Кольцо демона: легенды востока

      Солнце стояло в зените, раскаляя землю. Душный зной полнился душистым запахом разнотравья, гудением пчёл и звонкими трелями птиц в лесу. Раду расстегнул оставшиеся застёгнутыми пуговицы на рубашке, огляделся и снял её полностью. На другом конце поляны изнывали от жары остальные ученики леди Энары, главы ордена Мастеров над ядами. Кто-то продолжал копошиться в траве, выискивая лекарственные растения и выкапывая нужные корешки, но многие, пользуясь временным отсутствием наставницы, бросили инструменты и спрятались в тени деревьев.       Раду вздохнул и нехотя продолжил копать маленькой лопаткой. Если тётушка вновь увидит его бездельничающим, то снова высечет своей плетью. Как будто ему был нужен этот титул Мастера над ядами. Если бы кто-нибудь спросил, чем бы Раду занимался всю жизнь, он бы с уверенностью сказал, что хочет разводить собак. Вот только никто Раду не спрашивал. Его старший брат будет следующим Лордом, а значит, судьба Раду — занять пост главы ордена Мастеров и стать правой рукой своего Лорда. Даже у младших сестёр Раду было куда больше свободы. Пятнадцатилетняя Эрая в прошлом месяце обручилась с крастским принцем, вторым сыном Астордов — Раду до сих пор не мог запомнить имя будущего зятя — и все её разговоры были только о принце, за которого она выйдет замуж через три года. Эрая была влюблена в него с прошлого года, когда они всей семьёй ездили в Реорбер на бал в честь столетия династии Ниитиллов. Асторды тоже были приглашены, и Эрая просто помешалась на втором принце. Родителям Раду пришлось постараться, чтобы устроить счастье своей дочери. Впрочем, Астордов легко купить, а у Верриари несколько золотых приисков и огромные территории.       Вторая сестрёнка Раду — четырнадцатилетняя Шелла — пошла в тётку. Она носила штаны, стреляла из лука и обучалась рукопашной у лучших учителей.       Последняя сестра — Элла, тринадцати лет, собирала всех бездомных животных в округе, лечила подбитых крестьянскими мальчишками воробьёв и ворон, плакала, когда отец привозил с охоты туши вепрей и оленей, и была самой любимой сестрёнкой Раду. Ему часто приходилось вместе с Эллой кормить брошенных слепых котят, прятать от прислуги и родителей щенков в своей комнате и тайно выпускать в реку выловленных к банкету ещё живых осетров, белуг и раков. Наверное, Элла была единственной кунгуской, не евшей мясо. Раду, конечно, до такой крайности не доходил, но упорство сестрёнки уважал и поддерживал в отличие от всей семьи. Иногда они с Эллой мечтали о том, как было бы здорово сбежать из замка и открыть приют для бездомных животных. Вот только детей самого влиятельного, богатого и знатного рода точно будут искать по всей империи и за её пределами.       Раду вздохнул, бросил в корзинку ещё два свежевыкопанных корешка и не без зависти посмотрел на отдыхавших в стороне учеников. Если тётушка не вернётся и не разрешит сделать перерыв, он здесь зажарится и станет первым кунгусом, умершим от жары. Даже снизив температуру тела, он не слишком облегчил своё состояние. Мысли всё чаще возвращались к ручью с ледяной водой в лесу. За поясом висела фляга, но вода в ней успела согреться и больше не освежала.       Пока юноша раздумывал, успеет ли он сбегать до ручья, в пролеске послышались шаги. Раду обернулся. Под липой стояла Мальва, дочь пекаря из города, и махала ему загорелой рукой. Напрочь позабыв о тётке, Раду торопливо накинул рубашку и бросился к девушке. — Бедный мой, — ласково огладила щёку юноши Мальва. — Я принесла тебе поесть.       