Попытка любить

            Варягин заправил, отогнал машину, и вернулся к стеклянному зданию заправки, где в форменном жилете, деловито расхаживал Рогачёв. На улице было шумно, как всегда, первый обильный снегопад выявлял изъяны автомобилей, поэтому в ангар СТО образовалась очередь. Работающая кофемашина не нарушала атмосферную тишину и уют кофейни. Тимур остановился и просто смотрел на Любу. Казалась она поглощена хаосом, творящимся за окном, но он отчётливо видел, что её мысли далеко отсюда. Но где? От её тихой задумчивости, душа его переворачивалась. Рогачёву одного взгляда было достаточно, чтобы предположить, что без седативных препаратов тут не обошлось. - Что с ней? Спросил сразу, как только Варягин проводил Любу в кафе. - Расстроена, считает, что врач ей что-то недоговаривает. - Сам как думаешь? - Не знаю, это врач Минаева, и потом она потеряла много крови... - Переливание делали? - Нет. - Значит не так много. Что ей колют? Варягин закрыл глаза, пытаясь шаг за шагом припомнить свои редкие визиты в комнату Любы. Память отсылала его к действиям, гораздо сложнее было с мелочами, деталями. - На туалетном столике, упаковка ампул... синие буквы, латинские... Александр моментально забил диктуемые символы в поисковик. - Глянь, чем её потчуют. Подавляет, понижает, успокаивает. - Зачем это Минаеву? Тимур невольно оглянулся на фигурку Любы. - Вот ты и выясни. - Его почти не бывает дома. Он продал банк? - Ты знаешь, что такое нелегальная букмекерская деятельность, - Варягин кивнул, - он казначей, а банк его, как прикрытие. Здесь его основной доход. Огромные деньги. Азарт из людей делает зомби. Вот, - Рогачев открыл файл, перед глазами Тимура предстали несколько фамилий. - Это же актёр, - удивился он. - И что? Проиграют деньги, и начинают сниматься в Говне, Говне - 2, 3, 4. А этот, - Рогачёв указал на строчку в списке. - Владелец холдинга, выпал из окна, - припомнил Тимур заголовки в прессе. - С 26 этажа, из окна, с бронированным стеклом, которое предварительно полчаса долбил офисным креслом, с ним и вылетел. И это, только контакты одного раскаявшегося слабака, а так-то список будет побольше и погуще. И всем Минаев даёт макрокредиты на минимальное время, под огромные проценты, и бухгалтерия эта, не отражается на банковских счетах, и на каждого у него папочка, с самолично подписанными кредитными договорами. По идее, любой из них может грохнуть Минаева, но на поверку оказывается у каждого - бизнес, семья, репутация. Всем есть что терять. И уход Минаева от дел не одобряется, возможно с этими было связано нападение. Припугнуть. - Что с теми трупами в лесу? - Привязать к ним Минаева, невозможно. У его банка нет договора ни с одним коллекторским агентством. - Зачем он ему, когда Крупнов всегда при нем. - Все просто, но недоказуемо. На следующей неделе мы организуем проверку в банке, как отвлекающий манёвр, твоя задача найти хоть что-то, хоть какие-нибудь документы. - Они скорее всего в сейфе, как минимум нужен хакер, а у меня даже доступа к интернету нет. - Думай, на крайний случай, организуем штурм. - А лекарство? - Ампулы с физраствором, будут готовы завтра, если меня не будет, заберёшь у бариста, наш человек. Твой риск на твоей совести, провалишь операцию, пеняй на себя. - Любовь Юрьевна. Она подняла на него взгляд, продолжая улыбаться своим мыслям, потом будто что-то вспомнив резко переменилась: - С кем ты разговаривал? - Где? Тимур горько вздохнул, и нацепил добродушную улыбку. Подозрительность, один из побочных эффектов препаратов. - На улице. - Так с рабочим, он меня всё время заправляет. Спрашивал, почему я Порше поменял на Крузак. Не буду же я рассказывать ему, все перипетии нашей жизни. Тимур сел напротив, остро ощущая опустошённость, за поникшими плечами. Ни тревоги, ни растерянности во взгляде не было. Была - пустота, голубая безграничная пустота, и безысходность, но, к счастью, это ещё не признаки сумасшествия. Дверь кафешки с грохотом распахнулись, и в помещение ворвались десяток орущих и топающих младшеклассников, берущих на абордаж высокие барные табуреты. От неожиданности чашка выпала из ослабевших рук Любы. Она смотрела, как на плиточном полу разлетаются осколки, также, как и её жизнь, оставляя только тонкую плёнку воспоминаний на фарфоровых обломках. Не двигаясь, она наблюдала, как сгребают в совок стекло, затем тряпкой затирают остатки лужи из кофе. - Любовь Юрьевна, - осторожно позвал Тимур. Она не отреагировала, продолжая смотреть на высыхающее пятно. Ему стало не по себе, прошла уже не одна минута её неподвижности. На виске беспокойно бился пульс, только он, и дрожащие руки, перебирающие подол юбки, указывали на волнение, в которой она пребывала. - Это всего лишь чашка. Варягин попытался отвлечь и успокоить её. Люба равнодушно перевела взгляд к окну, привычно погружаясь в состояние близкое к забытью. Необъяснимая боль пронзила Тимура, он скрипнул зубами в бессильной ярости. - Вставайте, поехали домой. Нарочно громко он старался докричаться до её ускользающего сознания. Медленно втянув в себя воздух, она недовольно посмотрела на него. Подняв, Тимур накинул ей на плечи пальто, поспешно вывел её, оставляя на стуле сумку, за которой вернётся завтра. А сегодня он торопился, нужно обдумать план своего маленького расследования. Оксана даже не встала с кресла, когда Варягин пронес мимо неё свою ношу. Увидев, что дверь кабинета открыта, Варягин рывком взбежал на второй этаж, опасаясь, что Минаев потребует вернуть Любу в свою спальню. Бережно уложив спящую Любу на кровать, помог Свете снять с неё пальто и сапоги. Необходимо было задать ей несколько вопросов, он не знал с чего начать, но нужно было торопиться. - Когда она уснула! Света сама помогла ему. - Минут двадцать назад. Пока мы были в клинике всё было нормально. Света беспокойная взглянул на него: - Думаешь, что она того? Она характерно покрутила у виска. - Нет. - Конечно нет, - сказала убеждённо, - просто ей сейчас тяжело, ещё и папа всё время занят. Варягин спрятал в кулак довольную улыбку. - Но врач же не может лечить неправильно, тем более бывают моменты просветления. - Конечно бывают, и скоро с Любой всё будет хорошо, - вошедший Минаев воткнул белую розу, в вазу, уже полную цветов, и обнял дочь за плечи. - Тимур, спустить, пообедай. Задержались на СТО, что-то с машиной? - Нет, людей было много, и Любовь Юрьевна захотела выпить кофе. Варягин не успел задать ни одного вопроса, но самое главное он уже знал. Туалетный столик Любы, на котором ранее лежали медикаменты, был пуст. Стойка капельницы стояла в углу, за ненадобностью, и он был абсолютно уверен, что ампулы находятся в комнате Оксаны. На следующей день, он громко посетовал на рассеянность Любы, оставившей сумочку в кофейне. Минут за сорок он съездил, и вернулся обратно. Люба безучастно смотрела на нашедшуюся пропажу. - Проверь, всё ли на месте. Протягивая Свете сумку, Тимур уже знал, что произойдет. - Не могу открыть, защёлку заело. Она передала сумку ему, злясь за назойливость, нарушающую их с Любой тихую беседу. Взяв сумку, Тимур подошёл к окну, достал приготовленный гвоздь, и хладнокровно полоснул по пальцу. Как он и рассчитывал, алая кровь хлынула из небольшой ранки, заливая кулак. Раскрытая сумка упала на пол. - Срочно зайди к Оксане, или спустись к Ирине Ивановне. Света сунула ему в руку полотенце, и выпроводила, опасаясь, что суета растревожит Любу. Обмотав руку полотенцем Варягин без стука вошёл в соседнюю дверь. Оксана притворно закатила глаза. - Какие люди в наших палатах. Тимур уже понял, что Оксана девушка не глупая. Быстро сообразив, что Минаева ей не получить, отбросила амбиции и жила в своё удовольствие на всём готовом, получая премии за дополнительную, нелегальную работу. Деньги были её главной целью. - Палец порезал, - к этому времени, полотенце окрасилось в красный. - Бедолажка, в обморок не упадешь? Оксана подошла к стенному шкафу, и выдвинула ящичек, в комнате запахло лекарствами, оставалось только надеяться, что ампулы она хранит там же. Варягин подошёл и прижался к её спине, удерживая рукой, губами заскользил по открытому затылку: - У тебя когда-нибудь бывает плохое настроение? - С чего бы это, - ответила с придыханием. Рука Варягина поднялась к груди, затем выше, с расчетом зафиксировать её подбородок, чтобы не мешала осмотреть шкафчик. В пластиковой упаковке было восемь ампул, вполне хватит, чтобы удержать Любу в лекарственном плену. Оксана развернулась и сильнее прижалась к его груди, подталкивая на более решительные действия, сама потянулась к его губам. Ничего не оставалось, как ответить, но её решимость не находила у него отклика. Был риск, что тело, после длительного воздержания, не справиться с неожиданной близостью, и он даже растерялся, когда ничего не почувствовал, кроме удовлетворения, что рассчитал всё правильно. Незаметно скинув с руки полотенце, царапнул ногтем по ране, вновь вызывая остановившееся кровотечение. - Аппетитная ты деваха, - вкрадчиво прошептал ей на ухо, - я бы встретился с тобой, если бы не осадное положение. Оксана усмехнулась и кивнула головой: - Это ненадолго, к Новому году Минаев уедет. Тебя могут с собой забрать, кто Любу потащит. - А тебя? - А я уже там не понадоблюсь. Эта девица знает о планах Минаева, и не боится ведь, что такие препараты и дозы могут свести Любу в могилу. Он проглотил тугой комок неприязни, поморщился, когда Оксана приложила антисептик, и с улыбкой посмотрел на аккуратно забинтованный палец. - Спасибо. Я тебе всё испачкал. Он старался, чтобы кровь была и на полу, и на одежде девушки. - Подождёшь! - Оксана открыла дверь в ванную. - Может тебе помочь? - Варягин продолжал играть свою роль, мысленно подталкивая её закрыть дверь. Как только она это сделала, он, придерживая для верности, дверь ботинком, достал свою упаковку, надорвала картон, вынул две ампулы, и в следующую секунду поменял коробки, молясь, чтобы стекляшки не разбились в кармане, быстро вышел и спустился в туалет на первом этаже. Там спрятал коробку за вытяжной короб, её он заберет перед ночной сменой, и уничтожит. Когда, через минуту, Оксана выглянула из комнаты, Варягин был внизу, на своём посту, и помахал ей раненой рукой, предлагая спуститься. - Извини, работа, - объяснил ей своё исчезновение, когда она быстро сбежала по ступенькам. - Расскажи о себе, откуда, как жила. Весь следующий час он внимательно слушал её, потому, что так было надо. Пусть Оксана чувствует его интерес к себе. По сигналу таймера она ушла, сделала укол, и вернулась. Прошло два дня, и несмотря на подмену лекарства, улучшений не было. Люба по-прежнему не выходила из комнаты, и Ирина Ивановна поднималась, и кормила её. Не понимая, что происходит, Варягин не находил себе места, тревожное волнение, не позволяло сосредотачиваться, ни на чём. Все мысли его были в комнате Любы. Пустая болтовня Оксаны, продолжающей посвящать его в события своей жизни, дико раздражала. У Ирины Ивановны, спрашивать было бесполезно, и опасно, Варягин только мог наблюдать полные подносы еды, возвращающиеся на кухню. Зимние сумерки быстро сгущались, улучив момент, когда в гостиной никого не было, Варягин взбежал по ступеням, и зашёл к Любе в комнату. Бледные уголки губ чуть приподнялись при виде его. От печали в её глазах его пробило током, паническая дрожь пронзила тело. У него не было сил смириться, нужно было действовать. Он поднял ничего не понимающую Любу, встряхнул за плечи, скидывая оцепенение, обернул её одеялом, и вывел на балкон. Он мог бы взять её на руки, но ему хотелось, чтобы она стояла сама, и только держалась за него. - Дыши, Люба, дыши! Сердце остановилось, перестало биться, когда он прижал её к себе, чувствуя заторможенность, боясь сделать ей больно. Он не мог видеть её лица, не знал слышит ли она его: - Смотри какая красота! В чёрном небе, усыпанном звёздами, блестел серп Луны, воздух был пронзительно свежим. Белые шапки лежали на крышах сарая, длинным, пушистым боа снег вытянулся вдоль забора. - Красиво? Она кивнула: - Пойдём? - Нет, ещё постоим. - Не замёрзла? - Нет. - Хорошо. Она с удовольствием вдыхала бодрящий морозный воздух, на душе стало легко и спокойно. Ускользающее мысли, хороводом кружащиеся в голове, вдруг остановились. Внезапно к Любе пришла ясность. Он прижался подбородком к её макушке. Эта неуловимая ласка взволновала её, всё внутри затрепетало, отозвалось, она не была готова к такому. Пробудившееся сознание моментально взяло под контроль нежелательные эмоции, сердце сжалось в колючий комок. - Зачем ты это делаешь? - Что я делаю? - Спасаешь меня. Потому, что не спас моего ребёнка? Ответ ей был не нужен, разум привычно разложил всё по полочкам, но её пугал необъяснимый огонь, горящий в его глазах, обжигающий пронзительной болью её истерзанную душу. Люба резко оттолкнулась от него и потеряла равновесие, Тимур тоже покачнулся, но протянул руку, придержал её. Она остановила его жестом. - Уйди. На следующий день она спустилась в гостиную, и они со Светой долго сидели у камина. Любу слышно не было, тараторила Света, пытаясь подбодрить, заинтересовать, разговор явно пошел ей на пользу, в этом Тимур не сомневался. - Почему ты не ходишь в институт? - Папа не пускает говорит, что я должна быть с тобой. - Спасибо, я почти поправилась, так что, скоро на занятия, и всё будет замечательно. - Ты хочешь вернуться домой? Папа тебя любит.