***
Утро Акиэля начиналось с разбора писем. Будучи Лордом огромного региона, он не мог надолго забрасывать дела. Конечно, он оставил доверенных подчинённых, принявших на себя большую часть его обязанностей, но всегда находились вопросы, требующие рассмотрения самого Акиэля. Поскольку Астелла и Дегроуэль находились на разных концах континента, письма могли идти неделями, поэтому, ради удобства принца и Лорда, Эрииль создал небольшой портал, который открывался дважды в день, доставляя письма и документы из одной империи в другую. Колоссальная, но необходимая трата сил. Само собой, кроме отчётов и срочных докладов, Акиэль получал и личные письма от многочисленных родственников, отчего разбор корреспонденции занимал почти полтора часа. После завтрака юноша шёл в лекарский сад пополнять запасы трав. С недавнего времени император, оценив старательность и быструю обучаемость Акиэля, перевёл кунгуса к старшим ученикам и определил его в морской лазарет для практики. После обеда Акиэль, всё ещё находящийся под домашним арестом, в сопровождении охраны шёл в лазарет, где до позднего вечера ухаживал за моряками. Лечить, в основном, приходилось от цинги и чахотки, но попадались и интересные случаи. Очередной корабль привёз моряков со странной лихорадкой. Болезнь оказалась слишком заразной и вскоре уложила на больничные койки рядом с мореплавателями и нескольких студентов. Акиэля зараза не пугала — наука ещё не нашла заболевания, способного сразить кунгуса — и юноша почти с азартом принялся за решение проблемы. Целительная магия была способна сращивать кости и наращивать плоть, но не излечивала болезни. Магией можно устранить симптомы, но не искоренить причину. Вдобавок, целительские формулы не только забирали силы мага, но и истощали ресурсы организма, на который были направлены. Вот почему так важно изучать травы, уметь изготавливать лекарства и сводить применение магии к минимуму. Кунгусы не владели целительной магией. Природа наделила их магией крови, из которой давным-давно мастера над ядами вывели магию жизни. Она мало чем отличалась от целительной, разве что с её помощью можно было не только лечить, но и убивать. Акиэль обошёл карантинный зал, тщательно описал состояние каждого больного, выдал болеутоляющие снадобья, а тех, кто уже не мог есть и пить, подлечил магией. Болезнь прогрессировала быстрее, чем ожидал юноша. Нужно как можно скорее поставить диагноз и определиться с лечением, пока лихорадка не вырвалась за пределы лазарета. Старшие ученики тоже ломали головы, но лично осматривать пациентов больше не решались, ограничиваясь записями кунгуса. К тому же в лазарет ежедневно поступали десятки нуждающихся в их помощи моряков, которых тоже нужно было лечить. В Аль-Джаир юноша вернулся к ужину, как обычно смертельно уставший. Может, если бы он пил кровь, как все нормальные кунгусы, он бы не уставал так быстро, но Акиэль уже второй год продолжал свой чреватый серьёзными последствиями эксперимент и отказывался от крови. На самом деле у него были веские причины так рисковать здоровьем и жизнью. Чем сильнее Лорд, тем сильнее кунгусы. Во избежание бунтов со стороны своих подданных Акиэль перестал пить кровь, тем самым ослабив всех кунгусов и обезопасив первые мирные годы правления Триалина. Ценой стал голод, постоянно грызущий нутро юноши. «Ты либо себя убьёшь, либо сорвёшься и убьёшь того, кто окажется поблизости», — раз за разом предупреждал принц, но Акиэль продолжал упрямо терпеть и пытался заглушить жажду крови обычной едой. Бросив сумку в комнате и наскоро переодевшись, Лорд заглянул в спальню Триалина. Айлина в комнате не оказалось. Должно быть, ушёл в столовую, не дождавшись друга. Немного расстроившись, Акиэль в одиночку побрёл в трапезный зал. К его удивлению, там принца тоже не оказалось. За ужином Триалин так и не появился. Акиэль подозревал, что непоседливый принц нашёл способ выбраться из Аль-Джаира и сейчас веселиться где-нибудь в компании Раяна. В груди кольнуло беспокойство. Нет, больше за друга Акиэль отвечать не будет. Кунгус сходил в императорскую библиотеку, набрал стопку книг, посвященных редким заболеваниям, и вернулся в свои покои продолжать ломать голову над неизвестной лихорадкой. Акиэль сидел на полу с книгой на коленях, медленно переворачивал страницы и одной рукой играл с расшалившимися тенями, когда шум снаружи отвлёк его от чтения. Нос уловил запах гари. Юноша бросился к окну, но из-за построек ничего не увидел. Тени с нетерпеливым любопытством цеплялись за ноги. Кунгус выскочил из комнаты и прошёл в покои принца. Триалин всё ещё не вернулся. Беспокойство разрасталось сильнее. — Думаете, стоит сказать императору? — спросил юноша у теней, прекрасно зная, что они не могут ему ответить. Тени вытащили из вазы с фруктами хурму и принялись гонять её по полу. — Вы всё равно такое не едите, зачем еду переводите? — вздохнул Акиэль и полез под кровать доставать помятый фрукт. Тени окончательно ошалели и с трескучим визгом начали кружить по комнате. — Астар! [Стоять] — скомандовал на кунгусском Лорд, не произведя на демонов никакого впечатления. Акиэль вновь устало вздохнул, опустился на пол и, создав теневой клинок, порезал запястье. — Больше мне вас кормить нечем, уж простите, — глядя на дерущихся у его окровавленной руки теней, проворчал кунгус. Демоны хотели человечины, желательно живой. Одной крови ослабевшего хозяина им не хватало, отчего они всё меньше слушались Лорда. — Надо попросить императора выдать вам на корм пару преступников. Но если что — будете довольствоваться мертвечиной. Совсем разнежились, — продолжал бормотать себе под нос юноша. Вопрос о корме для теней нужно было поднять давно, но Акиэль не знал, как обратиться к учителю с такой просьбой. Он надеялся поскорее и самостоятельно справиться с неизвестной лихорадкой у моряков, чтобы в качестве поощрения попросить Эрииля о еде для своих питомцев. Покормив теней, Акиэль встал. Перед глазами поплыло, и он едва успел схватиться за стену. Обеспокоенные тени кружились вокруг, готовые поймать хозяина, если тот упадёт. — Всё равно же не унесёте, — усмехнулся кунгус и, пошатываясь, вернулся в свою комнату. Он долго лежал на постели, борясь с головокружением и слабостью. — Ну и что вы будете делать, если из-за вас я сейчас впаду в спячку? — поинтересовался у ластящихся к руке демонов Акиэль. Конечно, они его не понимали. Тени, низшие демоны, не знали человеческой речи. При дрессировке кунгусы использовали родной язык, и тени могли выучить пару десятков голосовых команд, не считая жестов хозяина, но это всё равно не наделяло их способностью понимать язык. Говорить они тоже не умели. Всё их общение с родичами ограничивалось рычанием, визгом, писком, клокочущим бульканьем и шипением. Но живя с хозяином с его малых лет, тени учились интуитивно угадывать его настроение, поэтому Акиэлю нетрудно было представить, будто неразумные демоны его понимают. — А надо бы ещё ищеек покормить, — вздохнул юноша. О том, что в первую очередь нужно покормить себя, он старался не думать. Шум на улице стал тише, хотя едкий запах дыма всё ещё дразнил чуткий нос кунгуса. И всё-таки, куда подевался принц? Собравшись с силами, Акиэль встал. Он не представлял, откуда начать поиски, и не знал, стоит ли это делать самостоятельно. Все вопросы сразу отпали, стоило Акиэлю выйти в коридор, где навстречу ему шли трое солдат Серой Гвардии. Глаза вспыхнули алым светом, тени, увеличиваясь в размерах, закружили вокруг ног хозяина, готовые атаковать при малейшем признаке опасности. Появление Серой Гвардии ничего хорошего не сулило, а на фоне пропажи принца и вовсе пахло нешуточными проблемами. Беспокойство переросло в болезненную тревогу. — Где его высочество? — обратился к гвардейцам на астельском Лорд. — Мы бы хотели задать тебе тот же вопрос, — улыбнулся стоящий ближе всех мужчина. — Его величество желает видеть тебя, — добавил