Они прошли глубже в лес и расположились на устланной хвоей полянке между старыми елями и липами. Мальва достала из корзины запечатанный кувшинчик с холодным молоком и сладкие булочки. — Отец знает, что ты ушла? — поинтересовался Раду. — Конечно нет. Знал бы — не отпустил, — грустно улыбнулась девушка. — Что сегодня собираете? — Корни синецвета. Они нужны для мазей от ломоты в костях и для лечения печени. — Как интересно. А ты уже сам готовил лекарства? — В следующем месяце начну. Пока что она учит меня травоведению. А у тебя как успехи? — принимаясь за булочку, спросил Раду. Мальва виновато посмотрела на юношу и отвела взгляд. — Прости, Раду. Отец нашёл книги, которые ты мне одолжил, и сжёг их. Сказал, что я глупостями занимаюсь, вместо того чтобы печь хлеб и пироги. — Надо было сказать, что это мои книги. — Я сказала, — вздохнула девушка. — Он ещё больше рассердился. — Почему? — удивился кунгус. Мальва не ответила, и юноша не стал настаивать. — Если твой отец так против, давай условимся встречаться в одном месте. Я буду приходить с книгами и заниматься с тобой, — предложил Раду. — Отец заметит, что я пропадаю, — покачала головой Мальва. — Скажешь, что ходишь продавать выпечку. Я буду с удовольствием покупать твои булочки, — улыбнулся Раду. — Фактически, тебе даже не придётся лгать. — Но это как-то… — неуверенно пробормотала Мальва. Было видно, что в ней борется стремление учиться и нежелание обманывать отца. Но не успела девушка как следует обдумать предложение Раду, как за их спинами послышался голос, от которого юноша бессознательно вздрогнул. — Вы посмотрите на него. Не только бездельничает, так ещё и с девушками обжимается, — холодно заключила леди Энара.       Плеть со свистом рассекла воздух. Раду успел оттолкнуть Мальву. Молоко из опрокинутого кувшина пролилось на жёлтую хвою. А затем спину обожгло хлыстом. Раду зажмурился, съёжившись у ствола липы. — Лодырь! Развратник! Позор семьи! — каждое слово сопровождалось ударом плети.       Откатившаяся в сторону Мальва вскочила на ноги и кинулась наперерез кнуту, закрывая собой распластанного на земле кунгуса. Леди Энара в последний момент отвела оружие и всё-таки кончик хлыста полоснул руку Мальвы. Девушка даже не вздрогнула, продолжая упрямо смотреть на кунгуску. — Госпожа Энара, вы ошибаетесь. Мы с Раду друзья! — Друзья? — усмехнулась женщина, оглядывая пухленькую фигурку Мальвы с высокой грудью и плавными округлостями бёдер. — Друзья, — с нажимом повторила Мальва. Раду за её спиной сел, с восхищением и ужасом глядя на девушку. Он бы не осмелился перечить тётушке. — Раду учит меня читать, — твёрдо продолжила Мальва. — Неужели? — всем своим видом демонстрируя, что не верит словам простолюдинки, изогнула бровь Мастер над ядами. — И где же книги для практики? — Мой отец сжёг их, — ответила девушка. — Я хочу учиться, но отец считает, что это пустая трата времени. Только что мы с Раду обсуждали, как нам теперь быть. Где же ваш хвалёный кунгусский слух, если вы не услышали, о чём мы с Раду разговаривали до того, как вы начали лупить его плетью!       Раду тут же подскочил, готовясь снова закрыть собой Мальву от разозлённой её словами леди Энары, но, к его удивлению, тётушка не торопилась избивать нахалку. Плеть всё ещё подрагивала в её руках, но глаза кунгуски погасли, сменив алый цвет на ярко-голубой. — Хочешь учиться, значит, — хохотнула женщина. — И из всех, кто мог бы тебя обучить, ты выбрала самого большого бездельника. — Я выбрала того, кто согласен меня учить. Может, Раду и не самый способный из ваших учеников, но он точно самый добрый из всех, кого я знаю.       