Попытка любить

            Закрыв за Варягиным балконную дверь Люба приняла душ, быстро оделась и стала ждать встречи с ним. Услышав шум подъехавшей машины, у неё задрожали губы, ладошки вспотели, она кинулась к окну. Из машины вышла Оксана и грузная, немолодая женщина. Открыв багажник Викторыч нагрузился пакетами и пошёл к дому. Никогда водители этим не занимались для такой работы были охранники, но видимо прав Тимур, когда говорил, что под Минаевым земля горит. Она была рада, что он не приехал, ей было бы невыносимо посмотреть ему в глаза, после всего, что случилось. Год со Минаевым был самым долгим. Люба искала у него поддержки, а он пытался сделать так, чтобы она поменяла приоритеты, забыла прошлое, хотел лишить её силы, чтобы подчинить, сделать безвольным исполнителем своей воли. И все равно эти отношения, и время, не прошли даром. В её жизни появились Света и Тимур. Ей стало страшно от очевидности - она влюблена. Но как, зачем, и чем это может обернуться? Варягин появился три месяца назад, и отвоевал себе место в её сердце, заполнив пустоту теплом и нежностью. Не смотря на постигшее её горе, как и любая женщина, пусть глубоко в душе, она мечтала о мужчине рядом. Ей хотелось, чтобы сердце замирало от одного только предчувствия, что сейчас Он постучит в дверь, и она выскочит ему навстречу, и огонь в её глазах зажжёт ответ в его, и ноги подкосятся от его прикосновений и поцелуев. А ведь она почти смирилась, с тем, что ничего в её жизни уже не будет. Дверь в комнате Тимура открылась и закрылась, и сразу послышались обрывки фраз, и громкий смех Оксаны. Почувствовав острый укол ревности, Люба приложила ухо к стене. Дышала через раз, стараясь не упустить за стеной ни один звук. После всех недавних событий, после того, как Минаев посягнул на её свободу, она не чувствовала себя более уязвленной, чем сейчас, подслушивая, злясь, стыдясь и жалея себя. Мысли о том, что происходит в другой комнате, повергали её в бешенство. От гнетущего беспокойства и ревности невозможно было избавиться, они не подчинялась ей, их разрушительная сила сжигала изнутри. Страшные подозрения настойчиво запускали скользкие щупальца в душу. Лишь когда за стеной всё стихло Люба почувствовала облегчение, но потом новая волна ревности вновь захлестнула её: - А что если? От одной этой мысли она похолодела, зябко передернула плечами, и оглянулась в поисках чего-нибудь теплого, во что можно укутаться и спрятаться от навязчивых мыслей. Наконец, в замке повернулся ключ. Открыв дверь Варягин увидел мокрое от слез лицо Любы, в глазах было тревожное ожидание. У него перехватило дыхание, от острого желание почувствовать её, обнять. - Скоро ужин, Любовь Юрьевна. Он подошёл и нежно сжал плечи. Её тело вспыхнуло, от жаркого дыхания и огня в его глазах. - Почему так долго? - Спросила взволнованно дыша, прижимаясь к нему. - Никто сюда не войдёт. Не переживай. Минаев не приедет сегодня. Она улыбнулась, была рада, что её тревогу он не связал с Оксаной, ведь это стыдно ревновать того, кто тебе не принадлежит, случайный секс не в счёт. Так она думала, вполне искренне, но новые, противоречивые чувства, от которых волнительно и тревожно замирало сердце, которые затмевали рассудок, пронзали насквозь, вырывались из тесноты груди, требовали ответов. - Что она делала в твоей комнате? - Спросила быстро, без предисловий. - Люб, ты что ревнуешь? - Тебе смешно? - Приятно. Склонив голову, он с жадным нетерпением прижался к её губам, они были тёплыми и сладкими. Руки тесно сомкнулись за её спиной, обнимая, боялся, что она исчезнет. Исчезнет её нежность, чувственность. Чтобы быть с ней, он готов заплатить любую цену. Варягин не испытывал необходимости в любви. Школьная влюбленность, ранняя женитьбы до армии, беременность жены от