второй. — Что произошло? Был пожар? — успокаивая теней, спросил Акиэль. — Идём с нами. Его величество тебе всё расскажет, — продолжая улыбаться, осторожно приближался гвардеец. Акиэль не купился ни на улыбки, ни на ласковое обращение. В коридоре стало темнее — свечи, факелы и магические шарики быстро гасли, впуская в недра дворца хищную тьму. Тени расползлись по стенам и с угрожающим рычанием надвигались к мужчинам. Глаза Лорда ярко сияли в обступившем его пульсирующем мраке. В конце концов, он самый опасный хищник в этом дворце. — Успокойся. Мы ничего тебе не сделаем, — безуспешно увещевал кунгуса гвардеец. — Где его высочество? — подкрадываясь к солдатам, вполголоса спросил кунгус. — Принца скоро найдут. — Что он сделал? — Тени вплотную окружили гвардейцев, но те либо не боялись, либо хорошо скрывали страх. — Уйми своих демонов и идём с нами к императору. — Что сделал Триалин? — Успокой демонов. — Они слишком голодны, ничего не могу поделать, — хищно оскалился Лорд, присматриваясь к самому высокому из мужчин. Интересно, сколько крови в таком теле? Гвардейцев плотоядная улыбка мальчишки ничуть не впечатлила. — Завтра будет чем накормить твоих зверушек, — усмехнулся один из солдат. — Твой принц пробрался в гарем и украл наложницу императора. Всего мгновение на осознание. Голод сразу сдвинулся на задний план. В глазах Акиэля на миг блеснула синева, выдав его страх, и он бросился на прорыв, кидая в бой теней. — Посадить бы тебя за такие формулировки, лейтенант, — проворчал первый гвардеец, легко отбив сразу две тени. — Напугал мальчонку. — Тише-тише, не дури, — отбившись от теней ветром, гвардеец отбросил кунгуса потоком воздуха, а его коллеги тут же прижали юношу к полу, заломив руки за спину. Тени продолжали набрасываться на солдат, да и сам Акиэль лежать спокойно не собирался. Регенерация позволяла ему не бояться сломанных конечностей и вывихнутых локтей, отчего он мог сопротивляться в полную силу, ему даже почти удалось выбраться. Белая вспышка молнии на миг ослепила сражающихся, в коридоре зажглись огни, а беснующиеся тени оказались заперты в барьере. — Я велел пригласить его ко мне, а не приволакивать, — строгим голосом заметил император. — Просим прощения, ваше величество. Это наша оплошность, — гвардейцы преклонили колени, отпустив мигом вскочившего мальчишку. Взгляд юноши гневно полыхал багрянцем. — Где Триалин? — обратился кунгус уже к Эриилю. — Его ищут. Я надеялся, ты поможешь нам с поисками, — спокойно ответил учитель. Взмах руки и погром, учинённый тенями, исчез. — Что вы собираетесь с ним сделать? — сощурил алые глаза Акиэль. — Зависит от него и его спутницы, — неопределённо пожал плечами император. — Вы ведь не оставите его безнаказанным. — Не оставлю. — По вашим законам… — Акиэль запнулся, не в силах выговорить вслух приговор для тех, кто осмелился бы посягнуть на наложницу императора. — Он принц. Приглашённый принц. Само собой его не казнят и пытать не будут, — усмехнулся Эрииль. — Он сбежал с опасной женщиной, убил двух охранников и устроил пожар. Я не могу закрыть на это глаза. — Что значит с «опасной женщиной»? — насторожился Лорд. — Опасной для него. В лучшем случае, она его бросит. В худшем — убьёт, как ранее пыталась убить отца Триалина. Всё ещё не хочешь нам помочь? — У вас есть Серая Гвардия, вы всё равно его найдёте. — Есть, — кинул учитель, — Разумеется, всё равно найдём, живым или мёртвым. Хотелось бы живым. Поэтому счёт идёт на часы. Она избавится от него, как только сочтёт бесполезным. Аккад очень большой город, а Триалин ветеран войны с кунгусами. Сомневаюсь, что даже моим лучшим людям удастся найти его в короткие сроки. — Мне нужны гарантии, что принцу не причинят вреда, — подумав, решился Акиэль. Больше всего он боялся, что его пытаются использовать, но игнорировать слова императора юноша тоже не мог. — Моего честного слова тебе не достаточно? — Эрииль как будто даже оскорбился. — Поклянитесь, — стоял на своём кунгус. — Я уже поклялся, когда принимал ваши ученические обеты. В отличие от Триалина я свою клятву нарушать не собираюсь. Акиэль молчал, и император продолжил: — Если ты откажешься — я пойму. — Отпустите теней. — Они тебе сейчас не нужны. — Им плохо! — Зато моим гвардейцам спокойнее. Эрииль приблизился к ученику и, приобняв того за плечи, отвёл юношу в его комнату. Барьер с заключёнными демонами поплыл за ними и опустился в углу спальни. — Мне нужно покормить теней и ищеек. — Поскольку император просил Акиэля чуть ли не предать своего принца, Лорд больше не стеснялся своей просьбы. — Завтра утром я казню наложниц и евнухов — еды твоим демонам будет вдоволь. — Всех?! — Только тех, кто помогал Триалину. Так что же? Будешь нам помогать? Акиэль молча опустился на пол и призвал всех своих ищеек. Искать пришлось почти всю ночь. Триалин мастерски запутывал следы. Стоило какой-нибудь ищейке найти его и вернуться в Аль-Джаир, как принц исчезал, а посланные за ним гвардейцы возвращались ни с чем. Само собой, гвардейцы и часть дворцовой охраны тоже прочёсывали город. Они обыскали все корабли в порту и постоялые дворы у побережья, обошли все злачные места, где раньше бывал Айлин, и опрашивали прохожих. Небо на востоке посерело, когда очередная ищейка вернулась к измождённому юноше с радостным известием. Акиэль сообщил императору и дежурившим гвардейцам, где ночует принц и встал, собираясь отправиться за Айлином с остальными. — Ты останешься, — поймав ученика за плечо, возразил Эрииль. — Это мой принц, я присягал ему! — заартачился кунгус, вырывая плечо. — Тебе нужен отдых, — император ленивым жестом махнул ладонью перед лицом юноши. — Вы… обещали, — со слабеющим от магии голосом взмолился Акиэль. Ноги налились свинцом, веки потяжелели, а разум затуманился. — Я ничего не обещал, — вставая, усмехнулся учитель. Один из гвардейцев подхватил сопротивляющегося сну мальчишку и перенес его на кровать.***
Разбудили Акиэля поздно. Едва продрав глаза, он тут же набросился на пришедшего его разбудить гвардейца, требуя ответить, где Триалин. — Принц с его величеством, отбывает наказание. Ты увидишь его завтра, целым и невредимым, — заверил Лорда мужчина. Он проследил, чтобы Акиэль позавтракал, а затем отвёл его в другую часть Аль-Джаира, куда отволокли искалеченные тела евнухов и наложниц. Пока тени и ищейки, огрызаясь друг на друга и жадно чавкая, пожирали трупы, Акиэль думал обо всём, что случилось накануне. С одной стороны, Триалин серьёзно нарушил закон и оскорбил императора. С другой — Айлин принц и приглашённый ученик, что, по идее, должно было гарантировать его неприкосновенность. Но с третьей стороны, если Эриилю вздумается убить Айлина — никаких серьёзных для императора последствий за этим не последует. Во-первых, Дегроуэль и Астеллу разделяют две империи — Крастская на северо-западе и Сиванна на северо-востоке. Во-вторых, у Дегроуэля недостаточно людских ресурсов и военной мощи, чтобы сравниться с Астеллой. В-третьих, смерть Триалина скорее выгодна знати Дегроуэля. Никто не станет мстить за принца. Просто некому. Кунгусы, верные присяге, могли бы, но и они устали от войны, да к тому же ещё не свыклись с правлением Триалина. Его смерть, скорее всего, развяжет новую гражданскую войну. На Крастскую Империю тоже можно не надеяться. После смерти императора, отца Айлина, родственники принца перестали поддерживать юношу, сосредоточившись на его брате. По всему выходит, что судьба Триалина полностью зависит от прихоти Эрииля, и если Акиэль ошибся в учителе, выходит, он предал друга. — Что с ним сделают? — после долгого молчания поинтересовался у своего провожатого кунгус. — Не знаю. Его величество заставил принца смотреть на казнь, а потом забрал в свои покои. Видимо, проводит воспитательную беседу, — в конце гвардеец всё же не удержался от усмешки. Потом Акиэля почти силой увели из Аль-Джаира в морской лазарет, напомнив, что он приехал учиться. В госпитале Лорд послушно провёл остаток дня, а вечером, чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей, засел за книги. Ищейки возвращались ни с чем — вокруг покоев императора стояли мощные барьеры, не подпускавшие демонов даже вплотную к линиям массива. Ночь Акиэль провёл без сна. Он нашёл две болезни, подходящие по описанию симптомов, что наблюдались у его пациентов, съел все фрукты в вазе и искупался в пруду, чтобы сбросить сонливость, но всё-таки дождался, когда в соседней спальне прозвучал тихий, едва слышимый хлопок, возвестивший о том, что в покоях принца, наконец, кто-то появился.***
