***
Очередной завтрак Айлин провёл в одиночестве. Акиэль так и не вышел из своей каюты, а с капитаном и офицерами принц сам не желал трапезничать. Юноша привык к тишине и одиночеству за время обучения у Намииля и не желал что-то менять без острой на то нужды. Триалин прогулялся вдоль палубы, наслаждаясь свежестью утра. Хотя небо уже успело затянуться облаками, дождя не было, и даже привычный для Сиванны туман ещё не успел заполонить всё вокруг бело-сизой влажной мглой. Принц намеревался вытащить Акиэля на свежий воздух, пока погода не испортилась. Порезать руку оказалось несложно, куда труднее было самостоятельно её перевязать, но и с этой задачей юноша кое-как справился. Набросав на поднос с чаем фруктов, печенья и бутербродов, принц осторожно понёс завтрак в каюту друга. — Ты серьёзно полагал, что я не учую кровь в чае? — не отрывая головы от подушки, закатил глаза Акиэль. — Ты хоть представляешь, как это воняет? Убери, иначе меня вывернет, — простонал юноша. План провалился, но Триалин не спешил опускать руки. Выставив испорченный чай за дверь, он вернулся с подносом в комнату. — Тебе всё равно нужно выпить крови, — категорично заявил принц. — Отойди от меня, — уткнув лицо в подушку, проскулил кунгус. До удивлённого реакций друга Айлина тут же дошло, что Акиэль учуял кровь из раны. Триалин сел на постель рядом с Лордом и принялся осторожно разматывать бинты. — Ты совсем из ума выжил? — придушенным подушкой голосом проворчал Акиэль. На крик и полноценные ругательства у него не оставалось сил. Кунгус задержал дыхание, с трудом сдерживая вскипающую жажду. Айлин наконец размотал руку и принялся ждать. Кунгусы могут задерживать дыхание до получаса, не так уж и много, если у тебя времени в избытке. А учитывая, что способности Акиэля сильно ослабели, вполне возможно, он не продержится и десяти минут. — Уйди, — прорычал в подушку кунгус, ослабевшими пальцами цепляясь за простыни. Больше всего на свете ему хотелось хорошенько пнуть принца, этого несчастного полудурка, додумавшегося травить кровью измученного жаждой кунгуса. Айлин, похоже, даже не представлял, что рискует расстаться с жизнью по собственной дурости. Скорее всего, он хотел помочь, вот только его благие намерения обернулись для Акиэля жесточайшей пыткой. Только злость не давала ему сорваться и впасть в голодное неистовство. — Вон, — жмурясь и кусая кулак, из последних сил прошипел кунгус. — Акиэль, ты должен выпить крови. Хотя бы чуть-чуть. Это не сделает кунгусов сильнее, зато не даст тебе умереть. — Идиот… — Акиэль, пожалуйста. Два глотка. Два глотка и я сразу уйду, обещаю. Уйдёт он, как же. Как будто дорвавшийся до крови хищник позволит своей жертве уйти. Этот безмозглый сопляк наивно полагает, что дружба будет иметь для Акиэля значение, когда он сорвётся? Он не будет помнить даже собственного имени! Акиэлю очень хотелось узнать, научится ли его друг когда-нибудь думать головой, потому что с каждой секундой промедления Айлин терял шансы на хоть какое-то будущее. — Акиэль, чем дольше ты терпишь, тем сложнее будет потом остановиться. Так этот болван наивно полагает, что Лорд сможет остановиться? Акиэль сильнее стиснул зубами подушку. Он уже не мог даже сказать что-нибудь, чтобы прогнать принца. — Если ты сорвёшься и нечаянно убьёшь меня, это будет на твоей совести, — спокойно заметил Айлин. — Поэтому, будь добр, не упрямься и выпей крови. Акиэль не знал, что жажда может быть такой болезненной. Сладкий запах дразнил нос и, несмотря на задержанное дыхание, проникал внутрь, казалось, через кожу, сводя кунгуса с ума. Внутренности сворачивались от голода, а высохшее горло нестерпимо жгло огнём. Перед глазами была только кровь. Обострившийся слух отчётливо различал мерное, спокойное сердцебиение глупого человека. Слишком спокойное для обречённой жертвы. Из щелей вынырнули тени, готовые помочь хозяину расправиться с добычей. Лёгкой добычей. Юноша с трудом сглотнул вязкую слюну. Невыносимо. Мучительно. Он убьёт Айлина за то, что тот заставил его так мучиться. Вскроет горло. Выпьет всю кровь до последней капли. Это будет ему уроком. Наказанием. Нет! Айлин не еда. Айлин… Кто такой Айлин? Здесь есть только голодный хищник и его законная добыча. — Акиэль, хватит, — вздохнул Триалин, устав наблюдать за рвущим простыни другом. Подсев ближе, он просунул окровавленную ладонь к губам кунгуса. Спустя мгновение сопротивление было сломлено, охотник попался на приманку. Тёплая живительная влага успокоила горящее горло, согрела ноющую челюсть, разогнала по воспалённым венам кровь. Первозданное чистое наслаждение, доступное лишь высшим хищникам, вершине пищевой цепи, объяло юношу, припавшего искусанными губами к кормящей ладони. Зубы, куда острее и крепче человеческих, вгрызлись в плоть, раскрывая порез, превращая его в грубую рваную рану. Кровь стекала по подбородку. Какое расточительство. Но у него не было времени собрать обронённые капли, не было ни воли, ни желания оторваться от источника силы, спокойствия, залога его существования. Сладко-пряный запах возбуждал аппетит. Ничто не способно помешать хищнику наслаждаться своей добычей. Ничто не способно отвратить его от самого желанного на свете. Ничто не имеет значения, кроме хищника и его жертвы… и… лимона? Резкий запах цитруса почти обжёг чувствительный нюх. Акиэль, поморщившись, инстинктивно отпрянул и прижал ладонь к лицу, спасаясь от обдирающей лёгкие кислой вони. Триалин поспешно убрал окровавленную руку и зажал рану свободной ладонью. Злосчастная половинка лимона с глухим стуком шлёпнулась с кровати на пол. — Ты. Сумасшедший. Идиот, — цедя слова сквозь зубы, прошипел Акиэль. — Полностью с тобой согласен, — спрыгивая с постели, усмехнулся чуточку побледневший принц. — Зато ты живой и здравомыслящий кунгус. — Пошёл вон. — Ухожу-ухожу. Только если ты не выйдешь из каюты в течение часа — я вернусь, — пообещал юноша и выскользнул за дверь. Сердце бешено колотилось в груди, отдавая гулким шумом в ушах. Айлин совершенно не ожидал, что Акиэль так легко потеряет контроль, и уж тем более не мог представить, что, дорвавшись до крови, Лорд станет таким сильным. Принц едва не вывихнул руку, пытаясь выдернуть её из-под кунгуса. К счастью в паникующую голову пришла идея отпугнуть хищника лимоном. По правде говоря, Айлин взял лимон, потому что судовой врач сказал, будто вода с лимоном помогает при морской болезни. Вот только принц сильно сомневался, что заставит друга выпить такую воду. Ещё в Аль-Джаире он не раз замечал, как Акиэль морщился, когда неподалёку от него ели или нарезали цитрусы. Однако попробовать стоило, и к другим фруктам на завтрак юноша добавил половинку лимона. Кто бы мог подумать, что это спасёт ему жизнь. Эх, знал бы он в годы войны, что кунгусов можно отпугнуть лимонами. Айлин живо представил, как его солдаты обмазываются лимонным и апельсиновым соком, а кунгусы в панике бегут с поля боя. Дальше больше. Воображение подкинуло картину кунгусский крепостей, забрасываемых лимонами из катапульт. Они бы выигрывали целые лимонные битвы! Триалин насилу сдержал смех, шагая в каюту врача. На самом деле всё это было ни капли не смешно. Кощунство даже смеяться над войной и страданиями кунгусов. Стоило принцу вспомнить разгромленные крепости, сотни мёртвых кунгусов, среди которых были и женщины, и дети, как улыбка сползла с лица. Айлину захотелось отвесить себе знатную оплеуху за минуту веселья. Смешно ему. А вот Акиэлю было совсем не до шуток. И сейчас принц поступил опрометчиво и эгоистично, заставив друга выпить кровь. Ещё неизвестно, как отреагирует на это организм кунгуса после такой долгой голодовки. Триалин едва дождался, пока ворчливый доктор обработает и перевяжет ему рану, и бросился обратно к Акиэлю. Стоило заглянуть в каюту, как в лицо принца прилетел сперва лимон, а следом ещё какой-то фрукт — зажмурившийся юноша не увидел. — Я понял-понял! — подняв руки в примирительном жесте, проорал Триалин. — Я дурак! — Самоубийца, вот ты кто, — фыркнул Акиэль, вернувшись к завтраку. — Зато ты ожил, — буркнул принц, вытирая лицо рукавом. — Думаешь, я тебя за это благодарить буду? — усмехнулся Лорд. — Обойдусь, — проворчал Айлин и огляделся. За время его недолгого отсутствия Акиэль успел содрать с постели окровавленное бельё и забросить его в самый дальний угол, привести себя в порядок и даже обратить внимание на оставленный принцем поднос с завтраком. Триалин оставил при себе все замечания о том, что, в конце концов, он поступил, хоть и глупо, но правильно. — Капитан сказал, что завтра мы приплывём в Акеран, — сев напротив друга, поделился принц. — Уже? Мы свернули на Лунную? — удивился Акиэль. — Да. Рано утром. Я надеялся, что пейзаж изменится, а стало ещё хуже. Одни полуголые деревья, да кустарники, да туман. — Чего ты ожидал? Это Сиванна — туманы и болота. Некоторое время оба юноши сидели молча. Акиэль с напускным равнодушием медленно цедил свой чай. Его беспокойство выдавали лишь редкие тревожные взгляды в сторону перевязанной руки принца. — Сильно погрыз? — не выдержав, поинтересовался кунгус. — Бывало и похуже, — отмахнулся Триалин, про себя думая, что шрам всё-таки останется. — Ха, к слову, я слышал, будто укусы кунгусов куда менее опасны, чем человеческие. Если бы меня укусил человек, это стопроцентно привело бы к заражению. А вот после укуса кунгуса, говорят, раны чистые. Не слышал о таком? — Откуда бы мне услышать о подобной чуши? Мы, если ты помнишь, не кусаем, а делаем надрезы. У нас нет клыков. — Странно, да? Вы же хищники. — Если хочешь отнести нас к какому-то классу, то мы всеядные. — Всеядные кровопийцы. — Катись отсюда. — И почему природа не приспособила всеядных кровопийц к кровопитию. — Спроси у природы. — Ну сам посуди, непродуманно как-то. — Тебе мало досталось? — Мне просто интересно. — Мы такие, какими нас создали демоны. Принеси им пару жертв, может, они снизойдут и ответят на твои идиотские вопросы. — По вашей вере демоны ведь и людей создали? — По нашей вере, — Акиэль всё больше раздражался, — древний бог создал всё, в том числе и демонов. Он был настолько могущественен, что другие боги из зависти и страха разорвали его пополам. Из этих половин родились два новых бога гораздо слабее изначального. Их заточили в нашем мире. — Да-да, Зураб и Захрин, я знаю. — Зураб обратился к демонам и стал Владыкой Нумосом. Захрин затерялся среди людей. — Получается, Владыка Нумос создал всё? — Нет. Чем ты слушаешь? Изначальный бог создал всё. Владыка Нумос и Захрин это всё, что осталось от изначального бога. — То есть, кунгусы признают, что боги появились раньше? — Какой прок от этих богов? Им нет дела до нашего мира. Кто знает, может, они все давно передрались между собой и передохли, — пожал плечами кунгус. — Если говорить о способностях созидать и разрушать, то в чём разница между богами и демонами? Триалин долго размышлял над вопросом, но так и не сумел найти ответ. Спустя некоторое время он спросил: — А откуда кунгусы всё это знают? — Оттуда же, откуда и люди. От первых реинкарнаций Захрина и Зураба, от чернокнижника Зхараха и от Владык демонов. — Всё равно ничего не понятно, — устало вздохнул Триалин. — Потому что дурак, — огрызнулся Акиэль. — Да-да, я дурак, ты умный. Пошли на палубу, тут душно. Вопреки ожиданиям, Лорд согласился. Всё-таки не такой и дурной была идея Триалина напоить друга своей кровью. Кунгус заметно ожил, вернул способность двигаться, брюзжать и раздражаться, что не могло не радовать заскучавшего по своему ворчуну принца. Как оказалось, друзья очень вовремя поднялись на палубу. Корабль как раз проплывал мимо поросших мхом и кустарниками руин древнего города. — Какой большой. Интересно, почему его забросили? — прилипнув к борту, полюбопытствовал Триалин. Он никак не ожидал тотчас услышать ответ. — Потому что не смогли восстановить, — с апатичным спокойствием отозвался Акиэль. — Хм? Ты знаешь? Расскажи! — тут же оживился принц, предвкушая интересный рассказ, способный разогнать навеянную мерзкой погодой скуку. — Ты тоже знаешь, — заметил кунгус. — Мы на литературе проходили. Баллада о погибшем брате, помнишь? — Откуда мне было знать, что это произошло именно здесь? — надулся Триалин. — Я думал это и вовсе выдумка. — Ну, миф, скорее всего, сильно приукрашен, но у нас тоже есть похожая легенда, и основные события в ней сходятся с балладой. — Расскажи, — попросил Айлин. — Ты ведь и так знаешь, — закатил глаза Лорд. — Вашу версию не знаю. — Она почти такая же. — Всё равно расскажи. Пожалуйста. Акиэль вздохнул, в очередной раз убедившись, что среди защитных навыков кунгусов нет способности противостоять умильно просящей мордашке Айлина. К тому же юноше самому хотелось как-то убить время. — Было у одного князя два сына. Старший — Дайон, младший — Этиль. В то время войны между княжествами и королевствами не стихали, и однажды враги князя похитили его младшего сына в надежде усмирить отца. Князь хоть и горевал об утрате, но войны не прекратил, ведь у него оставался ещё один сын. Шли годы. Дайон вырос, возмужал и продолжил дело отца. Молодой полководец одерживал победу за победой, медленно, но верно приближаясь к стану врагов, похитивших его брата многие лета назад. На подступах к неприятельскому городу Дайона ожидало огромное войско во главе с юным, но уже снискавшим славу генералом. Два почти равных воина столкнулись на ратном поле. Бой длился три дня и три ночи. Дайон был силён и крепок, молодой генерал — ловок и проворен. Они оба были настоящими мастерами битвы и, казалось, ни в чём не уступали друг другу. И всё же, старший оказался и выносливее. С огромным трудом Дайон разбил врагов и одолел молодого генерала. Озлобленный и ожесточённый суровым сражением Дайон приказал линчевать поверженного генерала и распять его осквернённое и обнажённое тело, вывесив его перед вратами осажденного города в назидание врагам. Когда старейшины города узрели всю свирепость Дайона, они решили сдаться на милость полководцу и добровольно вышли ему навстречу. Первым делом Дайон спросил старейшин: «Где мой брат Этиль, которого вы похитили, когда он был ещё совсем мал, разбив сердце отцу моему и убив горем мать мою? Отвечайте, где мой брат?». Старейшины покачали головами и молча указали на распятое тело своего бесславно погибшего юного генерала. Обезумевший от горя и ужаса Дайон сжёг и разорил город, убил всех врагов, стравивших его с младшим братом. И хотя он воздвиг для брата богатую гробницу, хотя принёс на его могилу головы недругов, печаль Дайона не утихла, а грех братоубийства продолжал терзать душу. Не выдержав этой ноши, Дайон пронзил клинком свою грудь, завещав похоронить его в одной усыпальнице с братом. Разорённый город со временем полностью опустел, а два доблестных генерала и поныне стерегут берега Лунной реки, — закончил повесть Акиэль и вдруг указал вперёд: — Кстати, вон они. По обеим сторонам реки возвышались исполинские фигуры воинов. По мере приближения статуи казались всё выше, и, когда судно проплывало между ними, Триалину пришлось задрать голову, чтобы разглядеть обточенные ветром и дождями, грубо вытесанные лица давно мёртвых полководцев. — Глупо. Грустно и глупо, — подытожил принц. — Точнее и не скажешь, — согласился Акиэль. — Все войны грустные и глупые. Два юных ветерана стояли, опершись о борт корабля, и молча провожали взглядом отдаляющиеся статуи героев древности.***
У Акиэля было на редкость скверное настроение. Мало того, что его нещадно клонило в сон, так ещё и приставучая заноза в лице принца Дегроуэля не отлипала с попытками расспросить об акшарах. Лорд ожидал этих вопросов. К счастью, почти всё путешествие он провалялся в постели, что на некоторое время спасло его от надоедливого друга. И всё-таки этот мелкий засранец умудрился напоить Акиэля кровью, и больше прятаться в каюте кунгус не мог. Он чувствовал лёгкую тревогу и облегчение родственников. Конечно, они рады, что он, наконец, выпил крови. Признаться, Лорд и сам не сильно расстроился из-за выходки принца. В конце концов, лучше от неё стало самому Акиэлю. Увы, то небольшое количество крови, что он успел выпить, не могло полностью вылечить его тело. Если он вернётся из этой поездки, ему стоит рассмотреть возможность пить кровь, но гораздо реже. Акиэль пытался не думать об этом до поры до времени. Он старался вообще не думать. Ещё бы Триалин оставил его в покое. Как объяснить ему, кто такие акшары, когда Акиэль сам знал о них лишь со слов родителей. Он с молоком матери впитывал священный ужас и почтение кунгусов перед высшей расой, перед тёмными полудемонами, наместниками Владык в этом мире. Как объяснить принцу, что акшары, оставаясь в тени, веками и тысячелетиями наблюдают за кругами истории. Как объяснить, что об одном их существовании, не считая кунгусов, знают единицы. Как объяснить, что единственная причина, по которой именно кунгусы считаются сильнейшей нацией — это то, что акшар на земле осталось лишь несколько десятков. Без контекста в виде мировой истории акшары покажутся Триалину чем-то средним между кунгусами и оборотнями. Акиэль не видел смысла утруждать себя долгим рассказом с пространными размышлениями. Они сами расскажут принцу всё, что ему следует знать, и объяснят куда доходчивее. Тем более ждать осталось совсем немного.***
Корабль неспешно заходил в порт. Триалин, с трудом сохраняя благопристойный сдержанный вид, стоял на палубе, дожидаясь, когда судно причалит к берегу. Карманные часы капитана заверяли, что ещё едва только минул полдень, однако низкое хмурое небо и густой туман не давали никаких ориентиров во времени, и по ощущениям принца было никак не меньше пяти вечера. Туман мешал как следует рассмотреть столицу Сиванны Акеран. Проплывая в черте города, Триалин различал с корабля лишь низкие каменные строения и обрывистые берега. Юноша прекрасно помнил свои первые впечатления от Аккада, помнил, как восхищался яркими красками города и богатством залитой солнцем астельской столицы. С Акераном всё было иначе. Даже сойдя на берег, Айлин не услышал привычного для крупного города шума, наоборот, столица Сиванны потрясла принца вязкой тишиной. Казалось, это туман скрадывал все звуки, все краски, всю жизнь в городе. Больше всего Акеран напоминал призрачный город из страшных легенд. Впрочем, встретили принца и Лорда вполне достойно: далеко не так пышно, как в Аккаде, но Триалин был даже рад отсутствию лишних церемонностей. Стоило юношам сойти на берег, как к ним подъехал экипаж с конной охраной. Стража в чёрных мундирах выглядела мрачно, под стать атмосфере, и совсем негостеприимно. Однако, это впечатление не успело закрепиться в умах гостей, поскольку паж открыл дверь кареты, и из неё изящно выскользнул высокий кудрявый юноша с яркими, сияющими улыбкой голубыми глазами. Внешность прибывшего говорила сама за себя. Трудно ошибиться, когда перед тобой чистокровный кунгус. Должно быть, он занимал высокую должность при дворе. Хотя на юноше не было видно ни одного украшения, качество его одежды ничуть не уступало императорским одеяниям — уж Триалин, проведя столько времени с Эриилем, кое-что в этом понимал. Встретивший их кунгус был облачён в длинный, почти до щиколоток, чёрный кафтан с прорезями на бёдрах, из-под которых можно было разглядеть плотные кожаные брюки и высокие, по колено, сапоги. По краю подола и манжетам рукавов серебряной нитью были вышиты змеи и листья папоротника. А в вырезе на груди виднелась рубашка из тончайшего серого шёлка с едва различимыми узорами в виде тех же папоротников. Это был самый утончённый кунгус, которого когда-либо видел Триалин, и при этом он не смог бы сказать, что юноша одет не по кунгусским обычаям. Едва молодой человек с улыбкой приблизился к гостям, Акиэль склонил голову и поприветствовал юношу по-кунгусски. — Миира Арун Грамар. [Дословно: «Мой великий брат», если адаптировать, то получится что-то вроде «Господин по крови». Такое обращение используется только внутри старшей ветви Верриари. Так обращаются мужчины младшего поколения к мужчинам старшего, при условии, что тот, к кому обращаются, не ниже по рангу]. — Миира Арун Грамир. [Дословно: «Мой великий младший брат». Обратное обращение от старшего поколения к младшему], — отвечая на поклон, улыбнулся старший кунгус и, поклонившись ещё ниже, тут же поприветствовал Триалина: — Ра Принс. [В кунгусском языке это слово обозначает одновременно и «принц», и «Лорд», так что в глазах кунгусов у Акиэля и Триалина одинаковый статус, они оба принцы и оба Лорды. Приставка «Ра» не имеет отдельного значения и играет роль подчеркивающего средства — что-то вроде «The» в английском]. — Сам букура рали самтар раду [Я рад приветствовать благородного господина], — кивнул Триалин. — Миира прена Раду Верриари. Сам ва инас гарар. [Моё имя Раду Верриари. Я буду сопровождать вас]. Интар гарар ворзэ са карет. [Дословно: «прошу вас воспользоваться каретой», ну или если по-русски: «залезайте, мелюзга»XD] Хотя кунгус говорил достаточно медленно, чтобы Триалин успевал переводить чужую речь, всё же знаний некоторых тонкостей языка принцу недоставало. Он понял, что их приглашают в экипаж, но не разобрал имени встречающего. Насколько Айлин знал, «раду» на кунгусском означало «господин», не может же их новый знакомый зваться просто господином. Заметив замешательство на лице друга, Акиэль вполголоса объяснил: — У нас есть такое имя «Раду». Оно не переводится. Ты же не называешь меня хорошим ребёнком [1]. Разумеется, как бы тихо не говорил Лорд, старший кунгус не мог его не услышать. Стоило всем троим разместиться в экипаже, как Раду с улыбкой обратился к юношам. — Полагаю, мне стоит говорить на крастском для удобства. — Был бы вам признателен, — согласился Айлин. Он обменялся с кунгусом несколькими учтивыми фразами и уступил разговор Акиэлю, который заметно оживился при встрече с сородичем. Сам Триалин, вполуха слушая разговор про родственников и каких-то общих знакомых Акиэля и Раду, изучал вид из окна. Акеран оказался даже зеленее Аккада. Высокие деревья с густыми кронами росли здесь повсюду, создавая впечатление, будто город находится прямо в лесу. Невысокие каменные дома и узкие улочки прятались в тени деревьев. Зелёных деревьев. Триалин изумлённо обернулся к Раду. — Мне казалось, в это время года листва должна опадать. — Вы правы, ваше высочество, — улыбнулся кунгус. — За пределами Акерана листва действительно опала. Но наш император любит растения, поэтому в Акеране всегда зелено. Сказать, что Триалин был впечатлён — ничего не сказать. Вот они, выходящие за грани понимания, возможности первого уровня. Эрииль беспрерывно поддерживал весь свой дворец, но император Тизкар мог позволить себе тратить силы на целый город. — Если его величество потрудился над озеленением столицы, то почему бы ему вдобавок не заняться погодой? — полюбопытствовал Айлин. Наверняка эта мрачная сырость удручала не только его. Акиэль на вопрос принца закатил глаза. Старший же кунгус, нисколечко не смутившись, любезно объяснил: — Погода в Акеране и во всей Сиванне всецело подчиняется воле его величества. — То есть… вы хотите сказать, что этот туман… он здесь специально? — удивился Триалин. — Семья его величества находит именно такую погоду самой приятной, — мягко улыбнулся Раду. В голове Айлина промелькнула мысль, что он в жизни не видел таких улыбчивых кунгусов. Этот Раду чем-то напоминал принцу Бриэля. — Однако, растениям нужен свет, — продолжил, между тем, Раду, — поэтому пару раз в неделю его величество разгоняет облака на несколько часов. Полагаю, он сделает это и для вас, когда вы соберётесь посмотреть город. Остаток пути принц молча обдумывал всё, что успел узнать. Кем бы ни были эти акшары, им явно не нравился солнечный свет и, возможно, они плохо переносили жару. Также они были очень и очень сильны в магии. И Акиэль заметно нервничал, стоило начать расспрашивать его об акшарах. А ещё это обращение «раду Тар-Тизкар», будто Акиэль говорил о своём повелителе. По всему выходило, что акшары в условной иерархии тёмных рас стояли выше. Итак, что Триалин мог из всего этого предположить. Акшары это почти наверняка хищники похлеще кунгусов, а значит, высока вероятность, что они тоже кровопийцы. В таком случае причина, по которой юношей пригласили в Сиванну, становилась довольно пугающей. Это раз. Акшары, по всей видимости, не переносят солнце и жары. И поэтому затянули всю страну облаками и холодными туманами. Это два. Их уровень магии крайне высок, вдобавок они обладают глубокими познаниями в неведомых людям областях магического искусства, что может косвенно свидетельствовать о долгом сроке жизни акшар. Это три. Императорская семья Сиванны не покидает свою империю, их вообще крайне редко видят, что весьма странно для таких публичных персон, как правители страны. Это четыре… Принц невольно вспомнил страшные истории про вампиров, что ему доводилось слышать в детстве. Неужели в байках необразованных крестьян крылось куда больше правды, чем полагал Триалин. Раньше он думал, что прототипами вампиров в легендах были кунгусы, но теперь, как следует всё обмозговав, юноша понял, что между кунгусами и чудовищами из страшных сказок не было ничего общего, кроме того, что и те, и другие пьют кровь. Для начала, кунгусы не боялись солнца, и люди об этом знали. Кунгусы вообще не были для людей, по крайней мере, на севере, какой-то диковинкой. Возможно, крестьяне пугали своих детей рассказами о кровососущих мертвецах, чтобы внушить должный страх перед владычествующей расой, но, с другой стороны, про кунгусов было много не менее страшных, но более правдоподобных сказок и легенд. Вампиры, если верить мифам, спали в гробах и обращались в летучих мышей. У кунгусов же даже не было кладбищ. Своих покойников они сжигали на погребальном костре. Более того, похоронные обряды кунгусов были куда скромнее и короче человеческих. Конечно, в более позднее время, впитав культуру людей, кунгусская знать стала возводить усыпальницы, где хоронили прах своих родичей вместе с их оружием и украшениями. И всё-таки, культа мёртвых у кунгусов никогда не было. Да взять хотя бы кунгусскую архитектуру. Башни с остроконечными шпилями, стрельчатые арки, высокие своды — всё в строениях кунгусов стремилось вверх, к небу, в отличие от низеньких каменных домов Акерана, очень напоминавших Триалину склепы. А летучая мышь? Откуда она вообще взялась? В символике кунгусов присутствовали демоны, волки, змеи, ястребы и чёрные дрозды, но ничего похожего на летучих мышей. И последнее отличие кунгусов от вампиров из легенд — у кунгусов не было острых длинных клыков, способных прокусывать плоть. Да, зубы кунгусов были твёрже и острее человеческих, но по строению ничем не отличались. Не зря же кунгусы пользовались теневыми кинжалами, чтобы делать надрезы. И, кроме того, кунгусы не охотились на людей. В этом не было нужды. Они захватывали пленников в честных сражениях, покупали рабов, собирали кровавый налог со своих подданных-людей, но уж точно не нападали по ночам на одиноких путников. Это было бы попросту недостойно и унизительно для любого уважающего себя кунгуса. Из всего этого можно было сделать лишь один вывод: вампиры — это не кунгусы, а кто-то или что-то другое. Больше всего Триалина тревожила та часть легенд, что утверждала, будто вампиры — это восставшие покойники. А что если это вернувшиеся из мёртвых кунгусы? Может, они, на самом деле, именно поэтому сжигают свои трупы? — Ваше высочество? — осторожно позвал Раду, заметив, как побледнел принц. — С вами всё хорошо? — Да, простите за беспокойство. Это только усталость, — слабо улыбнулся Айлин. — Прошу, подождите ещё немного. Мы уже приехали, — сочувственно улыбнулся кунгус. Стоило ему это сказать, как карета остановилась. Перед тремя юношами возвышалась отвесная стена высокой скалы. Врата в императорский дворец были вырезаны прямо в камне. Триалин задрал голову, оглядывая две исполинские полуколонны, обрамлявшие вход. К вратам вели длинные широкие ступени, спускающиеся к выложенной каменной плитами площади, обрамлённой густым садом. — Прошу за мной, — пригласил Раду обомлевших юношей. На длинной лестнице парами стояли стражники в чёрных мундирах. Серебряные эполеты и острые кончики копий блестели от влаги. Приблизившись к воротам, Триалин смог разглядеть бесчисленное множество деталей богатого убранства. Барельефы в виде жутких и странных тварей, каменные статуи героев древности в нишах, а над воротами причудливые фризы, в растительный орнамент которых были вплетены письмена на неизвестном принцу языке. Достойно восхищения. Однако Триалин, не понаслышке знавший о строительстве, абсолютно не понимал, зачем тратить столько усилий, чтобы вырубать в горе дворец, когда гораздо быстрее и дешевле построить его. Разве что это не дворец, а огромная усыпальница? Врата бесшумно отворились, впуская гостей в просторный и пустой зал. — Предлагаю для начала пообедать, а затем я покажу вам ваши покои, где вы сможете отдохнуть до встречи с его величеством, — обернулся к юношам Раду. Никто не возражал, но Триалин подумал, что крастская традиция, обязывающая хозяев дома лично встречать гостей, ему нравится больше. Неизвестно, сколько ещё ему теперь придётся маяться в неизвестности. Раду провёл юношей богато украшенными, но почти неосвещёнными коридорами — Триалин безуспешно пытался запомнить направление — и вывел в сад. В самый красивый сад, какой Айлин мог только вообразить. Он не был похож ни на один другой. Коридор вывел их на небольшую каменную площадку, окаймлённую благоухающими кустами жасмина. Часть площадки, прямо напротив выхода из коридора, оставалась пустой и открывала вид на сад, спускающийся каскадом в зелёную и солнечную долину. До самого горизонта, сколько хватало взора, простирались равнины цветов, перемежаемые рощицами и сияющими на солнце маленькими озёрцами. Посередине площадки стоял накрытый плетёный столик в окружении таких же стульев, а рядом застыли в полупоклоне две хорошенькие кунгусочки-полукровки в чёрно-серых платьицах. — Осмотритесь или сначала пообедаете? — поинтересовался Раду. Триалин был уверен, что не сможет спокойно поесть и насладиться угощениями, пока не рассмотрит вид. Приблизившись к краю площадки, от которого начиналась широкая тропа в долину, Айлин увидел далеко внизу небольшой окружённый цветами и деревьями каменный домик с черепичной крышей. — Это же иллюзия, верно? — с видом знатока поинтересовался принц. Он был уверен, что всё великолепие вокруг не более, чем мираж, пусть и отличного качества. — Вовсе нет, — улыбнулся Раду. — Мы возле восточных границ Сиванны. Видите ли, я не разделяю любви его величества к туманам, поэтому он выделил мне небольшой уголок, где всегда светит солнце. — А почему тогда всё цветёт? — не отступал Триалин. — Здесь не бывает зимы. Поздняя весна здесь сменяется летом, лето ранней осенью, а она — поздней весной, — объяснил кунгус. — Его величество заботится о нуждах своих приближённых. — Это всё… ваши владения? — опешил принц. — Уместнее было бы сказать — моя комнатка во дворце, — хохотнул Раду. — Вся Сиванна это дворец его величества. Позже поймёте, что я имею в виду. А вон там внизу мой домик. Если хотите, можно будет позже прогуляться здесь. — Конечно, хотим, — улыбнулся в ответ Триалин и обернулся к другу: — Да, Акиэль? Акиэля рядом не обнаружилось. Юноша нашёлся за кустами жасмина, изучающим клумбы с цветами. — Идеальные условия для Мастера над ядами, — заметил Акиэль, вставая. — Верно, — улыбнулся Раду. — Но идёмте же к столу. Боюсь, еда может остынуть. На обед гостям подали запечённую с травами форель, жареных чибисов и черепаховый суп, а к блюдам подали душистое сливовое вино. — Так значит, вы Мастер над ядами? — покончив с первым, поинтересовался Триалин. — К сожалению, в своё время я не смог закончить обучение. А теперь этот титул носит ваш друг, — улыбнулся Раду. — И давно вы здесь живёте? — Хм, точно не скажу. Чуть больше ста лет? — Кунгус задумчиво потёр подбородок, а Триалин поперхнулся вином. Акиэль похлопал друга по спине. Обернувшись к Лорду, Айлин заметил, что Акиэль совсем не удивлён. — То есть… как больше ста лет? — непонимающе воззрился на обоих кунгусов принц. Он знал, что кунгусы живут дольше людей, но о том, чтобы они при этом не старели, он слышал впервые. — Как я уже говорил, его величество заботится о нуждах своих приближённых, — туманно ответил Раду. — Кхм, к слову, вы так и не назвали свою должность при дворе, — заметил Триалин. Конечно, спрашивать вот так напрямую было довольно грубо, но что ему оставалось? Обычно люди перед ним либо представлялись сами, либо их представлял кто-то другой. Но не успел Раду ответить, как его опередил Акиэль. — Просто воспринимай Раду как моего не слишком дальнего родственника. Это недалеко от истины. — Кстати, я тут пытался подсчитать, скольки внучатым племянником вы мне приходитесь. Честно говоря, я немного запутался, — неловко улыбнулся Раду. — Прапрапраправнучатым, — подумав пару секунд, ответил Акиэль. — Звучит сложно и страшно, — хохотнул старший кунгус. — Давайте просто племянником, если вы не против? Всю оставшуюся трапезу оба кунгуса успешно увиливали от любых вопросов Триалина, касающихся личности императора. Что не могло не злить. Раздражение юноши не смогли ослабить даже сливово-яблочные пирожные, поданные служанками-кунгусками на десерт. Интересно, а эти, похожие, словно сёстры, девушки тоже на самом деле столетние старухи? После обеда Раду вновь повёл юношей тёмными и извилистыми коридорами. По пути, больше не пытаясь запомнить дорогу, Триалин размышлял об их сопровождающем. Раду казался приятным малым. Но вот действительно ли он такой беззаботный и малость легкомысленный или только мастерски делает вид? Айлин склонялся ко второму. Он очень сомневался, что человек или кунгус, проживший столько лет может быть столь несерьёзным. С другой стороны, Акиэль, похоже, неплохо знал Раду и относился к нему весьма благосклонно. Уж чему-чему, а чутью Акиэля Триалин научился доверять. За очередным поворотом Айлин услышал нарастающий гул воды, и вскоре они вышли к огромному водопаду, окружённому острыми скалами и густыми зарослями деревьев. Раду вывел друзей на каменистую тропку, ведущую к каменному мосту над рекой, берущей начало из водопада. Над водой висела белёсая дымка тумана и измороси. Триалин полностью вымок, пока пересёк мост, и даже проступающие сквозь туман арки укутанных зеленью развалин на берегу не сумели отвлечь юношу от невесёлых мыслей. Акиэль, стоило им пройти по тропе влажный лес и вновь нырнуть в темноту коридоров, тут же высушил принца магической формулой. Только тогда Раду заметил, что гости промокли. — Ох, простите. Я давно не был в этих краях и забыл другую дорогу к вашим покоям. Мы уже почти пришли. Триалину было уже интересно, в какую локацию его поселят. О вкусах, конечно, не спорят, но прекрасным пейзажам и дикой природе вокруг он бы предпочёл небольшую уютную спальню, без цветущих долин и грохочущих водопадов. — Вот мы и пришли, — спустя пару минут обрадовал юношей провожатый. Триалин облегчённо выдохнул. Раду привёл их в просторные, но самые обыкновенные человеческие покои, больше всего напоминающие деревенскую усадьбу. Принц обошёл несколько гостиных, столовых и спален и остался вполне доволен. Всё в комнатах было из тёмного дерева, начиная от буфетов и стульев с фигурной вырезкой, заканчивая массивными кроватями и чуть потёртым полом. По крайней мере, тут оказалось уютно. Покои, в которых Раду оставил гостей отдыхать, напоминали Айлину дедушкино поместье, правда, за окном был не яблоневый сад, а туманный лес, и принцу оставалось только гадать, в каком уголке Сиванны они с Акиэлем оказались. — Я займу эту спальню, — заявил Акиэль, заворачивая в первую попавшуюся комнату. Кунгус скинул тёплую накидку и сапоги и забрался в постель. — Хочешь спать? — поинтересовался Триалин, залезая на кровать следом. — Да. Уверен, до ужина нас никто не позовёт. Так что у нас полно времени. Тебе тоже советую отдохнуть, — укладываясь поудобнее, ответил кунгус. — Ничего, если я останусь тут? — спросил принц. — Хм? Зачем? — не понял Акиэль. — Мне здесь не нравится. — Никто не заставлял тебя сюда ехать. — Ты же поехал. — У меня совсем иная ситуация. В любом случае, тебе нечего опасаться. С тобой ничего не сделают. Слова друга совершенно не понравились Триалину. — А с тобой? — серьёзно спросил юноша. Акиэль долго молчал. И когда Айлин уже перестал надеяться на ответ, тихо заговорил. — Я не знаю. Когда я получил приглашение, я думал, что знаю. Теперь нет. Думаю, раз Раду жив, со мной тоже всё будет в порядке. Возможно, они и вправду смогут мне помочь. Возможно, это даже единственная причина, по которой меня позвали. Не могу сказать. — Кстати о Раду. Я так и не понял, вы были знакомы или нет? — Лично нет. Но в нашей семье все его знают. Собственно, именно благодаря ему несколько поколений нашей семьи не платили королевскую дань. Когда я увидел письмо, я решил, что он умер, и поэтому пригласили меня, поскольку у меня нет больше родных братьев и сестёр. Впрочем, даже если бы брат был жив, всё равно отправили бы меня. Но оказалось, что Раду жив. И я смею надеяться, что всё обойдётся. — Ему и вправду больше ста лет? — Около двухсот на самом деле. Мне кажется, время здесь чувствуется иначе. А может, он это от старости. Хоть тело у него молодое, мы же не знаем, как обстоит дело с головой. А возможно, он постепенно сходит с ума на этой службе. Кто его знает, — пожал плечами Акиэль. — Какой службе? — не унимался Триалин. — Ну, как бы это назвать. Что-то вроде вечного донора? Нет, не так. Скорее, многоразовым жертвенным агнцем. Да, это лучше всего отражает суть. — Понятнее не стало. — Думаю, эту часть уже можно рассказать. Не уверен, что ты поймёшь, не будучи кунгусом. Между нашим кланом и императорской семьёй Сиванны существует древняя договорённость. Раз в поколение по первому требованию мы отправляем, точнее, отправляли кого-нибудь из юношей, реже девушек, основной ветви. Именно основной, потому что сиванской императорской семье нужна только королевская кровь. Это и называется королевской данью. — Они пьют вашу кровь? — догадался Триалин. — Да. Не только нашу. Человеческую королевскую тоже, но не так часто. Полагаю, его величество Эрииля в своё время тоже пригласили для перекуса, потому он и знает об акшарах. — Да кто они всё-таки такие? — Древние-древние существа, появившиеся задолго до людей и даже кунгусов. — Весьма исчерпывающий ответ, — съязвил принц. — Я их ни разу не видел! Всё, что я о них знаю — это то, что рассказывал отец и дедушка. Ну и из книг. Половина всего этого может быть неправдой. Говорю же, мы почти двести лет ничего о них не слышали. Впрочем, нет. Я кое-что забыл. Сестра Тар-Тизкара была моей прапрабабушкой. После смерти мужа она оставалась с нами до того, как повзрослел её внук, мой дед, а затем вернулась на родину. Не знаю, здесь ли она сейчас. Надеюсь, что здесь. Хотелось бы её увидеть. Дед очень тепло отзывался о Леди Этане. — Погоди-ка, — опешил Триалин. — Сколько живут акшары? — Около тысячи лет. Может, больше. Понятия не имею. Кто-то считает, что они бессмертны. Есть мнение, что, когда приходит их время, они уходят в Сумеречный мир. Не как мы, а прям во плоти. — Почему ты раньше ничего не рассказывал? — Потому что был уверен, что это моя последняя поездка. — И ты молчал?! — Я не мог не поехать. А от твоих попыток меня остановить легче бы мне не стало, — огрызнулся Акиэль. — И Эрииль отпустил тебя! Отпустил нас! — Я начинаю подозревать, что он понимает в этом побольше меня. Хотя, возможно, он не решился вмешиваться в контракт крови. В конце концов, ему неизвестно, чем чревато для меня неисполнение долга. — И чем же? — Не знаю, Айлин. Мы никогда не нарушали договор. Даже не задумывались над этим. — Что он собой представляет? Ты же должен иметь представление, раз был уверен, что не вернёшься. — Ну, я знаю, что происходит какой-то обряд, в результате которого кунгус, как правило, погибает, так что приглашение в Сиванну для нас всегда было билетом в одну сторону. — А откуда вы знаете, если никто не возвращался? — Я не говорил, что никто не возвращался. Во-первых, обряд не всегда убивал с первого раза. Случалось, что одной жертвы хватало на два или даже три обряда. В таком случае, одно-два последующих поколения нашей семьи обходились без траура. Если кунгус выживал после обряда, акшары вылечивали его, чтобы сохранить до следующего раза. Весьма практично, не находишь? — мрачно хохотнул кунгус. — А может, они всё-таки думают о наших чувствах и стараются как можно реже вынуждать нас прощаться с родственниками. А во-вторых, были случаи, вроде моего, когда кроме наследника некого было послать. Тогда акшары старались сохранить его жизнь, а потом тщательно выхаживали, и, спустя примерно год, жертва возвращалась. Оттуда и знаем. — Мгм. Но я всё-таки не понимаю, чем вам может навредить то, что кто-то попьёт вашей крови. Вы же своих детей тоже своей кровью поите. — Это другое дело. Я же говорю, ты ничего не поймёшь, потому что ты не кунгус, — раздражённо вздохнул Акиэль. — Я не понимаю, потому что ты сам толком ничего не знаешь, — парировал Триалин. — Я знаю, что для кунгусов это мучительно больно и, зачастую, смертельно. Поэтому Раду так хорошо известен. Он первый и единственный, кто продержался так долго. И до сих пор, судя по всему, держится. — А то, что в тебе акшарская кровь, ни на что не влияет? — полюбопытствовал принц. — Не знаю. Наверное, нет. Возможно, это усилило нашу кровь. Ты ведь помнишь, каким сильным был мой дед. А прадед, сын Леди Этаны и Лорда Алина, был ещё сильнее. Может быть, именно поэтому я смог так долго продержаться без крови. Хм, по-моему, впервые твои вопросы побуждают задуматься о чём-то серьёзном. — Не благодари, — огрызнулся Айлин. — Хорошо, последний вопрос, — заметив, что глаза друга уже слипаются, начал принц. — Акшары — это вампиры? Некоторое время Акиэль молча смотрел на друга ничего не выражающим взглядом. После чего тихо усмехнулся. — А я ведь только что тебя похвалил. — А что мне ещё думать? По всем, почти по всем признакам подходят! — Ага, кроме того, что вампиры и упыри — это сказки крестьян, а кунгусы и акшары — это живые, теплокровные и, заметь, цивилизованные расы. Только людям могла прийти в голову идея о живых мертвецах, сосущих кровь. Зачем мёртвым кровь? Они же уже мёртвые. Им не нужно поддерживать жизнь. Бред какой-то. Даже звучит противно, — поморщился Акиэль. — Почему? — несколько обиделся Триалин. — Ну, вот представь мертвеца, который ест твой обед или пьёт твоё любимое молоко, при этом знатно пованивая тухлятинкой. — Фу. Я бы после такого зрелища к молоку больше не притрагивался. — Для нас ваши сказки выглядят также — отвратительно. А теперь, будь добр, помолчи и дай мне поспать. Несколько минут Айлин и впрямь молчал, обдумывая услышанное. — Тебе не страшно? — тихо спросил принц, спустя какое-то время. — Страшно, — не открывая глаз, ответил Акиэль. — Ты не выглядишь напуганным. — Ты тоже не паникуешь. — Если бы я ещё знал, чего бояться, а не маялся в неизвестности, — проворчал Триалин. — Интересно, а как это сделали? Я про дворец, — перевёл тему юноша. Акиэль глубоко вздохнул, разрываясь между желанием пнуть принца с постели и стремлением продемонстрировать свои знания. — Так же, как делают порталы. Изменение пространства. Это высшая магия. Даже порталы требуют огромных затрат энергии. На то, чтобы создать и поддерживать этот дворец уходит просто колоссальное количество энергии. — И зачем оно нужно? — удивился Триалин. — А зачем богатые скупают себе по несколько замков и поместий? Зачем императоры строят кучу дворцов, в которых даже не живут? Потому что могут себе это позволить. Думай сам, Айлин. Мне-то откуда знать? Я тут, как и ты, впервые! И, может, позволишь мне, наконец, отдохнуть? — взорвался Акиэль. — Понял-понял, уже ухожу, — примирительно поднял руки принц. Для начала Триалин решил помыться после долгой дороги и узнать, куда доставили его с Акиэлем вещи. Выйдя из спальни друга в гостиную, юноша увидел двух знакомых кунгусок. — Мы можем вам чем-нибудь помочь? — поинтересовалась одна из девушек. — Да. Я бы хотел ополоснуться. — Где желает искупаться Владыка? В бане, в ванне, в горячем источнике, в бассейне? Или на природе? — перечислила вторая девушка. — Почему вы ко мне так обращаетесь, — опешив, спросил принц. — Как Владыка желает, чтобы к нему обращались? — несколько обеспокоенно уточнила первая кунгуска. — Мне просто интересно, почему из всех обращений вы выбрали именно это? Девушки удивленно переглянулись, а затем низко поклонились принцу и хором ответили: — Просим прощения, ваше высочество. При этом вид у девушек был до того огорчённый и обиженный, что Триалин не решился больше задавать вопросов и вежливо попросил показать ему ванну. Купальня нашлась в их покоях. Айлину показалось, что комнат стало больше, словно они и впрямь оказались в деревенской усадьбе. Помывшись, юноша отправился исследовать дом. Он отыскал лестницу на второй этаж, маленькую библиотеку, небольшую галерею с жутковатыми картинами, зал, напоминающий трофейную, где были собраны разные диковинки. Последняя комната заинтересовала принца больше всего. Он долго разглядывал огромный, почти до потолка, скелет какой-то паукообразной твари, странное высохшее насекомое размером с орла и напоминающее одновременно стрекозу и скорпиона, чучело шестиногого червя в панцире — Айлин никогда даже не слышал ни о чём подобном — и пугающую химеру в большой склянке. Чего Триалин не нашёл, так это выхода на улицу. Ему не хотелось спрашивать об этом кунгусок, незаметно следующих за ним из комнаты в комнату. Потратив почти два часа на исследования и безуспешные поиски выхода, Триалин порядком выдохся. До ужина оставалось ещё прилично времени, поэтому юноша попросил служанок принести что-нибудь перекусить. За чаем с пирожными принц размышлял обо всём увиденном. Это было до жути странное место, и дворец, и поместье, в котором поселили юношей. Айлина злило, что он не знал, ни для чего его на самом деле пригласили, ни кто такие хозяева дворца, ни что это за место. Расспрашивать служанок он не стал. Что-то подсказывало принцу, что от них он добьётся ещё меньше, чем от Раду, который тоже, между прочим, вызывал немало вопросов. Видимое спокойствие Акиэля ничуть не успокаивало, а жуткая усадьба с не менее жутким лесом за окном не позволяла расслабиться. — А, кхм, мы можем выбрать другое место для жилья? — поинтересовался принц у кунгусок. — Конечно, ваше высочество. Мы сообщим милорду, — ответила одна из девушек. — Пока не стоит. Я просто уточнил, — улыбнулся юноша. Что ж, это радовало. По крайней мере, он в любой момент может переехать. Принцу показалось невежливым вот так сразу выказывать недовольство своим жильём. К тому же, если смотреть здраво, покои были просто замечательными. Тихая усадьба, простор, все удобства. Ещё бы не было ощущения, будто живёшь в доме с привидениями. Айлин тряхнул головой. Сначала Триалин хотел поселиться в одной комнате с Акиэлем, но, догадываясь, что друг пнёт его с постели, выбрал себе спальню по соседству, через стенку. Не зная, чем ещё занять себя до ужина, юноша сходил до библиотеки — сопровождавшие его кунгуски нисколько не раздражали, потому что в их присутствии усадьба казалась обитаемой — и выбрал наугад пару книг. Вернувшись в комнату, он обнаружил, что его вещи уже доставлены, на прикроватной тумбе стоит подсвечник со свечами, а на буфете — ваза с фруктами. Удивившись про себя, как быстро в пустующей комнате навели уют, Айлин порылся в своей сумке и, достав спички, положил их рядом с подсвечником. Затем принц забрался в постель и, укутавшись пледом, открыл первую попавшуюся книгу.***
Триалин проснулся в кромешной тьме. Кое-как выпутавшись из пледа и уронив в темноте книгу на пол, он, едва справляясь с нахлынувшим ужасом, судорожно нащупал в темноте спички. Дрожащий огонёк на пару мгновений осветил пустую комнату и потух. А ощущение присутствия постороннего никуда не делось. Айлин зажёг ещё одну и, прикрывая огонёк рукой, зажёг одну за другой свечи. Бросив спички в карман, принц с подсвечником в руке слез с постели. Колыхающиеся тени расползлись по комнате, и, пока юноша шёл к двери, ему не раз померещилось, будто ног что-то коснулось. В коридоре тьма, казалось, была ещё гуще. Неизвестно откуда взявшийся сквозняк разом потушил свечи, и оставшийся в темноте и удушающей тишине принц, едва не задыхаясь от страха, медленно, держась за стену, побрёл к комнате друга. В коридоре был кто-то ещё — Айлин знал это наверняка. Ему казалось, что он слышит чьё-то дыхание и шуршание одежды, порой ног на уровне щиколоток касалось нечто невесомое, и юноша каждый раз вздрагивал, силясь не закричать от охватившей его паники. Стоило ему отыскать в темноте дверь в комнату Акиэля, как он рывком распахнул её и мгновенно влетел в спальню, при этом громко ударив подсвечником по дверному косяку. Судя по глухому стуку, последовавшему за ударом, одна из свечей упала на пол. Айлина это уже не заботило. Захлопнув за собой дверь, он тихо позвал друга. — Акиэль. Акиэль, ты спишь? Не дождавшись ответа, Триалин на ощупь поставил подсвечник на пол и вновь зажёг свечи. Разбежавшиеся от света тени успокоили принца. Выходит, это питомцы кунгуса едва не довели Айлина до обморока. Подняв подсвечник, Триалин осветил пустую спальню. Акиэля в постели не было. [1] Аки — ребёнок, эль — хороший. Таким образом, имя Акиэля означает «хороший ребёнок»