другого, надолго отврати его от женщин. Он пользовался ими, чтобы удовлетворить свои желания и потребности, сразу объясняя, что на бо́льшее, претендовать нет смысла. С Любой всё было по-другому. Его тянуло к ней, и это началось в первой встречи, когда они посмотрели друг другу в глаза. Было что-то бунтарское в её взгляде, непокорное. Каждый раз вспоминая этот момент, его обдавало жаром. Он прочел в её глазах то, о чем она молчала, и никому не доверяла, о её уязвимости и слабости. - Мне нужна только ты. Веришь? - Да, - прохрипела она, под его взглядом невозможно было ответить иначе. - Она принесла флешку, тебе ведь важна и нужна правда? Проглотив жгучий ком в горле, Люба подняла взгляд. - Я все вспомнила, возможно, ты спас мне жизнь. Но у меня ведь это было не в первый раз. Неприятно, но ... Слезинки одна за одной покатились по лицу. - Пожалуйста, не плач. Мне нужно идти. Скоро принесу ужин. Неохотно разжав руки, он отпустил её. Тимур ушел, оставив вместо себя тонкий, дразнящий аромат. Она правильно выбрала ему одеколон, он возбуждал, наталкивал на волнующие, бесстыдные мысли. Звуки, доносящиеся с низу, свидетельствовали, что какая-то жизнь в доме есть, но о ней все забыли. Наконец она услышала шаги за дверью, и отложив книгу встала. Улыбка сползла с лица, как только она увидела за спиной Варягина Оксану. Та, не дожидаясь приглашения, села в кресло. Поставив поднос с ужином на туалетный столик, Тимур отошёл к двери. Люба глубоко вздохнула, пряча эмоции, нескрываемый интерес во взгляде Тимура, вызывал у неё внутренний трепет, выводил из относительного равновесия, в котором она старалась себя держать при Оксане. Несмотря на переживания, аппетит и не думал пропадать. Составив тарелки на стол, принялась за еду. - Ну и чего ты добилась? - Оксана кивнула на раскрытую книгу на кровати. - У меня есть серия женских романов, как раз для тебя. О том, что мужчина всегда прав. Люба поперхнулась: - Спасибо, не надо. Предпочитаю классику. - Скукотища и не актуально. - Я бы так не сказала. Любовь чувство на все времена. - Ты вот отказалась и от чувства, и от богатства. Тебе мало, что Марк Владимирович тебя любит, тебе приятно мучить его. Если бы он не был таким добрым человеком, он бы заставил тебя любить его. - Это как же, интересно? В твоих книжках про это пишут! Выкинь их на помойку. А если это Минаев прислал тебя, поговорить со мной, то передавай ему привет, и выйди, дай мне спокойно поесть. - Она вновь постаралась сосредоточиться на еде. - Хотела тебя немножко развлечь. - У тебя получилось. - Кстати, как ужин? Кухарка теперь приходящая. Нам с Тимурчиком понравилась её готовка. У Любы внутри всё перевернулось, стоило увидеть, как Оксана смотрит на него. Сама же она избегала смотреть на Варягина, боясь нечаянным взглядом выдать своё нетерпение. - Нам пора. Оксана неохотно встала. От безделья и скуки, она согласна была разговаривать и с Любой, но Варягин разрешил ей войти, в виде особой милости. Такого рвения она от него не ожидала, особенно того, что он не будет пускать её к себе в комнату, ссылаясь на распоряжение Минаева. Как бы ненароком Тимур дотронулся до руки Любы, её ладошка потонула в его. Пульс участился, сокровенная тайна, одна на двоих, предвкушение близости, возбуждало обоих. - Я жду, - проговорила только губами, и прислонилась лбом к закрытой двери. Впустив в комнату мороз, Тимур тихонько прикрыл балконную дверь, поправил шторы, и включил ночник, в этом была опасность, но он хотел видеть Любу. Проскользнув под одеяло и прижался к мягком телу. Она сонно прислонилась головой к его плечу. - Я ждала тебя и уснула, - прошептала извиняясь, чувствуя, как его сильные руки обнимают и гладят её. - Как ты себя чувствуешь? Нога? - Всё в порядке. Умиротворенно вдохнув, запоздала покрутила