Последний день домашнего ареста подходил к концу. В комнате Триалина Акиэль помогал другу с уроками, когда к принцу заглянул Раян. — Есть планы на ночь? — обменявшись приветствиями, поинтересовался астельский принц. — Есть. Сон, — строго ответил кунгус вместо Айлина. — Почему? — возмутился Триалин. — Уже в полночь мне можно будет покинуть Аль-Джаир! — и обратился к Раяну: — Какие предложения? — Все по тебе соскучились. Предлагаю отметить твоё освобождение, — улыбнулся Раян. Жизнь вернулась в прежнее разгульное русло, правда теперь Айлин почти не пропускал уроки, а сбегал из дворца по ночам, когда император не звал его к себе. Эрииль смотрел на ночные отлучки принца сквозь пальцы, хотя и не одобрял столь непотребного поведения ученика. Своё недовольство он выражал тем, что загонял юношу до полного бессилия. Айлин успел свыкнуться со своим новым положением любовника императора, тем более что их отношения для всех остальных оставались тайной. Акиэль, само собой, что-то подозревал, но он никогда бы не осмелился спросить о таком напрямую, ограничиваясь хмурыми взглядами при виде характерных синяков на груди принца. Но стоило Триалину лишь единожды пожаловаться учителю, как тот перестал оставлять метки, либо сразу исцелял их по утрам, прежде чем выпустить юношу из своих объятий. — Кольцо больше не снилось? — ни с того, ни с сего спросил Акиэль, пока друзья сидели в душной зале, ожидая учителя. — Снится иногда. — Больше никуда тебя не зовёт? — Нет. Но теперь мне стало ещё сниться зелёное пламя и чей-то голос, который велит мне просыпаться. — Зелёное пламя? — Да. Такое яркое, красивое, с переливами, — попытался описать Триалин. — А того, кто говорит, ты не видел? — задумавшись, спросил друг. — Нет. А что? Ты знаешь, кто это может быть? — оживился принц. — Не уверен. Просто зелёное пламя у нас всегда ассоциируется с Зариэлем. — Кто это? — Один из высших демонов, слуга и постоянный спутник Владыки Нумоса. Его ещё считают неофициальным принцем. — А Владыка Нумос — это…? — Демон разврата, покровитель брачного ложа, защитник детей и матерей, хранитель любви и страсти — если коротко, — рассказал кунгус. — И как демон разврата может быть связан с кольцом? — недоумевал Триалин. — Не знаю, — пожал плечами Акиэль. — Но будь ты кунгусом, ты бы явно поклонялся только ему, — усмехнулся Лорд. — А почему бы и нет? И вам советую, — насупился принц. — Поклоняйтесь Нумосу, любите друг друга и плодите детей! Рождаемость повысится, агрессия снизится! Если вы смените культ Мондоса на культ Нумоса, я объявлю его официальной верой! — вдохновенно предложил юноша. — Поздновато для таких идей. — Почему? — Потому что Зариэль. — … — Он был хранителем последнего кунгусского короля — Мериеля Золотого. Когда Элберт Ниитилл поднял восстание, и два войска встретились в бою, Зариэль вдруг обернулся против нас и выжег своим зелёным пламенем половину нашей армии. Уж не знаю, чем мои предки могли прогневать Нумоса. В любом случае, мой народ винит в потере королевства Нумоса и Зариэля, — объяснил Акиэль. — До сих пор? — До сих пор. В зал вошёл учитель, и разговор пришлось прервать. Позже Айлин не раз мысленно возвращался к теме и собирался посетить столичную библиотеку — уж в ней-то точно есть книги о кунгусском королевстве, кунгусах, их культах и о Владыках демонов — но каждый раз у принца находились занятия поинтереснее изучения древних свитков. А потом начались первые экзамены. Триалин блестяще показал рукопашный бой, продемонстрировал хорошие навыки владения оружием, безупречно ответил на вопросы по литературе, истории флота и стратегии и полностью провалился на изящных искусствах. Он путал движения танцев, сбивался в мелодиях, а на его рисунки до сих пор невозможно было взглянуть без боли. — Ты безнадёжен, — подытожил третью попытку друга сдать клавикорды Акиэль. — Я безнадёжен, — вздохнув, согласился принц. — Зачем так категорично? — улыбнулся Раян. — Сегодня он выступил гораздо лучше. — Может, он смог бы сдать экзамен, если бы уделял больше времени занятиям, — хмыкнул Лорд. — Куда больше?! Я целыми днями сижу за уроками! — негодовал Триалин. — А потом полночи проводишь неизвестно где и не высыпаешься. — Отдыхать тоже нужно, — вступился за друга Раян и обратился к Айлину: — Когда следующая попытка? — Через неделю. — Один мой друг хорошо играет на рояле. Может, он сможет тебя натренировать? — предложил астельский принц. — Если сможет, то станет чудотворцем, — усмехнулся Айлин. Тем же вечером они отправились к другу Раяна. Хорошим пианистом оказался выходец из Крастской Империи, давно переехавший в Астеллу. Он угостил принцев чаем, выкурил с Раяном по трубке, побеседовал для приличия о политике и светских новостях и лишь после этого перешёл к сути дела. Такая размеренность, свойственная старшему поколению крастской аристократии, невольно напомнило Триалину посиделки с дедушкой, отчего его расположение к другу Раяна росло с каждой минутой пребывания в его небольшом особняке. Юноша был уверен, что и учитель из пианиста выйдет хороший — терпеливый и внимательный. — Ваше высочество, я, кажется, понял, в чём состоит ваше затруднение, — послушав игру принца, потёр подбородок друг Раяна. — Прошу прислушаться к моему скромному мнению, но создаётся впечатление, что вы боитесь инструмента. — Ещё бы ему не бояться, отец так давит на него, — согласился Раян. — Это многое объясняет, — кивнул новый учитель. — Не бойтесь и не думайте слишком много о том, как играть. Просто играйте и наслаждайтесь. — Может, дело в мелодии, — предположил астельский принц и обратился к притихшему Айлину: — Попробуй сыграть что-нибудь другое. Раян оказался прав. Стоило сменить репертуар, и дело пошло быстрее. — Его высочество не обделён природным даром чувствовать музыку. Скорее ему нужно менять учителя, — улыбнулся друг Раяна. — Вы не могли бы сказать то же самое его величеству? — горько усмехнулся Триалин. Нужные мелодии у него всё равно не игрались. — Вы просто не можете играть то, что вам не по душе. Попробуйте полюбить музыку, которую хочет от вас услышать император. Целую неделю Триалин пробовал полюбить скучные сонеты и романсы для экзамена, пока не начал чувствовать приступы тошноты с первых нот мелодий. — Даже меня уже воротит от этих песен, — признался Акиэль. — Ты исполняешь их по сотне раз на дню, давно должен с закрытыми глазами играть. Как можно до сих пор не выучить? — Вот такой вот я особенный, — развёл руками принц. — Выдающийся, ты хотел сказать, — приподнял бровь Акиэль. — Выдающийся идиот. Удручённый словами друга, Триалин решил не тратить себе нервы накануне экзамена. Он переоделся в уличную одежду и под недовольным взглядом Лорда покинул дворец. Отвязаться от охраны не получилось, но, свернув на рынок, принцу удалось исчезнуть в толпе, ускользнув от сопровождающих. Дальше юноша продолжил бродить среди пёстрых лавок в одиночестве. Думая обо всём подряд, принц сам не заметил, как ноги завели его в трущобы. Солнце давно отмерило полдень и медленно ползло к западу. Наверняка стража уже вернулась во дворец и доложила о его побеге, и теперь все ищут проблемного принца. Убедившись, что совершенно не имеет представления о том, где находится, проблемный принц сам захотел, чтобы его нашли. Жара, духота