***
Кунгус привёл юношей в «свою комнатку». Тёплый ветер всколыхнул лёгкую рубашку принца, поиграл волосами и опоил тонким ароматом жасмина. За столиком посреди каменной площадки гостей уже ждали. Юноша с медно-рыжими взъерошенными волосами сидел, вальяжно закинув ногу на стул, и, склонившись над гитарой, расслабленно перебирал струны, определённо красуясь перед служанками-кунгусками. Девушки заигрывающе улыбались и о чём-то тихо шептали юноше. Завидев вошедших, служанки немедленно выпрямились и поклонились. Юноша с гитарой опустил ногу, но вставать не стал. Он опёрся локтем о гитару и с лукавой улыбкой изучающе посмотрел на гостей. Триалин ответил ему тем же испытывающим взглядом. Памятуя уроки обоих учителей, Айлин постарался заметить как можно больше деталей, пока они шли к столу. Принц Нигушур — а это, очевидно, был он — выглядел едва ли старше Триалина, однако после рассказа Акиэля об акшарах вряд ли можно было судить о его настоящем возрасте по внешности. Глаза принца оказались жёлто-зелёными с хитрым, как у бывалого проказника, огоньком. Встретившись взглядом с Нигушуром, Айлин подумал, что они, скорее всего, подружатся. Весь разнузданный и озорной вид принца внушал Триалину глубокую симпатию, словно он нашёл родственную душу. Его ничуть не смущали ни закатанные до колен светлые штаны, ни полурастёгнутая белая с зеленоватым оттенком рубашка. На голой груди принца висел медальон на серебряной цепочке — аккуратный красный камешек с чёрными прожилками. — Принц Нигушур, — похолодевшим тоном, явно обращённым к представленному, познакомил юношей Раду. — Принц Триалин Асторд, Лорд Акиэль Верриари. Затем кунгус с ещё более холодным тоном обратился к служанкам: — Свободны. Девушки поспешно поклонились и, испуганно сверкнув алыми глазками, торопливо ушли. — Ах, я вас уже заждался! Садитесь же! — указав ладонью на свободные места за столом, широко улыбнулся Нигушур. — Застегнись, — тихо рыкнул на принца Раду, занимая своё место. — Мне жарко, — обиженно выпятив нижнюю губу, пожаловался юноша. — Не ври, — угрюмо откликнулся кунгус и куда мягче и сердечнее поторопил гостей: — Присаживайтесь, господа. — И почему все кунгусы такие ревнивые? — вздохнул Нигушур, прислоняя гитару к своему стулу. Раду одарил его испепеляющим взглядом, очень напомнив этим Триалину злого Акиэля. — А ты со многими кунгусами близко знаком, как я посмотрю, — ледяным голосом заметил Раду. — Ну, будет тебе меня стыдить, — хохотнул Нигушур и, подавшись вперёд, к Триалину, с заговорщицким видом спросил: — Признавайся, твой друг тоже тебя допекает? Айлин едва не прыснул со смеху, заметив, как у обоих кунгусов почти синхронно дёрнулся глаз. Он даже не заметил, как его собеседник перешёл на «ты». — Ну… бывает, — с улыбкой признал Триалин. — Впрочем, всегда за дело, — добавил юноша под холодным взглядом Акиэля. — Ну вот, — с победным выражением лица обернувшись к Раду, заявил Нигушур. — Я был прав. Раду на это лишь закатил глаза, ещё больше напомнив Айлину Акиэля. — И не стоило отсылать девочек. Кто же теперь будет разливать это чудесное грушевое вино? — Догадайся, — мрачно огрызнулся Раду и самостоятельно налил гостям вина, намеренно проигнорировав своего принца. Их небольшая перепалка за столом задала тон беседы. Триалин почувствовал облегчение, осознав, что это не официальный, полный церемонностей, приём, а просто непринуждённый ужин в приятной компании. На некоторое время разговор поутих, пока юноши занимались ужином. Однако, это была вполне домашняя атмосфера, ведь тишину за столом то и дело прерывали обращённые друг к другу просьбы подвинуть ближе угря, утку, салаты и закуски или подлить в опустевший бокал сладкого вина. Почувствовав приятную тяжесть в животе, Триалин решил, что пора бы им познакомиться обстоятельнее. — Так, значит, ты внук его величества? — предположил юноша. Он с удивлением обнаружил, что ему совсем нетрудно обращаться к едва знакомому Нигушуру на «ты». — Нет, — отпив вина, возразил сиванский принц. — И даже не правнук. — Нигушур выдержал небольшую паузу и с лукавым огоньком в глазах совершенно непринуждённо ответил: — Я его отец. Решивший в этот момент глотнуть вина Триалин поперхнулся, да так, что сидевшему рядом Акиэлю пришлось похлопать его по спине. Раду закатил глаза. А Нигушур с неподдельным восторгом засмеялся. — Никогда не надоест! Я уж боялся, что Асторды и впрямь непрошибаемые. Твои отец и дед, знаешь ли, отреагировали очень скучно. Зато Эрииль аж облился чаем, когда услышал, — продолжая посмеиваться, поделился Нигушур. — Однажды ты кого-нибудь убьёшь такими шутками, — откашлявшись, с лёгким раздражением заметил Триалин. — Но я вовсе не шутил. Тизкар действительно мой сын, — улыбнулся сиванский принц. — Какое счастье, что он пошёл в мать, а не в тебя, — тихо проворчал Раду. — Конечно, счастье, — невозмутимо согласился Нигушур. — Будь он похож на меня, и я бы опасался, что ты уйдёшь от меня к нему. — И не успел Раду ответить, а гости осмыслить сказанное, как принц вновь обратился к Триалину: — Не хочешь прогуляться перед десертом? Уверен, два Мастера над ядами найдут, о чём поговорить. Раз Нигушур желал приватной беседы с Айлином, значит, ему было, что скрывать от посторонних ушей. Триалин кивнул Акиэлю, который по виду был совсем не против остаться наедине со своим сородичем и отдохнуть от общества принцев, и вместе с Нигушуром отправился вниз по тропе в цветущую долину. Чтобы не дать повиснуть между ними неловкому молчанию, Айлин полюбопытствовал: — А как так получилось, что император твой сын, а не ты? — Его очередь. Ох, это так непривычно видеть тебя беспамятным. Видишь ли, я, мой сын, мои внук и правнук — мы правим по очереди, чтобы не вызывать подозрений среди подданных своим долголетием. Формально, я сейчас правнук его величества. Совсем не хочется принимать облик взрослого мужчины. Не будь это так хлопотно, я бы взрослел только перед тем, как показаться людям, а с домашними оставался бы вечно юн. Порой жаль, что мы не можем, как оборотни, часто менять обличье. Нигушур говорил так быстро, что Айлин просто не мог втиснуться в его монолог. — Какие чудные маки, — нежно огладив кончиками пальцев тонкие лепестки, улыбнулся цветам сиванский принц. — Надеюсь, тебе здесь нравится? Мы вдохновлялись твоими садами, когда создавали это место для Раду. Ну, кажется, мы ушли достаточно далеко, — юноша остановился, прислушиваясь. — Я их не слышу, вероятно, и они нас тоже. Мой слух, увы, уже далеко не так хорош, как прежде. И зрение потеряло остроту. Теперь солнечный свет не кажется мне таким ослепительно ярким, и у меня появилась возможность любоваться дневными пейзажами, не испытывая никаких неудобств. У старости свои преимущества, — улыбнулся Нигушур. — Хотя тебе это, должно быть, сложно представить. Ты-то не стареешь, дружище. — Я… извини, я немного не понимаю… — начал, было, Триалин. — Разумеется, не понимаешь. Без колечка-то, — хохотнул собеседник — Ты знаешь про кольцо? — удивлённо округлил глаза Айлин. — Ещё бы мне не знать, — усмехнулся Нигушур. — Это ты тут беспамятный и потому не помнишь, что мы с тобой старые друзья. Ну, старый-то тут, пожалуй, только я. И всё-таки, мы с тобой, Нумос, дружим почти две тысячи лет. Я и твой подарок, — юноша указал на кулон, — до сих пор храню. Триалин молчал с минуту. Нигушур его не торопил, присев возле маков и любуясь цветами. Айлин не чувствовал себя шокированным. Хотя, размышляя здраво, утверждение сиванского принца звучало бредово, где-то глубоко внутри Триалин понимал, что это правда. По крайней мере, это объясняло и его сны, и последние странные события. — Не мог бы ты… рассказать подробнее, — нахмурившись, попросил Айлин. — А что тут рассказывать? Сам скоро всё вспомнишь. Признаться, это наша вина, что ты сейчас ничего не понимаешь. Мы думали, что проведя столько времени в Астелле, ты уже давно вернул себе кольцо. Обычно ты приезжаешь ко мне вскоре после того, как всё вспоминаешь. Но в этот раз ты находился в учениках Эрииля, и мы подумали, что тебе сложно ускользнуть из-под его опеки, потому и пригласили тебя. Ну, а заодно решили помочь тебе с твоей магией. Зариэль передал нам о твоём надрыве через слуг. — Вы общаетесь с Зариэлем? — Напрямую редко. В последний раз он появлялся шестнадцать лет назад. Мы почувствовали, что ты снова появился в этом мире, а спустя пару дней явился Зариэль и сказал, где и кем ты родился. Триалин замер, уставившись на кусты ракитника вдоль