ступней. С тех пор, как Тимур вышел из комнаты, она думала только о нём. Усталость и боль в мышцах связывала с близостью с ним, всё померкло на его фоне. И побег, и Минаев, и опасность. Его дыхание нежно ласкало кожу, он неторопливо целовал её затылок, плечи. Она замерла, наслаждаясь его нежностью, тело томилось в сладком ожидании. От него исходила энергия возбуждения, страсти, он словно дышал ими сам, и делился с нею. Проведя рукой по ее животу, ладонь нежно сжала грудь, у Любы вырвался тихий стон, она инстинктивно выгнулась, сильнее упираясь в его напряженное мускулистое тело. Тимур прижался губами к её обнажённой спине, низ живота свело судорогой предвкушения, неутолимый голод сжигал изнутри. Нетерпеливо и жадно целуя, он выпускал на волю свои желания. Сбросив одеяло, окинул откровенным взглядом её тело. В глазах горело вожделение, безудержная страсть. Казалось, он впитывает в себя её всю: - Какая ты... Поняв, что смутил её, поспешил поцеловать. Между ними не было напряженности, какая обычно бывает после первой близости, но всё же, она и в самом деле была смущена. Антон давно перестал обращать внимание на её фигуру, Минаев боготворил её, но в постели предпочитал, чтобы на ней был шёлк, и только взгляд Тимура был полон искреннего восхищения. Встав на колени, медленно и чувственно он провел ладонью по её телу, упиваясь его отзывчивостью, податливостью. Розовые соски напряглись под его жадными взглядом, прильнув языком к мягкой округлости груди, почувствовал трепетную дрожь охватившую женщину. Его взгляд был красноречивее любых слов, от рук исходил нестерпимый жар, Люба откликалась на малейшие его прикосновения, нетерпеливо стонала, осознавая, что тело требует большего. Кожа горела от ласк, и влажные поцелуи не приносили облегчения. Давно похороненная ею чувственность, жаркой волной растекалась по венам, пробуждая тело волнующим томлением. Его сердце гулко колотилось, эхом отдаваясь в каждой клеточке. Огонь страсти разгорался сильнее, превращаясь в бушующее, неуправляемое пламя, сметающий все на своем пути. Опустив взгляд, она заворожено следила за Тимуром, ладошки стали влажными от волнения. Она видела его нетерпение, готова была принять его в себя, но разведя её бедра, он склонил голову и провел влажным языком по чувствительной коже. Она невольно вздрогнула, но он только крепче сжал бедра, без предисловий прижавшись к горящей в нетерпении плоти. Она забыла обо всем, его неистовые жадные ласки отзывалось глубоко внутри нее, поднимали до небесных высот, словно в лихорадке она выгибалась ему навстречу, выше поднимала бедра. Руки зарылись в его волосах, она неосознанно теребила их. Она была не властна над своим телом, отдаваясь на откуп чувственности, и захлестнувшего безудержного желания, переполняющего её. Острое наслаждение закручивало в сладостный водоворот. Она задыхалась, перед глазами рассыпались хороводы ярких искр, повергая её в эпицентр взрыва наслаждения. Она бы никогда не позволила такой откровенности, но всему виной были чувства к этому мужчине, наклонившегося к её лицу, и смотрящего с любовью и неутоленной жадностью. Она обвила его шею руками, не в силах найти слов, чтобы передать эмоции, властвующие сейчас над её разумом. - О чём ты думаешь? - О том, что у меня никогда в жизни такого не было, - она наконец обрела способность дышать и говорить. Они с Антоном любили друг друга, по привычке, страсть давно прошла. Может её никогда и не было. Познание, новизна ощущений, ведь близость была первой у обоих. Им было хорошо вместе, они понимали друг друга с полуслова, и секса в их жизни было достаточно. Но никогда он не был таким взрывоопасным, острым, желанным. - Можно считать это комплиментом? - И не только. - А я знал, что так будет. Что так будет только с