и вонь окраин поднятию настроения ничуть не способствовали. Триалин выбился из сил, плутая по однообразным улочкам, где ветхие лачуги из соломы и глины кренились в разные стороны, сидевшие на земле разморённые пеклом нищие постоянно одёргивали полы его одежды, требуя милостыню и хлеба, тощие полуголые смуглые ребятишки носились, как крысы, а под ногами то и дело попадались кучки верблюжьего навоза. — Ладно, — успокаивал себя принц, — если меня нашли, когда я пытался скрыться, то теперь, когда я этого не делаю, найдут ещё быстрее. Больше всего юношу удручало, что его, скорее всего, снова накажут. Айлин так и видел ехидное лицо Акиэля. От раздумий его отвлёк гомон толпы. Выйдя на шум, принц увидел помост, вокруг которого собралась довольно разношёрстная публика. Помимо откровенно бедных, Триалин заметил в толпе и прилично одетых ремесленников и даже кого-то из знати. Оратор на помосте надрывал горло: — … терпеть! А что делает наш император? Он собирается развязать никому не нужную войну! Ваши мужья и сыновья будут лить кровь и отдавать жизни, чтобы потешить его гордыню! Нам говорят «у нас сильные союзники»! Вздор! Где вы видите сильных союзников? Сиванна, где правит дряхлый старик, приросший к трону? Крастская империя, где уже четыре года нет императора? На престоле нашего некогда могучего соседа сидит мальчишка-марионетка, танцующий под указку родственников! Или может, под сильным союзником они имеют в виду Дегроуэль? Дегроуэль! Нищее захолустье, которым правит щенок, лакающий с руки нашего императора! Нет у нас достойных союзников против Райкура! Не нужна нам война! Мы уже ведём войну с засухой, нищетой и болезнями! Где армия импера… — договорить оратор не успел. Его вдохновенную речь прервал гневный кулак в лицо. Триалин, чьи силы вернулись от обуявшей ярости, начал расталкивать толпу, ещё услышав про брата, но сравнения себя с щенком он вынести точно не мог. Помощники оратора попытались отцепить мальчишку от мужчины. Со злости Айлин накинулся и на них с криками «Изменщики! Предатели!». Его очень скоро повалили на деревянный настил. Размахивая кулаками и пиная каждое попавшееся тело, юноша уже не разбирал, кого бьёт. Краем глаза он заметил, что толпа увеличилась. Драка привлекла куда больше внимания, чем крамольное выступление оратора. Люди подбадривали дерущихся криками, не пытаясь кому-то помочь и прервать занимательное зрелище. Гнев притуплял боль от ударов, и Триалин продолжал вколачивать кулаки в чужие лица, вымещая на них всю скопившуюся за последнее время злость. Всё закончилось так же внезапно, как началось. На помост вскочили какие-то люди с оружием и силой разняли драчунов. К удивлению Айлина среди вмешавшихся оказался Раян. Оглядевшись, юноша обнаружил немало знакомых лиц — почти все были из постоянной компании наследного принца Астеллы. Раян помог другу встать, бегло оглядел его на наличие серьёзных травм и, натянув капюшон ниже на лицо Айлина, увёл побитого мальчишку с помоста. — Ну и зачем ты полез? — поинтересовался Раян, пока шлюхи оказавшегося поблизости борделя приводили в порядок лицо Триалина. Поскольку в голосе приятеля не было осуждения, только любопытство, Айлин, морщась от боли, ответил: — Он назвал меня щенком, а Рубеллина марионеткой. — Я слышал. — Ты был в толпе? Что ты там делал? — А ты? — Я заблудился и случайно на них наткнулся. Боги, меня наверняка обыскались! — Я уже послал слугу во дворец сообщить, что ты со мной, — успокоил принца Раян. — Спасибо. Так… что ты там делал? — Слушал, как и все. — Он говорил про твоего отца. — Знаю. И по большей части я с ним согласен. — Это измена. — Пока правит мой отец. — Ты думаешь, эти нищие оборванцы что-то изменят? — Не думаю. — Тогда это есть и будет оставаться изменой. Раян некоторое время молчал, не отвечая. Триалин про себя размышлял, нужно ли говорить императору об этом провокаторе, и как это сделать, не выдав Раяна и свою драку. — Я велел отпустить оратора и помочь ему скрыться, — вдруг сказал Раян. — Зачем? — потрясённо округлил глаза Айлин. — Потому что он говорит то, о чём думают все. Эта война никому не нужна. — Она ещё не наступила и не обязательно наступит. К тому же, у его величества есть армия, вряд ли он будет призывать сыновей ремесленников. — Эту армию нужно чем-то кормить. Налоги снова повысят. Ты живёшь во дворце, окружён роскошью, гуляешь в центре города и видишь только его красоту. Но сегодня ты ведь увидел трущобы? — Они есть в каждом городе, Раян. Ты не видел, что творится в Дегроуэле после войны. Там вообще нет никаких красивых ухоженных центров — сплошные горелые трущобы, — заметил Триалин. — По крайней мере, ты и твоё окружение пытаются что-то с этим делать. Мой отец нет, — возразил Раян. — Всех не накормишь. — Тогда ради чего эти люди отдают свои деньги? Айлин, я вижу это с самого детства. Вижу, что с правлением моего отца народу становится только хуже. Каждый месяц он устраивает публичные казни тех, кто пытается привлечь его внимание к своим проблемам. И ладно, если бы это касалось только простолюдин. Но отцу всюду мерещатся заговоры. Многих моих друзей арестовали и сослали за неосторожные шутки. Все ненавидят его и боятся, а он продолжает повышать налоги, игнорировать эпидемии в трущобах и собрался развязать войну, которую мы заведомо проиграем. — Откуда такая уверенность? — В армии разлад. Деньги не доходят до солдат, разворовываются хаканами и чинами пониже. Солдаты бунтуют. Прибавь сюда засуху. За всё время, что ты здесь прожил, ты помнишь, чтобы хоть раз шёл дождь. Даже в сезон дождей меньше, чем раньше. И так последние пять лет. Некоторые маленькие деревни уже вымерли от голода. Достаточно причин для недовольства? А что в это время делает император? Казнит наложниц и развлекается с новым фаворитом. — Внимательный взгляд Раяна приморозил Айлина к месту. Задней мыслью принц порадовался, что они говорили на крастском, и бордельные шлюхи не знали, о чём речь. — Откуда ты знаешь? — осипшим от волнения голосом спросил Триалин. — Я знаю своего отца. Знаю, насколько он развратен. Знаю, что он не пропустит ни одного симпатичного личика. А когда ты стал пропадать по ночам, догадаться было не сложно. — Кто ещё знает? — Никто, — заверил Раян и, махнув рукой, велел девушкам удалиться. Затем подсел ближе на подушки и продолжил: — Я боялся, что это произойдёт. Ты очень красивый и умный. Больно видеть, как император постоянно унижает тебя. Я надеялся успеть… успеть, пока он до тебя не добрался, — Раян понизил тон. Он взял влажную губку и, протирая сбитые в драке костяшки пальцев Айлина, заговорил почти шёпотом: — С тобой нельзя так обращаться. Император просто использует тебя, как гаремного мальчика, без любви и ласки. — Откуда тебе знать? — отдернув руки, прошипел Триалин. — Ты бы сам понял, если бы было с чем сравнивать, — ничуть не обидевшись, вздохнул Раян. — А ты что же, предлагаешь себя для сравнения? — ядовитым тоном поинтересовался Айлин. — Сравнивай, если хочешь. По крайней мере, я тебя ни к чему не принуждаю. Я просто пытался сказать, что ты… ты очень нравишься мне. И как человек, и как друг, и как некто, гораздо ближе. — Принц ненадолго запнулся, собираясь с мыслями. — Ты весёлый, смышлёный, смелый, талантливый. Все мои друзья тебя обожают. А твои шалости во дворце, — Раян улыбнулся, — когда ты уедешь, нам будет их не хватать. — Я… с чего ты так внезапно… — растерялся Триалин, тронутый словами друга. Юношу редко хвалили, и каждый раз он не знал, как реагировать на похвалу. — Не знаю, — Раян неловко рассмеялся. — Давно хотел сказать что-то подобное, но никак случая не представлялось, а сейчас как-то само. Прости. Забудь об этом. Я тебе ничего не говорил. Айлин так и сидел в оцепенелом молчании, обмозговывая услышанное, пока Раян перевязывал его руки. После стольких ночей с императором, Триалин стал смотреть на отношения между мужчинами иначе. Это было, в