Попытка любить

            За ночь погода переменилась. Плотный туман стеной окружил дом, лишая обитатели надежды вырваться из ловушки. Люба открыла глаза. Вчера её раздирали противоречия и страх, сегодня она была полна решимости, и серая пелена за окном, не пугала. Чтобы не попасть ещё в бо́льшую зависимость от Минаева, необходимо было бежать. она продумала план, и даже вспомнила место где можно укрыться. Заброшенный садовый домик в их дачном поселке. Конечно, не было никакой гарантии, что Минаев не найдет её, но пока, ей очень хотелось верить, что она сумеет перехитрить его. В дверь постучали. Варягин принес завтрак, поставил поднос на туалетный столик. Он уже научился чувствовать её настроение, сейчас она была не рядом, её мысли были далеко, вот только где? Она стояла у окна, руки лежали на подоконнике, но спина была напряжена. - Вы бледная, вам надо кофе выпить. Люба сделала вид, что не расслышала, с сожалением замечая, что туман рассеивается. Тимур подошел и встал у неё за спиной. Ему с трудом удавалось держать себя в руках и не прикоснуться к ней. - Я омлет пожарил. Скорее всего, обеда сегодня не будет. Оксана только собирается в магазин, хоть бы к ужину что-нибудь приготовила. Люба отошла от окна. - Судя потому, что Минаев не ищет кухарку, он здесь долго не задержится. Ответил он на её немой вопрос. Напряжение и тревога, постоянные спутники его службы, и Варягин давно научился отделять работу и жизнь. Появление Любы сделало работу его жизнью. Всё сплелось в тугой узел. Возвращаться в прежнюю жизнь без неё, было уже невозможно, но нужно ускориться, Минаев может увезти её в любое время. Пол ночи он просматривал базу Рогачёва в поисках иностранного гостя Минаева, прочёл на него досье Интерпола и ужаснулся, если это то, о чём он думает, то Минаев либо сошел с ума, либо возомнил себя богом. Но самое страшное, что Люба в этой игре будет всего лишь разменной монетой. - Может выйдите, пока я завтракаю, - сказала нарочито приказным тоном. Ей не хватало духа посмотреть ему в глаза, признаться себе в своей слабости, которую она к нему испытывает. О том, что она предаёт, подставляет Варягина, что возможно, видит его в последний раз, также старалась не думать. Проще было убедить себя, что он наёмник, профессионал, перейдет от одного хозяина к другому. Как только он вышел, Люба переложила два тоста кусочком сыра и завернула их в салфетку. Проверила наличность в кошельке, не найдя паспорт, достала из внутреннего кармана куртки загранпаспорт, переложила его в сумку. Туда же бросила пару сменного белья, и шерстяные носки. Перестегнув ремни, сумка превратилась в удобный рюкзачок, убрав его с глаз, Люба наконец села и плотно позавтракала. Оставалось дождаться, когда уедет Оксана. Огородив усадьбу забором, Минаев был уверен в его надёжности, но Люба давно заметила, что в том месте, где бетонный забор стыкуется с сеткой рабицы, есть зазор. По ночам собачья свора частенько неистовствовала, хватая зубами прутья, расшатывая крепления. Сетку подпирала живая изгородь густого кустарника, шириной не более пяти метров, дальше пустое пространство и лес. Даже в ясную погоду из окна не было видно где он заканчивается, но Люба точно знала, если идти вперёд и держаться права, то непременно выйдешь на Минаевскую дорогу, а она упирается в трассу. Наметив направление, рассчитав время, она надеялась к вечеру быть в дачном поселке. Варягин исправно выполнял распоряжение Минаева, заглядывал каждый час. Люба сосредоточенно делала вид, что читает, пряча за шорохом страниц дикое волнение. За машиной Оксаны закрылись ворота, Люба с нетерпением дождалась появления Варягина. Он потоптался у двери, переминаясь с ноги на ногу, и вышел. Надев заранее приготовленные вещи, закинув за плечи рюкзак, Люба открыла окно. Такой трюк она уже проделывала раньше, когда, желая отделаться от охранников, одна уходила гулять к реке. По углу дома, по кованой решётке, переплетаясь, ползли вверх плющ и дикий виноград, красные листья которого и зимой смотрелись очень красиво. Держась за раму одной рукой, другой она ухватилась за решётку. Оперевшись ногой, на узкий выступ на стене, шагнула, и