Слова девушки странно укололи Раду. Он знал, что она видела в нём только друга, но он-то в ней нет. Конечно, он никогда ей не признается. Не только потому, что она относилась к нему, как к приятелю, и не потому, что она была старше. Как бы он её ни любил, его семья не допустит брака чистокровного кунгуса с простолюдинкой, тем более человеком. Даже если бы Мальва полюбила его в ответ, даже если бы они сумели сохранить отношения в тайне, рано или поздно им пришлось бы расстаться. И, если подумать, даже хорошо, что они просто друзья. По крайней мере, хотя бы Мальве не будет больно. А пока у Раду оставалось время, он хотел исполнить мечту девушки, даже если ради этого придётся терпеть побои тётушки.       С такими героическими мыслями юноша приготовился защищать Мальву перед наставницей, но леди Энара вдруг усмехнулась и сказала: — Если в самом деле хочешь учиться, приходи завтра утром к замку. Скажешь привратнику, что ты ко мне. Он тебя проводит. — Леди Энара? — изумлённо округлил глаза Раду. Мальва сориентировалась быстрее. — Благодарю, госпожа, — поклонилась девушка. — И надень что-нибудь приличное, — бросила кунгуска, разворачиваясь. — Раду, тебе мало досталось? — Уже иду! — подскочил юноша и, обернувшись к Мальве, улыбнулся подруге, на мгновение взяв её за руку. — Что светишься? — поинтересовалась Энара, возвращаясь вместе с племянником к другим ученикам. — Вы правда собираетесь её учить? — уточнил Раду, стараясь перестать улыбаться. — Сначала посмотрим, чего она на самом деле хочет: учиться или понести ребёнка от богатенького дурачка, — хмыкнула кунгуска. — Если бы у неё были такие намерения, я бы первый заметил, — вздохнул Раду. Леди Энара одарила племянника пристальным взглядом. — Ты знаешь, чем это чревато? — Да, госпожа. — Если твои родители узнают, что ты спутался с простолюдинкой, я не стану тебя защищать. — Не узнают. Потому что между нами ничего нет. Мы даже не целовались. — И тебя это расстраивает?       Раду стыдливо опустил взгляд и не сразу нашёлся с ответом. — А разве вам ничего не скажут, если вы возьмёте простолюдинку в ученицы? — Ты можешь себе представить, чтобы кто-то что-то мне запретил? — хохотнула наставница. — Нет, — улыбнулся Раду. — Если она и впрямь желает учиться, пусть учится. Я давно говорила твоему отцу, что нужно заняться образованием крестьян. Хотя бы на уровне чтения, письма и счёта. — Поэтому вы её пригласили? — догадался Раду. — Отчасти. А ещё я надеюсь, что это подстегнёт тебя учиться прилежней. Ты же не хочешь ударить в грязь лицом перед девушкой? — поддразнила наставница. — Я буду стараться, — со всей серьёзностью ответил юноша. — Вы называете меня бездельником, но дело в том, что целительство это не то, чем я хотел бы заниматься, — осторожно заметил Раду. — Мастера над ядами это не только целители. Ты лишь недавно начал обучение, самое интересное ещё впереди, — попыталась ободрить юношу леди Энара. — Вскрывать трупы я тоже не хочу, — мрачно пробубнил кунгус и спросил: — А вы в своё время хотели стать Мастером над ядами? — В моё время женщин не обучали, — усмехнулась кунгуска. — Но Владыки распорядились так, что кроме меня и твоего отца у моего папаши детей не родилось. Дядя собирался учить своего сына, но я настояла на том, что в таком случае прервётся традиция братства Лорда и главы Мастеров, и дяде пришлось сделать преемницей меня. Чтобы это не выглядело так неприлично, вместе со мной взяли обучать ещё нескольких девушек. Так что теперь стать Мастером над ядами может и женщина. — И вы никогда не жалели о своём решении? — поинтересовался Раду. — В том-то и дело, малыш, что это моё решение. Мне не хотелось, чтобы родители распоряжались моей жизнью. — Но со мной поступают точно так же, — тихо заметил Раду. Леди Энара снисходительно посмотрела на племянника сверху вниз и отвесила ему подзатыльник. — Если ты действительно не хочешь становиться Мастером, иди и скажи это своему отцу, а не жалуйся мне. — Отец доходчиво объяснил, что это мой долг, — потирая затылок, угрюмо ответил Раду. — Хах! Моим долгом было выйти замуж за лорда Велиара. Разве я замужем? Когда твой дед собрался выдать меня за своего кузена, я ответила, что коль я теперь Мастер над ядами, то мне нужна жена, а не муж.       