целом, приятно. Совсем не противно. В некоторых случаях практично — мужчины же не беременеют. Но даже с изменившимися взглядами представить себя с Раяном юноше не удавалось. Астельский принц был другом, а с друзьями не спят и не целуются. Но если Раян не воспринимал его как друга… Больше всего Айлину хотелось сменить тему, сделать вид, что ничего не было, и оставить всё, как есть. Но разве можно остаться друзьями после такого признания. Триалин попытался представить. Скорее всего, теперь их общение станет неловким, вынужденным. Зачем Раян вообще всё это сказал? Повернуть назад уже нельзя. Либо вперёд, либо обрывать все отношения. Юноша пристально смотрел на Раяна, пытаясь отбросить свои дружеские чувства — всё равно астельский принц испытывал к нему нечто большее — и вообразить его своим… кем? Как это называется? Своим любовником? Любовником Айлина был, вроде как, Эрииль. Возлюбленным? Далеко до возлюбленного. Триалин любил Раяна, но как друга. Раян, старательно не обращавший внимания на пристальный взгляд юноши, наконец не выдержал. — Что такое? — поинтересовался он с улыбкой. — А? Нет… ничего, — покраснел Айлин. — Говори. Я же вижу, ты хочешь что-то сказать. — Ну, у меня появилась бредовая идея. Боюсь, она может тебе понравиться. — Я слушаю. — Я просто подумал, — голос Айлина стал тише, — если… если ты… меня по…поцелуешь, то я, может быть, смог… смог бы понять… — заплетаясь бормотал себе под нос Триалин, не зная, куда деть глаза от стыда. Тёплые руки обняли плечи, и не успел принц договорить, как губы опалило горячим дыханием. Поцелуй, жаркий и пьянящий, соединил уста. Триалин зажмурился и неуверенно положил руки на плечи уже не друга. Последний, восприняв жест как разрешение продолжать, перехватил талию Айлина и, усадив того себе на колени, углубил поцелуй. — Итак, понял что-нибудь? — улыбнулся Раян, оторвавшись от мягких губ юноши. — Понял. Ты целуешься ничуть не хуже своего отца. Интересно, от кого научился, — пытался скрыть своё смущение смехом Айлин. — Считай, это наследственное, — рассмеялся принц. — И всё-таки? — Я думаю, что дам тебе шанс показать, чем ты отличаешься от императора, — нещадно краснея под пытливым взглядом, ответил Триалин. Раян показал. Айлина несколько смущало то, как легко астельский принц перешёл к новым отношениям, словно давно этого ждал. Их совместные прогулки стали больше напоминать свидания этих глупых парочек из глупых романов. Теперь Раян водил принца в дорогие заведения, катал на лодке, устраивал пикники под звёздами на побережье и не требовал от юноши ничего. Они целовались только тогда, когда Айлин сам этого хотел. Обнимались, когда Триалин сам лез за объятьями. Окружённый такой заботой и предупредительным, осторожным вниманием, принц всё чаще невольно сравнивал отца и сына. Эрииль был жадным и жестоким. Раян — нежным и участливым. Эрииль часто наказывал Айлина, был с ним излишне строг, а в постели нередко причинял боль, пусть и с последующей компенсацией. Раян всегда внимательно слушал принца, поддерживал его, ободрял, был с ним ласков, и Триалин знал наверняка, что если они дойдут до постели — когда, а не если — то и тогда Раян будет куда более чутким любовником, нежели император. Нет, не любовником. Возлюбленным. Айлин сам не замечал, как всё больше привязывался к Раяну, привыкал к их отношениям и, в конце концов, полюбил в ответ. Их идиллию портило две вещи. Экзамены и Акиэль. Триалин вновь провалил клавикорды, зато после практики с Раяном сдал танцы, а друзья астельского принца учили Айлина разным хитростям, как легко рисовать, поэтому юноша надеялся, что скоро сдаст и живопись. Акиэль, у которого появилось чуть больше времени с тех пор, как он вылечил какую-то неизвестную лихорадку у моряков, стал тратить это время на то, чтобы портить настроение другу. — Ты ещё помнишь, для чего мы сюда приехали? — ярился кунгус. — Я не прогуливаю занятия, что тебе ещё от меня нужно?! — А после занятий? У тебя есть и другие обязанности! Когда ты в последний раз разбирал письма из Дегроуэля? — Да вчера! Вчера я всё разобрал! И до этого хотя бы раз в неделю просматривал! — Раз в неделю?! — Там всё равно нет ничего интересного. Просто признай, что тебе не нравится Раян, и поэтому ты ищешь поводы, чтобы оставить меня во дворце. — Да, он мне не нравится. Он плохо на тебя влияет. — Неужели? И чем же? — Ты шастаешь где попало, вместо того, чтобы заниматься после уроков и практиковаться. — Тебе так не нравится, когда кто-то хорошо проводит время? Да будет тебе известно, именно благодаря Раяну я сдал танцы и скоро сдам живопись. А чем ты помог? Тем, что постоянно нудил над ухом? — Ты будущий император моей страны! Ты хоть изредка вспоминаешь об этом?! Вместо того, чтобы прилежно учиться, налаживать связи и заниматься положенными делами, ты портишь свою репутацию, якшаясь с кем попало! — Этот кто попало — наследник трона, будущий император Астеллы, — прошипел Триалин, не в силах слушать, как оскорбляют Раяна. — Считай, что я налаживаю связи. — Ты посмотри на его окружение! — не успокаивался Акиэль. — Чем они занимаются! Какой пример подают остальным! — Тебе-то какое дело? Угомонись уже! — Мне какое дело? Мне большое дело! Я боюсь представить, чего ты у них нахватаешься и что привезёшь в Дегроуэль. После войны стране нужен сильный правитель, а не бездельник! — кипятился Лорд. — Спасибо, что напомнил, — зло сузил глаза Айлин. — Я тоже тебе кое-что напомню. Ты, видимо, забыл, что Дегроуэль в таком состоянии из-за твоего деда, отца и брата. Говоришь, мы приехали сюда учиться? Так научись обращаться к своему принцу, как полагается. Акиэль поджал губы. Глаза гневно горели алым, а взъяренные тени бесновались под ногами. Не говоря больше ни слова, кунгус развернулся и вышел из спальни принца. Триалин тут же понял, что сказал лишнего, но свежая злость не позволила догнать друга и извиниться. Вот ещё. Что Акиэль о себе возомнил? Сын, внук и брат изменников. — Ты всё правильно сказал, он слишком много себе позволяет, — выслушав принца, заметил Раян. Юноши лежали на влажном песке Акульей бухты, их излюбленного места. В этот раз они добрались до окружённого острыми скалами, напоминающими акульи зубы, пляжа на лодке, взяв с собой покрывала, вино и фрукты. Кровавое солнце, окрасив морскую гладь и кромку неба червонным золотом, медленно тонуло в бескрайних водах океана. На юге ночь наступала быстро. Стоило солнцу скрыться и всё вокруг стремительно погружалось в темноту. Айлин лежал на спине, глядя, как из-за острых зубцов скал, окаймлявших закрытый пляж, проглядывает наливающийся чернотой, испещрённой хрусталиками звёзд, небосвод. — Не всё правильно сказал, — вздохнул юноша. — Не стоило говорить о его отце и дедушке. — Но ведь это правда, — возразил Раян. — Не всякую правду нужно озвучивать. Я его обидел, а ведь он просто беспокоится обо мне. — Думаешь? По мне так он пользуется твоей добротой и забывает о своём месте. — Он мой друг. — Друзья так себя не ведут. Мои друзья точно не стали бы мне указывать. Одно дело дружеский совет, другое — попытка влиять. — Ладно-ладно, я понял, — сдался Триалин. — Я поговорю с ним, когда он успокоится. Просто не понимаю, почему вы друг друга так не любите. — Мне не нравится, как он с тобой обращается, — объяснил Раян. — Я ведь уже объяснял. Кунгусы они все такие. К этому нужно привыкнуть. И вообще, хватит об Акиэле. Расскажи, чем сам занимался? — приподнявшись на локтях и подвинувшись ближе к принцу, попросил Айлин. — Встретился с друзьями из Бакатры. Отправил в одну из деревень под Аккадом две повозки с провизией — там из-за засухи с едой совсем плохо, — начал перечислять Раян. — Я сейчас пытаюсь организовать регулярные поставки еды и воды в трудные регионы. Хотя бы по морю, чтобы обеспечить прибрежные земли. — Как в Бакатре? — поинтересовался Триалин. — Лучше, чем в Хореши, и намного лучше, чем в остальных