Попытка любить

            О том, что что-то произошло между отцом и Любой, Света догадалась по их угрюмым лицам. Натянутость невозможно было скрыть. Вымученно улыбаясь, Люба расспросила её о самочувствии, измерила давление, температуру, сделала экспресс анализы. - Я думаю, что ничего страшного нас завтра не ждёт. Сделать успокоительное, или сама уснешь? За весь вечер она не обмолвилась с отцом и парой слов. Отказавшись от ужина, пошла спать на второй этаж. - Люба, это в последний раз, - крикнул отец из гостиной ей в след. Слова отозвались грозным эхом по всему дому. Таким несдержанным Света его никогда не видела. Дождавшись, когда он уйдет в кабинет, пошла к Любе. Опустив ручку, толкнула дверь, но она была закрыта. Света не припомнила ни одного раза, чтобы Люба закрывалась. Значит произошло что-то серьезное, и ей нужно побыть одной. Свете совсем не хотелось терять Любу. Многим пациентам назначали психолога, трудно принять чужой орган, тем более - сердце. После операции ей помог Антон. Как врач-мужчина, он всё объяснил просто. Заставил вспомнить адовы муки, которые пришлось пройти, ожидая донорский орган, приступы, становящиеся всё чаще и болезненнее. С Любой всё было по-другому. Ей не нужно было объяснять, её внимание, доброта, самоотверженность, говорили за неё. Люба нашла в себе силы жить, потеряв самых близких людей, и стала для Светланы примером. У отца были женщины, и романы, и долгие отношения, но он никогда ни с кем дочь не знакомил, Люба была первая, и особенная. И сейчас, Света чувствовала, что, что-то произошло, сломалось, и её сердце, неосознанно приняло сторону Любы. Напряжению, висевшему над кухней, каждый находил своё объяснение. В отличие от Любы, Минаев был настроен миролюбиво, а она продолжала игнорировать любые его слова и действия. Увидев его завтракающим, сухо поздоровалась и вышла. Вернулась только когда он уехал. Её больше беспокоила Света, она как будто обдумывала, хотела спросить о чём-то, но не решалась. - Света, что случилось? Что тебя волнует? - Вы с папой, - она по-детски шмыгнула носом, не скрывая своего огорчения, - я же не слепая. - Да, мы..., - Люба на ходу придумывала формулировку. Волноваться Наташе никак нельзя, но и обнадеживать, что всё прекрасно, тоже не стоит. - У нас случилось недопонимание... - Вы поссорились? Вы помиритесь? Ссора это нечто мимолётное, быстро проходящее, их же с Минаевым разногласие обнажило непримиримые противоречия по принципиальным жизненным вопросам. - Давай поговорим об этом послезавтра. Ты потерпишь два дня? Люба приобняла девушку за плечи, и мягко подтолкнула к выходу. Все её эмоции перегорели вчера. Поговорив со Светой, она выпила снотворное и сразу уснула. А сегодня возвращаться во вчерашний день у неё не было ни сил, ни желания. К счастью, медицинские показатели Светы были в норме, обследование было нужно больше для успокоения. Пока она будет проходить необходимые процедуры, Люба планировала прихватить из кабинета дополнительную медицинскую литературу. Операция, доверенная Масловым, должна пройти безупречно, это её шанс выйти на новый уровень, этому ничего не может помешать. Она обязана справиться с эмоциями, ради своего будущего. Варягин обошел машину, поздоровался с Борисом, охранником Наташи, который сегодня поедет с ними. Появление Минаева, с сумеречным лицом, скрасило его ожидание, он удовлетворенно вздохнул. Гораздо с бо́льшим волнением он ждал Любу, надеясь увидеть в её глазах хоть какой-то ответ, реакцию на его поцелуй. Помнит ли она об этом, почувствовала ли что-нибудь? В машину села Света, затем Борис, Люба задерживалась. Наконец, выбежав из дома на ходу закручивая шарф, прыгнула на заднее сиденье, и сразу закрыла глаза, отгораживаясь от любопытного пристального взгляда Варягина. Он ругал себя за глупый и ненужный порыв. Злился на неё за холодность и равнодушие, и на себя, за то, что у него так не получалось. Он упустил момент, когда нужно было остановиться, не допустить её в свои мысли, о которые разбились его рассудительность и благоразумие. Задание и долг - вот о чем он