стала быстро спускаться вниз. Подбежав к забору, сдвинула сетку. К счастью, она оказалась права, скобы были закреплены халтурно, сохраняя только видимость целостности забора. Отодвигая колючие прутья, чуть не на карачках пробираясь сквозь густые заросли кустарника, Люба думала только о том, как бы не порвать куртку, ведь ей ещё ехать на автобусе и на электричке. Преодолев препятствие, отряхнула джинсы. Раскинувшаяся перед глазами поляна оказалась шире, чем представлялось. Ноги запинались о кочки и камни, укрытые снегом, но остановилась она только один раз. Хлопая крыльями серая птица, взлетела из-под ног, перепугав её так, что сердце чуть не выскочило из груди. Люба отдышалась и оглянулась. Окна её комнаты были распахнуты, в остальном, дом излучал покой и умиротворение. Никогда и не подумаешь, что эта деревянная сказка, может стать тюрьмой. Ветки кустарника сомкнулись, как будто их никто и никогда не тревожил. Внимание Любы привлёк некий предмет, стоящий на земле. На первый взгляд обыкновенная коробка или ящик, но откуда ему тут взяться? Решив, что это может быть ловушка движения, о которой говорил Варягин, Люба поспешила к лесу. Зайдя в чащу, позволила себе немного отдохнуть. Здесь было тихо и темно. И холодно. По поляне она бежала, не думая ни о чем, стремясь быстрее покинуть открытое пространство, а сейчас ощутила, как холод пробирался под куртку, и руки в перчатках коченеют. Не размениваясь на лишние телодвижения, пошла быстрым шагом, на ходу делая круговые движения руками, чтобы согреться. Ветки сосен прогнулись под тяжестью снега, ещё один снегопад, и белая лавина окажется на земле, а пока, идти по сухой траве и хвое было легко. Не теряя бодрости и присутствия духа Люба прошагала час, придерживаясь правильного направления, но никакой дороги не было. Отчаяние прокладывало тоненькую тропинку в сердце, не давая ему обосноваться, развернулась и пошла на право. Радикальное решение принесло свои плоды, в гуще деревьев, показался просвет, но радоваться было рано. Глазам открылась огромная белая пустыня. Лишь где-то вдалеке, сквозь клочья тумана, неотчетливо обозначалась темная полоса леса. Не представляя, где она вообще оказалась, Люба вспомнила слова Минаева, что подмосковные леса — это конечно, не тайга, но для городского жителя и этого достаточно, чтобы заблудиться. Каждый шаг давался с трудом, силы покидали её. Морозный воздух жёстко царапал щеки, конечности заледенели. Вернуться обратно было ещё не поздно, в лесу холодно, но хотя бы нет пронизывающего ветра. Но Люба и не думала сдаваться, не зная, что ждёт впереди, собрав силы продолжала движение. Назад пути нет, возвращение означало смирение с безысходностью. Во чтобы то ни стало, нужно было добраться до леса, там она будет в безопасности. Туман на глазах сгущался, превращаясь в естественную защиту. Не смотря на усталость, Люба решила ускориться. Лёгкие разрывались, дышать холодным влажным воздухом становилось невмоготу. Она торопилась, чувствовала, как туман из союзника превращается во врага, ограничивая видимость. Бежала, слыша, как сучья с треском лопаются под ногами. Перепрыгивая через кочки и камни, поскользнулась и угодила в яму, зачерпнув полный ботинок бурой ледяной воды. В исступлении она оглянулась на лес, оставшийся позади. Отдельные деревья не четко, но просматривались, в то время как впереди, по-прежнему была темная стена, она не приблизилась совсем. Сев на снег, Люба попробовала расшнуровать ботинок, но одеревеневшие пальцы не слушались. Нужно было обязательно согреть руки, расстегнув замок куртки, она просунула ладошки под подмышки, но и там не нашлось спасительного тепла. Она изнемогала от усталости, чувствуя, как холод сковывает мышцы, пробирается в сознание, навевая мысли о смерти. Нахлынувшие воспоминания глубже погружали в безнадёгу. Тревожное осознание своей никчёмности, ненужности, разрывало грудь рыданиями. Судьба обошлась с ней слишком жестоко, отомстив за легкое, беззаботное счастье - непомерным горем, крушением надежд. Тошнотворная слабость обволакивала сознание, ощущение реальности расплывалось, подталкивая измученное тело в забытьё. Черную пелену