регионах. Озёра спасают. Но уровень воды снизился. Боюсь, если засуха продлится ещё пару лет, каналы пересохнут. — А нельзя как-нибудь вызвать дождь? — Отец мог бы, но он и пальцем не пошевелит, пока его любимый сад не засохнет. — Мне кажется, у него должны быть причины, — сомневался младший принц. — О, они есть. Лень, жадность, равнодушие. Этот список можно продолжать долго. — А ты пробовал поговорить с ним? Может… — Не может, — перебив юношу, отрезал Раян. — Он не станет меня слушать. — Почему? — Потому что опасается меня. С тех пор, как нескольких моих друзей сослали, он пристально следит за мной, превратно расценивает каждый мой шаг. — Ох… мне кажется… ладно, не будем об этом. Расскажи о Бакатре? Мне бы хотелось побывать в твоей резиденции. Она ведь недалеко отсюда? — поспешил перевести тему Айлин. — Пять дней конного хода до границы и ещё день до моей усадьбы. Я обязательно возьму тебя с собой, когда поеду. Бакатра и Хореши, две самые богатые сатрапии империи, принадлежали Раяну. И Триалину очень хотелось посмотреть, как обстоят дела в землях, вверенных астельскому принцу. — А когда ты поедешь? — Месяца через три. Помимо Бакатры, Хореши и Ажмана меня волнует и вся остальная империя. — Ты станешь хорошим императором, — улыбнулся Айлин. — Ты так считаешь? — Раян повернулся на бок и склонился над юношей. — Да. — Ты тоже. — А? — Ты тоже станешь хорошим императором. — Разумеется, — Триалин усмехнулся. — Жду не дождусь коронации. — Айлин. — Что? — Ты бы хотел, чтобы я тебя короновал? Принц задумался и не стал отвечать сразу. В имперском союзе существовало немало традиций. Следуя одной из них, Айлин стал учеником Эрииля. Однако, самой важной была традиция коронации. За редкими исключениями, когда старый монарх при жизни уходил на покой и сам возлагал корону на наследника, новых правителей короновали императоры союзных стран. Отца Триалина короновал его дед, но самого Айлина некому было возвести на престол — отец и дед погибли четыре года назад — и эта честь выпала Эриилю. Такой обычай имел и практическую сторону. Между коронуемым и тем, кто возлагал корону, образовывалась связь, а их страны не воевали, пока один из них не умрёт. Такие союзы между империями были крепче, чем альянсы, скреплённые браком, поскольку нарушить священный, подкреплённый магией обряд, в отличие от брачного договора, было невозможно. Триалин представил, как пройдёт его коронация с Эриилем. Наверняка она будет излишне помпезной и вычурной, в стиле императора. А после венчания на царство, даже став полноправным монархом, Айлин останется в позиции ученика, а не равного Эриилю. Но если бы его короновал Раян. Для всего мира они стали бы братьями, друг для друга… Это было чем-то вроде брачных уз, но куда более глубоким. — Да, — подумав, кивнул принц. — Хотел бы. Но поскольку твой отец жив, здоров и на покой не собирается, скорее, я буду тебя короновать. Раян улыбнулся в ответ. — Не будем загадывать. — А ты бы хотел? — Я бы хотел больше времени проводить с тобой, — вновь улыбнулся Раян и поцеловал губы зардевшегося юноши. Вызвездевшееся небо залило землю чернильными красками. Алые магические шарики Раяна плавали вокруг принцев, качались на прибрежных волнах и ныряли в воду, подсвечивая её красным заревом. Айлин прильнул ближе, отвечая на поцелуй. Песок забивался под одежду и лип к загорелой коже. Тихий размеренный плеск волн нарушался приглушённым ласковым шёпотом влюблённых, горячим влажным дыханием и неловкой торопливой суетой. — Я с собой ничего не взял, — извиняющимся тоном сказал Раян, виновато улыбаясь. — Не страшно, — со шкодной ухмылкой заверил Айлин и, взяв руку любовника, шаловливо облизнул костяшки кисти, прежде чем погрузить два пальца себе в рот. — Император тебя испортил, — заметил Раян, лаская пальцами шероховатость языка и гладкость изнанки щёк. Развернув Триалина на живот, он, предварительно коснувшись чуть ниже копчика юноши, провёл мокрыми пальцами по ложбинке меж придерживаемых принцем ягодиц. Второй рукой огладил впалый живот, опускаясь к паху, и под требовательные понукания юного развратника, осторожно ввёл два пальца внутрь. — Можешь не церемониться, — изящно изогнув спину, хохотнул Триалин, но прерывать положенные прелюдии не стал, податливо извиваясь в опытных, но аккуратных руках Раяна. С влажной пеленой на глазах и с не то стыдливым, не то лихорадочным румянцем, окрасившим щёки и шею, Айлин припал на колени перед принцем. Потянув завязки, юноша с нетерпеливой резвостью стащил с любовника брюки и нижнее бельё, взял в наловчившиеся во время ночей с Эриилем ладони просыпающееся достоинство Раяна и, помогая себе руками, обхватил пересохшими от волнения губами головку члена. Водный плеск разбавился хриплыми стонами. Триалин раздвигал колени, принимая возлюбленного во всю длину, скрёб пальцами липкий песок, выгибал грудь, подставляя острые ключицы жадным поцелуям, следы которых наутро залиловеют смазанными подтёками. Звёзды бесстыже подмигивали сквозь алое марево летающих сфер. Солёный запах моря смешался с терпким мускусным и пьяным винным. Ночная прохлада, пришедшая на смену душной жаре, холодила разгорячённые тела. Они перевернулись. Раян снизу, Айлин, усевшись на нём, сверху. Налипшие песчинки, щекоча, скатывались по спине, пока юноша с теснящим дыхание подступающим восторгом, ускоряясь, вставал и насаживался на трущийся о стенки внутри ствол. Горячее семя потекло по бёдрам, выливаясь из припухшего отверстия. Триалин, зажмурившись и съёжившись в жалких попытках растянуть сладкую и мучительную дрожь, рухнул на влажную грудь принца, размазав между их животами остатки своего удовольствия. Они долго молчали, слушая постепенно успокаивающееся дыхание друг друга, прежде чем Айлин потянулся за поцелуем. Шутливо увернувшись, Раян чмокнул чернявую макушку и потащил любовника в тёплую воду. Неровная лунная дорожка серебрила низкие волны. Маково-красные светящиеся сферы румянили морскую гладь. И в этом серебристо-алом, красно-серебряном мире полумрака, стеклянных звёзд, чёрных зубцов скал и сливающегося с угольным небом бескрайнего простора океана существовали только двое. Два плавящихся в любовной неге тела, две пары сплетённых в жарком объятии рук и два влюблённых, исполненных наивной нежности, взгляда.***
Музыка лилась из-под пальцев как ровное полотно шёлка, без единого изъяна, малейшей шероховатости. Вдохновлённый и уверенный в себе после долгой и бурной ночи, от которой остались лёгкая волнительная боль в чреслах и затуманенный тайной радостью взгляд, Триалин играл как никогда хорошо. Ему стало даже немного досадно от того, что пришедших посмотреть, как он вновь пытается сдать экзамен, было куда меньше, чем в прошлые разы. Впрочем, в зале сидел Раян, и одного его Айлину более чем достаточно. Юноша почти и не вспоминал о присутствии императора и Акиэля. Скучные сонеты для экзамена он разбавил озорными сюитами и мотивами распространённых в питейных домах песенок. Такая отсебятина помогала ему расслабиться и не обращать внимания на пристальный взор его величества. И всё же, стоило на секунду отвлечься, как палец смазал мимо нужной клавиши, сбив ритм мелодии. Принц, не прерываясь, оправился и продолжил играть, как ни в чём не бывало, внутренне холодея от мысли, сочтёт ли император эту погрешность поводом для пересдачи. Наконец отзвучали последние ноты, и Триалин, не веря, что у него получилось, обернулся под частые аплодисменты. Стоило овациям затихнуть, как тишину ожидания нарушил твёрдый голос императора: «Не сдал». Коротко, как приговор. Без объяснений. Эрииль поднялся и удалился в сопровождении советников, не удостоив ошарашенного ученика и взглядом. Вскоре в зале осталось трое: Айлин, Раян и Акиэль. — Нет, вы слышали?! — стукнув кулаком об стену и тут же скривившись от боли, воскликнул Триалин. — А стену-то за что? — приподняв бровь, поинтересовался Акиэль. — Слышали. Он явно