Кольцо демона: легенды востока

      Кровавое небо пронзали остроконечные шпили замка. Он со скоростью мысли вошёл внутрь, прямо сквозь стены, минуя сады с фонтанами и прудиками, драпированные шёлком и парчой залы, кабинеты и мастерские с гудящими механизмами и конструкциями неясного назначения. Он мчался вперёд и вверх в закрытую печатями спальню, где за бордовыми балдахинами лежало бездыханное тело высокого мужчины. Чёрные прямые волосы обрамляли узкое, чуть вытянутое лицо, которое не уродовал даже нос с горбинкой. Высокий лоб обвивал золотой обруч. Рядом на постели сидел юноша с такими же длинными иссиня-чёрными волосами, но одетый в странную, похожую на лохмотья одежду. На голом плече красовалась татуировка, запястья украшали металлические браслеты, шею обхватывал кожаный ошейник, а на грудь, оголённую широким вырезом туники без рукавов, спадали многочисленные цепочки-кулоны. Юноша задумчиво огладил кончиками пальцев лицо мужчины и что-то тихо пробормотал на неизвестном языке. Он подошёл ближе. Юноша встрепенулся, недоверчиво огляделся, прикрыл глаза, а когда открыл, смотрел прямо на него горящими жёлтым глазами. — Владыка? — изумлённо спросил юноша. — Вы что тут де… вот чёрт!       Он не успел ответить, как нечто с чудовищной силой потащило его назад. Он отчаянно вырывался из захватившего его потока энергии и интуитивно попытался за что-нибудь уцепиться. Он не сразу понял, где оказался. Лишь увидев спящего мальчика, лицо которого было неотличимо от его собственного лица, догадался, что почти вернулся. По крайней мере, теперь он был в своём мире. Наверное.       Он не должен здесь быть. Не в юлазианском императорском дворце, не в комнате своего младшего близнеца. Не должен бестелесной тенью наблюдать за спящим братом. Несколько мгновений он боролся с искушением остаться, шестым чувством понимая, что в таком случае совершит страшную ошибку. Сила больше не тянула его. Нужно возвращаться самому. На юго-восток, к морю, к городу, в горы, в заросшую древними буками долину… — Айлин! Айлин! — Кто-то тряс принца за плечо. Юноша неохотно открыл глаза, чувствуя, как тело охватывает слабость, а к горлу подкатывает тошнота. — Айлин? Ты меня слышишь? — Намииль, приобняв ученика, заботливо склонился над принцем. — Я… да, слышу, — невнятно пробормотал Триалин. Если бы учитель его не поддерживал, он бы, скорее всего, упал. Тело словно окаменело, конечности не желали слушаться. — Ты совсем побледнел. Что с тобой случилось? — учитель провёл мерцающей ладонью вдоль позвоночника юноши, и тот смог сидеть самостоятельно. — Я… похоже, я упал в обморок, — заставляя голову работать, ответил принц. — Ты не дышал, — заметил Намииль, проводя ладонью по рукам и ногам мальчишки, возвращая им способность двигаться. Триалин собирался с мыслями и, пользуясь видимой рассеянностью, прикидывал, стоит ли говорить о таком Намиилю. Императору он бы рассказал, но Эрииля рядом не было. — Я не уверен, поверите ли вы мне, — без особой охоты начал Айлин. — Постараюсь, — улыбнулся Намииль, присаживаясь рядом. — Я был в другом месте. Не как во сне, а словно по-настоящему. — И что это за место? — В первый раз я был в замке или дворце, я не разобрал. В огромном дворце, каких вообще не бывает. Там я видел, — принц осёкся, вдруг почувствовав, что об этом говорить не стоит, — двух мужчин. — И что они делали? — Один вроде как спал, а другой сидел рядом. Потом я оказался во дворце в Юлазиане, в комнате брата, и видел спящего Эллина. Если у нас здесь утро, значит в Крастской Империи ещё ночь, — протараторил Триалин. — А сидящий у постели мужчина ничего тебе не говорил? — прищурил глаза Намииль. Айлин не понял, чем выдал себя, и учитель сочувственно улыбнулся: — Ты стал говорить быстрее, когда рассказывал про двух мужчин. И поспешил рассказать про второе место, — объяснил жрец. — Если хочешь что-то скрыть, не меняй тон голоса и скорости речи. Абсолютное спокойствие и взвешенность действий. — Понял, — буркнул юноша. — Если не хочешь рассказывать, я не стану настаивать, — улыбнулся Намииль. — И я верю, что это был не сон. — Тогда что? — Триалин подвинулся ближе, не отрывая глаз от наставника. Жрец помедлил с ответом. — Однажды моего учителя наказали заточением на год. В то время он уже был настоятелем храма, и его наставнику пришлось спуститься из храма бессмертных, чтобы исполнить наказание и вместе с моим учителем провести год в изоляции, в пещере. Никто не знал, что такого ужасного совершил настоятель храма, за что его подвергли столь суровому испытанию. Он рассказал мне перед тем, как уйти в храм бессмертных. Рассказал о том, какой запрет нарушил. — И какой же? — Нельзя путешествовать внетелесно, не обладая бессмертным телом. Ты ведь уже догадался почему? — Догадался, — кивнул принц. — Я не понимаю другого — как у меня это получилось? — Я тоже не понимаю, — вздохнул Намииль и, немного помолчав, спросил: — Ты не будешь против, если я сообщу об этом своему учителю? — Зачем? — нахмурился Триалин. — Он может что-нибудь посоветовать, — улыбнулся наставник. — Например, запереть меня на год в пещере? — полушутя предположил юноша. — Нет, конечно, нет. — Если вы дадите слово, что совет вашего учителя не будет инструкцией для наказания, то пожалуйста. Хватит с меня наказаний, — как можно небрежнее бросил принц. — Спасибо, — ничуть не обидевшись, улыбнулся Намииль. Жрец встал, закрыл глаза и сложил ладони в молитвенном жесте. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом силуэт мужчины окружила искрящаяся огнями цветная дымка. Фигура наставника стала как будто выше, величественнее, поверх белых одеяний наложились серебряные доспехи, на уровне груди завертелись несколько сияющих сфер. Намииль сложил пальцами правой руки знак, и ближайшая к нему сфера вдруг стремительно взлетела вверх, спустя мгновение сверкнув крошечной вспышкой в небе. Триалин проводил шарик взглядом, опустил голову и увидел, что цветная дымка вокруг учителя исчезла, а сам жрец, без доспехов и грозного вида, вновь блаженно улыбается. — Странный у вас способ общения, — заметил Айлин. — Зато самый быстрый, — улыбнулся Намииль. — И весьма эффектный, — добавил принц. — Что это было? — Мысль. — А? — Мысль, спрессованная в осязаемую форму. — Как это? — Попробую объяснить аналогией. Ты можешь преобразовать свою мысль в иную форму, например, посредством бумаги, записав её, или с помощью слов, озвучив её. Наш метод позволяет обходиться без вспомогательных средств. — А для чего нужны были доспехи? — Они всегда на мне.        Триалин не удержался и коснулся ладонью груди учителя. Почувствовав под тканью только тёплую кожу, юноша тут же отдёрнул руку. — Извините, — смутившись, пробубнил принц. — Я понимаю твоё любопытство. Я не солгал. Доспехи действительно всегда на мне, но становятся видимы и осязаемы лишь в бою. Магия, которой я сейчас воспользовался, показала тебе мой истинный облик. Назовём это издержками техники. — Научите? — тут же загорелся Триалин. — Если станешь послушником моего храма — обязательно, — улыбнулся учитель. Он не отказал прямо, что совершенно не помешало Айлину расстроиться, как и всегда, когда речь заходила о магии. На мгновение юноша даже забыл, что надорвался. Намииль, заметив, как сник его подопечный, добродушно потрепал мальчишку по волосам и добавил: — В любом случае на сегодня хватит с тебя чудес. Ты всё ещё неважно выглядишь. Так что, пока мы ждём ответа моего учителя, тебе лучше отдохнуть.

