Кладбище

Лёжа с ним в постели или разделяя на двоих одну чашку чая, я чувствую, что он — мой. Не в плане принадлежности, Шерлок же не вещь. В плане родства души. Моя любовь, моё счастье. Он — та часть этого мира, что была создана в пару мне. Как соседний кусочек пазла. Как же я люблю его в эти минуты. До боли. До осознания, что готов разделить с ним всё что угодно. Любую беду, любую потерю. Лишь бы только моя рука лежала в его ладони, а голова касалась его плеча. С ним я выдержу всё.  Ох. А ведь началось всё довольно печально и безнадёжно. Едва ли кто ходит на кладбище с радостью. А я ходил… прятаться. От жены и дочери. И заодно навещал сослуживцев. Ничего, что при жизни мы не пересекались. Жертв войны можно найти на любом погосте. Нам с ними всегда есть о чём поговорить.  Почему прятался…  Мэри хорошая жена, тут грех жаловаться, а Рози не худший вариант дочери, но… в последнее время все разговоры с ними обеими сводились к тому, что нужно больше денег. Я должен был больше зарабатывать, и, соответственно, больше работать. А значит меньше бывать дома и меньше… просто жить.  Не знаю, откуда Мэри узнала о возможности повышения…  Вообще я врач. Довольно неплохой терапевт с хорошей, давней практикой и вполне обеспечивал семье достойный уровень жизни. Но уровень этот имеет тенденцию к сравнению с достижениями других и постоянно требует увеличения и всё новых денежных вливаний.  Последние недели я только и слышал от жены, что вот если бы засел за диссертацию, подготовил десяток статей, то мог бы рассчитывать подняться повыше, а там и зарплата побольше… Да, но там либо вдовцы, либо холостяки, ибо времени на семейную жизнь не остаётся! И до пенсии они не доживают, потому места и освобождаются! Я устал объяснять это и, не встречая понимания, выслушивать вздохи и сетования, что нам нужно заменить, а что ещё прикупить. Вещи и гаджеты имеют свойство быстро устаревать. Сколько их ни обновляй — этому не будет конца. Имеющий желудок не насытится… А количество часов в сутках — конечно. Как и время моей жизни. Почему они не хотели этого понять? Считали меня бессмертным? Кладбище — единственное место куда Мэри не ходила за мной. Где я мог побродить в одиночестве. И, как правило, одним и тем же маршрутом. На этом-то пути я встретил его. Моего Холмса.  Я невольно обратил внимание на его высокую, чуть сгорбленную фигуру в чёрном пальто. И с непокрытой головой. В любую погоду его кудряшки были предоставлены дождю, ветру, да хоть граду. Непростительно!  Сейчас я заставляю его носить шапки. И использовать средства по уходу за волосами. Он бурчит, что это лишняя трата времени и денег, но подчиняется. Потому что все эти маски, гели, муссы, витаминные капли ему наношу я. Даже голову помыть этому гению — моя задача. А мне в радость. Обожаю возиться с его волосами. И,  когда мы вот так лежим, запускать обе кисти в эту восхитительную тучу шелковистых кудрей. Гладить их и теребить. Гордиться своей работой.  Тогда же… он обычно держал руки в карманах и чуть приподнимал плечи, пытаясь спрятать уши в высокий стоячий ворот пальто. Ох уж эти его уши. Ещё одна моя любовь. Так прекрасно находить их губами среди кудряшек, шептать,  как сильно я его люблю. И наблюдать, как розовеют его мочки. И целовать их потом. И эту нежную раковину. Каждый завиток.  — Мммм… Джон… — почти стонет он, но не отстраняется, пока я прохожусь там языком и губами. Когда же я занимаюсь его волосами, он почти мурчит.  Тогда, в дни наших встреч, он молчал. Так мёртво и холодно молчал, сжав губы в суровую линию. Не поверишь, что эти губы умеют улыбаться. Розоветь, наливаясь от страсти, дарить горячие поцелуи.  Я… сам не зная почему, я начал кивать ему, когда наши пути пересекались. Раза с третьего он заметил. Явно удивился. Оглянулся, проверяя, точно ли я ему. И кивнул в ответ.  Так я стал ходить на кладбище уже на встречи с ним. Мы не разговаривали. Даже не замедляли шага, но почему-то мне были важны эти встречи. Я придумал себе, что ему они тоже важны. Я был безумно рад, что в моей жизни появился человек, которому не всё равно, есть ли на белом свете я. Хотя мы просто обратили внимание друг на друга и просто молча приветствовали.  Мэри заметила, что у меня «кто-то появился», потому что я стал думать о нём и дома. Прикидывать, кем бы он мог быть и зачем приходить на кладбище. Мне хотелось с ним заговорить и я прокручивал в голове разнообразные варианты, наслаждаясь даже этим. Наверняка так расслабился, что стал позволять себе беспричинные улыбки. Жена не могла этого не заметить. И, наверняка, решила — женщина. О, даже думать боюсь, что закрутилось в голове Мэри в тот момент. Но она была умницей, моя Мэри.