должен думать в первую очередь. Было пасмурно, но дождя не было, Варягин внимательно следил за дорогой и ждал. В общих чертах он знал, что и как должно произойти, но на каком конкретном километре, договора не было, это зависело от многих обстоятельств. Наконец он увидел черный минивэн Мерседес, двигающийся навстречу. Нужно было просчитать, чтобы затормозить и не впечататься в него, а также поймать мгновенье, когда инерция отбросит его вперёд, и можно будет отщелкнуть ремень безопасности, и укрыться под приборной доской. Напряженно сжимая руль, он приготовился к маневру. Минивэн резко вильнул и остановился, блокирую дорогу Варягинскому Порше. - Ложитесь, - бросил он назад и с готовностью вдавил педаль тормоза. Порше дернулся и остановился в пяти метрах от мерса. Все сидящие подались вперёд, но оборачиваться и спрашивать, как девушки перенесли грубое торможение времени, не было. Дверь минивэна отъехала, выпуская двух здоровяков в масках. Борис отстегнул ремень одновременно с Варягиным, и даже успел достать из кобуры пистолет, но пуля, с хрустом пробившая лобовое стекло не оставила ему ни одного шанса, он вздрогнул и грузно повис на ремне. Всё дальнейшее было как в замедленной съёмке. Варягин выхватил пистолет из руки охранника, и укрываясь за дверью, с первого выстрела снял одного из нападавших, в ответ заскрежетали удары пуль по машине, застучали гильзы, в воздухе повисло сизое облако, едко пахнущее порохом. Сквозь дымовую завесу Варягин увидел, что второй нападавший помогает раненому добраться до машины, и не теряя ни секунды, заскочил на сиденье, и резко сдав назад, вывернул руль. Взвизгнув покрышками, машина сорвалась с места. Казалось прошла вечность. В салоне стояла гробовая, оглушающая тишина, от которой Варягину стало по-настоящему страшно. - Вы как там! - Окрикнул он девушек хриплым голосом, и прокашлялся. - Со мной всё в порядке, - не поднимая головы отозвалась Света. - А что с Борисом, его убили? Варягин перегнулся, проверил пульс у охранника на шее. - Жив, попали в бронежилет. Точно всё в порядке, можем остановиться, погони нет? Слова скорее были обращены к Любе, голоса которой он ещё не слышал. Сзади послышался шорох и скрип сидения. - Не надо. Мы ведь домой возвращаемся. Варягин только успел утвердительно кивнуть, и в следующую секунду, душераздирающий крик Светы "Люба!", заставил его резко сбросить газ. Раздался оглушающий визг шин, выписывающих на асфальте зигзаги. Бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, он увидел Свету, застывшую с широко раскрытыми глазами. Холодные липкие капли пота скатились по его позвоночнику. Сердце яростно билось, сражаясь с парализующими тисками страха, безжалостно сковавшими всё его существо. Сдавленный, чуть слышный стон Любы сорвал его с места. Рванув заднюю дверь, он остолбенел от шока. Люба полулежала, юбка, сиденье, туфли, всё было в крови. Наступив коленом на сиденье, Тимур наклонился к ней. Кровь тут же заполнила образовавшееся углубление, и продолжала густо капать на пол. Тревожный взгляд скользнул по губам, они были раскрыты, Люба тяжело и часто дышала. Лицо сливалось с кожаной, цвета слоновой кости, обивкой сиденья, яркие медные волосы только подчеркивали его бледность. Тимур с трудом перевёл дыхание. Стоять и ничего не делать было нельзя, нужно было торопиться время работало против них. Мельком он бросил взгляд на лобовое, на единственное отверстие от пули, не представляя каким рикошетом задело Любу. - Света, выйди, - рявкнул он грубо. Оббежав машину, подхватил Любу подмышки, но даже от легкого движения она застонала. - Постарайся дышать ровно, - Тимур подтянул её на сиденье так, чтобы она могла лечь и вытянуть ноги. Ему было не по себе, он видел, как умирают люди, но здесь было другое, была - она. - Дыши, пожалуйста! Всё уже закончилось. Ты врач, сможешь мне объяснить, что произошло? Поможет ли аптечка, или сразу ехать в больницу? Черный зрачок поглотил голубую радужку, это значило, что она испытывает сильную боль. Губы сжались в тонкую линию, лоб покрыла испарина. Она вцепилась в его