распространялся. Остаток вечера они с Сайфредом вспоминали колледж и обсуждали что-то пустяковое. После восьмой стопки текилы Джон совсем перестал думать о Шерлоке и расслабился, позволив себе хотя бы ненадолго стать обычным парнем. Когда Джон вернулся домой (как именно, он теперь даже не помнил), время перевалило за полночь. Он старался не шуметь, но ключи почему-то тряслись в руке, пока он пытался вставить их в замочную скважину. Наконец, входная дверь поддалась и со скрипом отворилась. Споткнувшись в темном холле, Джон кое-как поднялся по лестнице, отворил вторую дверь и вошел в гостиную. Несколько секунд он не мог понять, почему здесь так темно. Потом попытался найти выключатель, споткнулся обо что-то еще, громко выругался и повалился на пол. Все поплыло перед глазами… Остальное Джон помнил очень смутно. …зажегся свет… пришли синие пижамные штаны… — А, Шерлок! Здравствуй. …лицо Шерлока… почему-то вверх ногами… — Ты пьян. — Кто пьян? Все опять поплыло. Утром Джон очнулся в своей комнате с жуткой головной болью и чувством полного унижения… Он еще не знал, какое унижение ждет его на второй полосе свежего номера «Сандэй»… Оторвав взгляд от комнаты Шерлока, Джон уставился обратно в газету. Похоже, сегодня весь мир сговорился против него. «Лондонское сообщество шокировано сенсационной новостью: по последним слухам, всем известный детектив-консультант Шерлок Холмс замешан в связи сердечного характера со своим сожителем Джоном Уотсоном. Пара неоднократно появлялась на публике, но Холмс всегда слыл асексуальным одиночкой, и никакого подтверждения разыгравшейся интриги у прессы до недавних пор не было. Неужели Джон Уотсон (в прошлом известный ловелас) завладел сердцем гения-детектива, с которым вот уже больше года живет вместе в доме 221-Б на Бейкер-стрит?..» «…Стоит напомнить читателям, что ранее Шерлок Холмс неоднократно заявлял, что «женат на своей работе». Очевидно, доктор Уотсон сумел излечить его от этой болезни!..» Джон в сердцах свернул газету, пытаясь понять, как вообще такую статью могли допустить к печати. Он знал и предупреждал Шерлока, что пресса не остановится на простом восхвалении его гения, но такого не ожидал и сам. Журналисты — известные стервятники. Дай им только повод, и они разорвут тебя в клочья. В голове у Джона крутилось последнее предложение статьи: «Однако даже теперь, когда сердце гениального детектива оттаяло, остается один важный вопрос: за какую команду играет Джон Уотсон и нужно ли ему что-то большее, чем просто плотские утехи?» Это похоже на позорный кошмарный сон, думал Джон. Его репутация уничтожена. Что только о нем теперь будут думать?.. Голова раскалывалась, и похмелье делу не помогало… Джон провел рукой по лицу — сначала по одной щеке, потом по другой, глядя на черные кружева слов, и поймал себя на мысли, что больше всего боится реакции Шерлока. Интересно, вдруг подумал Джон, как он все-таки воспримет эту статью? Обычно Шерлок пропускал все намеки на их близкие отношения мимо ушей и делал вид, что ничего не слышит. Но кричащая статья в газете, которую он читает за завтраком каждое воскресное утро, не останется незамеченной. Нужно спрятать ее и вести себя как ни в чем не бывало, решил Джон. Обмануть Шерлока ему почти никогда не удавалось. Но его можно отвлечь. Вопрос лишь — чем? Совершить убийство?.. К счастью, вчера Джон умудрился устроить незабываемую сцену: ввалился домой пьяным, после чего успешно забыл, что случилось. Вероятнее всего, Шерлок напомнит ему о том, как он валялся на полу и плел чепуху. Если вообще, конечно, заговорит. Ведь они все еще в ссоре. Тут у него за спиной скрипнула дверь. Джон поспешно поднялся со стула, прихватив с собой газету, и попытался ретироваться к себе комнату. — Джон. — Голос Шерлока, как томагавк, ударил в спину. Сердце Джона замерло. Он сделал бесстрастный вид и обернулся. — Да? В кухне стоял Шерлок, завернутый в простыню. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он почти мягко. Джон замер и заморгал. Должно быть, ему это снится… — Все нормально. — Это хорошо. Шерлок смерил его пристальным взглядом. Но прежде чем он успел вынести свой дедуктивный вердикт, Джон развернулся и пошел в гостиную, спиной по-прежнему ощущая на себе внимательный взгляд. — Ты злишься на меня? Джон снова обернулся. Если бы не сам вопрос, то по бесстрастному голосу Шерлока могло показаться, что ответ ему вовсе не интересен. — Что? — тупо спросил Джон. — Ты злишься на меня. Из-за того, что произошло, — вопрос звучал как утверждение. — Нет, — Джон покачал головой. — Не злюсь, просто иду к себе. Шерлок нахмурился, но больше ничего не произнес. Джон оставил его стоять в кухне и, поднявшись наверх, скрылся в безопасности своей комнаты. Закрыв дверь, он подошел к кровати, свернул газету в трубочку и засунул ее под матрас. Позже, когда Шерлока не будет поблизости, думал Джон, он порвет ее на мелкие кусочки и выбросит от греха подальше. Подойдя к кровати, Джон заметил на полу что-то синее. Он наклонился и выудил из-под нее длинный атласный пояс. Пояс от халата Шерлока. Джон нахмурился. Неужели Шерлок опять рылся в его комнате в поисках сигаретной заначки?!.. Он бросил пояс на кровать, подошел к шкафу, открыл дверцы и невидящим взглядом уставился внутрь. Пока он расстегивал рубашку и снимал ее с плеч, в голове его снова всплыла фраза: «детектив-консультант Шерлок Холмс, замешан в связи сердечного характера со своим сожителем Джоном Уотсоном»… Да, — подумал Джон, — должно быть, автор статьи не был знаком с Шерлоком. Трудно представить, что он вообще может иметь какое-то отношение к «сердечному характеру»… Разве? Перед глазами Джона тут же всплыл образ Ирен Адлер, и что-то больно кольнуло в груди. Он не любил о ней вспоминать. Мысли об Ирен, хотя и давно исчезнувшей из их жизней, то и дело всплывали в его голове и иногда в течение нескольких часов тяжелым осадком опадали в душе. Так он ходил порой по полдня, не понимая, почему вдруг испортилось настроение. А потом, наконец вспомнив, прогонял навязчивые мысли: Ирен, все же, умерла. Тяжелее всего, думал он, было видеть, как Шерлок из-за нее страдает, как днем и ночью пишет музыку, как не спит и все время молчит. Знать, что он думает о ней. С того дня, как она исчезла, прошло четыре месяца, и Шерлок никогда про нее не говорил. Но Джон все равно иногда чувствовал уколы ревности, когда вспоминал об этой неотразимой женщине, чуть не разбившей сердце Шерлоку Холмсу. — Джон. Джон едва не подпрыгнул от неожиданности, когда у него за спиной раздался голос Шерлока, и, обернувшись, встретился с ним взглядом. Шерлок нерешительно топтался в полуметре от него. Как он умудрился так бесшумно войти? — Шерлок, господи, прекрати ко мне подкрадываться! — выдохнул Джон. — Я постучал. Ты не ответил. — Что тебе нужно? — голос его прозвучал слишком грубо. Джон поднял глаза и заметил, что взгляд Шерлока прикован к его плечу. Шрам, — понял Джон. За все то время, что они прожили вместе, Шерлок никогда его раньше не видел. Белая паутина на левом плече, чуть меньше ладони. Все прошлое в одном бледном следе. — Шерлок? — он кашлянул. Шерлок поднял глаза, но лицо его не выражало никаких эмоций. — Написал Лестрад. Я еду в Скотланд-Ярд. Собирайся, если поедешь. Не дожидаясь ответа, он поспешно вышел из комнаты.