Пожалуй, это был самый откровенный разговор Раду с тётушкой. Какой бы строгой и беспощадной она не была, Раду не мог ей не восхищаться. К тому же, хоть наставница часто наказывала его за недостаток усердия, она ни разу не пожаловалась родителям Раду на безалаберность будущего главы ордена. Можно сказать, Раду любил её как наставницу. И всё-таки он не был с ней полностью согласен. Конечно, ей легко говорить «иди и сделай». Она точно знала, чего хотела от своей жизни, знала, к чему стремится. Раду не мог похвастаться тем же. Он любил животных и надеялся, овладев целительским искусством, лучше лечить их, но нельзя было сказать, что он видел в этом смысл своей жизни. Элла куда упорнее добивалась своего. Хотя ей было всего тринадцать, родители ничего не могли поделать с её необъятной любовью ко всему живому. Возможно, Раду немного завидовал. Самую малость. Если бы он только знал, чего хочет от жизни. Он бы хотел разводить собак. Или думал, что хотел, потому что у него был только один пёс — кунгусский волкодав Бантик. И Раду проводил большую часть свободного времени, обучая Бантика командам. Ему с трудом удавалось справиться с одной собакой. Сможет ли он сдюжить с целой стаей?       Само собой, у Раду были и другие интересы. Он с придыханием читал легенды и поэмы о подвигах древних героев, мемуары прославленных полководцев и капитанов, живо представляя себя то сражающимся с невероятным чудовищем, то разбивающим врагов, то исследующим заморские страны, полные чудес и загадок. Он не пропускал ни одного выступления бродячих артистов и однажды даже пытался сбежать с труппой, чтобы стать великим циркачом. Конец мечтам положил старший брат, отыскавший Раду с помощью ищеек. Он за шкирку приволок юношу домой и так высек ремнём, что Раду больше никогда не задумывался о том, чтобы развлекать публику трюками. А ещё Раду любил цветы, хотя в этом он стеснялся признаться даже самому себе. И всё же он часто подолгу сидел в саду, любуясь голубыми ирисами, огненными лилиями и, особенно, тёмно-бордовой мальвой. Может, эти цветы напоминали ему о дочке пекаря? Не только именем. Раду находил необъяснимое для себя сходство между бархатными бутонами мальвы и девушкой, названной в честь прекрасных цветов.       Мальва. Она была немного пухлой, с круглым личиком, живыми карими глазами и длинными волнистыми волосами, которые обычно собирала в толстую косу с жёлтой лентой. У неё были крупные тёмные губы, мягкие, но сильные загорелые руки, маленькие ступни, обутые в смешные, сплющенные от её косолапости башмаки. Она показалась бы некрасивой дурнушкой любому кунгусу, но была самой очаровательной в глазах Раду.       Они познакомились больше года назад. Раду в очередной раз поехал в город смотреть выступление бродячих артистов. Мальва стояла с тяжёлым лотком и продавала булочки зрителям. Кунгус заметил, с каким интересом девушка смотрела на сцену в перерывах между работой, и он, поскольку был один, подошёл к ней после пьесы купить булочек и спросить, как ей понравилась постановка. Раду уже не помнил, о чём они говорили, но помнил, как его зацепила живость девушки, и в следующий раз он уже специально искал её в толпе зрителей. Вскоре они стали видеться не только у шатров актёров и циркачей. Для неграмотной дочки пекаря Мальва оказалась на удивление смышленой и остроумной. Раду даже не заметил, как стал нуждаться в её обществе. Когда он предложил Мальве научить её читать, она так сияла от радости и её улыбка сделала её столь прекрасной, что Раду почувствовал незнакомый доселе трепет в груди, становившийся всё сильнее с каждой их новой встречей. Когда Мальва была рядом, он забывал обо всём на свете, готовый вечно смотреть на девушку и слушать её весёлый голосок.       