каменистой тропы. Чутьё подсказывало ему, что Нигушур не лжёт. Словно бы Айлин давно знал и о том, что он человеческое воплощение Владыки Нумоса, и о том, что юноша рядом с ним — его старинный друг. И хотя это осознание далось принцу легко, он не чувствовал, будто что-то изменилось. По собственным ощущениям он так и оставался самым обыкновенным человеком с посредственными способностями. — Знаешь, хотя я, кажется, верю тебе, я всё равно не чувствую себя одним из королей-демонов, — с грустной улыбкой поделился с новым-старым другом Триалин. — Это совершенно нормально. Даже вернув себе память, ты так и останешься человеком со всеми человеческими эмоциями, слабостями и хилым тельцем. Вот уж никак не пойму, зачем тебе каждый раз рождаться человеком. С другой стороны, это ненадолго. Каких-то несколько десятков лет и ты вновь вернёшься в свои чертоги. От слов Нигушура Айлину почему-то стало тоскливо. — Эй, не раскисай, — приобнял принца за плечи Нигушур. — Уверен, в этот раз у тебя всё получится как надо. — Что получится? — Ох, совершенно вылетает из головы, что ты ничего не помнишь. Я же чувствую тебя как Нумоса. А вот Раду из-за твоей беспамятности чуть было не решил, что мы ошиблись. Представляешь? Как будто я могу не узнать тебя, — улыбнулся Нигушур. — Давай-ка пока сменим тему, а то ты совсем приуныл, — взъерошив волосы Айлина, предложил сиванский принц. Триалин не понимал, откуда взялось это уныние, совсем как после странных снов, преследовавших его в течение года. Должно быть, это было как-то связано с его настоящей сущностью, однако понятнее от этой догадки не становилось. — Разве у тебя нет больше никаких вопросов? — продолжая обнимать принца за плечо, допытывался Нигушур. Айлин насилу заставил себя думать о чём-то другом. — Что вы собираетесь делать с Акиэлем? — Сначала поможем ему обходиться без крови, затем возьмём плату в виде королевской дани — надеюсь, он объяснил тебе, что это, — а потом проследим, чтобы он уехал отсюда в лучшем состоянии, чем приехал. — А… как вы собираетесь это сделать? Я имею в виду, как кунгусы могут обходиться без крови? — Айлин решил отложить вопрос о королевской дани. — Сказал бы, что просто, да не могу, — несколько натянуто улыбнулся принц. — Раз ты пока без колечка, я тебе напомню. Некоторые чистокровные кунгусы в опасных ситуациях способны вытягивать энергию у окружающих. При потреблении энергии, в отличие от крови, силы кунгуса-Лорда не отражаются на подданных и полностью усваиваются организмом. Другими словами, Акиэль станет сильнее, а остальные кунгусы нет. И голод практически не будет ощущать. Хотя это только в теории. — И как вы собираетесь это сделать? — всё ещё не понимал Триалин. — Пару месяцев назад Акиэль уже использовал этот способ. Раду, как и прочие кунгусы, это почувствовал. Поскольку у Акиэля уже есть эта способность, осталось только развить её. Само собой, с ним мы всё это тоже обговорим, — поспешил успокоить принца Нигушур. — Мгм… а… эта королевская дань, что она собой представляет? — перешёл ко второму вопросу Айлин. — Акиэль тебе не рассказал? — удивился Нигушур. — Должно быть, не хотел тебя расстраивать. — Нет, просто он сам не знает. — Правда? Плохо. Что ж, опуская подробности, для кунгусов это крайне неприятная процедура. — Смертельная, ты хотел сказать, — Триалин нахмурился. — Бывает, — признал второй принц. — Но Акиэль твой друг, а твои друзья — мои друзья, поэтому я обещаю, что с ним всё будет в порядке. У нас накопилось достаточно опыта. Раду живое, прости за каламбур, тому свидетельство, — хохотнул Нигушур. Триалин шутки не оценил. Хотя собеседник внушал ему какую-то необъяснимую симпатию, хотя он хотел верить и верил словам этого нового-старого друга, ему совсем не нравилось, каким тоном Нигушур говорит о кунгусах. — А если Акиэль откажется? Он вообще имеет право не приносить вам эту королевскую дань? — хмурясь, поинтересовался Айлин. — Это древний контракт между нашими расами. Мы всегда помогаем кунгусам, взамен, раз в поколение, а порой и реже, они отдают нам одного отпрыска. Ровно также кунгусы приносили жертвы вам, демонам. — И где же вы были, когда во время войны кунгусы просили вас о помощи? — Ты в своём уме? — хохотнул Нигушур. — Я ещё могу понять то, что ты сейчас не помнишь о собственном приказе не вмешиваться, но пенять нам за то, что мы не помогли твоим противникам и не сорвали твои планы, — это нонсенс. — Я приказал вам не вмешиваться? — опешил Триалин. — Незадолго до своего появления здесь, — кивнул сиванский принц. — То есть… я знал, что буду воевать с кунгусами? — всё ещё недоумевал Айлин. — Какой же ты всё-таки смешной, когда беспамятный, — беззлобно рассмеялся Нигушур, умильно глядя на юношу. — Мой дорогой Нумос, разумеется, ты просчитал все основные события своей жизни до возвращения памяти. Более того, ты обеспечил себя столь мощной защитой, что до семнадцати лет ты просто не можешь умереть. Полагаешь, то, что ты выжил под завалами обрушенной библиотеки, случайность? — Пожалуйста, называй меня просто Айлином, — неловко поёжился Триалин. — Как хочешь, просто Айлин, — пожал плечами Нигушур. — А что до помощи кунгусам — мы вновь стали помогать им после того, как они присягнули тебе. Неужто ты не задумывался, почему они так быстро оправились после войны? Ещё и тебе помогать умудряются. — Ну, у них ведь золото и уголь, — не слишком уверенно ответил Айлин. — Очаровательно, — снова ласково улыбнулся сиванский принц. — Я всё больше радуюсь тому, что ты приехал сюда до возвращения памяти. Такой смешной и очаровательный, — хохотнул Нигушур. — Когда ещё мне представится возможность полюбоваться на такого наивного Нумоса. Прости-прости, просто Айлин. — Хватит, — насупился Триалин. — Я и без того чувствую себя глупо. — Прости, — приобняв принца за плечо, улыбнулся Нигушур. — Не хочешь прогуляться вон до того озерка?***
Солнце медленно катилось к горизонту. Голубое небо потускнело, стало пыльным, дымчато-синим. Акиэль задумчиво разглядывал вазу с фруктами, размышляя над словами сородича. Теперь, когда Раду в суховатой, похожей на инструкцию, но предельно ясной форме объяснил ему, зачем его позвали, страх неизвестности отступил, а чувство обречённости сменилось размышлениями навроде: «А вдруг у них не получится? А если что-то пойдёт не так, и я умру?» Своей смерти Акиэль не боялся. Он был готов к ней ещё во времена войны. Все его помыслы занимал принц. Что станет с Айлином, если Акиэля не будет рядом? Станут ли кунгусы поддерживать его без своего Лорда или вновь поднимут восстание? Захочет ли его величество Эрииль и дальше помогать Триалину после всего, что натворил принц? Будет ли уместно заранее попросить акшар позаботиться об Айлине в случае, если Акиэль не выдержит обучения или обряда? — Что-то они долго гуляют, не находите? — неуклюже попытался прервать затянувшееся молчание Раду. — Мгм, — бездумно кивнул Акиэль. — Не желаете тоже пройтись? — предложил старший кунгус. — Можно, — машинально согласился Лорд. Юноши молча и неторопливо прогулялись по площадке и успели дойти до кустов голубых гортензий, прежде чем Раду снова заговорил. — Я переживал всё то же, что и вы в свой первый раз, — тихо сказал Раду. — И, признаться, в последующие разы тоже. Постоянно, стоило отвлечься, думал, а вдруг теперь не получится? Вдруг я больше никогда не выйду на солнце? — Я не за себя боюсь, — прохладно заметил Акиэль. — За его высочество? Понимаю, — мягко улыбнулся Раду. — Неужели? — Вы не один такой, милорд. Когда я уезжал из Волчьего Рва, я больше переживал за матушку и близких. Было невыносимо находиться рядом с ними, после того, как мы получили письмо. Все, включая прислугу, смотрели на меня со скорбным сочувствием, а матушка и сёстры постоянно плакали. Тогда императором Сиванны был Нигушур. Он заботился обо мне, сам меня выхаживал после каждого обряда. И… чем больше мы привязывались друг к другу, тем больше я боялся, что не выдержу следующий обряд. Я боялся оставлять Нигушура в этом мире. — Тогда почему бы ему не найти новую жертву и не подвергать опасности кого-то ещё? — раздражённо изогнул бровь Акиэль. — О, он хотел. Бесчисленное множество раз предлагал. Дважды в тайне от меня посылал к Верриари за новой жертвой. Это я не хотел, чтобы мои, пусть и непрямые, потомки страдали. Не хотел, чтобы их семьи переживали всё то же, что пережила моя семья. И это я разворачивал и отсылал обратно новых избранных. В конце концов, разве не для этого Владыки наделили меня такой выносливостью? Разве не в этом состоит моя служба? — улыбнулся Раду. «Понятно. Идеалист», — усмехнулся про себя Акиэль и не стал развивать тему. С другой стороны, стоило ли удивляться взглядам Раду? Он родился и вырос в другое время, в ином обществе. В его времена честное слово ещё что-то значило. Честь ещё что-то значила. Акиэлю было грустно осознавать, что за триста лет со времён последнего короля кунгусы не только пережили материальный и культурный упадок, но и морально стали слабее и ниже своих предков. Где те времена, когда честь и долг стояли превыше всего? Теперь для большинства кунгусов, кроме разве что основной ветви Верриари, эти слова были пустым звуком. И глупо было бы винить людей в пагубном влиянии. Нет, люди здесь виноваты меньше всего. Ведь кунгусы столько лет почитали себя высшей расой, главенствующей над остальными, разве стали бы они перенимать что-то у тех, кого презирали? Возможно, именно гордость и презрение к тем, кто слабее, сгубили некогда величайший народ. Возможно, поэтому Владыки отвернулись от них. Потому что кунгусы забыли, что все прочие расы также сотворены Владыками. По крайней мере, одним из них.***