к тебе придирается, — ответил на вопрос принца Раян. — За что он так со мной? Что ему в этот раз не понравилось? Я никогда не играл так хорошо, как сегодня! — качая в здоровой руке ушибленную кисть, возмущался Айлин. — Во-первых, ты дважды ошибся, — начал перечислять Лорд. — Неправда! Один раз! — возразил принц. — Два, — неумолимо оспорил кунгус. — Два раза, Айлин, я слышал. Мой слух не обманешь, ты сам знаешь. Ты дважды ошибся, это во-первых. А во-вторых, ты сыграл кучу мелодий, не соответствующих требованиям его величества, некоторые из них были откровенно вульгарными. И мало того, что ты своевольничал, так ещё и отнял этим время императора, растянув продолжительность экзамена вдвое. Мог бы и поблагодарить его за то, что он не прервал тебя, а… — Не слушай его, — вклинился Раян. — Ты блестяще сыграл. Пусть император этого и не оценил, но ты ведь слышал, как все аплодировали. Ты всех удивил сегодня. Акиэль чуть поджал губы, но не прокомментировал слова астельского принца. Вместо этого Лорд молча взял руку Айлина и с тем же обиженно-угрюмым молчанием окутал покрасневшую от удара кисть алым сиянием магии жизни. Триалину сразу стало легче. Чуть содранная после столкновения со стеной кожа на костяшках восстановилась, боль утихла, и, пока друг лечил его руку, Айлин немного успокоился. — Я ему это припомню. Обязательно припомню, — с холодной решимостью пообещал юноша. — Уймись, а? — уставшим голосом попросил Акиэль, прекрасно понимая по мстительному выражению лица друга, что никакие уговоры не удержат его от задуманного безрассудства. — А у меня есть идея, — вдруг сказал Раян. — Пошли, — он вырвал Айлина из целительного облачка кунгуса и потащил за собой. Акиэль проводил принцев наполовину укоризненным, наполовину обречённым взглядом, закатил глаза, развернулся и отправился восвояси, решив держаться подальше от неприятностей, которые ему сулило нахождение рядом с ходячей проблемой, именуемой наследником трона Дегроуэля.***
— Вот, смотри. Я наложил на них усыпляющее заклятье, поэтому они такие вялые, но к вечеру оно спадёт, — открыв костяной ларчик, продемонстрировал свою идею Раян. — Это жуки? — прищурившись, разглядел крохотных букашек, рассыпавшихся бисером по дну маленькой шкатулки Айлин. — Да. Отец ведь часто зовёт тебя к себе после экзаменов. Перед тем, как уйти от него, незаметно выпусти их к нему на постель. Они очень кусачие, так что он весь обчешется и не скоро позовёт тебя к себе. Только не попадись, а то снова накажет, — закрыв коробку и передав её принцу, проинструктировал Раян. — Соблазнительная идея. Тебе не жалко отца? — пряча коробок с пакостью в карман, полюбопытствовал юноша. — То что он обрюхатил в своё время мою мать, делает его отцом чисто номинально, — пожал плечами астельский принц. — Ладно. У меня ещё есть дела в городе. Сегодня погулять не получится. Встретимся завтра, договорились? — Хорошо, — вздохнул Айлин, чем вызвал улыбку любовника и невольно напросился на короткий поцелуй в щёку.***
Как и предсказывал Раян, тем же вечером, после экзамена, раб, посланный Эриилем, сообщил юноше, что его величество ожидает принца у себя. Триалин наскоро искупался — забавы в бассейне ему всё ещё не нравились — отыскал среди своих однообразных по фасону нарядов самый тёмный, затем убедился, что шкатулка с жуками не выпирает в кармане и не привлекает внимания, и только потом отправился к учителю. Идти совсем не хотелось, особенно теперь, после ночи с Раяном. Должно быть, так себя чувствуют изменяющие жёны по отношению к опостылевшим мужьям. Что за пошлое сравнение. Он не жена! А Эрииль ему не муж! Откуда такие мысли? Передёрнувшись от отвращения, снедаемый сомнениями Айлин добрёл до покоев императора. Эрииль полулежал на подушках, читая чьё-то объёмное многостраничное письмо. Коротко взглянув на ученика поверх листов, он жестом подозвал юношу к себе и, пока Триалин шёл к постели, успел, пробежавшись по строкам, дочитать послание. — Я запрещаю тебе видеться и общаться с Раяном, — складывая бумагу, вдруг огорошил принца мужчина. — Что? Почему? — Потому что я так решил. Больше новостей у меня для тебя нет. — Вы не можете! — Не могу? — сине-зелёные глаза Эрииля потемнели, неприятно напомнив цветом илистый прибой во время шторма. — Раян мой сын. Ты мой ученик, — голос императора оставался безукоризненно спокойным. — Я могу. Могу и запрещаю вам двоим видеться, общаться и пересекаться где-либо, кроме дворца, исключительно в присутствии посторонних. «Он знает», — догадался Триалин. «Этот старый развратник знает и ревнует». — Может, вы хотя бы изволите объясниться? — вскипая от гнева, прошипел принц. — Не изволю. Кончай истерику. Это моё окончательное решение, — поймав мальчишку за руку, тихо, но твёрдо потребовал Эрииль. — Тогда вот вам моё окончательное решение — я больше не собираюсь вас ублажать! — воскликнул Айлин и попытался выдернуть руку из стального захвата. Безуспешно. Тем не менее, юноша, выучивший за прошедшие полтора месяца все приёмы учителя и вполне готовый к последующей подсечке с полётом и болезненным приземлением на постель, упреждающе ударил ребром ладони по запястью императора и, освободив пойманную конечность, отскочил назад. Не стоило делать такие спонтанные манёвры в комнате, полной низеньких пуфов, подставок для ног и напольных подушек. Айлин не понял, обо что споткнулся. Безнадёжный взмах рукой и острая боль в копчике, а следом глухой стук чего-то упавшего на ковёр. Юноша только начал поворачивать голову, чтобы взглянуть на упавший вместе с ним предмет, когда его молниеносно подхватили на руки, и в следующее мгновение он вместе с императором оказался в проёме спальни. Эрииль, крепко держа ученика за плечо, коротким острым взглядом отметил место приземления принца и костяного ларчика — Айлин на доли секунды увидел, что крышка от коробочки валялась отдельно — а затем ковёр на этом пятачке вспыхнул синим с белыми переливами пламенем. Его отблеск мелькнул в чёрных глазах принца, прежде чем юноша очутился в бассейне купальни Эрииля. Айлин стоял по пояс в воде. Император, стоя рядом в своих многослойных одеяниях, несколькими рывками содрал с ученика блузу и, отшвырнув её остатки на другой край водоёма, принялся тщательно осматривать руку юноши, бывшую всего несколько секунд назад рядом с упавшим коробком. Вместо обыкновенно лиловых зажглись нестерпимо яркие белые и крупные магические шары, ослепившие Триалина, привыкшего к мягкому освещению спальни. Он неуклюжим жестом, всё ещё находясь в недоумённом оцепенении от резких смен локаций и необъяснённых действий учителя, инстинктивно попытался прикрыться или хотя бы закрыть красноречиво лиловеющие синяки на груди и шее, но императора следы прошлой ночи, казалось, мало интересовали. Не отвлекаясь от дотошного рассматривания руки со всех сторон, от кончиков пальцев до подмышек, он по ходу дела просто смахнул ладонью, едва мерцавшей целительной магией, все налившиеся синевой и желтизной отметины чужих губ на теле принца, восстановив чистый смугловатый от загара цвет юной кожи. Закончив с рукой, Эрииль вывел Айлина из бассейна и, стянув с него шаровары и бельё, полетевшие вслед за блузой в бассейн, совсем уж бесстыдным образом продолжил осмотр, уделяя больше внимания той стороне, где в кармане лежала шкатулка, ставшая, как начал догадываться Триалин, причиной столь пристального внимания к его туловищу. Задней мыслью принц отметил, что одежда императора осталась совершенно сухой, тогда как с самого Айлина щекотными струями стекала вода. — Нигде не ужалили? — наконец, подал голос Эрииль. — А? Нет. Вы о чём? — удивлённый, что его перестали вертеть, как игрушку, переспросил Триалин. — О той дряни, что ты принёс, — очень медленно ответил учитель. — Нет, не ужалили, — заверил юноша, со стыдом и ужасом осознавая, что всё-таки попался и, судя по поведению императора, попался по-крупному. Он уже начал