***

— Вы спятили?! — воскликнул юноша в странных одеждах. — Из-за своего беспамятства вы чуть не угробили весь ваш план! Посмотрел бы я на вас, если бы вы умудрились всё испортить, даже не начав. А виноватым опять остался бы я, да? Мол, не уследил? Велика охота приглядывать за вами, как за ребёнком! У меня, по-вашему, своих забот нет? И хоть бы капля благодарности! Надоело мне притворяться вашим гласом судьбы. Кольцо в гробницах, в пустыне. Валяйте, ищите. Пока не найдёте и не вызовете меня, я больше не приду.       Юноша, наконец, замолк и хмуро уставился на Триалина. — Что это за кольцо? Почему оно мне снится? — Что да почему, — закатил глаза знакомый незнакомец. — У вас мало времени. Ещё и надорвались. Советую обратиться к акшарам, они в этом смыслят. Что до кольца. Оно ваше. А снится потому, что жизненно вам необходимо. Если вы не успеете его найти до семнадцати лет, ваши чары исчезнут, и тело, в котором вы пребываете, вернётся к своему исходному состоянию — мёртвому. Бывайте. В любом случае, скоро увидимся, независимо от того удастся ваш очередной безумный план или провалится. О, и ещё. Если намерены идти до конца, не путешествуйте внетелесно. Ваше бессмертное тело дожидается вас в ваших покоях, а та шкурка, что вы носите сейчас, слишком хилая для таких финтов. Второго раза может и не выдержать.

***

      Триалин открыл глаза. Оказавшись в темноте, он решил было, что проспал весь день, и уже наступила ночь. Но тут взгляд зацепился за тонкую полоску тусклого света, пробивающегося сквозь занавесь на окне, и юноша успокоился. Встал, прошёл к окну, отодвинул шторку и несколько мгновений бездумно разглядывал сизо-белую мглу за стеклом. Туман. Такой густой, что в паре шагов ничего не видно. Близилась зима. Бесснежная, но серо-белая от дождей и туманов.       Принц с трудом отворил створки, впуская в комнату влажный и прохладный воздух, вернулся в постель и, укрывшись покрывалом, свернулся клубком. В груди было так же серо и сыро, как за окном. Хилая шкурка. Как точно сказано. Мало того, что принц был слаб, так ещё и лишился тех крох магии, коими обладал. Бесполезный. Никчёмный.       Эрииль говорил, что магия вернётся через пару месяцев. С момента надрыва уже почти прошёл этот срок, а в хилой шкурке всё ещё не появилось и намёка на возвращение сил. Что если император ошибся? Что если Айлин навсегда потерял способности к магии? Юноше вдруг стало так страшно и тоскливо, что он с трудом сдержал подступающие слёзы.       Дверь в комнату тихо отворилась. Триалин сел. — Уже проснулся? Хорошо, — улыбнулся вошедший Намииль. — Как себя чувствуешь? — Нормально, — ответил принц, заметив за спиной учителя встревоженного Акиэля. Присутствие друга заставило юношу отложить все вопросы наставнику. Намииль тактично не стал настаивать, вместо этого сменив тему: — Его величество прислал весточку. Он собирается навестить нас сегодня. Скоро прибудет. Пообедаем вместе.