После десерта Триалин поддался на уговоры Нигушура — сиванскому принцу просто невозможно было отказать — и отправился со своим новым-старым другом осматривать дворец, вернее, его самые «удачные», по словам Нигушура, части. Некоторые места казались Айлину знакомыми, словно он уже бывал там раньше. Его, например, совершенно не удивил сад с причудливыми растениями в виде огромных оранжевых шаров с ярко-лиловыми листьями. Пещера с блестящими стенами, украшенными природными барельефами из каменных наплывов, и подземным озерцом, над которым летали странные существа, напоминавшие стрекоз и скорпионов одновременно, тоже не показались Айлину диковинкой. Даже когда Нигушур назвал крылатых существ унгарами и заявил, что они коренные обитатели Сумеречного мира, Триалин обнаружил, что где-то глубоко внутри уже давно знал об этом. Позже он вспомнил, что видел одно такое высохшее насекомое в усадьбе, где его поселили. Зато принцу очень понравился старый маяк у юго-восточных границ Сиванны. Стояла уже ночь, и, если бы не помощь друга, Триалин едва ли, при всей своей ловкости, смог бы самостоятельно взобраться на крышу маяка. Юноши долго сидели под звёздным небом в уютном молчании. Говорить совершенно не хотелось. — Тебя к ним тянет? Я имею в виду, сейчас, пока ты без кольца? — прошептал Нигушур. Триалин поморщился от нарушенной тишины и напоминания о кольце. Ему ведь только недавно начало казаться, что он начал что-то понимать в этом мире, а теперь выходило, что он даже не знает, кто он такой. И всё-таки слова Нигушура попали прямо в цель. Айлин и впрямь, глядя на звёзды, чувствовал непонятную для себя тоску. С ним и раньше такое случалось, но теперь, когда кто-то обратил на это внимание, в груди защемило особенно сильно. — Что-то я нагулялся, — признался принц. — Проводишь меня до комнаты? — Конечно… — О, чуть не забыл. Я сегодня попал в… как её… складку? Раду сказал, что его величество может что-то с этим сделать, — вспомнил Айлин, стараясь отвлечься от нахлынувшей меланхолии. — Я тоже могу. Только не вижу причин. Кому-кому, а тебе там точно ничего не грозит. — Там… неприятно, — подобрал замену слову «страшно» Триалин. — Вот, держи, — сняв с шеи медальон, протянул его принцу Нигушур. — Одолжу, пока ты здесь. Будешь спать как младенец. — Спасибо, — разглядывая в тусклом свете щербатой луны мягко поблескивающий камень, поблагодарил Айлин. Нигушур помог ему застегнуть застёжку, и юноши отправились сквозь лабиринт коридоров и пещер в покои Триалина. Попрощавшись с другом, Айлин решил заглянуть в комнату Акиэля. За окном давно стемнело, и не оставалось сомнений, что кунгус давно вернулся. Однако спальня вновь оказалось пустой.***
Акиэль был даже рад тому, что Нигушур отвлёк Айлина, уведя его на осмотр дворца. Без своего принца кунгус смог спокойно привести себя в порядок и собраться с мыслями перед предстоящим испытанием. От беспокойства Триалина ему было бы только хуже. Акиэль искупался, переоделся в похожие на балахон бесформенные чёрные одеяния с длинными прорезями на бёдрах и в спокойствии ожидал Раду. Раду застал Акиэля медитирующим в кресле. — Готовы? — попытался ободряюще улыбнуться старший кунгус. Улыбка вышла неубедительной. — Наверное, — пожал плечами Акиэль и, не дожидаясь приглашения, последовал за сородичем. — Волнуетесь? — поинтересовался мужчина, ведя Лорда по полуосвещённым каменным коридорам. — Меньше, чем вы, — усмехнулся Акиэль, но, хотя он и храбрился, внутренности юноши сжимались от страха. — Могу я кое о чём попросить? — тихо спросил Лорд. — Конечно. — Если… если вдруг что-то пойдёт не так, и я… Если у них не получится, можете передать его величеству мою просьбу позаботиться об Айлине? Поддержать его так же, как акшары поддерживают кунгусов? — Полагаю, его величество собирается помогать его высочеству и без вашей просьбы, — улыбнулся Раду. — Впрочем, я обязательно передам ваши слова. Хотя и уверен, что до этого не дойдёт. — Тогда отчего вы нервничаете? Раду помедлил с ответом. — Если честно, я не знаю подобных случаев. Не то чтобы акшары не пытались и раньше научить кунгусов обходиться без крови. Просто… мне неизвестен ни один, кхм, удачный пример. И я не знаю, отчего они уверены, что в этот раз всё получится, — вздохнул кунгус. — Спасибо, — кивнул Акиэль. — Владыки помогут вам, — ободряюще улыбнулся Раду, останавливаясь у массивных железных дверей. В небольшой зале кунгусов дожидались двое: высокий, облачённый в длинные парчовые одеяния, худощавый старец с гладким вытянутым лицом и жёлтыми хищными глазами и не менее высокая дама средних лет с высоко и туго собранной причёской, делающей её лицо ещё более длинным, жёлто-зелёными глазами и чуть выпяченным вперёд подбородком, придававшим её лицу надменное выражение. — Его величество Тизкар. Её сиятельство Леди Этана, — представил Раду. Акиэль поклонился и, бегло посмотрев на императора, уставился на леди. Все страхи и подозрения сразу исчезли. Юноша просто не мог поверить, что видит свою прапрабабушку. Хотя Акиэль и надеялся встретить её в Сиванне, он не слишком верил в это. В его представлении акшары были демоноподобными высшими существами — не считая Нигушура — и он не мог представить свою прабабку одной из них. Отчего-то ему казалось, что она давно умерла. Но вот она стоит перед ним, в точности как на портретах в его замке. Юноша жадно смотрел на женщину, подмечая каждую деталь, начиная от жемчужного ожерелья до середины груди, заканчивая кружевом на рукавах чёрного атласного платья. Охваченный восторгом кунгус даже не заметил алтаря за спинами императора и его сестры и окаменевших от ужаса людей, прикованных вдоль стен. Леди Этана ласково улыбнулась юноше — надменный вид тут же исчез — и протянула тонкие руки ему навстречу. Большего Акиэлю не требовалось. Он чувствовал зов её крови в своих венах. Отбросив приличия, он подбежал к женщине и крепко обнял её, прижавшись к сухому и жёсткому плечу Леди. От неё пахло бумагой, пылью и, совсем немного, цветами горечавки. Обняв праправнука, Леди Этана мягко отстранила юношу и костистыми пальцами подняла его голову за подбородок. — Вылитый Дейо в юности, — улыбнулась женщина. — А вы в точности как на картинах, — неуклюже попытался ответить любезностью Акиэль. — Так же стара? — с притворным возмущением поинтересовалась леди. Её выдал озорной огонёк в жёлто-зелёных глазах. — Нет… я хотел сказать, — начал было юноша и запнулся. — Не будем терять времени, — мягко напомнил о своём присутствии император. Акиэль смутился ещё больше, а затем наконец увидел и алтарь и прикованных к стенам людей. Юношу пробрал озноб и даже опустившаяся на плечо сухощавая ладонь Леди Этаны не слишком его успокоила. — Эти люди… — Эти люди помогут тебе, — ответил на незаданный вопрос Тизкар. — Ложись сюда, — император указал в центр алтаря. Акиэль послушно залез на базальтовую платформу с вырезанными рунами и лёг ровно посередине. Повернув голову к выходу, он заметил, что Раду уже исчез. Леди Этана и император встали у алтаря по обе стороны от Акиэля. — Приступим, — сказал Тизкар скорее кунгусу, чем сестре. Поверхность платформы вспучилась, и из камня прорезались базальтовые браслеты, туго обхватившие запястья и лодыжки Акиэля. Одновременно с этим лица императора и его сестры стали