руку ледяными пальцами и пытаясь что-то сказать, но только обессиленно выдохнула, веки тяжело опустились. Варягин был в отчаянии от невозможности помочь, и от ужасающей догадки, что пуля попала в живот. - Нам надо в больницу, пожалуйста, потерпи. Она крепче сжала его руку. - Подожди, - её дыхание участилось, она подтянула колени к груди, очередной болезненный спазм исказила ее лицо. В её боли окончательно растворялась их враждебность, настороженность, подозрительность, которые разделяли их. Тимур положил ладонь ей на лоб, не смотря на испарину, он был холодный. - Очень больно, это не ранение. Надо в гинекологию, - сбивчиво, еле слышно, прохрипела Люба. Она не отпускала его, как будто находила облегчение в скованных от напряжения мышцах руки. - Потерпи. Мозг лихорадочно искал варианты. Скорая отпадает, только время терять. Маслов - кардиология, остаётся многопрофильная больница Любы. - В твою больницу. - БСМП ближе, - произнесла с трудом. - Отлично, только не отключайся! Света, в машину! Эта минута, которую он провел рядом с Любой, растянулась на час. Он забыл обо всём. О Свете, мерзнущей на улице, и не сводящей полные ужаса глаза с Любы. О Борисе, пришедшем в себя, и пытающемуся ответить на сигнал рации. Рация. Выхватив её из рук охранника, Тимур нажал кнопку ответа, и тут же на него хлынул поток отборной брани. - На нас напали. Борис ранен. Любе нужно в больницу. Кратко доложил Тимур. - Она что, тоже ранена? - Нет. Другое. - Возвращайтесь. Немедленно. Это война. Срочно разворачивайтесь. - Но Любе нужен врач, - настаивал Варягин. - Она сама врач. Привезём врача. Я уже отправил за вами сопровождение. - Я везу Любу в больницу. Твёрдо сказал Тимур и отключил рацию. Слёзы вырвались наружу и потекли, оставляя чёрные полосы на белых щеках. Утром Люба вдруг, поняла, что то, о чём она совершенно не думала, и давно не мечтала, произошло. Головокружению, тошноте, которые она списывала на усталость, нашлось объяснение. Дважды, после Вероники, беременность прерывалась на ранних сроках. Она долго, и бесполезно лечилась, пока не смирилась. А в последний год, совсем запустила себя, и нерегулярность месячных её не беспокоила. Сумасшедший радости, затмевающей всё, не было. Было удивление и тревога. Ей казалось, что бог не может быть так щедр, чтобы осчастливить её ещё раз. Она потеряла любовь, но приткнулась к чужому очагу, лелея слабый шанс найти тепло, и обманулась, слишком долго не хотела видеть очевидного. Разве заслужила она счастье снова почувствовать радость материнства? Разве найдет силы, дать любовь этому ребенку, ведь её душа по-прежнему пуста? Когда год назад Минаев позвал её к себе, у неё была надежда. Сейчас она просочилась сквозь пальцы, оставив разочарование и горькое отрезвление. Её положение, только усугубляло ситуацию. Жить с Минаевым, даже ради ребёнка, она не собиралась. Ей нужно было совсем немного времени, чтобы объясниться со Светой, подготовить почву для отступления, и уйти. Минаев выкинул ключи, но это её не остановит, она сменит замок, дверь, квартиру. Слезы застилали глаза, во рту чувствовался их горько-соленый вкус. Люба ещё не успела осознать и представить, как держит на руках этого ребенка, и уже теряла его. Он не был зачат в любви, и боль она воспринимала как наказание, расплату за это. Как сквозь вату, до неё доносился голос Варягина. Она была спокойна, что он рядом, полностью доверилась ему. Бережно накрыв пиджаком, он положил её голову на колени Свете. - Смотри в окно, - коротко приказал ей. - Я не боюсь крови, - Света погладила Любу по волосам, - Тимур, она умирает? Он не ответил. Чем быстрее они доедут, тем будет лучше. - Борис, можешь остаться. Тебя заберут, машина уже едет. Холодное дуло пистолета упёрлось Тимуру в висок. - Разворачивайся. Выполняй приказ, иначе, ты, останешься здесь. Борис был абсолютно невозмутим, и не опускал пистолет до самого дома, не давая Варягину обернуться, а в зеркале он видел только испуганное лицо Светы, и это не внушало ему спокойствия. Машина Платона промчалась мимо. Оставалось только надеяться, что