Должно быть, именно поэтому он не мог заснуть всю ночь после того, как наставница заявила, что будет учить Мальву. С одной стороны, Раду был рад за девушку, ведь её решила взять в ученики не абы кто, а сама леди Энара — честь, которой мог удостоиться не каждый знатный отпрыск. С другой стороны, теперь у Раду не было предлога часто видеться с Мальвой, и юноша ненавидел себя за такие корыстные мысли.       Проворочавшись до утра, Раду спустился в обеденный зал сонным и помятым. Эвиэль, старший брат Раду, уже сидел за столом, с хмурым видом листая документы. — И какая безумная идея не давала тебе, а заодно и нам, спать всю ночь? — поинтересовался Эвиэль. — Прости, — виновато опустил взгляд Раду, занимая своё место. — Зору Таргу ру Татеи? [Где отец и мать?] — Уже занялись своими делами, раз кое-кто мешает спать, — фыркнул брат, а затем подозвал служанку, велев принести два стакана крови и кофе. — Рассказывай, — приказал Эвиэль, откладывая бумаги в сторону. Раду вдруг понял, что брат специально дожидался его, чтобы допросить до того, как это сделает отец. Помявшись, юноша тихо ответил: — Мне нравится одна девушка. Она дочь пекаря, — осторожно начал Раду. Эвиэль ничего не сказал, терпеливо ожидая продолжения. — Между нами ничего нет. Она… мы просто друзья. Правда. И она хочет научиться читать. На самом деле она мечтает поехать в столицу или Крастскую Империю, чтобы учиться, но понимает, что ей уже поздно. Я тайно учил её весь этот год. У неё неплохо получается. Несложные тексты она даже читает не по слогам. И руны быстро запоминает, — рассказал Раду. Брат всё ещё молчал, внимательно слушая. Иногда Раду раздражала эта привычка Эвиэля слушать молча и бесстрастно. По его ничего не выражающему лицу нельзя было понять, о чём думает будущий Лорд. — Вчера леди Энара увидела нас. Когда Мальва, так зовут ту девушку, рассказала госпоже о том, что хочет учиться, леди Энара пригласила её в ученицы. Я на самом деле очень рад, что всё так сложилось и мечта Мальвы может исполниться. Но всё равно немного грустно, — закончил юноша.       Эвиэль устало прикрыл глаза. На мгновение Раду прочитал на лице брата выражение «и из-за этого чудика мы не спали». В столовую вошли две служанки с кровью, кофе и сладостями. Залпом выпив свою порцию, Эвиэль подвинул второй стакан младшему брату. Дождавшись, когда они вновь останутся одни, он ответил: — Отцу скажешь, что переживаешь из-за учёбы. — Эла [Хорошо], — неохотно кивнул Раду, гадая, удастся ли ему солгать так, чтобы отец ничего не почувствовал. — Просто не уточняй, о чьей учёбе беспокоишься. Что до девушки. Если тётка взяла её в ученицы, разве это не означает, что вы будете чаще видеться? — Я не знаю, грамар [Брат]. Она ничего не сказала о том, что будет учить Мальву на Мастера над ядами. Может, просто научит читать и писать. — Леди Энара не стала бы тратить на это время. Ешь и иди на занятия, — бросил Эвиэль. Глотнув кофе, он вновь вернулся к документам.