перед глазами разрезал луч света. Сквозь блаженный покой, Люба определенно слышала свое имя, сердце заколотилось, откликнулось на голос из ниоткуда, губы непроизвольно дрогнули в улыбке. Она заставила себя поднять веки, это было невыносимо тяжело, казалось ресницы обсыпал иней. Почувствовав, как кто-то убрал волосы со лба, дотронулся до нее теплой рукой, она потянулась к теплу, как утопающий хватается за соломинку, предприняла ещё одну попытку открыть глаза, и увидела перед собой склоненное, встревоженное лицо Варягина. Внезапное беспокойство, или шестое чувство, подтолкнули Тимура зайти в комнату на двадцать минут раньше. Можно было и не заходить, сквозняк, вырвавшийся из двери, рассказал ему обо всём. Сохраняя спокойствие, он прикрыл окно, подперев раму книгой, закрыл двери Любиной комнаты и зашёл к себе. Сняв костюм, надел самые теплые вещи из своего гардероба. Овчинный полушубок остался внизу, но в шкафу висела камуфляжная зимняя куртка, прихватив фонарик, со своего балкона он перепрыгнул на Любин, затем перелез на кованую решетку, и спустился вниз. Поиски осложнял туман, и видная невооружённым глазом дезориентация Любы. Мощный луч фонаря блуждал по следу, Тимур надеялся, что плутания приведут её обратно к дому, но по одной, только ей известной причине, она вдруг свернула, и пошла в сторону болота. Не останавливаясь, не давая себе передышки, он бежал, не спуская глаз с глубоких следов. Наконец луч света вырвал из тумана съежившуюся фигурку на сером снегу, при виде которой, у него сжалось сердце, он вложил в крик последние силы. Упав на колени, наклонился к ней почти касаясь губами её посиневших губ, настороженно всматривался в белое лицо, казалось, она не дышит. В отчаянии он сгреб её в охапку и прижал к себе. Она едва слышно произнесла его имя, и волна облегчения прокатила по телу. Жива, остальное не важно. - Что ж ты творишь? Зачем? Чувствовал, как она продрогла и инстинктивно пытался согреть своим теплом, прижимая крепче к себе. Люба не сопротивлялась, внутреннее напряжение переросло в озноб и клацанье зубами, трясясь от холода, она цеплялась за него замерзшими пальцами. - Зачем ты меня разбудил? Я бы замерзла во сне, - озябшие губы плохо слушались, но она не могла молчать. Ей в самом деле казалось, что она готова умереть, а сейчас в ней просыпался протест. Она злилась не на него, а на себя, за то, что его голос, обеспокоенный взгляд отозвался волнующим трепетом в сердце, за то, что ждала его, думала о нем минуту назад, и эти мысли удерживали её на краю сознания. Он усмехнулся, выпустил её из объятий и принялся растирать ей руки и щёки. - Думаешь так легко умереть от замерзания? Может это бы и случилось, к утру, когда мышцы и суставы поворачивало от колотуна. Его действия не приносили пользы, тогда он решил перейти к радикальным мерам. Сбросив ватник, снял с Любы, колом стоящую куртку, стянул с себя свитер, натянул его на нее, затем опять надел на нее куртку. - Нам надо торопиться. У тебя руки - ноги целы? - Брось меня… а лучше убей, - зубы отбивали ритмичную дробь. – Я не хочу возвращаться обратно. Скажешь Минаеву, что не нашел меня. - Он ещё не знает о твоём побеге, поэтому вставай. Поднял её за плечи и встряхнул. - Ты боишься, что он убьет тебя? - Я боюсь представить, чтобы с тобой было бы через час, если бы я тебя не нашёл. Пойдём. - Нет, - она обернулась, сравнивая остаток пути и пройденный. - Отпусти меня, осталось совсем немного. - А что там? - Варягин махнул рукой в сторону сплошного тумана. - Я не знаю, но где-то должна быть дорога. - Дорога в другой стороне, прежде чем бежать, нужно было подумать. Хотя бы сориентироваться по направлению. - Я сориентировалась. - Люба, лучше молчи. Я не оставлю тебя здесь, не пойдешь сама, потащу волоком. Крепко держа за руку, Тимур вёл её за собой. Он не мог не оценить смелость её поступка, но не оправдывал безрассудного риска. Она семенила за ним, не успевая перебирать ногами за его огромными шагами. Останавливаться было нельзя, только в движении их спасение. - Тимур, - не выдержав темпа, взмолилась, - я сейчас упаду. - Не упадешь! Надо идти, нельзя чтобы кто-то догадался про