***

      Император появился спустя полчаса. Он с интересом оглядел накрытый стол, улыбнулся и взмахом руки превратил их скромную трапезу в подобие пира. Намииль на это лишь покачал головой, зато ученики с аппетитом набросились на дворцовую еду. — Вижу, аскетов из них уже не сделаешь, — хохотнул император. — И не нужно. Я пришёл забрать Айлина и Акиэля. Ненадолго. — Что-то случилось в Дегроуэле? — мигом позабыв о еде, встревожился Триалин. — Нет. — Тогда зачем… — начал было принц и тут же спросил: — Как идёт строительство библиотеки? — Сам увидишь, — лаконично ответил учитель.       «Терпение, — мысленно сказал сам себе Айлин. — Возможно, он испытывает меня, проверяет, чему я научился. Случись что-то срочное, он не стал бы тянуть время обедом. Нет. Он даже не стал бы приходить за мной, сам бы всё уладил. Раньше мне казалось, что действия этого человека невозможно предугадать. Но я не понимал его, потому что во всех этих случаях не знал всей картины в целом. Не стоит спешить с выводами. Может, учитель просто соскучился. Впрочем, в таком случае он, наверное, забрал бы только меня. Нет. Мне кажется, он не стал бы прерывать наших занятий с Намиилем без веской на то причины. Он ведь сам отправил нас к своему младшему брату. Тогда в чём дело? — Триалин украдкой оглядел присутствующих. — Может быть… Да, скорее всего Намииль сообщил его величеству об утреннем инциденте. Он спросил у меня разрешение рассказать своему учителю, но для того, чтобы сообщить Эриилю, моему временному опекуну, разрешения не требовалось. Должно быть, узнав о случившемся, Эрииль прибыл сразу, как смог».       Принц, не отвлекаясь от трапезы, вновь окинул внимательным взглядом собравшихся за столом в поисках подтверждения своей теории. Эрииль молча наслаждался фруктами и вином. Намииль с привычной полуулыбкой на лице неторопливо уминал постную кашу. Жрец не выглядел удивлённым присутствием брата. Ещё бы. Мало того, что он был предупреждён, так ещё и мастерски владел эмоциями. Единственным, кто недоумевал от происходящего, оказался Шехрияр. Даже зная, что отец должен их навестить, наследник не мог скрыть озадаченного выражения лица. Должно быть, он тоже безмолвно гадал о причине, побудившей императора лично забрать двух своих учеников, оставив при этом сына. Триалин его прекрасно понимал. Кого он НЕ понимал, так это Акиэля, который, почти не скрываясь, метал в сторону его величества полные негодования взгляды. — У меня что-то на лице? — усмехнулся Эрииль. — То же, что и обычно, — совсем невежливым тоном пробубнил кунгус. Айлин потрясённо уставился на друга. Тот никогда не позволил бы себе грубость по отношению к императору. — Что же ты не озвучил продолжение? — всё с той же усмешкой на губах, поинтересовался учитель. — Вы ведь и так его услышали, — раздраженно ответил Лорд. — Я наелся, — с этими словами юноша встал из-за стола, так и не притронувшись к своей тарелке. — Сядь, — без тени улыбки приказал Эрииль. Акиэль поколебался мгновение, прежде чем с вызовом обернуться к учителю. — Зачем? — Акиэль, сядь, — дёрнув друга за рукав, тихо попросил Триалин. Происходящее ему совсем не нравилось. Сам он не раз дерзил его величеству, но ведший себя подобным образом Акиэль, бывший всегда почтительным и спокойным, пугал принца. Лорд упрямо поджал губы, но всё же вернулся на место.       Эрииль вернулся к вину. Намииль, покачав головой, к каше. Шехрияр и вовсе, едва заслышав приказной тон отца, предпочёл не отрывать головы от тарелки. Акиэль прикрыл глаза, успокаиваясь, а Триалин осторожно поглаживал друга по плечу. Из-за чего Лорд взбесился? Неужели из-за признания принца в том, что тот спал с императором? Но ведь Айлин постарался донести до друга, что ничего страшного в этом нет. Или… быть может… Акиэль ревнует?       Принц очень хотел поговорить с кунгусом, но сразу после обеда Эрииль пригласил юношу прогуляться в лесу. — Значит, Намииль всё-таки рассказал вам? — уточнил Триалин, стоило им с учителем углубиться в рощу. Мысли об Акиэле пришлось отложить. — Ты его за это винишь? — Нет. Вовсе нет. Наоборот. Я и сам хотел посоветоваться с вами. Я… не понимаю, что со мной происходит, — признался принц. С севера подул прохладный ветер. Туман понемногу рассеивался. — Давай по порядку, — предложил император. — Начиная с твоих кошмаров, человека, с которым ты разговариваешь во сне, и настоящей цели твоего пребывания в Астелле.       Триалин замер. Как давно и как много учитель знает? Впрочем, стоит ли удивляться? Сколько раз Триалин будил мужчину своими криками, сколько раз не мог объяснить, из-за чего вдруг начинал плакать посреди ночи. Конечно же, император не оставил это без внимания и, будучи высокоуровневым менталистом, заглянул в голову своего подопечного. Юноша вздохнул, собираясь с мыслями. — Больше года назад я начал видеть странные сны. Поначалу они были редкие и нечёткие. Я быстро забывал о том, что именно мне снилось. Оставалось только ощущение, что я видел нечто важное. Не могу объяснить, откуда у меня это знание, но я знал, что для меня это очень важно. Потом сны стали отчётливее. Я видел людей, которых никогда не знал, места и эпохи, в которых никогда не был. И всё это было таким… таким чётким и, не знаю, правдоподобным, как будто я действительно видел это своими глазами. Сны были разными, но у них были, хм, общие черты? Я сейчас не подберу слова точнее. Во-первых, кольцо. Чаще всего во сне его носил я, но иногда другой человек. Он всегда был в разных обликах, но в то же время я всегда понимал, что это один и тот же человек. И независимо от того, кто из нас носил кольцо, он всегда мне снился. Во-вторых, голос из зелёного пламени. Только недавно я увидел его обладателя. Он зовёт меня «Владыкой», а себя называет моим слугой. Обычно он просто смеётся надо мной или комментирует мои сны, но сегодня он… отругал меня и… и сказал, что больше не придёт, пока я не найду кольцо. Сказал, что я умру, если не сделаю этого, сказал, что у меня мало времени и сказал, где искать кольцо. Раньше у меня было ощущение, что оно где-то в Астелле, а сегодня этот чело… голос сказал, что кольцо в гробницах, в пустыне, — закончил принц и с надеждой посмотрел на задумавшегося императора. — Любопытно, — глядя перед собой, хмыкнул мужчина. — Но ведь это не всё, верно? — Сине-зелёные глаза внимательно осмотрели юношу. — Да, — тихо ответил Айлин. — Вы сказали, что через пару месяцев магия вернётся, но я до сих пор не чувствую ни малейшего импульса. Тот голос сказал, что мне могут помочь, — принц запнулся, вспоминая слово, — ак… акашары. — Акшары, — поправил учитель. — Кто это? — Родственники Акиэля. — …? — Скоро сам всё узнаешь, — отмахнулся император. — Всё это очень любопытно ещё и потому, что вчера вечером я получил письмо от императора Сиванны. Вернее, письма пришли мне, тебе и Акиэлю. Извини моё любопытство, — сказал мужчина, протягивая Айлину распечатанный конверт.       Принц пробежался взглядом по строчкам и недоумённо посмотрел на учителя. — Это какой-то диалект кунгусского? Я знаю сиванский язык. Он не такой… — Это даханарит. Язык даханавар. Иначе говоря, акшарский, — спокойно объяснил император и так же спокойно вдруг сказал: — Акиэль, ты же не думаешь, будто я тебя не заметил?       Кунгус вышел из укрытия. — Намииль поговорил со мной. Я пришёл извиниться за своё поведение, — небрежно поклонившись, без тени раскаяния ответил Лорд. — Лгать мне тоже не стоит. Это бессмысленно, — усмехнулся Эрииль. — Что пишет Раду Тар-Тизкар? — сразу перешёл к делу юноша. — Как ты сказал? Раду? В смысле «господин»? — оторопел Айлин. — Тизкар приглашает вас двоих к себе. Вот твоё приглашение, — ответил император кунгусу.       Акиэль внимательно прочёл послание, рассеянно взглянул на Триалина и, немного подумав, тихо ответил. — Мы поедем. — Не спрашивая моего разрешения? — полушутя улыбнулся император. — Мне не нужно разрешение. Ни ваше, ни Айлина. Если меня зовёт Тар-Тизкар, я не могу не подчиниться. Что до Айлина, они обещают помочь ему вернуть магию. Не вижу причин не отпускать его, — спокойно объяснил кунгус. — Ты знаешь, какую цену они потребуют? — поинтересовался Эрииль. — Я в состоянии заплатить за нас обоих. — Думаю, ты понимаешь, почему я предоставляю право решать именно тебе. Айлин ничего не знает. Я знаю, но далеко не так много, как ты. Подумай хорошенько. — Почему ему решать? Объясните мне, я тоже буду знать, — возмутился Триалин, но остался проигнорированным. — Я знаю цену. Мы много веков платим эту дань. Даже если бы они не обещали помочь мне и Айлину, я бы всё равно поехал, — твёрдо ответил кунгус. — Ты можешь гарантировать мне, что вы оба вернётесь живыми и невредимыми? — спросил учитель. Акиэль ответил не сразу. Принц, поняв, что ему ничего не скажут, переводил обеспокоенный взгляд с учителя на друга и обратно. — Я могу поручиться, что они ничего не сделают Триалину, — спустя некоторое время ответил Лорд. — Так уж и ничего? — прищурил глаза император. — Ничего хуже того, что с ним сделали вы, — сверкнув алыми глазами, прошипел юноша. — Акиэль! — потрясённо воскликнул принц. — Пусть продолжает, — усмехнулся император. Но Акиэль больше ничего не сказал, поэтому мужчина продолжил сам: — Знаешь, Акиэль, твои ментальные щиты уже настолько ослабли, что мне не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы слышать твои мысли. И что бы ты там себе не думал, ты ошибаешься. Это далеко не единственная и уж точно не первоначальная причина, по которой я пригласил Айлина к себе в ученики.       После этих слов учителя Акиэль смущённо отвёл взгляд в сторону, а Триалин, до которого не сразу дошёл смысл сказанного, возмущённо воскликнул: — «Эй! Меня здесь, по-вашему, вообще нет?!» — Вы не имели права так обходиться с ним, — вновь проигнорировав своего принца, тихо прошипел кунгус. — Акиэль, я уже сказал, всё в порядке, — настойчиво повторил Айлин. Эрииль устало вздохнул, не желая ничего доказывать. — О моих правах ты и сам знаешь достаточно. Лучше подумай о поездке в Сиванну. Не о том, как увезти Айлина подальше от меня, и не о том, как из Сиванны вернуть его в Дегроуэль. Повторяю, твои ментальные щиты слишком слабы, чтобы ты мог скрыть от меня свои мысли. Что до твоего плана — после Сиванны Айлин вернётся в Астеллу. С тобой. — Почему вы так уверены? — хмыкнул Лорд. — Я сильнее Триалина. — Пока, — лаконично ответил император. — И не нужно мне угрожать, Акиэль. Даже мысленно. Это для любого чревато последствиями. — И что вы мне сделаете? Казните? Исполосуете плетью? За мысли? — Акиэль, замолчи, — с ужасом глядя на друга, прошептал Триалин. Кому как ни принцу знать, что не стоит доводить императора. — С чего бы мне казнить своего любимого ученика? — усмехнулся Эрииль. — Своих учеников я обычно только наказываю и поощряю. Порой, одним и тем же способом.

***

      Тени, бешено вопя, бились в призрачные стенки барьера, визжали и шипели, стремясь на помощь своему хозяину. Алые глаза застилали злые слёзы. Смоль кудрей на атласных подушках разметалась, спуталась, окружая чёрным ореолом искривлённое бессильной яростью лицо юноши. Всполохи свечей и магических шариков расчерчивали на обнажённом беломраморном теле неровные полоски света. Кисти, перехваченные тугой верёвкой, тщетно изгибались, силясь ослабить путы. Пальцы, сдирая ногти, скребли мягкое дерево изголовья постели. Длинные ноги насильно раздвинуты до боли в паху. Золочёные нефрановые браслеты тихо бренчали на лодыжках, разбавляя неритмичным звоном прерывистое дыхание и частые всхлипы юноши.       Очередной грубый толчок. Звякнули браслеты. Поясница изогнулась, грудь сдавило от сдерживаемых рыданий. Белые волосы императора мазнули по лицу. Широкая ладонь обманчиво ласково огладила опухшие от слёз щёки. Мужчина, опасаясь вновь быть укушенным, больше не пытался поцеловать строптивца и, обойдя лицо, опустился губами к груди кунгуса. Вышел. Резко перевернул мальчишку на живот, не обратив внимания на хруст в запястьях ученика и его заглушаемый подушками крик. Грубо поднял бёдра юноши и, устроив их у себя на коленях, вошёл во всю длину.       Акиэль едва не задохнулся от боли. Сильные руки учителя без труда удерживали его поясницу, не давая возможности отползти, перевернуться — хоть как-то избавиться от боли и унижения. — Котёнок больше не будет царапаться? — промурлыкал у уха насмешливый голос императора. — Убирайтесь! Прочь! — тяжело дыша, завопил юноша.

***

— Убирайтесь! Прочь! — стиснув голову руками, простонал кунгус. Открыл глаза, качнулся и, не справившись с головокружением, опустился на колени. Триалин тут же подскочил к другу, придерживая того за плечи. — Что вы с ним сделали? — обернувшись к императору, гневно спросил юноша. Акиэль прижал ладонь ко рту, перебарывая тошноту. — Назовём это ответной угрозой, — улыбнулся Эрииль. — Или напоминанием о моих правах и возможностях.       Император неспешно подошёл к ученикам. Акиэль неуклюже отшатнулся и едва не упал на землю. Эрииль плавно опустился рядом с юношами и, не обращая внимания на обеспокоенно горящие алым глаза, опустил ладонь на спину Акиэля. — Я не так много знаю о природе кунгусов. Например, для меня стало открытием наличие у вашей расы естественных ментальных блоков, которые становятся тем сильнее, чем чище ваша кровь. Когда я прежде пытался заглянуть в твои воспоминания и мысли, то неизменно натыкался на сильные барьеры, которых у тебя, в отсутствии развитых навыков ментальной магии, быть не должно. До тебя мне не приходилось иметь дела с чистокровными кунгусами, поэтому этот феномен меня заинтересовал. Я периодически посылал тебе безобидные иллюзии, пытался внушить посторонние мысли, давал ментальные приказы, например, съесть кусочек лимонного пирожного, улыбнуться или подойти к определённому человеку. Но ты не только с лёгкостью блокировал приказы менталиста первого уровня, а и вовсе попросту не замечал их, что натолкнуло меня на мысль — ты делаешь это неосознанно. Прикажи я Айлину улыбнуться, и тот весь день будет ходить с идиотским выражением лица. Тебя же защищает природный механизм. Защищал. Как ты только что убедился, он больше не работает. Осмелюсь предположить, что у тебя так же замедлилась регенерация, ослаб иммунитет к ядам, снизился болевой порог. Ты теряешь контроль над тенями и, как заметил Намииль, твоя психика стала нестабильной. Всё говорит о том, что твой организм близок к спячке. Я не знаю никаких иных способов помочь тебе, кроме как заставить выпить крови. Теперь я могу это сделать. Но письмо Тизкара заставило меня повременить с радикальными мерами. Я прошу тебя хорошенько подумать о целесообразности вашей поездки в Сиванну. Если ты считаешь, что там могут помочь тебе и Триалину, я отпущу вас. Если есть риски, лучше расскажи мне о них сейчас, чтобы мы могли вместе обдумать верное решение. Я не могу допустить смерти кого-либо из вас, как не могу допустить и твоей спячки. — Только не говорите, что переживаете, — зло усмехнулся кунгус. Айлин несильно толкнул друга в плечо, призывая заткнуться. — Не говорю, — спокойно ответил император. — Если ты впадёшь в спячку, это ударит по моей репутации. Я не смогу объяснить людям, почему ученик сильнейшего в мире целителя находится в коме. Кто поверит, что это твоё решение?       Логика учителя несколько отрезвила Акиэля. — Я уверен, что они помогут Айлину, — взяв себя в руки, спокойно ответил Лорд. — Относительно Айлина я не переживаю. Магия к нему всё равно вернётся. Я мог ошибиться в сроках, но не в конечном диагнозе. Более того, хоть энергия восстанавливается куда медленнее, чем я ожидал, но она восстанавливается. — Правда? — оживился Триалин. — Зачем мне врать? Может, ты сам и не замечаешь, но я вижу слабые всполохи энергии в точках циркуляции в твоём организме, — успокоил ученика Эрииль и обратился ко второму юноше: — Куда больше меня интересует, помогут ли они тебе, Акиэль. — Я не знаю, — вздохнув, признался кунгус. — Тар-Тизкар пишет, что у них есть способ, который может мне помочь. Он не утверждает, что они мне помогут. Если даже он не знает, то как могу знать я? — Резонно, — согласился император. — И что ты намерен делать, если у них не получится? — Полагаю, мне нечего не останется, кроме как вновь начать пить кровь. — На мой взгляд, это безопаснее, чем ехать в Сиванну, — заметил Эрииль. — На ваш взгляд. Вы не представляете, какой это несёт риск для Триалина. — Никакого, пока он здесь. — Я говорю о его статусе. Если кунгусы взбунтуются, его сил не хватит, чтобы их остановить. Поэтому, если есть возможность вернуть мои способности, не увеличивая силы кунгусов, я хочу ей воспользоваться. И кроме того, я всё равно не имею права отказать Тар-Тизкару.  — Я тебя услышал, — кивнул учитель.       Некоторое время все трое молчали. Триалин больше не пытался привлечь к себе внимание, всё это время внимательно слушая разговор императора и друга. — Называя его величество Тизкара «Тар», ты имеешь в виду «отец»? — поинтересовался принц у Акиэля. — Не совсем. Это куда более древнее значение и относится только к императору Сиванны. «Тар» в этом смысле означает «покровитель», — устало ответил кунгус. — И почему кунгусы относятся к императору Сиванны, как к господину и покровителю? — Увидишь.

***

      Принц перевернулся на другой бок. Смял под себя покрывало. Полежал несколько минут. Снова повернулся. Лёг на спину. Закрыл глаза. Открыл. Вновь повернулся на бок, повторяя ритуал с ворочанием в постели уже второй час. Давно перевалило за полночь, а сна ни в одном глазу. Возможно, дело было в том, что за те несколько дней, что шли сборы к плаванию, Триалин почти ничего не делал. Строительство библиотеки шло к завершению. Айлину оставалось только собрать книги. Он разослал письма во все сатрапии с просьбой прислать копии всех ценных книг и поручил помощникам скупать книги у купцов. Больше никаких занятий у принца не было, и он целыми днями помирал со скуки. В Астелле начался сезон дождей, а это означало конец купанию на море и играм на улице. От безделья Триалин даже несколько раз брался за клавикорды, не без гордости отметив, что за время без практики его прогресс не снизился.       Помимо отсутствия хоть намёка на усталость, спать не давали мысли. Много мыслей. В первую очередь Айлина тревожил Акиэль, внезапно сменивший свою привычную раздражительность на апатичную заторможенность. Кунгус практически не разговаривал — даже Бриэлю не удалось разговорить его — почти не ел, и всё время проводил либо лёжа с книгами в постели, что уже выглядело странно, либо медитируя в саду. Он даже ни разу не заглянул в лекарский сад. Триалин совершенно не узнавал друга. Когда они собирались в Астеллу, Акиэль лично следил за сборами, контролируя всё: от багажа, до количества припасов в дорогу. Теперь же его будто совершенно не интересовала предстоящая поездка. Оставалось надеяться, что в Сиванне Акиэль станет прежним.       Ещё Айлина волновало отсутствие внимания со стороны императора. Возвращаясь во дворец, юноша был уверен, что учитель позовёт его к себе в первую же ночь. Но учитель не позвал его ни в первую, ни во вторую, ни в третью, и ни в эту, последнюю перед отплытием. Не то, чтобы принц сильно скучал по ласкам Эрииля, но внезапная потеря интереса со стороны мужчины уязвляла. Он не гаремный мальчик, чтобы о нём можно было вспоминать лишь когда в штанах зачешется. Эта мысль так рассердила юношу, что он решил немедля пойти к императору. Ну и пусть Эрииль не хочет его видеть. Зато Айлин хочет! Учитель сам виноват, что так развратил его. А если откажет — пусть делится своим гаремом!       Кое-как одевшись, Триалин, не теряя воинственного настроя, направился прямиком в покои императора. В которых хозяина не обнаружилось.       Обиженно оглядев пустую спальню, Айлин едва не хлопнул себя по лбу. С чего он решил, что император у себя? Он может быть где угодно: во дворце своих жён, в гареме, у кого-нибудь из мужей, в зале собраний, в конце концов. И только юноша собрался уходить, как услышал голоса наверху.       Излишнее любопытство всегда было его слабостью, поэтому, недолго думая, Айлин прокрался по ступеням на второй этаж покоев императора. Голоса доносились из библиотеки. Принц хотел было притаиться и послушать, когда из комнаты донеслось раздражённое обращение Эрииля. — Меня поражает, насколько вы недооцениваете мои способности. Я знал о твоём приходе ещё в тот момент, когда ты встал с постели, Триалин. И надо быть беспросветным идиотом, чтобы забыть о том, что в мои покои никто не может зайти без моего ведома.       Триалин захотел провалиться от стыда. Он вошёл в комнату и неуверенно замер в дверях. Император сидел на диване в окружении книг. Напротив него расположился в кресле Намииль, с любопытством смотрящий на своего ученика. — Проходи, — устало разрешил Эрииль. — Если бы я не хотел, чтобы ты входил, ты бы даже не смог пересечь порог моих покоев. Мы тут как раз говорили о тебе.       Айлин вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения. Ему ответил Намииль. — Пришёл ответ от моего учителя, — улыбнулся мужчина. — Он посоветовался с жрецами Храма Бессмертных и с их позволения приглашает тебя в наш храм.       Триалин не нашёл, что ответить, и учитель продолжил: — Наш храм закрытый. Посторонних пускают только на нижние уровни. Для тебя жрецы решили сделать исключение. — М-м, благодарю за такую честь, — не слишком уверенно улыбнулся в ответ принц. — И… когда я должен туда поехать? — Ты вообще не должен туда ехать, — хмыкнул император. Намииль наградил брата осуждающим взглядом. — Бессмертные знают, что с ним происходит. Я бы предпочёл, чтобы Айлин отправился в храм, нежели в то нечистое место, куда ты его отправляешь. — Я знаю, куда и зачем его отправляю, — отрезал император. — А вот какое дело до Айлина твоим бессмертным мне неизвестно. Их никогда не интересовали люди, с чего вдруг они изменили своим принципам? — Они знали, что Айлин особенный ещё до того, как я приехал сюда, — ответил Намииль. — Именно учитель рассказал мне о его высочестве, о том, что мальчик давно беспокоит бессмертных и… — Вот именно. Беспокоит, — холодно заметил Эрииль. — Мне не нравятся твои формулировки, брат. «Они знали», «они предвидели». Ты сам не знаешь, что именно они предвидели. Думаешь, если приобщился к их секте, то понимаешь что-то побольше меня? — Пусть Айлин сам решает, — так же холодно ответил жрец. Братья посмотрели на ошарашенного принца. — Ну, — почесав затылок, начал Триалин, — корабль уже готов к отплытию. Будет невежливо, если я не поеду в Сиванну после того, как уже ответил на приглашение. Может, вернёмся к этому разговору потом? Я хочу сказать, зачем выбирать между Сиванной и Небесным храмом? Я ведь могу съездить и туда, и туда, да? — Можешь, — согласился Эрииль, глядя на брата с довольной улыбкой. Намииль вздохнул, встал, оправил длинные одеяния и, вернув себе пристойный вид, улыбнулся принцу. — Если таково твоё решение, я не стану настаивать. Счастливой дороги. — Спасибо, — улыбнулся в ответ Триалин. Мужчина неспешно направился к выходу, когда его окликнул император. — Один вопрос, Намииль. Зачем ты приехал, учить Айлина или приглядывать за ним по приказу твоих бессмертных?       Жрец вздрогнул. Обернулся. На его лице застыла смесь разочарования и досады. — Ты совсем не изменился, Эрииль, — печально покачал головой мужчина. — Воистину, это место порождает чудовищ, — вздохнул Намииль и вышел из библиотеки.       По правде говоря, выходя из своей спальни, Айлин никак не мог ожидать, что станет причиной ссоры императора с братом. Юноша неуклюже потоптался на месте, не зная, что сказать от охватившей его неловкости, и напрочь позабыв, для чего он вообще пришёл к учителю. — Не бери в голову, — с усмешкой отмахнулся император. — Посиди немного, пока я тут приберу, — сказал мужчина, и в то же мгновение на чайном столике появился поднос с молоком и астельским печеньем.       Триалин нахмурился, но послушно опустился в кресло напротив. Не то, чтобы он не любил молоко — как раз наоборот — вот только забота Эрииля больше напоминала обращение с ребёнком. Отвлекаясь от невесёлых мыслей, принц со стаканом в ладонях безропотно дожидался, пока учитель уберёт книги. Поначалу, занятый разговором, Айлин не обратил на них должного внимания, однако теперь одного беглого, но внимательного взгляда хватило, чтобы заметить, что заглавия большинства книг были на кунгусском. Учитель ищет способы помочь Акиэлю?       Эрииль расторопно, но без суеты делил книги на две части. Триалин некоторое время молча наблюдал, прежде чем, допив молоко, спросить: — Думаете, с Акиэлем всё серьёзно? — А сам как считаешь? — Ну… он меня в последнее время… пугает? Он и раньше был не особенно разговорчивым, а теперь… — А теперь всё серьёзнее некуда, — не отрываясь от своего занятия, бросил император. Судя по тону, наставник не слишком хотел продолжать разговор. — Тогда что насчёт меня? — не отставал принц. — Вы так ничего и не сказали относительно моих… снов. — Давай разбираться с проблемами по мере их поступления. Для начала съезди в Сиванну. Кстати, забыл упомянуть. Тизкар обещал передать с тобой некоторые ценные книги и копии. — О… хм, здорово, — несколько растерялся от внезапной смены темы разговора Триалин. Эрииль тем временем закончил сортировку. Взмах руки и часть с бо̒льшим количеством книг исчезла, второй — и оставшиеся сложились в пару аккуратных стопочек на столе. — А теперь давай к цели твоего полуночного визита, — с мягкой улыбкой на губах заговорил мужчина. Айлин внезапно почувствовал, как запылали уши. Учитель ведь знает, зачем он пришёл. Только вот цель визита на фоне недавних серьёзных разговоров была, мягко говоря, неоправданной. — Ну, в общем-то я узнал всё, что хотел, — промямлил Триалин. — Неужели? — с притворным удивлением вскинул брови Эрииль.       Принц и без насмешливо-снисходительного тона учителя знал, что попытка отступить вышла неубедительной. А что ему оставалось делать? Вот только что они говорили о серьёзных вещах, император даже поспорил с братом, а теперь Айлин должен сказать «добрый вечер, мне приспичило»? Каким бы бесстыжим он ни был, у юноши просто язык не поворачивался потребовать к себе такого рода внимание при таких нерасполагающих обстоятельствах.       Видимо, прочитав терзания юноши у него в голове, Эрииль смилостивился. — Я успел соскучиться по тебе. Завтра ты уже уезжаешь, и неизвестно наверняка, как скоро вернёшься. Я собирался тебя позвать, но Намииль задержал меня, а после не хотелось тебя будить. Однако, раз уж ты сам ко мне явился, не лишним будет нам с тобой перебраться в спальню.       Не расходясь со словами, мужчина переместил их обоих на нижний этаж. Спустя долгое время вновь оказавшись в опочивальне императора, Айлин вдруг почувствовал себя неуютно. — Тогда почему вы не звали меня в предыдущие дни? — стараясь скрыть скованность, перешёл в наступление юноша. Впрочем, его нападки ничуть не смутили Эрииля. — Вижу, тебя всё ещё не отпускает навязанное Раяном впечатление, будто я старый бездельник, ни на секунду не задумывающийся о своей стране. — Ну… нет, я просто не подумал. — Тебе не пришло в голову, что если я не отчитываюсь перед тобой о своих занятиях, это не означает, что у меня нет дел? Вы постоянно меня удивляете, юноша. К сожалению, не всегда приятно.       Айлин не знал, что на это сказать. Он уже несколько раз успел пожалеть о том, что вышел из спальни и лихорадочно придумывал достойный предлог, чтобы уйти.       Как будто его величество когда-либо волновало, что там хотел Триалин. Не давая юноше возможности и дальше копаться в собственных невесёлых мыслях, Эрииль притянул его за руку к себе и мягко уложил в постель. После всех их частных уроков принц стал достаточно послушным и опытным, чтобы не сметь даже думать о сопротивлении. Впрочем, справедливости ради, на этот раз он пришёл по собственному желанию.       Одежды с шуршанием сползли на пол, перина прогнулась под весом тел, а золотисто-лиловые сферы одна за другой погасли, погрузив комнату в бархатную полутьму. Нежные губы принца податливо приоткрылись, впуская чужой язык. — Мой маленький, — ласково огладив пальцами щёки юноши, шепнул император.       Айлин, наверное, впервые не обидевшись на это обращение, коротко поцеловал мужчину в ответ и поцелуями опустился к груди. Пальцы нащупали шероховатость шрама, единственного шрама на теле его величества. Губами обласкав рубец, принц одной рукой обнял учителя, а второй потянулся к его паху. — Я тоже скучал по вам, — спрятав смущенное лицо в изгибе шеи Эрииля, прошептал юноша.

***

      За окном шумел дождь. Низкие облака и водяная изморось скрадывали свет. Ночь выдалась сырой и тёмной. В покоях императора, за воздушными балдахинами и под толстыми покрывалами лежали двое. Один, тихо сопя, обнимал подушку. Второй молча наблюдал за тем, как мерно вздымается грудь спящего.       Эрииль лениво перебирал кончик длинного локона принца и, подперев щёку рукой, неотрывно рассматривал своего юного любовника. Может ли это пускающее на подушку слюни недоразумение быть тем, о ком люди издревле слагали легенды? Может ли этот нелепый ребёнок и впрямь оказаться следующей реинкарнацией падшего бога Зураба или, как его называли кунгусы, Владыкой Нумосом, демоном похоти и сладострастия? Не оттого ли бессмертные заинтересовались им? Они как никто знали, что принесёт его очередное явление.       Эрииль давно улавливал беспокойные мысли юноши о своих снах и видениях. Сначала целитель опасался, что принца мучают галлюцинации. Теперь же не был уверен, что было бы худшим исходом: если бы Триалин оказался сумасшедшим или древним демоном.       Хотя психика Айлина была, в силу возраста, не самой стабильной, с рассудком у него всё было в порядке. У Эрииля было немало времени и опыта, чтобы в этом убедиться. Поэтому оставалось лишь одно объяснение — принц, сам того не зная, являлся следующим сосудом для одного из королей демонов. Это сильно отличалось от одержимости. Когда обычный демон вселялся в человека, душа человека оставалась в теле. Из-за конфликта двух сущностей в одном теле внешне казалось, будто человек сошёл с ума. У высших демонов и, тем более, королей не было никакой нужды занимать жалкую смертную оболочку. С Владыкой Нумосом всё было иначе. В широком смысле он не был демоном. И никогда не вселялся в живого человека. Долгое время он был заперт в цикле реинкарнаций, не имея возможности выбирать следующее воплощение. Однако, вырвавшись из него и сбежав из этого мира в Сумеречный, Зураб, он же Нумос, стал периодически возвращаться. В отличие от любого демона он не занимал готовое тело, а шёл сложным путём, привязывая часть своей души к бездушному плоду беременной женщины. Он начинал новую жизнь с нуля. Без памяти и знания о том, кто он есть.       Те немногие свидетельства, что сумел отыскать Эрииль, о воплощениях падшего бога позволяли обнаружить любопытные совпадения в биографиях прошлых реинкарнаций. Во-первых, это было кольцо. Всегда одно и то же. Оно упоминалась абсолютно во всех сохранившихся документах. Во-вторых, некоторые характерные особенности, объединяющие каждое описанное воплощение, а именно: любвеобильность, зачастую с раннего возраста, многодетность, неординарные способности к боевым искусствам и проявляющийся с малых лет бунтарский нрав. Триалин удивительно подходил по всем четырём пунктам. Что не могло не беспокоить.       Эрииль не был набожным или суеверным человеком. Во всех вопросах он полагался только на науку и свой здравый смысл. Легенду о Захрине и Зурабе мужчина всегда считал не более, чем мифом, крепко укоренившимся в народе. О кунгусских культах Владык он и вовсе до недавнего времени знал лишь понаслышке. Но теперь император не знал, чему верить. Он был твёрдо уверен, что мальчик перед ним здоров, знал наверняка, что Триалин ничего не выдумывает, но поверить, что этот ребёнок на самом деле древний демон было сложно. Очень сложно. Впрочем, вера здесь и не нужна. Достаточно немного подождать и всё станет ясно. И всё-таки… если этот глупый и взбалмошный мальчишка действительно Зураб, значит мир снова обагрится кровью, и сотни тысяч людей падут жертвой меча гневного бога.

***

      Скрип снастей и плеск волн о борт напоминали Триалину о его первом плавании. Точно так же, как полгода назад, он теперь плыл в другую страну полный надежд и ожиданий и точно так же, прилипнув к носу корабля, с жадным предвкушением вглядывался вдаль. — До Сиванны ещё плыть и плыть, — мрачно заметил Акиэль, набрасывая на плечи принца тёплый плащ. — Иди в каюту, простудишься.       Холодный северный ветер и мелкий моросистый дождь не располагали к прогулкам на палубе. — Давай постоим ещё немного, — полной грудью вдыхая влажную свежесть, предложил Триалин. — Если хочешь мокнуть — стой. Я пошёл. Меня мутит. — Хочешь тухнуть в каюте — иди. Я постою. Тут свежо.       Акиэль усмехнулся, но не ушёл. Некоторое время друзья стояли молча, разглядывая однообразный скалистый пейзаж вдоль реки. — Я уверен, — тихо начал принц, — что нам там помогут. Не знаю, почему. Просто так чувствуется.       Кунгус ничего не ответил. Устало оперевшись о борт корабля, он молча размышлял о том, как, должно быть, легко живётся людям, умеющим находить повод для радости даже в сырые и тёмные пасмурные дни. Он тоже полагал, что им помогут. В отличие от своего всё ещё милого и наивного принца, он знал, какой ценой.