тобой. Бархатистый голос с хрипотцой, дерзкий шепот, вновь затягивали в глубины опьяняющей близости. На его шее блестела капелька пота, взгляд окутывал обволакивал туманным дурманом, сопротивляться которому у неё не было ни сил, ни желания. - Я вся твоя, - доверчиво прижалась к нему, вдыхая пряный аромат кожи, с наслаждением отдаваясь ему. Он целовал страстно ненасытно, чувствуя, как под губами разбегаются мурашки, как Люба вздрагивает и сдерживает рвущийся стон, когда ртом и языком он яростно ласкает затвердевшие соски, сжимает руками нежную мягкость груди. Она закрыла глаза чтобы острее чувствовать его губы, щедро осыпающие поцелуями её покорное тело, даря неописуемое наслаждение, горяча кровь. Его руки путешествовали, исследовали, находя всё новые эрогенные точки, куда тотчас же устремлялся язык. Скользя и дразня, он заставлял расслабиться, отдаться откровенным ласкам, постичь обжигающе, пронзительное удовольствие. Тишину комнаты разрывал обрывочный шёпот, переплетенный с прерывистым дыханием в затяжные поцелуи. Волосы Любы ярким пламенем метались по подушке. Глаза потемнели от переполняющего желания, яркие губы зовуще приоткрывались в протяжном вздохе. Матовая кожа лица блестела от влаги. Она была прекрасна своей хрупкостью, и силой, как может быть прекрасна только любимая женщина. Каждый мускул на теле Тимура напрягся, перехватив её раскалённое дыхание, он прижал Любу к себе, крепко обхватив за талию. Плоть болезненно пульсировала, требуя соединения с влажным жаром её лона. - Люблю тебя, - прошептал он, кончиками пальцев ощущая дрожь, пробежавшую по её телу, - не бойся, моя любовь не принесет тебе боль, я смогу отойти в сторону... - Пожалуйста, я не хочу говорить об этом. Сейчас есть только ты и я. Её дрожащие руки скользнули по спине к его упругим ягодицам, стыдливо призывая укротить жгучее томление охватившее низ живота. - Ты права, только ты и я. Каждой клеточкой чувствуя её нетерпение, сходя от этого с ума, он медленно погружался в жаркую сладкую негу, делясь своей силой, страстью, огнём. Люба сжала зубы, сдерживая рвущийся крик, судорожно цепляясь за его плечи, теснее прижалась к нему. Тела слились в яростной нежности, отдаваясь бешеному, безумному ритму любви. Она растворилась в Тимуре, в своих ощущениях, в благодатном жаре неистового накала. С каждым толчком восхитительное напряжение нарастало, она изгибалась, металась, ища спасения, разрядки. Обессиленно задыхаясь, совершенно не думала, что они в доме не одни, и Оксана через комнату и охранник внизу, могут их услышать. Успокаивающий горячий шёпот, полный любви, лишь заставлял сердце биться сильнее, настойчивее подталкивал её к бездонной пропасти. Упиваясь каждым мгновением, Тимур, неторопливо растягивая удовольствие обладания, разделяя бесконечно острое наслаждение. Бурлящий горный поток страсти превращался в неукротимую стихию, вырывая чувства за привычную грань. Простонав от нестерпимого желания, мощным махом он вошёл в неё последний раз, и сильно и бурно кончил, ни на миг, не спуская глаз с её ошеломленного лица. Не выпуская друг друга из объятий, они лежали молча, наслаждаясь тишиной и блаженным умиротворением. Нежно поглаживая прохладную кожу, его рука задержалась на женственных ямочках на пояснице. Люба устало вздохнула и уснула, подложив под щеку его ладонь. Её дыхание согревало, щекотало кожу, вновь будоража едва успокоившееся желание. Но не было сил, нарушить её покой. Он охранял её сон, вдыхал её запах, наслаждаюсь каждым мгновением этой близости. Рядом с ней он не мог, и не хотел думать ни о чём, но жестокая правда жизни была такова, что они оба находятся под контролем, в доме её любовника. Впрочем, с последним, он теперь был не согласен. Своё место он уступит Минаеву, разве что распрощавшись с жизнью.