тебя. Поговорим обо всем дома. Он не обернулся и не сбавил шаг, только ослабил хват, и голос стал чуть мягче, но ей стало легче. Он не даст ей упасть. В этом суть. Она знала это, на каком-то бессознательном уровне чувствовала, что может довериться ему. Не желая осложнять и без того, непростую жизнь, она и мысли не допускала о другом мужчине, но чувства не спросили. Разрушительным вихрем вырвали с корнем тайные страхи, разбили попытки убедить себя, что её влечение к Варягину, лишь наваждение, неосознанное стремление, превратили потребность видеть этого мужчину рядом, в непреодолимую. - Старайся идти по моим следам. Ещё немного и мы в лесу, а это почти дом. Ничего не видя из-за натянутого капюшона, и сгущающихся сумерек, она испытала долгожданное облегчение, ступив на твердую землю. Подхватив, Тимур усадил её на жухлую траву и облокотил спиной о дерево. Порывистые рыдания сотрясли её плечи, только сейчас она в полной мере осознала опасность, которой подвергала себя и Варягина. Они лишь на несколько шагов опередили непроглядное марево тумана, заволакивающее болото. - Люба, нельзя плакать, соберись, - Тимур сжал её плечи. Несколько секунд они смотрели друг на друга, под его пристальным взглядом, она ещё острее ощутила свою вину: - Минаев мог тебя убить, если бы ты не нашёл меня. - Мог. Но я бы нашёл. Не мог не найти, и Минаев тут не причем. Неожиданные, искренние слова прозвучали как признание. Чувствуя, как от его горячего дыхания тепло колючими иголками растекается по лицу, Люба глубоко вздохнула, сердце встрепенулось и забилось быстрее. Не прерывая зрительный контакт Тимур наклонился к ней и легко коснулся заледеневших губ. Она не остановила его, позволяя поцелую продолжиться. Варягин рванул её на себя, и обхватив лицо руками впивался в её рот, как будто от этого зависела жизнь. Отбросив попытки справиться с охватившим чувством, Люба перестала контролировать свои действия, и прижалась к Варягину всем телом. Жаркий волнующий поцелуй нельзя было сравнить с робостью первого, с необузданной страстью второго, это был поцелуй желания, отчаянной потребности поделиться чувствами. Тимур пересилил себя, вынуждая оторвался от её губ, первый раз почувствовав её ответ. - Вставай, ты замёрзнешь. Люба прикоснулась кончиками пальцев к его губам, будто проверяя, убеждаясь, что эти губы её только что целовали. - Уже нет. Ты жаркая. От тебя невозможно оторваться, - с восхищением прошептал Варягин. Нежность его голоса окутала её невесомой мягкая шалью, согрела, унося в неведомую прекрасную страну, но отдаленный собачий визг моментально вернул в реальность. - Нам пора. - Снова взяв её лицо в ладони, он погладил щёки пальцами. - Нужно вернуться раньше Оксаны. Пойдем. Он помог подняться, надел ей свои варежки и потянул за собой. Люба послушно поплелась за ним, с ужасом чувствуя, как ногу в промокшем ботинке сводит судорогой. Остановились на краю леса. Оба воззрились на темные окна дома. - Кажется, успеваем. - Тимур облегчённо вздохнул. - Сейчас пойдешь первая, я за тобой, понаблюдаю за домом. Возле кустарника жди меня. - Там какой-то ящик, наверное датчик движения. - Это моя связь с внешним миром. Рация. Иди смело. Сделав несколько шагов, Люба беспомощно оглянулась, сердце болезненно сжалось от тоски. Оказалось, без поддержки Варягина, невозможно идти. Холодная пустота зимнего вечера прокрадывалась в душу, выхолаживая, лишала сил и решительности. - Что случилось? - Почувствовав её потерянность Тимур подскочил к ней, - Мне страшно. Зачем мы вернулись? Он может увезти меня в любой момент. - Теперь не сможет. Поторопимся. Он коснулся поцелуем её губ, делясь с ней силой, верой в неё. Взяв под локоть, сосредоточенно повел её по ухабам. - Почему ты хромаешь? - У меня полный ботинок воды. - Почему раньше не сказала? Что с тобой делать? Теперь терпи. Уверенно пробирался сквозь кустарник, Варягин раздвигал ветки, освобождая Любе дорогу. Крадучись они пролезли через щель в заборе. Варягин подстраховывал Любу внизу, пока она, изнемогая от усталости, лезла на верх, по решетке. Удостоверившись, что во дворе никого нет, Тимур ловко забрался в окно, и без сил опустился на пол.