Рогачёв успел отогнать и спрятать машину в лесополосе. Ворота были распахнуты, во дворе их встречали охранники с автоматами. Приказав Варягину оставаться на месте, они проверили багажник, только после этого вытащили Бориса, и открыв дверь Свете, повели её в дом. Она сопротивлялась, кричала о ранении Любы, но бугаи будто не слышали её. Автоматы на взводе не могли остановить Тимура, он кинулся к Любе, и буквально подхватил её голову, падающую с колен Светы, в свои руки. - Держись за меня, будем вставать, - то приказывал, то умолял он. Самое сложное было вытащить обессиленные тело из машины, дальше Варягина было не остановить. Теперь кто-то пытался ему помочь, протягивал руки, чтобы он передал девушку, но собрав последние силы, он пересёк гостиную, поднялся на второй этаж и отнёс Любу в её комнату. Дверь открыла Оксана, и первым делом, заглянула в Любины зрачки. - Жива, - констатировала коротко. У Тимура внутри все похолодело, конечно жива, другого исхода он и не представлял. - Останься, - скомандовала Оксана, - поможешь мне. Что с ней? - Сказала, что её надо везти в гинекологию. - Выкидыш, - уверенно определила Оксана по характеру кровотечения. Тимур содрогнулся, жуткое слово резануло слух. Варягин перехватил Любу, чтобы Оксане было удобнее раздевать её. С трудом она стягивала мокрые, прилипшие к телу вещи. К окровавленному пиджаку Варягина, присоединилась багровая юбка, чулки, жакет. Кремовая блузка, лифчик, всё было в крови. Люба глухо стонала только это указывало на то, что она жива. Отдавая Тимуру чёткие распоряжения, Оксана управлялась быстро и ловко, как будто это была не Люба, а посторонний человек. У Тимура так не получалось. Он держал Любу под грудь, и это была грудь желанной женщины, образ которой кружил голову воспоминаниями. Бледное, беззащитное тело вызывало жалость, нежность, острую потребность защитить, уберечь. Сердце разрывалось от желания облегчить боль. Он даже не замечал, как был напряжён, и вздохнул с облегчением только когда положил Любу на кровать, и Оксана, сделав уколы, подключила капельницу. Оказавшись на постели, Люба глубоко вздохнула, и ресницы её дрогнули, в слабой попытке открыть глаза. - Я думал, она без сознания. - Она молодец. Терпела. - Оксана сняла муфту тонометра с её руки. - Справиться. - Положив лёд на живот, критически взглянула на Варягина, - А с тобой что, герой? Почему на голове кровь? Тимур ощупал саднящее место, и почувствовал под ладонью густую жижу. - Какой он герой, мы сейчас будем выяснять, - Минаев ворвался как вихрь, - а пока вот тебе. От мощного хука в левую скулу сбилось дыхание, Варягин едва сдержался чтобы не ответить ударом. Поспешную необдуманность остановила Оксана, встав между мужчинами. Тимур сжал кулаки, усмиряя ярость, и мрачно усмехнулся, наблюдая, как присев перед кроватью Минаев целует безжизненную руку Любы. В комнату вошёл ещё один человек. По-видимому, врач, он сразу стал рассматривать пустые ампулы и раствор в капельнице. Кивнув Оксане, одобрил её назначения и погнал из спальни Варягина и Минаева. - Марк, зайди через два часа. Она придет в себя. Тимур чувствовал себя загнанным в угол. Раздетый, не ощущая холода, он шёл за Минаевым, поражаясь своей безрассудности. Задание, долг, всё отошло на второй план. Вместо того, чтобы вернуться в реальность, и проанализировать несостыковки операции, он думал о чужой женщине, о её потерянном ребенке, от чужого человека, изверга. Он бы многое отдал, чтобы встретиться с ней при других обстоятельствах. - Ты понимаешь, что ты рисковал её жизнью! Удары посыпались, как из развязавшегося мешка с кулаками. Сопротивляться профессионалам было бесполезно, Варягин и не пытался, наоборот, был рад встряске. Запугать перед допросом, продемонстрировать силу, обычная практика. Те несколько минут, на которые его оставили в покое, позволили ему привести в порядок мысли, оценить шансы на оправдание. Тем более, что некоторые детали и неувязки нападения наталкивали его на мысль, что это была не операция Рогачёва. Кто-то, чьей целью было похищение дочери Минаева, опередил их.