***

      Солнце припекало ещё сильнее, чем в прошлый день. Умирая от жары, Раду медленно выкапывал корешки, отряхивал их от земли и складывал в корзину. Леди Энара не пошла с ними, оставив за главного своего старшего ученика Алина. Кунгусы и кунгуски на другой стороне поляны весело перекрикивались, шутили, ругались, а сидящий в стороне Раду удивлялся, как у них хватает сил на разговоры. Толку то, что кунгусы не загорают, солнце всё равно больно жгло кожу, а от раскалённой земли парило так, что юноша тяжело дышал от духоты. Птицы кружили низко над землёй. Должно быть, к вечеру придёт гроза, и жара, стоявшая уже месяц, наконец спадёт.       Раду собрал почти половину корзины, когда его позвали на перерыв. В тени лип, подальше от муравейника, ученики расстелили покрывало и достали принесённую из дома еду. Кто-то развёл костёр, чтобы заварить чай. Девушек отправили за холодной водой к ручью. В этой организованной суете Раду чувствовал себя лишним. Все знали, чем им следует заняться, один он неловко сидел на краешке покрывала, порываясь помочь и каждый раз выслушивая вежливый отказ.       Его никто никогда не обижал. Даже не потому, что он сын Лорда Верриари, а потому что его старший брат Эвиэль внушал почтительный ужас всему молодому поколению кунгусов. Раду их прекрасно понимал. Он и сам боялся и уважал Эвиэля даже больше, чем отца. Вот только тень брата отдаляла его от сверстников. Все ученики были предельно вежливы с Раду, даже обходительными, но юноша часто ловил на себе их странные взгляды. Словно они недоумевали, как у Эвиэля Железной Руки — прозвище, которое он успел себе заслужить, подавляя восстания на шахтах — может быть такой тихий и невзрачный младший брат. Откровенно говоря, Раду и сам этому удивлялся. Эвиэль в свои двадцать лет уже взял на себя половину обязанностей отца, а в возрасте Раду возглавлял походы на бунтующие города, ездил в столицу на встречи с императором от имени Лорда Верриари и занимался реставрацией порта Инас. В шестнадцать лет. Раду было уже почти семнадцать и своим главным достижением он мог бы считать то, что отучил Бантика бегать за замковыми кошками. Юноша вздохнул и взялся молча раскладывать миски и чашки на скатерти, чтобы всем всего хватило.       С ручья вернулись девушки. Две из них несли кувшины с водой, остальные ходили за компанию и теперь возвращались со сложенными лодочкой ладонями, полными длинных синих ягод жимолости. — Смотрите, что мы нашли! — воскликнула подбежавшая первой кунгуска. Девушки высыпали ягоды на покрывало и торопливо принялись оттирать смоченными платочками красный сок с пальцев. Юноши, перепачкавшись ещё больше, собрали большую часть ягод в миску. Остальные пришлось вытирать с брюк и локтей. — Где нашли? — поинтересовался Алин. — Ниже по течению, — деловито ответила одна из кунгусок. — А ещё мы нашли развалины замка, — добавила вторая. — Только мы побоялись туда идти без вас. Он такой жуткий и тёмный. — Вдруг там пауки. — И змеи. Я, кажется, видела одну на камнях.       Девушки весело щебетали, уговаривая парней сходить на разведку. — А чего змей-то бояться, — улыбнулся один из юношей. — Они противные, — поморщилась кунгуска с двумя косичками. — Ещё хуже пауков, — подхватила другая девушка. — Да. Я даже своим теням не разрешаю на них охотиться. — Сами вы противные, — буркнула девочка, первой прибежавшая с ягодами. — Ой, прости, Санья. Мы забыли.       Раду не сразу вспомнил, что на гербе семьи Саньи изображены три чёрные змеи. — Ну так что же, пойдём на развалины?       Все взгляды обратились к старшему ученику. Немного поразмышляв, он кивнул. — Пойдём. Но сначала соберём всё, что нужно.       Цель прибавила рвения, и молодые люди за два часа собрали столько, сколько обычно собирали полдня. И даже усилившаяся после полудня духота не остановила искателей приключений.       Когда они всей гурьбой двинулись к ручью, с востока подул ветер. Поначалу слабый и быстро стихающий, но чем ближе кунгусы подходили к развалинам, тем сильнее шумела листва в кронах деревьев. Чуткий слух различил ворчание грома далеко на востоке. — Может, вернёмся? — встревоженно предложила девочка с косичками. — Мы всё равно не успеем в город до дождя, — усмехнулся шедший рядом кунгус.       Руины и впрямь выглядели неуютно. Высокие и старые ели, растущие в этой части леса, скрадывали свет, отчего развалины всегда оставались в тени. Когда-то вокруг этого небольшого замка был прорыт ров, заполненный водой из ручья. Со временем дожди размыли берега, и вода подтопила часть замка. Сам ров обмелел, зарос камышом и тиной, напоминая болото. Должно быть, некогда замок принадлежал какому-то мелкому лорду. Одна единственная башня давно обвалилась — её обломки успели порасти мхом и мелкими деревцами. От самого замка остались только две почерневшие от времени стены и груда камней. — Мы на стену, а вы поищите, где тут можно переждать грозу, — скомандовал девушкам старший ученик и ловко вскарабкался на стену. Раду, пользуясь тем, что на него никто не обращал внимания, полез вторым.       Камни крошились под ступнями. Усиливающийся ветер грозил сбросить мальчишек вниз, на острые камни или в полный вонючей жижи ров. На высоте десяти ярдов Раду стало немного страшно, но Алин перед ним смело шёл вперёд, а за спиной неровной цепочкой выстроились на хрупкой стене остальные юноши. Оставалось только медленно ползти дальше. С самой высокой уцелевшей части стены на высоте около тридцати ярдов виднелись поляна, на которой они собирали травы и тёмные, взбухшие от дождя тучи, заслонившие четверть небосклона. Ничего интересного. — Может, вернёмся и поможем девочкам? — тихо предложил Раду, стараясь не смотреть вниз.       Алин обернулся и скомандовал остальным: — Возвращайтесь. Я спущусь с другой стороны.       Цепочка неровно двинулась назад. Теперь Раду был замыкающим и терпеливо ждал, когда путь вниз освободится. Алин пошёл дальше, а в следующий миг Раду услышал за спиной треск камня. Ещё не успев понять, что случилось, он развернулся на месте и бросился вперёд. Больно ухнувшись животом на острые сломы стены, Раду успел поймать одной рукой запястье Алина. — Инель! [Кольцо/Браслет!] — воскликнул юноша, чувствуя, как рука Алина выскальзывает из ладони. По плечу сползла тень и, спустившись к запястью, крепко обвила руки Раду и Алина, не давая им расцепиться. Вторая тень вгрызлась в камень и обхватила цепляющуюся за стену руку хозяина, чтобы тот не сорвался вниз. Так Раду, лёжа на животе и свисая вниз головой, держал старшего ученика над заполненным грязной водой оврагом. Если бы Алин упал, он бы, конечно, не умер. Но разве приятно купаться в грязной холодной воде? К тому же, он наверняка сломал бы себе что-нибудь при падении. Это люди наивно полагают, будто кунгусы не чувствуют боли. И хотя болевой порог кунгусов действительно был на порядок выше, боль они прекрасно ощущали. Поэтому Раду продолжал держать Алина над обрывом, дожидаясь, когда кто-нибудь поможет. Ему казалось, что минула целая вечность, на деле же не прошло и минуты, когда, не дождавшись подмоги, Раду обернулся через плечо посмотреть, в чём дело. Между ним и остальными кунгусами образовался внушительный провал. То ли падение Алина, то ли прыжок Раду спровоцировал разрушение части стены. Алин тоже это увидел. — Спускайтесь вниз. Медленно. По одному. Мы тут справимся, — повиснув над обрывом, спокойно велел Алин. Кунгусы послушно продолжили спуск, то и дело оглядываясь на Раду. — Я не смогу тебя вытащить, — сказал Раду. — Сможешь вскарабкаться по мне? Я попробую немного подтянуть тебя. — Смогу, — твёрдо ответил Алин.       Раду напрягся и изо всех сил потянул Алина вверх. Прежде чем у него закончились силы, Алин успел схватиться за плечо Раду и, подтянувшись, уцепился за край стены. Помогая друг другу, они не без труда взобрались обратно и вскоре сидели на потрескавшейся стене, пытаясь отдышаться. — Здорово придумал. Мои тени так не умеют, — одобрительно похлопал Раду по плечу Алин. — Я собаку дрессирую. Ну, а тени учатся заодно, — ответил Раду. — У тебя есть собака? — Волкодав. Бантиком зовут. — Глупое имя для волкодава, — беззлобно хохотнул Алин. — Он сам немного глупый, — улыбнулся младший кунгус. — А почему именно Бантик? — Потому что он любит играть с бантиками моей сестрёнки. — Вот как, — усмехнулся Алин и, посмотрев на тучи, сказал: — Надо выбираться отсюда. По мокрым камням будет сложнее спускаться.       Вдалеке уже слышался шум надвигающегося ливня. Путь назад был отрезан разломом. Оставалось идти вперёд и спускаться с другой стороны стены. — Давай я первым пойду. Я легче, — предложил Раду. Алин, подумав, согласился.       Поменяться местами на узкой осыпающейся стене оказалось нелёгкой задачей. Юношам пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы развернуться. В таком предельно близком друг к другу положении выяснилось, что Раду едва доставал Алину до плеч. Юноша даже поразился, как же ему удалось удержать старшего ученика на весу. Алин был не только выше, но и крупнее Раду. В свои неполные восемнадцать лет он обладал завидной фигурой. Под рубашкой отчётливо вычерчивались рельефные мышцы рук. Твёрдая грудь, к которой Раду пришлось прижаться щекой, пока он обходил Алина, свидетельствовала о частых тренировках. А живот старшего ученика казался каменным на ощупь. — Держись за руку. Я тебя удержу, если что, — сказал Алин, схватив ладонь юноши. Так, рука об руку, оба кунгуса осторожно продвигались к дальней части стены, подгоняемые усиливающимися раскатами грома. Холодный ветер крепчал. Дважды его особенно сильные порывы едва не столкнули лёгкого Раду вниз, но юношу от падения неизменно удерживала пара сильных рук на талии.       Молнии сверкали всё чаще. Тучи заполонили почти всё небо, оставив тонкую голубую полоску на западе. Двое юношей медленно спускались вниз вдоль стены, когда в полумиле от руин в дерево ударила молния. Ослеплённый резкой вспышкой и оглушённый прогремевшим одновременно с ней трескучим громом Раду инстинктивно отшатнулся и провалился ногой в пустоту. Он даже не успел испугаться, как Алин, моментально притянул его к себе, прижав к груди. Сквозь звон в ушах юноша услышал ворчливое «нашёл, где прыгать» над головой.       Перед глазами плясали белые пятна, не давая сориентироваться. Заметив растерянность на лице Раду, Алин обеспокоенно спросил: — Замару гарад? [Идти можешь?] — Акум. Мохэ [Сейчас. Минутку], — часто моргая, пробормотал младший кунгус. Недолго думая, Алин подхватил юношу и перекинул его через плечо. — Дальше стена выглядит крепче. Нельзя терять времени, — на ходу объяснил старший ученик.       К тому времени, как Алин достиг конца стены, зрение к Раду почти вернулось. Алин осторожно спустил его на камни. До земли оставалось ещё около шести ярдов. Внизу столпились остальные ученики. Старшие из них остались у стены ловить Раду, остальные отошли назад, чтобы не мешаться. Алин помог Раду спуститься, без труда удерживая за руку на весу и, опустив как можно ниже, отпустил юношу, а затем легко спрыгнул сам под восхищённые ахи девушек.       Первые тяжёлые капли дождя упали на землю. Шум ливня в лесу усилился. В небе прогрохотало. В наступившей сумрачной тьме, прорезаемой белыми ломанными зигзагами молний, глаза кунгусов светились алым. — Нашли укрытие? — отряхиваясь, спросил Алин. — Нет, — покачала головой стоявшая рядом девушка. — Тени нашли люк, но он завален обломком стены, — добавила Санья. — