Попытка любить

            Люба остановилась перед закрытой дверью. За несколько дней она отдраила дом, оставив эту комнату на последнюю очередь. Толкнув дверь, удивилась, что та не заперта, такого при Ирине Ивановне никогда не было, хотя, что могла прятать старуха было не ясно. Люба осторожно вошла, половица под ногой жутко скрипнула, и она резко обернулась, как будто опасаясь увидеть призрак. Это была обычная комната, обставлена, как и все гостевые в доме, по типу гостиничного номера, не было ничего, что указывало бы на то, что в комнате долго жили. Или отъезд был срочным, и все вещи просто сгребались в сумку, или напротив, всё было готово, и оставалось только переложить готовые стопки одежды в чемодан. Люба раздвинула шторы, окно выходило на террасу, с этой точки зрения, вид из её двух окон, был намного приятнее. Сняв шторы, покрывало, постельное белье, бросив груду тряпок на пол, Люба заглянула в ванную. В корзине обнаружилось полотенце, и легендарный фартук Ирины Ивановны, без которого её никто никогда не видел. Люба уже было собралась бросить и его в кучу грязного белья, но что-то звякнуло. Не испытывая никакого любопытства, или предчувствия, нырнула в карман и достала связку ключей. Вот тут-то сердце ёкнуло, это были ключи от кабинета Минаева, она сразу узнала их по необычному рельефу. Но это был дубликат, также, как и остальные ключи, по-видимому от всех дверей в доме. Насколько Люба знала, ключей от святая святых, не было даже у Платона. Ирина Ивановна убирала в кабинете всегда в присутствии самого Минаева. И каким образом у неё оказался дубликат ключа? Заглянул в грудной карман Люба вытащила небольшой блокнот, с пожелтевшими от времени листами, огрызок карандаша был просунут между пружинками. Какими-то цифрами и буквами были исписаны все страницы, возможно рецепты, разбираться было некогда, недолго думая, Люба сунула находку в карман джинс, и вовремя, в комнату вошел Варягин. Встретив его внимательный взгляд, Люба отвернулась, почувствовав, как знакомое волнение растекается по позвоночнику. - Вам помочь, Любовь Юрьевна? Сомнение одолевали, стоит ли рассказывать ему про находку? Зачем ей ключи, что интересного может быть в кабинете Минаева, если зайти в него она никогда не решиться, тем более, в гостиной видеокамера? Но что-то останавливало. Решимость Варягина защищать её была несомненной, но можно ли доверять ему, точнее довериться? Он по-прежнему оставался человеком Минаева, хотя особого подобострастия Люба за ним никогда не наблюдала, за что и уважала. За время изоляции от мира, их отношения изменились. С утра до ночи им приходилось находиться вместе. В нём уже не было былой разнузданной наглости и самоуверенности. Он шутил с Оксаной, но с ней был серьёзен. Их непримиримые противоречия остались в прошлом, а спонтанный поцелуй ничего не значил, или значил, зачем врать себе? При воспоминании о нём, тело пронзала острая живительная судорога, привнося в душу трепетное смятение. Это не могло не беспокоить, она запрещала себе думать и вспоминать, но подсознательно, желала вновь испытать волнительные ощущения. Запретные и притягательные, вспыхнувшие спонтанно в её пустом сердце. - Нет, не надо, я справлюсь сама, просто грязное бельё перенесите к стиральной машине. - Снова будем стирать. - У вас есть другие предложения? - Есть, можно погулять. - Неужели Минаев разрешил? Это об этом вы вчера с ним разговаривали? Ворочаясь без сна, она слышала, как приехал Минаев, и Варягин сразу спустился к нему. Пробыл там не долго, вернувшись, ходил по комнате из угла в угол. От Минаева Люба ожидала любых подлостей, но такое послабление было неожиданным. - О многом, - уклончиво ответил Тимур. Никаких новых санкций Минаев не вводил, но просил Варягина найти загранпаспорт Любы. - Паспорт у меня, - он кивнул на сейф, - убрал его подальше, а то с Любы станется, сожжёт, или порежет. В сумке у неё кошелёк, карточки, а загранпаспорта нет. Ты завтра выведи её на прогулку, думаю ей полезно будет подышать воздухом, а Оксана пока поищет спокойно. Пьянящий чистый воздух кружил голову. В голубом небе не было ни облачка. Яркое зимнее солнце не пригревало, но глаз радовало. Не сговариваясь, оба повернули вправо, в сторону часовни, других вариантов для прогулки просто не было. Варягин сразу предложил не торопиться. Они шли по расчищенной тропинке, снег приятно скрипел под ногами. Достав ключ с притолоки, Варягин открыл массивную дверь. В нос ударил запах ладана и воска. Предполагая, что Люба захочет побыть одна, он отошёл в сторону. О чём были её молитвы и чаяния догадаться несложно. Минаев недвусмысленно дал понять, что Любу он здесь не оставит, ни при каком раскладе. Минаев достаточно наследил и на дальнем востоке, и в Москве, но прямых улик не было. Проверка его банков выявила незначительные нарушения, а строжайший аудит только добавил его банку рейтинга. Одного его визита в прокуратуру, было достаточно, чтобы понять, что он уверен в своей безнаказанности. Незавершённые дела вынуждали его оставаться в стране. Но если завтра он решит уехать, ничто его не остановит. Варягин был уверен, что Света уехала не добровольно, и та же участь ждала Любу. Слежка за Платоном и Минаевым не приносила никаких результатов, вся надежда была на Варягина, но и его пребывание в доме, по большей части было бесполезно. Рогачёв уже разрабатывал операцию по штурму дома, другого выхода похоже у них не было. Люба была в часовне довольно долго и вышла, пряча заплаканные глаза. - Теперь вы. Тимур перехватил её быстрый взгляд на ключи, оставленные в двери: - Пожалуй, свою беседу с богом я перенесу на более спокойное время. - Как хотите, - она быстро развернулась и зашагала в сторону оранжереи. - Любовь Юрьевна, не надо так шутить, неужели вы не понимаете, есть я, или нет меня, вам отсюда не выбраться, - он догнал её и остановил. Сняв с шеи толстый, пушистый шарф повязал его на нее: - Морозно. Она удобно расправила его, оценив заботу и предусмотрительность Тимура. С самого начала не понимала, зачем к свитеру с горлом и овчинному полушубку ему был нужен ещё и шарф. Варягин провел рукой по стеклянной стене оранжереи. - Добротно построено, капитально. - Как и всё что делает Минаев, вы разве не заметили? Она озадаченно уставились на кодовый замок и дополнительную стальную решетку. - Странно, я пару раз была здесь, мне казалось замка не было. - Вам именно казалось, он поставлен давно, - Варягин присел, чтобы осмотреть его. - Конечно, Минаев до дрожи любит свои цветы, но насколько я помню, Ирина Ивановна беспрепятственно проникала сюда за зеленью, за овощами. - Значит ей он доверял больше чем вам. - Доверие Минаева - не повод для гордости, - улыбнулась Люба. - Ну что наша прогулка закончена, или ещё раз прогуляемся до часовни и обратно? - Прогуляемся до часовни, - согласился Варягин, - если вы не устали, можно и до реки. Ему было плевать закончила ли Оксана обыск, но он не мог упустить возможности спокойно поговорить с Любой. - К реке, вы не шутите? Маршрут прогулки и время с Минаевым не обговаривались, поэтому Тимур решил позволить себе вольность, и доставить Любе маленькую радость. Покрытая белым снегом земля тянулась до самой реки, платиновым блеском обозначенной вдалеке. Любу удивило и насторожило, что они открыто идут по полю, одна она обходила его по краю леса. - Здесь нет камер, - заметив её беспокойство, успокоил Варягин. - Охранников сейчас не хватает, у них много другой работы. - То есть... - Это ничего не значит, - остановил он ее мысль, - у вас индивидуальная охрана. А что касается нашей прогулки, я ведь всегда могу сослаться на то, что вы меня уговорили. В отношении вас Минаев на многое смотрит сквозь пальцы. - Только не думайте, что я приму это за комплимент. - Но он любит вас. - Странная любовь, не оставляющая выбора. Горько вздохнула Люба. - Каждый вправе выбирать свою судьбу, - в пику ей изрёк Тимур. Люба понимала, что Варягин не тот человек, которому можно доверять, и его дружелюбие, возможно показное, но в данный момент ей было необходимо поделиться с кем-то. - А если проблема выбора никогда не возникала? Может быть и странно, но даже в 16 лет я не стояла на перепутье. Всё было ясно. Я хотела стать врачом, именно хирургом. Много занималась для этого. Потом встретила Антона и снова никакого выбора. И дальше по накатанной. - Но ведь Антон наверняка, был не единственным. Она пожала плечами: - Для меня других не было. Я, наверное, была хорошей женой и хорошей матерью. Потом эта авария. 40 дней какой-то прострации, но и тогда, я ничего не выбирала, просто знала, что пойду на работу, она вылечит и поможет. Но вмешался Минаев, и от меня снова ничего не зависит. Тимур чувствовал печаль, подавленность в голосе, ей необходимо было доброе слово, способное разуверить её в своём бессилии, дать ей надежду, но нужно было спросить о другом: - Вы были знакомы с ним раньше? - Нет, познакомились на кладбище. - А Антон? - Да. Это обычная практика знакомство врача с ближайшими родственниками. Я уже потом вспомнила, что у них изначально не сложились отношения. Тогда не придала этому никакого значения, в конце концов есть Надежда Петровна, в таких ситуациях она выступает буфером. Антон больше не упоминал Минаева, не хотел оперировать его дочь. Он умел настоять на своём, но видимо решил поберечь нервы, возможно, не обошлось без уговоров Надежды. Антон согласился, и вместо искусственного сердца, пересадил Светлане донорское. Я совсем недавно узнала, что Минаев до сих пор на него в обиде. Представляете, Антона нет, Света здорова, а обида Минаева живет и процветает. - Ваш муж был хорошим водителем? - Да, но если мы ехали куда-то все вместе, за рулём предпочитала сидеть я. Я более аккуратный водитель, а Антон, - Люба улыбнулась сквозь слезы, - он мог задуматься, отвлечься. В полиция мне сказали, что за секунды до аварии, ему был звонок с неизвестного номера, может быть, если бы нашли владельца, это что-то бы объяснило. Антона что-то грызло изнутри, угнетало. Собственно, по этой причине и затевалась эта поездка, я хотела, чтобы мы спокойно обо всём поговорили. - Это мог быть звонок от пациента, ему могли угрожать? - Не думаю. - От родственников? - Понимаете, такие операции люди не просто ждут, они мучаются годами. Антон давал надежду на выздоровление. Обо всех рисках заранее предупреждаются. - Но вы не настаивали на продолжение расследования, на том, чтобы нашли хозяина номера. - Следователь ясно дал понять, что это бесполезно, а Антона с Вероникой было уже не вернуть. Она ведь тоже хотела стать хирургом А мы посмеивались и сомневались. Она была ветреной, любила музыку, танцы, а для хирурга нужна серьезность и сосредоточенность. - Почему вы не работали вместе, вы тоже классный хирург? - Начинали вместе. Антон сразу увлекся изучением новых технологий, материалов, для искусственного сердца, которое бы подходило всем, и могло работать долгие годы. Его опыта, харизмы, обаяния хватило, чтобы добиться разрешения на разработку. Я ушла в тень. И до сих пор считаю, что поступила правильно. Знаете, операции по трансплантации значимые, но в своем отделении я делала операции намного сложнее. Теперь остались только воспоминания. Они подошли к невысокому, но крутому обрыву, Варягин спрыгнул и протянул Любе руки. Можно было пройти несколько шагов и спуститься по пологому склону, но ей захотелось освободиться от своего невеселого рассказа, и беспечно прыгнуть в раскрытые объятия, что она незамедлительно и сделала, чуть не сбив Тимура с ног. В прозрачной воде мелькали блики солнца, бурые водоросли тягуче колыхались в медленном течении. Ничего нового Тимур от Любы не узнал, но какая-то назойливая мысль не давала ему покоя. Она настойчиво не позволяла ему сосредоточиться на окружающем пейзаже, на Любе, неотрывно смотрящей в темную глубину. Ещё утром для него была безусловна одержимость Минаева Любой, но сейчас появилось вполне определенное сомнение, и разгадка в её словах, совсем рядом. Стало холодно, нужно было возвращаться домой, но она впервые, за долгое время чувствовала себя свободной в присутствии Варягина. От него приятно пахло подаренным ею одеколоном, он сжимал кулаки, о чем-то думая, от него исходила волна силы, но она не боялась этого. Наоборот чувствовала себя защищённой. Что вполне естественно, он же телохранитель. - Я замёрзла. Он распахнул полы полушубка, и она доверчиво прильнула к нему с необъяснимым трепетом чувствуя на плечах тяжесть его рук. Её отношение к людям определялось первым взглядом, она редко ошибалась, но с ним всё было по-другому, вернее раньше было ясно, но теперь, она не могла доверять своей интуиции, слишком много ошибок было допущено, и попасть под обаяние Варягина так же опасно, как и когда-то Минаева. В горле запершило, Люба сильно прикусила губу, удерживая растущую, щемящую нежность, не позволяя ей обосноваться в её разорванном в клочья сердце. Услышав приглушенный всхлип, Тимур слегка качнул её, успокаивая, как маленького ребёнка, упавшего и разбившего коленку. Только у этой женщины разбилась жизнь, но она ещё не упала, как бы жестоко не ломали её ветра судьбы, она устояла. Тимур сделал глубокий вздох, сопротивляясь мучительному желанию снять перчатку, и дотронуться до её лица. - Сегодня нет выбора, тупик, а завтра всё может измениться. - Попытался ласково утешить. Мир замер, только бешеные удары сердец разрушали хрупкую тишину.