придумывать какое-нибудь правдоподобное оправдание коробочке с жуками, надеясь избежать очередного наказания, как вдруг Эрииль, к полнейшей неожиданности для принца, крепко обнял ученика, тесно прижав к себе. Айлин ощутил тепло, окутавшее тело и мгновенно высушившее его, затем уловил тихий облегчённый вздох где-то на уровне виска, почувствовал едва различимый поцелуй и, будучи прижатым к груди учителя, ясно услышал торопливое сердцебиение. — Иди в гостиную, — оторвав юношу от себя и завернув его в из ниоткуда взявшийся плед, велел император. Триалин, по прежнему пребывая в пришибленном состоянии шока после всей устроенной Эриилем суеты и, в особенности, из-за порыва нежности мужчины, покорно вышел из купальни и по привычке свернул в спальню. Босые ступни коснулись необработанного камня. Айлин поднял взгляд. Вместо спальни не было… ничего. Пустая коробка каменных стен с грубо обтёсанным полом. Роскошную опочивальню его величества словно выскоблили из императорского дворца вместе со слоем стен, пола и потолка, оставив лишь тёмную и гулкую пустоту. Развернувшись на пятках, Триалин прошлёпал, как было велено, в гостиную, приземлился на краешек дивана и принялся ждать каких-нибудь вразумительных пояснений к приступу сумасшествия императора, уничтожившего собственную спальню. Ждать пришлось недолго. Вскоре Эрииль вышел из купальни и, поманив юношу за собой, направился к винтовой лестнице на верхние этажи своих покоев. Принц прежде чем пойти за учителем, ринулся в соседнюю комнату, дабы проверить свою догадку. Купальня была на месте, но вот вместо бассейна зияла огромная земляная дыра. На втором этаже, где Айлин доселе не бывал, Эрииль привёл ученика в личную библиотеку. Указав на диван, рядом с которым стоял маленький плетёный столик с молоком и печеньем для принца — для кого же ещё — император прошёл к стеллажам. — Я уверен, что ты не собирался меня убивать, потому что ты не настолько самонадеян и глуп, чтобы оставлять после себя такие очевидные улики, — выуживая с полки увесистую книгу, сказал император. Триалин поперхнулся молоком и, прокашлявшись, изумлённо уставился на неторопливо листающего страницы учителя. — О чём вы говорите?! Это была просто шутка! Ну, должна была быть. Я хотел, чтобы вы хорошенько почесались за то, что не зачли мне клавикорды! — Шутка не удалась бы в любом случае. Вряд ли я бы успел почесаться, — отыскав нужную страницу, усмехнулся Эрииль и направился к оторопевшему юноше. — Что вы имеете в виду? Это ведь просто… — до Айлина дошло, что он не знает названия жуков. Мужчина правильно истолковал его заминку, закончив речь за ученика. — Это просто жгученосы или алые кровоеды, выражаясь научной терминологией. Одна взрослая особь способна отправить меня к праотцам, совершенно наплевав на все мои таланты в области медицины и впечатляющие запасы энергии. Триалин побледнел и едва не выронил стакан с молоком. Эрииль сел рядом, положив книгу на колени. Тонкий перст, охваченный кольцом с огненным гранатом, указал на подробный рисунок насекомого, и, пока отставивший питьё принц его разглядывал, мужчина продолжил объяснения. — Эти неприглядные крохи, обитающие исключительно в горах Эоа-Ло, в вулканической породе, являются самыми ядовитыми жуками на земле, а, может статься, и вовсе самыми ядовитыми тварями в этом мире. Как я уже сказал, одна взрослая особь наверняка убьёт меня, но такой экземпляр куда труднее достать, и срок жизни у них смехотворно непродолжительный, всего несколько дней. Поэтому для контрабанды они не подходят. В отличие от их личинок. С двумя-тремя недавно вылупившимися малютками, что ты принёс, я бы справился, но их там было не менее полусотни. И, боюсь, для тебя, поскольку ты не имеешь той же степени защиты, что я, фатальным оказался бы укус даже такой, казалось бы, мизерной букашки. Теперь, я надеюсь, ты понял серьёзность ситуации. И раз уж мы разобрались с твоими отнюдь не безобидными, но, к счастью, и не преступными целями и мотивами, давай-ка выясним, где или же от кого ты достал один из ценнейших товаров подпольного рынка Астеллы. Учительский лишённый эмоций тон, которым говорил Эрииль, не дал принцу сразу поддаться запоздалой панике. Видимо сказывался выработавшийся на скучных уроках инстинкт, из-за которого услышанное воспринималось медленнее, чем в повседневной речи. Голова неторопливо обмозговывала полученные практически энциклопедические сведения и так же неторопливо их усваивала, а вдоль позвоночника всё с той же тягучей медлительностью полз холодок неспешно нарастающего ужаса перед тем, что едва не произошло. Триалин чуть не убил императора Астеллы. Чуть не убил себя! Айлин тут же отверг мысль, что Эрииль над ним шутит. Учитель, конечно, не самый логичный и последовательный человек, но вряд ли стал бы избавляться от собственной спальни и бассейна в придачу, чтобы разыграть принца. Перед глазами пронёсся образ Раяна, с заговорщицким видом вручающего юноше ларчик со смертельно опасными насекомыми. А знал ли сам Раян, что именно давал Триалину? Принц опасался, что знал. И если так, то… Раян пытался убить отца руками любовника? Айлин ощутил непреодолимое желание немедленно поговорить с астельским принцем. — Ну так как? — напомнил о себе Эрииль. Триалин уже и забыл, о чём спрашивал учитель. Страх вперемежку с облегчением охватил тело дрожью. Юноша ткнулся лицом в плечо императора, вцепился в руку мужчины и, давя подступающую панику, зашептал: — Простите… простите меня, я не знал, я правда не знал. Я не хотел… простите пожалуйста… я больше ничего не буду вам подкидывать, не убедившись в безопасности… простите, — бездумно бормотал принц, не слыша, что говорит. Сверху послышался весёлый смешок. — Это обнадёживает, — усмехнулся Эрииль. Затем, высвободив свою руку из цепкого захвата мальчишки, приподнял неустанно извиняющегося ученика и посадил себе на колени. — Всё-всё, успокойся, я тебе верю, — улыбаясь и успокаивающе гладя чернявую голову Айлина, заверил мужчина. Видимо, уразумев, что допрашивать вконец расстроенного и перепуганного подростка нет смысла, император развернул ученика боком и, мягко приобняв его за плечи, нагнулся за стаканом утешительного молока. По-детски обняв стакан двумя ладонями, Триалин обнаружил, что, во-первых, любимое молоко было вновь наполнено до краёв, а во-вторых, оказалось подслащено мёдом. Тарелка с ещё не тронутым печеньем повисла рядом в воздухе. Айлин тут же занял рот сладостями в надежде отсрочить ответы на очевидные вопросы и, пока стакан постепенно пустел, судорожно придумывал хоть сколько-нибудь правдоподобную версию того, как в его кармане оказались кровоеды. — Допивай и идём в постель, — продолжая поглаживать юношу по спине, поторопил Эрииль. Айлин, сам не зная, чего в его последующей реплике больше — любопытства или желания сменить тему, поинтересовался: — А куда исчезла ваша спальня? — Сгорела в жерле ближайшего вулкана, — просто ответил император. — Думаете, огонь их не сжёг? — Думаю, сжёг. Но я всё равно не смог бы ночевать в спальне, где находились эти мерзкие создания. Видишь ли, в годы своей юности, пей-пей, в годы своей юности я не раз сталкивался с ними. К слову, именно поэтому я так быстро опознал жгученосов. — Расскажете? — Вкратце. Мой старший брат, став императором, с помощью этих жуков избавлялся от своих младших братьев, стоило в его нездоровую голову прокрасться хоть малейшему подозрению, что кто-то из них замышляет против него измену. Меня такая участь обошла только потому, что я был его первым мужем, — начал рассказ Эрииль. На последней фразе Айлин снова поперхнулся. Учитель мягко похлопал его по спине и продолжил: — Конечно, он таким образом неосознанно расчищал мне путь к трону, всё-таки будучи двадцать восьмым принцем, я изначально имел мало шансов на корону, но, тем не менее, страх, заметь, весьма обоснованный страх перед этими тварями не отпускает меня до сих пор.