удлиняться ещё больше, вытягиваясь вперёд наподобие волчьих. За спинами акшар на пару мгновений материализовались кожистые тёмно-бурые крылья. Ногти заострились, а из-под верхних губ выступили длинные, похожие на иглы, клыки, по два с каждой стороны. Акшары не стали преобразовываться полностью, отчего их облик, ставший жутким подобием человеческого, был до омерзения ужасающим. Вытянутые искривлённые лица с неестественно выдвинутыми вперёд подбородками и носами. Расширившиеся, словно пасти хищников, рты с рядами заострённых зубов, среди которых особенно выделялись четыре верхних клыка, тонких и острых, предназначенных исключительно для кровопития. Акиэль окаменел в ужасе вместе с прикованными вдоль стен людьми. Тем временем, акшары склонились над юношей: Этана опустилась к шее Акиэля, Тизкар, оголив ногу Лорда, к его бедру. Восемь клыков одновременно вонзились в тело кунгуса, высасывая кровь и вливая жгучий яд. Дикий неодолимый ужас сковал горло и грудь, лишая дыхания. Боль охватила мышцы, проникая всё глубже в нутро. Акиэлю казалось, будто его заживо жгут на громадном костре, такой невыносимый и болезненный жар разливался по телу, выжигая его изнутри. Вены словно наполнились расплавленным металлом, голову сжали невидимые тиски, грозясь расколоть череп. Боль от четырёх пар клыков полностью растворилась в испепеляющей агонии. Сердце так громко и быстро стучало в ушах, что Акиэль не слышал своих криков. Он даже не знал, кричал ли он или беззвучно хватал ртом воздух, задыхаясь от жара.***
Триалин понял, что Нигушур не весёлой прогулки ради звал его посмотреть дворец. Чувствуя себя обманутым, Айлин не мог не злиться. Разве нельзя было сказать, что Акиэля заберут сегодня? Нарезав несколько кругов по пустой гостиной, Триалин сел в кресло. Сказывалась усталость долгого дня. Немного успокоившись, юноша подумал, что мог бы и сам догадаться. Видимо, Намииль зря потратил на него время, раз принц так ничему и не научился. Злость на себя за собственное легковерие и бессилие не давала Айлину собраться с мыслями. Сначала он хотел позвать Раду или Нигушура, чтобы как следует расспросить их об Акиэле. Затем, вспомнив, как кунгус мастерски увиливал от вопросов, а Нигушур с лёгкостью забалтывал принца, Триалин передумал. Самое большее, они скажут ему «не беспокойся». Это не поможет. Единственное, что оставалось Айлину, это терпеливо ждать возвращения Акиэля. Принц отчего-то был уверен, что Нигушур ему не лгал, и Акиэлю действительно помогут, однако недомолвки и увиливания наводили на мысль, что в процессе помощи Акиэлю будет очень плохо. Почему Айлину нельзя присутствовать рядом с Акиэлем? Почему нельзя поддержать его? Он же не ребёнок и не будет мешать или пытаться остановить акшар, если Акиэль пошёл на это добровольно. «Они считают меня Владыкой Нумосом и при этом даже не позволяют мне быть рядом с другом», — вздохнул про себя юноша. Чтобы скоротать время, он вернулся к книге, но тревожные мысли не давали сосредоточиться на чтении. Если он и впрямь Владыка Нумос, значит… он на самом деле не человек вовсе? Тогда почему он такой слабый? А его мысли, кому они принадлежат — ему или Нумосу? И что будет, когда он вернёт кольцо, а вместе с ним, если верить Зариэлю и Нигушуру, воспоминания? Айлин исчезнет, а в его теле поселится беспощадный король демонов, приказавший выжечь большую часть кунгусской армии? И зачем, спрашивается, Владыке понадобился кто-то вроде Триалина? У него же ничего не было. Ни каких-то выдающихся магических способностей, ни влияния, а страна, которой он правил, была бедной и разрушенной после войны. Айлин ничего не понимал. Неужели он действительно умрёт, если не отыщет кольцо? А вдруг Зариэль сказал это лишь для того, чтобы подстегнуть юношу к действиям? За окном окончательно стемнело, и в доме стало неуютно. Айлин зажёг побольше свечей и забрался в кресло, поджав ноги. Могли бы хотя бы не оставлять его одного. Даже служанок нет. Стоило принцу об этом подумать, как спустя несколько минут в гостиную, постучавшись, вошли две кунгуски с подносами, на которых стояли блюдца с конфетами и печеньем, мисочки с фруктами, тарелочки с закусками и глиняный кувшин с молоком. — Мы заметили, что его высочество не спит и пришли узнать, не требуется ли ему что-нибудь? — улыбнулась первая девушка. — Очень кстати. Вы не знаете, когда вернётся Лорд Верриари? — поинтересовался Триалин. — Не можем знать, ваше высочество, — вздохнула вторая служанка. — В таком случае, посидите здесь и поговорите со мной, — попросил принц. Девушки с удовольствием приняли приглашение и, расставив закуски на чайном столике, сели на диван напротив юноши. Айлин решил, что для начала следует познакомиться. — Как вас зовут? — Анелиль, — ответила первая кунгусска. — Диена, — улыбнулась вторая. Только теперь, рассмотрев девушек поближе, Триалин понял, что не так уж они и похожи. У Анелиль личико было круглее, с пухлыми губками и чуть вздёрнутым носиком. Её голубые глаза были светлее, чем у Диены, а кудрявые волосы короче. Диена была чуть выше и худощавее, с тонкими бледными губами и высокими скулами. — Вы случайно не сёстры? — поинтересовался принц. — Случайно, да, — ответила Анелиль. — Я старшая, Диена младшая. — У вас очень красивые имена. Под стать таким красавицам, как вы, — улыбнулся Триалин. В конце концов, он всегда находил женское общество приятным. Кунгусски захихикали, но не смущённо, как мог бы ожидать принц, а словно бы над ним. — Меня назвали в честь Анелия, демона алчности, — прикрывая рот ладошкой, хохотнула Анелиль. — Меня в честь Диения, демона боли, — несколько сдержаннее улыбнулась Диена. — Очень мило, — натянуто улыбнулась Айлин. — Чем же вы так не угодили родителям? — мрачно пошутил он. — Отчего же не угодили? — ничуть не обиделась Диена. — Анелий и Диений сильнейшие из принцев демонов. — О, а как же Зариэль? — придвинувшись ближе к девушкам, поинтересовался Триалин. Кунгуски переглянулись, подозрительно глядя на юношу. — Зариэль герцог, — наконец ответила Анелиль. — Хотя в силе и влиянии он не уступает принцам, Владыка Нумос так и не ввёл его в круг Владык. — Интересно, почему? — задумчиво протянул Айлин. — Владыке Нумосу лучше знать, — пристально глядя на принца, пожала плечами Диена. Опасаясь, что девушки начнут его допрашивать, Триалин поспешил сменить тему. — Как вы оказались здесь? — Во дворце? — уточнила Диена. — Вы, наверное, не знаете, что в Сиванне есть кунгусская община. Мы родились и выросли в Акеране. Несколько лет назад его высочество Нигушур обратился к главе нашего клана с просьбой предоставить двух девушек в качестве новых служанок господину Раду. В нашей общине Лорд Раду пользуется любовью и уважением, поэтому для нас с Анелиль было огромной честью, когда нас выбрали ему в услужение. «Интересно, а куда делись предыдущие служанки?» — подумал Айлин, но решил, что спрашивать о подобном будет не слишком вежливо. — Никогда не слышал об этой общине, — признался принц. — Я знаю, что в Крастской Империи есть небольшой клан кунгусов, основанный Лордом Дейо. А когда появилась ваша община? — После падения короля Мериеля, — ответила Диена. — Румос Верриари, дядя Мериеля Золотого, вместе со свитой и челядью уехал в Сиванну сразу после того, как его племянник сдался Элберту Ниитиллу. Позже за ним последовали некоторые из родственников и друзей, не желавших жить под властью человека. Само собой, они привезли с собой слуг, утварь, драгоценности. Коллекция картин королевы Нениль, супруги Мериеля, тоже хранится у нас. — Как интересно! — искренне восхитился Айлин. — А мне можно будет… побывать в вашей общине? Далеко она? — В Акеране, ваше высочество, — улыбнулась Анелиль. — Наш клан сочтёт за честь принять ваше высочество в качестве гостя. — А их не смутит, что я… кхм… воевал с кунгусами? — осторожно спросил Триалин. — Мы уже три сотни лет живём в Сиванне. Происходящее на севере нас не слишком интересует, — успокоила принца Диена. — К тому же, многие из нас видят, что вы стремитесь к миру и гармонии между нашими расами. По правде говоря, Элберт Ниитилл тоже к этому стремился. Жаль, что не все это поняли. Диена показалась Айлину рассудительней, чем её сестра. Зато Анелиль быстрее располагала к себе благодаря искренней доброжелательности. Остаток ночи принц провёл, беседуя с девушками. Кунгуски рассказывали ему забавные случаи из своей жизни, делились сплетнями о придворных, которых, к удивлению Айлина было немало, хотя, кроме Раду, он ещё никого не встречал. С особым интересом Триалин расспрашивал девушек о жизни в общине и в Сиванне в целом. Оказалось, что простые люди живут здесь ровно так же, как и в прочих странах, и на деле, пусть Сиванна и считалась закрытой страной, образ жизни её обитателей почти не отличался от любого другого народа. Под утро принца разморило. Небо за окном светлело, сменяя черноту на сталь, когда юноша заснул прямо в кресле под тихий щебет Анелиль, рассказывающей о прекрасных картинах со звёздами, написанных последней кунгусской королевой.***
Всё закончилось так же резко, как и началось. Зрение не вернулось окончательно, но сквозь кровавое марево перед глазами стал проступать размытый силуэт Леди Этаны. Шум в ушах постепенно стихал. Огонь в жилах угасал, а ему на смену пришло ледяное равнодушное оцепенение. Хищник внутри метался в агонии, стремясь вскрыть горло первого попавшегося человека. Людей вокруг так много. Они так близко. Почему он не может их достать? Он слышит гул их сердец, слышит, как течёт их жизнь. Его жизнь. Он умрёт без крови. Яд в теле выжигал внутренности, тормозил регенерацию. Ему нужна кровь, чтобы спастись. Что он делает? Почему лежит? Нужно встать и взять кровь. Разорвать горло самого крепкого мужчины. Где-то в груди зародился бессильный, отчаянный рёв. Базальтовые браслеты треснули, но удержали вспышку инстинктивной ярости. Больше сил не осталось. Последние капли вытекали из крошечных дырочек на шее и бедре. Тёмный потолок стал выше, темнее. Он рос и вытягивался, пока не распахнулся к ярко-звёздному небу. Бессчётное множество галактик и чистое сияние вселенной отразились в тускнеющих лиловых глазах. — Лишь любящему жизнь достанет сил остаться в этом мире, — прозвучал голос где-то рядом. Хищник засыпал, тихо умирая. Акиэль закрыл глаза. Он видел чёрные башни Волчьего Рва, темнеющие на фоне грозового неба. Видел пылающие костры и сотни факелов, зажжённых на праздник в честь первого летнего новолуния, когда сотни голосов пели гимны Владыкам, а музыка не затихала ни на мгновение. Он видел мать, сидящую на коленях у отца, который с обожанием смотрел на супругу. Он видел старшего брата, с хохотом подбрасывающего маленького несмышлёного пищавшего от восторга Акиэля в воздух. Престарелую няню, кормящую малыша кровью с молоком и рассказывающую легенды о великих Владыках. Лица из прошлого мелькали перед внутренним взором кунгуса, звали с собой в сверкающую даль иного мира. Все они там. Все, кто был дорог Акиэлю. Хищник издал предсмертный всхрип. Он больше никогда не ощутит вкуса живительной крови на губах. Звякнули цепи, падая на грязную землю. Глупый мальчишка с заговорщицкой улыбкой звал прочь из клетки. Глупое человеческое дитя. «Твой Владыка здесь». Акиэль не знал, откуда этот голос. Снаружи или изнутри. Он видел купающегося в горячем источнике Триалина, видел улыбку этого никогда не унывающего ребёнка. Что с ним станет? Перед Акиэлем появился высокий статный мужчина с длинными, собранными в конский хвост, волосами. Чёрный потёртый мундир, высокие сапоги и треснувший камешек в тусклой бронзовой оправе кольца. Ничего общего, только улыбка всё та же. Он видел прекрасного до тесноты в груди юношу, зеркальное отражение мужчины с кольцом, и всё же вдесятеро красивее. Сигарета, зажатая меж тонких пальцев. Кровь и слёзы на лице. Белые астры в гробу. Гроза над маковым полем и девушка в льняном платье. Большие глаза цвета пасмурного неба смотрели на Акиэля. Одинокий ребёнок цеплялся за подол его плаща, преследовал бесшумной тенью, с тоскливой жадностью впитывая каждое мгновение, проведённое с Лордом. «И ты однажды станешь для кого-то Владыкой». Хищник умер, оставив после себя жгучий холод в груди. В ясном, как морозное утро, сознании вспыхнул образ пустынной планеты и мечущегося в предсмертной муке духа, чьё сияние оставляло за собой сверкающий след. Мириады серебряных нитей чистой энергии павшего бога оплели безжизненную землю, подобно искрящейся от росы паутине. Энергия проникала в почву, в глубину океана, и там, где она оседала, рождалась жизнь, благословлённая бесконечной любовью к созиданию бога. Паутина разрасталась. Энергия стремилась к движению с каждой травинкой, с каждой букашкой. Она была повсюду, замкнутая в вечном круговороте жизни и смерти, не иссякая, но преобразовываясь в новые формы. Энергия была и вокруг Акиэля. Вдоль стен стояли обездвиженные сосуды чистой силы. Глубокий болезненный вдох, первый за долгое время. Тонкие серебристые нити потянулись к нему, проникая в тело сквозь кожу, впитываясь с дыханием. Память о хищнике стиралась долгожданным теплом, подаренным миру умирающим богом.***
Как и обещал Нигушур, Триалин спал спокойно. Ни странных снов, ни пугающих провалов в какую-то складку — абсолютно ничто не тревожило сон принца. Он ничего не почувствовал, даже когда его переносили в спальню, отчего, пробудившись, не сразу понял, где находится. Солнце давно отмерило полдень. Спохватившись, Айлин бросился в соседнюю комнату. Акиэль, целый и невредимый, мирно спал, закутавшись в одеяло. Триалин осторожно прикрыл дверь и на цыпочках прокрался в ванную приводить себя в порядок. Умывшись и расчесавшись, он вышел в гостиную, где служанки уже накрывали завтрак. В комнату вошёл Раду. — О, вы уже встали? А я как раз шёл вас будить, — улыбнулся кунгус. Опустив приветствия, Триалин сразу перешёл к делу. — Как он? Как всё прошло? — Лучше некуда. Никто не ожидал, что получится с первого раза, — с радостью поделился кунгус. — Пусть отдыхает. У него была нелёгкая ночь. А у вас есть какие-нибудь планы на сегодня? Не хотите посмотреть город? Его величество разогнал туман. — Без Акиэля как-то… — Даже если он проснётся до вечера, у него ещё полно дел. Его обучение ещё не закончено, — заметил Раду. — И… что ему ещё нужно сделать? — попытался выведать Триалин. — Сегодня ночью он будет пробовать питаться энергией осознанно, а не на уровне инстинктов. Если всё пройдёт так же гладко, вероятно, уже завтра они примутся за вас, — улыбнулся кунгус. Айлину стало немного не по себе. Он уже сомневался, нужно ли ему торопиться с возвращением магии. Тем более, этим утром он впервые за два месяца ощутил в теле слабые всполохи энергии. Отчего-то принцу казалось, что этому как-то поспособствовал кулон на шее. Раду тоже заметил медальон Нигушура, блеснувший из-под расстёгнутого ворота рубашки Айлина. Глаза кунгуса на мгновение тревожно полыхнули алым, но мужчина ничего не сказал. — Что ж, если его величество пока что не желает меня видеть, я бы хотел посмотреть город. Эти милые барышни, — Триалин взглядом указал на служанок, — поведали мне вчера о кунгусской общине в Акеране. Признаться, мне стало любопытно. — Ваше любопытство легко удовлетворить, — с некоторой долей облегчения улыбнулся Раду. — Я предупрежу их о нашем визите. Из-под ног кунгуса выросла тень, а затем, следуя взмаху руки хозяина, устремилась прочь. — Сколько живу с кунгусами, а всё никак не привыкну к вашим штучкам, — вздохнул Триалин. — А Нигушур поедет с нами? — Поеду, — отозвался голос у него за спиной. Триалин обернулся. Его друг спускался по лестнице со второго этажа с внушительной стопкой книг в руках. — Вот. Мы обещали Эриилю внести свой вклад в его новую библиотеку. Он особенно заинтересован в этих книгах. Остальные выберешь на своё усмотрение. К своему стыду, Айлин совершенно забыл о поручении учителя. — Я могу взять сколько хочу? — не слишком скромно поинтересовался Триалин. — Разумеется, — ответил сиванский принц. Как ни странно, его ответ не удивил Айлина. Поставив себе мысленную пометку покопаться в библиотеке после поездки в город, юноша спросил: — Так, когда мы поедем? — Когда захочешь. Хоть прямо сейчас.***
Солнечный Акеран оказался куда приветливее и оживлённее того, что увидел Айлин по прибытию в город. Пользуясь хорошей погодой, люди гуляли по мощёным улицам, чинно расступаясь перед всадниками и кланяясь им вслед. Низенькие дома с черепичной крышей, ранее казавшиеся принцу угрюмыми, стали аккуратненькими, под стать маленьким уютным улочкам, прятавшимся в прохладной тени деревьев. Столица утопала в зелени. С подоконников и кованных балкончиков свисали глиняные горшки с цветами. Кадки побольше стояли у крытых террас при тавернах, откуда слышался оживлённый гомон толпы. Праздные, занятые, гуляющие, спешащие по делам жители Акерана наводнили узкие улицы и многочисленные лавочки. Триалин проводил взглядом пробегающую мимо с мечами-палками малышню, с удивлением обнаружив среди них маленьких кунгусов, и внимательней огляделся по сторонам. Кунгусов было ничуть не меньше людей. В основном, это были полукровки, но всё-таки встречались и чистокровные. Айлин насилу заставил себя не таращиться на обсыпанного мукой пекаря, вышедшего из лавки разгружать телегу с продуктами. Судя по внешности, чистота его крови могла поспорить с кровью Акиэля, а значит, пекарь должен был быть знатного происхождения. И всё же он в сером фартуке с припыленными мукой кудрями таскал тяжёлые мешки и ящики в пекарню. Наверное, именно таким Айлин представлял себе Реорбер, столицу Дегроуэля, в будущем. Городом, в котором люди и кунгусы будут жить как добрые соседи. Поначалу Триалин удивился, когда они не взяли охраны. Из дворца они выехали втроём: он, Нигушур и Раду. Но теперь, глядя на мирный и уютный город, где все вокруг казались дружелюбными, принц и сам недоумевал, зачем бы ему могла понадобиться охрана? Чтобы мешать прохожим на узких улочках? Так, не торопясь и молча наслаждаясь прогулкой, трое всадников доехали до двухэтажной усадьбы на окраине Акерана. Въехав в арочные ворота, принцы и Раду спешились — подоспевшие слуги тут же взяли лошадей за поводья — и отправились по выложенной белыми плитами аллее к террасе. Навстречу им вышли, очевидно, хозяева дома. — Какая честь, ваше высочество, — поздоровавшись со спутниками Айлина, обратился к принцу немолодой кунгус. — Лорд Астано Радеже, глава клана Радеже, — представил мужчину Раду. — Его супруга Леди Минера и дочь леди Нумия. «А её в честь кого назвали?» — подумал Триалин. Он не знал точно, что ожидал увидеть при слове «община», но посещение усадьбы ничем не отличалось от самого обыкновенного светского визита. Сидя за столом на террасе с белыми, колыхающимися на ветру занавесками, Айлин учтиво слушал обмен новостями между Раду и Лордом Радеже, размышляя о том, что город его впечатлил гораздо больше. Наконец, хозяева обратили внимание на притихшего принца. — Милорд сказал, вам было интересно посмотреть, как живут кунгусы в Сиванне, — начал Астано. — Вы уже удовлетворили свой интерес? — с любопытством поинтересовался мужчина. — Признаться, я не уверен, — неловко улыбнулся Триалин. — Когда мне сказали про общину, я представлял себе, кхм, более сплочённую группу. Наверное. Как я понял, остальные кунгусы живут в городе? — Верно. Боюсь, сколь бы большим ни было моё поместье, все бы в нём не уместились, — беззлобно хохотнул Лорд. — Вас, должно быть, удивляет, что здесь кунгусы и люди так легко сосуществуют? — предположила Леди Минера. — Это совершенно не удивительно после того ужаса, что вам пришлось наблюдать на севере, — вздохнула женщина. — Я знаю каждого кунгуса старше десяти лет в городе, — не без самодовольства сказал хозяин дома. — Мы вместе отмечаем наши праздники, поддерживаем бедные семьи, помогаем открыть своё дело, решаем внутриклановые вопросы — потому и называем себя общиной, — объяснил кунгус. — Но никто из нас не видит ничего дурного в том, чтобы жить с людьми. На самом деле, нам многому можно поучиться у людей, и люди могут немало перенять от нас. — Звучит потрясающе, — искренне улыбнулся Айлин. — Да. Жаль, что наших братьев на севере падение Мериеля ничему не научило, — вздохнул Астано. — О чём вы? — Видите ли, вместо того, чтобы задуматься, почему Зариэль по приказу Нумоса сжёг нашу армию и поспособствовал победе Элберта Ниитилла, наши братья на севере предпочли просто отречься от Владыки Нумоса, забывая о том, что именно он, ещё будучи богом, создал всё вокруг, в том числе демонов. Они забыли, что Нумос создал и кунгусов, и людей, и кхарди, и все прочие мелкие расы. Не ведая о его замыслах, они попросту отвернулись от него, как несмышлёные дети, обидевшиеся на строгого отца. Мы же, наоборот, из всех Владык более всего почитаем Нумоса. От такой прочувственной речи Триалину сделалось неловко. В голову закрались подозрения, а не имеет ли он дело с фанатиками? Не желая развивать тему, юноша поспешил перевести разговор в иное русло. — Мне нравится Акеран. Я бы хотел, чтобы и Реорбер однажды стал таким же, — улыбнулся принц. — А мы рады, что нынешний Лорд Верриари принял вашу сторону, — ответил любезностью Лорд Радеже. Остаток чаепития говорили ни о чём и обо всём сразу. Нумия спела гостям, а Леди Минера, как только чашки опустели, предложила принцу посмотреть дом. И хотя Айлин не думал, что его можно ещё чем-то удивить, он обладал избытком времени, а потому с удовольствием принял приглашение. Как он и предполагал, в самой усадьбе не было ничего интересного. Возможно, некоторые из экспонатов коллекции клана и могли впечатлить принца, но, похоже, за последнее время он исчерпал свой лимит эмоций, и теперь ему приходилось только изображать вежливое любопытство. В компании Леди Минеры и её дочери он наконец достиг длинной картинной галереи. Эта было воистину впечатляющее, достойное императорского дворца собрание. Айлин сомневался, что даже на выставках в Юлазиане бывает столько картин. Троица медленно перетекала из зала в зал, пока не добралась до последнего зала. — В этом зале собраны все спасённые нами картины королевы Нениль, — объяснила хозяйка. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что эти картины объединяет не только рука мастера, но и мотив: на каждом из полотен были изображены звёзды. Не всегда ночное небо. Айлин видел картины с затухающим закатом, где в наливающемся темнотой небе загорались первые вестники ночи. Видел холсты с рассветом, где в мягком свете утренней зари гасли бледные хрусталики звёзд. Было в этих картинах нечто необъяснимо притягательное. Принц неторопливо обходил зал, задерживаясь у каждого полотна. У очередной картины Триалин замер. На ней был изображён юноша с длинными рыжими кудрями. Он сидел, подогнув ногу, на перилах, смотрел вдаль и улыбался. И даже призрачный лунный свет не мог погасить огня в его волосах. Алые глаза сияли, точно живые, непринуждённая поза выгодно подчёркивала стройность фигуры. Он был красив на картине, но и вполовину не так прекрасен, как вживую. Глядя на рыжеволосого юношу, совершенно не похожего на Рубеллина, Айлин отчего-то видел в нём необъяснимое сходство со своим близнецом. В груди болезненно защемило. Он знал, что Мериель Золотой скончался в заточении, но почему-то лишь теперь от этой мысли принцу стало так тоскливо. — Ваше высочество? — заметив, что гость замешкался, обратилась к нему Леди Минера. Ком в горле не дал Триалину ответить. — Ах, госпожа, я вас искал, — послышался за спиной голос Нигушура. — Похоже, Лорду нужна ваша помощь. Женщина всё поняла и немедля поспешила откланяться, заверив принцев, что их будут ждать на террасе к ужину. Растерявшаяся Нумия не сразу сообразила, что же ей делать: последовать за матушкой или остаться с гостями, как полагает хорошей хозяйке. Ей на выручку пришёл Нигушур. — Сударыня, ваш отец заверил меня, что вы чудно играете. Не окажете ли милость своему покорному слуге? Смущённой девушке ничего не оставалось, кроме как уйти вместе с сиванским принцем. Триалин, наконец, остался один. — Пленённый золотом кудрей, рубином глаз, агатом кожи… — не отрывая взгляда от картины, прошептал принц. Он не помнил, где прочёл это и кто это написал. Даже не задумывался об этом. «Не плачь, мой сокол, видят боги Я жалкий раб твоих очей». Сколько раз он видел это лицо в своих снах? Сколько раз заново переживал смерть рыжеволосого юноши с картины?***
Акиэль проснулся с непривычной бодростью, какую уже и не помнил, когда в последний раз ощущал по пробуждению. Солнце уже близилось к горизонту, цепляясь за верхушки деревьев в саду. Юноша выглянул в гостиную, заглянул в пустую спальню принца и вернулся к себе. Скорее всего, Айлин где-то бесится со своим новым другом. Что-что, а находить себе компанию принц, в отличие от Акиэля, умел. Решив пока что отложить поиски друга, Акиэль прихватил чистую одежду и направился в купальню приводить себя в порядок. Искупавшись и переодевшись, кунгус снова вышел в гостиную. На этот раз она не пустовала. Знакомые служанки расторопно раскладывали блюда с подносов. Заметив Лорда, обе девушки присели в поклоне. — Зору ра принс? [Где принц?] — садясь за стол, поинтересовался Акиэль. — Лу интири ро раду ру принс Нигушур мерса га орасэ. [Его высочество с господином и принцем Нигушуром гуляют в городе] Что ж, неудивительно. В конце концов, первое, что сделал Триалин, приехав в Астеллу, это отправился с Раяном исследовать кабаки Аккада. С другой стороны, по крайней мере один спутник Айлина казался достаточно благоразумным, чтобы доверить ему принца. Не то чтобы Акиэль очень уж доверял Раду, но больше Акиэль никого здесь не знал, если не считать Леди Этану. Сестра императора появилась, когда юноша заканчивал завтрак. — Как себя чувствуешь? — отпустив служанок, поинтересовалась женщина. — Лучше, чем раньше, — невольно отводя взгляд, ответил Акиэль. — Хорошо. Прежде чем ты начнёшь пробовать осознанно забирать энергию, нужно удостовериться, что твои навыки остались на прежнем уровне. — Мгм, — Акиэль продолжал рассматривать чашку в руках, слушая прабабушку. — В Волчьем Рву ещё практикуют специальные тренировки? — Сейчас нет. Но в детстве я ещё бегал в лесу. — Хорошо. Значит, представление имеешь. Мы начнём с самого лёгкого уровня. В зависимости от твоих результатов, будем повышать. — Мгм. — Ты должен сообщить нам, если устанешь или почувствуешь себя плохо. Договорились? — Хорошо. — Если ты всё понял, не будем откладывать. Идём. Леди Этана встала. Акиэль поднялся вслед за ней и только теперь осмелился взглянуть на родственницу. Разумеется, с её лицом всё было в порядке. Леди Этана выглядела совершенно по-человечески, ровно так же, как на портрете в гостиной Лорда Дейо, дедушки Акиэля. Следуя за сестрой императора по тёмным коридорам дворца, юноша тщетно пытался вычистить из головы уродливый образ искривлённого лица женщины. Он мало что помнил с прошлой ночи, но момент полупревращения акшарки глубоко врезался в память. Словно угадав его мысли, Леди вдруг заговорила: — Не думаю, что тебе вновь придётся увидеть меня в подобном обличье. Во время обряда я полностью приму свой изначальный облик, не уродуя этот. Акиэль не выдержал и спросил: — А… как вы на самом деле выглядите? У вас есть крылья? Леди остановилась и, обернувшись к юноше, изумлённо приподняла бровь, словно ожидала какого угодно вопроса, кроме этого. — Есть, — с несколько насмешливой полуулыбкой ответила женщина и продолжила путь. Акиэль шагнул за ней, догоняя, и в следующий миг его обняло за плечо что-то тёплое и гладкое. Обняло и мягко подтолкнуло ближе к прабабке. Лорд ошарашенно обернулся, но даже кунгусское зрение не помогло ему ничего разглядеть. — Ещё насмотришься, — то ли усмехнулась, то ли улыбнулась Этана. Так, обнимаемый огромным невидимым крылом, Акиэль вместе с Леди Этаной дошёл до первой тренировочной площадки. Не слишком густой, в милю шириной, лесок. Ничего сложного. Акиэль тренировался в таком же лет в шесть. Здесь не было ни опасных зверей, ни ловушек, только естественные преграды в виде оврагов и поваленных деревьев. Юноша даже немного обиделся, что его прапрабабушка так низко оценивает способности молодого Лорда. — Раду начинает тренировки после обрядов именно здесь, — заметив тень разочарования на лице юноши, успокоила его Этана. — Приступай. Акиэль даже не запыхался. Он в лёгкую за несколько минут обежал круг по лесу и вернулся к входу, где помимо Леди Этаны его ждали ещё двое — император и незнакомый молодой мужчина. — Мой внук Урнгар, — представил незнакомца император. Акиэль поклонился принцу. Тот ответил лёгким кивком, заинтересованно разглядывая юношу. В человеческом обличье Урнгар здорово походил на Нигушура. Такие же медно-рыжие волосы, только куда длиннее, и те же жёлто-зелёные глаза, правда, без лукавого огонька. Урнгар производил впечатление серьёзного молодого человека, со всей ответственностью подходящего к любому делу, — Я буду сопровождать тебя на следующих тренировках, — объяснил своё присутствие принц. Вторая площадка тоже оказалась в лесу. Куда более тёмном и густом. Узкая каменная тропка вела сначала вдоль берега неспокойной речушки, из которой на Акиэля накинулся болотный ящер, а затем через густые заросли с гнёздами чёрных ос. Кунгус тенями отпугнул болотного ящера в шесть футов длиной и ими же укрылся от полуторадюймовых насекомых. Следующим испытанием стало болото, кишащее ящерами и гнездившимися в зарослях камыша киллиарами, огромными чёрными птицами, яростно защищавшими своих птенцов. Пиявки в трясине тоже оказались нестандартного размера, и, пожалуй, только они никак не отреагировали на теней кунгуса. Промокший и взъерошенный Акиэль всё-таки успешно прошёл третью локацию, после которой акшары предложили ему отдохнуть. На обед или, скорее, ужин, подали яйца киллиары, круглые и чёрные, жареных чибисов и черепаховый суп. Впервые за долгое время у Акиэля настолько разыгрался аппетит, что он не постеснялся попросить добавки. Вставал из-за стола он с непривычной сытой тяжестью. Он был сыт. Действительно сыт. Без крови. Эта мысль придала ему сил, и оставшиеся два испытания в горах и в пещере он прошёл почти без затруднений. Разве что в пещерах Урнгар помог ему справиться с двумя жуткими тварями, нижняя часть которых походила на скорпиона, а верхняя отдалённо напоминала человека. Урнгар назвал этих страшных громадин релиорами, примитивными, но разумными обитателями Сумеречного мира. Возможно, Акиэлю и не потребовалась бы помощь, если бы он знал, с чем имел дело. Но оказалось, акшаров больше интересовало, сможет ли юноша увернуться от быстрых жал релиор. — И много таких монстров в Сумеречном мире? — отдышавшись после схватки, поинтересовался у своего спутника Акиэль. — Там есть твари и пострашнее, — плотоядно улыбнулся Урнгар. Акиэля передёрнуло. Пожалуй, впервые в жизни он засомневался, а ждёт ли кунгусов после смерти благодать в Сумеречном мире. Убедившись, что навыки Лорда не растерялись, император отвёл Акиэля в комнату с алтарём. Вдоль стен так же, как и прошлой ночью были прикованы люди, правда, на этот раз их было меньше. Акиэль не был уверен, те же это люди или другие. — Что стало с остальными? — тихо спросил юноша. — Пока ты не научишься себя контролировать, ты можешь вытянуть у них слишком много жизненной энергии. Что и произошло вчера, — сухим, безэмоциональным тоном ответила Этана. — Я их убил? — сглотнув, ещё тише спросил Акиэль. — Они были приговорены. Тебе незачем об этом беспокоиться, — поспешил утешить Лорда Урнгар. Это не слишком успокоило юношу, в конце концов, он не нанимался палачом для преступников. С другой стороны, давно ли он стал таким щепетильным? Разве что-то мешало ему убивать людей на поле битвы? Не мешало. А раз людей перед ним всё равно ждёт смерть, какая разница, как они умрут? Акиэль прикрыл глаза. Разница была. Он никогда не позволял себе причинить вред безоружному. Было бы проще, накинься эти люди на него, как это было в особняке, где держали Триалина друзья Раяна. Но не может же он попросить императора вооружить заключённых. Их привели сюда, чтобы они могли своей смертью послужить делу. Акиэль должен быть благодарен за то, что акшары вообще ему помогают, а не размышлять об этичности способа казни. Юноша успокаивал себя такими мыслями, пока взгляд не наткнулся на подростка лет тринадцати. Кунгус окаменел. Проследив за его взором, Урнгар ответил: — Контрабандист и вор. Помогал перевозить похищенных людей и кунгусов с севера в Астеллу. — Но он же ещё… — начал, было, Акиэль. Договорить ему не дали. — Тренировки должны были достаточно утомить тебя. Приступай, — велел император. Легко сказать. Акиэль не имел ни малейшего представления о том, что он должен делать. Мысли неизменно возвращались к беззащитным, прикованным к холодной стене людям. Мало того, он практически не помнил, как ему удалось прошлой ночью взять у людей энергию. И чем дольше юноша бездействовал, тем глупее себя чувствовал. Присутствие посторонних тоже не помогало делу. Акшары стояли, совершенно не шевелясь, словно окаменели, и неотрывно смотрели на кунгуса. Даже в человеческом обличье такая неподвижность выглядела жутко. Акиэль честно старался понять, что и как делать. Стараясь не смотреть на императорскую семью, юноша смотрел на стены. Блуждающий взгляд то и дело спотыкался на подростке. Минуты шли. Ничего не происходило. Тишина и неподвижность действовали на нервы. Даже прикованные к стенам люди пытались не шевелиться. Акиэль поймал себя на мысли, что ещё никогда не чувствовал себя так глупо. И только он собрался сказать, что у него ничего не получается, как Урнгар отмер и, обменявшись ничего не выражающими взглядами с родичами, обратился к Лорду. — Нет нужды торопиться. Сейчас мы ещё кое-что попробуем и, если ничего не выйдет, продолжим завтра, — сказал принц. И не успел Акиэль ответить, как лицо Урнгара искривилось, вытягиваясь. Глаза съехали в разные стороны, а удлинившаяся челюсть ощерилась неровными клыками. Урнгар сделал лишь шаг в сторону кунгуса, а Акиэль, глаза которого от ужаса переливались от ярко-алого до тёмно-лилового, уже отскочил к стене, прислонившись к ней спиной. Тени жались к ногам, одновременно пытаясь угрожать противникам и самим спрятаться за хозяином. Отголоски боли ужалили тело юноши, отдаваясь жжением в шее и ноге. Настороженный взгляд внимательно следил за каждым движением акшара. Силы кунгуса ничтожно малы в сравнении с силами полудемонов. Где-то на границе сознания и инстинктов зародилось отчаянное желание выбраться из комнаты. Уничтожить уродливый облик врага. Растерзать его, но больше никогда не видеть. Дыхание выровнялось. Спина чуть согнулась. Кунгус рефлекторно принял защитную стойку. Акиэль тщетно пытался взять контроль над инстинктами. А затем Урнгар резко шагнул в его сторону, и тело кунгуса вдруг наполнила живительная сила. Мгновенно преобразовываясь в магию, энергия затрещала электрическими разрядами на кончиках пальцев. — Очевидный прогресс, — заключил Урнгар, отступая и возвращая себе прежнее обличье. — Это всё ещё инстинкты, — покачала головой Этана. — По крайней мере, организм теперь требует не кровь, а напрямую энергию. К тому же, посмотри, он научился преобразовывать её в магическую энергию. Крайне способный ребёнок, — похвалил принц. Акиэль, все чувства которого обострились до предела от страха, понемногу приходил в себя. — Не спеши, — назидательно поднял палец Урнгар. — Прислушайся к ощущениям. Запомни, что делаешь. Завтра попробуем снова. На то, чтобы отдышаться и перестать дрожать, у Акиэля ушло несколько минут. Взяв себя в руки, юноша огляделся. Люди вокруг были живы, но выглядели измождёнными. — Этих мы выпустим, — ответил на незаданный вопрос Урнгар. — Пойдём, — позвал он кунгуса, поманив рукой. Акиэль последовал за принцем. Обернувшись у дверей, он увидел пустую комнату: без людей, без императора, без Леди Этаны.***
Триалин медленно брёл вдоль зала, подолгу задерживаясь у каждой картины с Мериелем. Мысли кружились путаной вереницей. Принца то нестерпимо жгло желание немедленно что-то делать, то охватывала необъяснимая тревожная тоска. Хотелось срочно с кем-то поговорить, но Айлин даже не знал с кем. Рассказать всё Акиэлю? Принц не был уверен, что друг поверит. А Эрииль? Он же может прочесть всё в мыслях Триалина и убедиться, что его ученик не лжёт и не придумывает. А может учитель давно всё знает и потому так легко отпустил Айлина в Сиванну. Может, следовало прислушаться к Намиилю и отправиться с ним в храм бессмертных? Вдруг эти бессмертные знают, как избавиться ото всех этих видений. Или хотя бы объяснят по-человечески, что происходит с принцем. Он на самом деле демон? Или этот демон пытается ему это внушить и завладеть телом Триалина? А акшары ему помогают. А может… Айлин просто сходит с ума? Эта мысль так напугала юношу, что захотелось немедленно убежать. Убежать и спрятаться от собственных сомнений. За спиной послышались шаги. Даже не оборачиваясь, Айлин знал, кто это. — Так не пойдёт, — вздохнул Нигушур. — Эдак ты додумаешься до чего-то нехорошего. Идём, проветримся, пока ты совсем не стух, — приобняв Айлина за плечо, предложил сиванский принц и повёл юношу к ближайшей стене. По инерции следуя за другом, Триалин не успел притормозить, как вдруг они оба прошли сквозь стену и оказались в саду. — Дай угадаю, — не дав Айлину опомниться, начал Нигушур, — ты сейчас думаешь, что станет с Триалином Астордом, когда он найдёт кольцо демона. — Угадал, — кисло отозвался принц. — Я тебе отвечу. Ничего с ним не станет. — Откуда ты знаешь? Откуда я знаю, что могу верить тебе? — устало поинтересовался Триалин. — Но ты же веришь, — улыбнулся акшар. — И не понимаю, почему. — Дурная ты голова, Айлин. Дурная и бестолковая. Уже по одному этому признаку я бы понял, кто ты такой. Не отделяй себя от Нумоса, потому что ты он и есть. Вся твоя личность неотделима от него. Просто ты пока этого не помнишь. — Тогда у меня другой вопрос. Почему кунгусы поклоняются такому как я, а? Я бы не стал себе поклоняться. — Потому и говорю: дурная ты голова, — со значением повторил Нигушур. — Ну кто в своём уме стал бы пытаться разобраться в чём-то, не прилагая никаких усилий к тому, чтобы что-то об этом узнать. Тебе Зариэль уже сказал, куда идти и что делать. Вот найдёшь кольцо, и всё встанет на свои места. А до этого времени не нужно хандрить и ломать голову над тем, чего твоя бестолковая головёнка не в силах понять. — Спасибо. Очень помог, — огрызнулся Айлин. — Пожалуйста, — усмехнулся Нигушур. — Ты так говоришь, словно представляешь, что я чувствую. — Не представляю. Ты вообще сделал нас не слишком чувствительными. Но я давно тебя знаю. — Меня ты знаешь второй день, — зло отрезал Триалин, ускоряя шаг. Нигушур остался позади. Некоторое время он безмолвно стоял, спокойно и отчуждённо глядя в спину торопящегося уйти принца. — Ладно. Ты достаточно меня повеселил, — улыбнулся акшар. В следующее мгновение он появился рядом с Айлином и без каких-либо усилий одной рукой припечатал того к стволу дерева. Позвоночник прострелила боль. Триалин с глухим стоном прикрыл глаза, безвольно повиснув на руке акшара, легко удерживающего принца за ворот рубашки. — Извини. Не рассчитал силы. Ты такой хрупкий, — неловко улыбнулся Нигушур. — Сейчас пройдёт. Свободной рукой он приподнял подбородок Айлина, заставляя его смотреть в наливающиеся желтизной глаза акшара. Триалин, словно загипнотизированный, не отрывал взгляда от ярко горевших глаз Нигушура с вытянувшимися, подобно кошачьим, зрачками. Медальон на груди тихонько завибрировал, а затем ударил слабым разрядом тока. По телу разлилось успокаивающее тепло. Веки Айлина медленно опустились, а когда он снова открыл глаза, они также горели жёлтым, и Нигушур наконец отпустил принца. Триалин задумчиво смотрел прямо перед собой. Некоторое время оба молчали, а затем акшар тихо сказал: — Здравствуй. Триалин медленно перевёл взгляд на принца, словно только что заметил его и, мягко улыбнувшись краешком губ, ответил: — Здравствуй, друг. Они одновременно шагнули друг к другу и крепко обнялись. — Зря тратишь столько сил, — отпустив акшара, ласково упрекнул его Триалин. — Ты скверно выглядел. — Я всегда так выгляжу, когда приходит время возвращать кольцо. Острая фаза. Ничего серьёзного. — Я-то впервые тебя таким вижу. — Зариэль не даст мне покончить жизнь самоубийством или сотворить ещё какую-нибудь глупость, — хохотнул Триалин. — Даже если я, в силу каких-либо убеждений, откажусь искать кольцо, он притащит меня к нужному месту и заставит забрать проводник. — А такое уже случалось? — со смехом поинтересовался Нигушур. — Увы, — улыбнулся Нумос. — Мне всегда было интересно, почему бы ему не принести тебе кольцо самому? К чему эти сложности? — Полагаешь, я оставил столь могущественный артефакт без защиты? — Я полагаю, что ты доверяешь Зариэлю. — Не настолько. Но будет тебе зря тратить силы. Поторопи своих детей, чтобы заканчивали с Акиэлем. И мне было бы неплохо поскорее вернуть магию. Нужно возвращаться в Астеллу. — Как прикажете, Владыка, — шутливо кланяясь, скривил губы в странной улыбке сиванский принц. Триалин никогда не ощущал ничего более странного. Словно бы из него вынули большую часть мозга. Только что он всё знал и понимал, и вот снова он просто Айлин. Нищий принц с посредственными способностями. Однако кое-что изменилось. Вместе с пониманием, как он будет себя ощущать, когда воспоминания вернутся, осталась уверенность в собственных действиях. — Спасибо, — тихо отозвался принц. Побледневший Нигушур слабо улыбнулся, опираясь о дерево. — Что ты сделал? — поддерживая друга, спросил Триалин. — Соединил твоё сознание с Сумеречным миром. Можно сказать, временно вернул твои воспоминания. Хотя, это звучит странно. Скорее, соединил тебя с твоими воспоминаниями. Именно так и работает твоё кольцо. Айлин задумчиво потеребил медальон на шее, затем снял и протянул акшару. — Не делай так больше. Он сломается, а Раду умрёт, — принц догадывался, откуда знал об этом. — Больше не буду. Но кулон пока что оставь себе. Вернёшь перед отъездом. — Я не могу носить жизнь твоего возлюбленного, — тихо, но твёрдо ответил Триалин, всучив подвеску в ладонь друга. — Хорошо, — вздохнул акшар. — Нас уже потеряли. Идём ужинать. И чтоб ты знал, тебе я доверяю жизнь своего любимого.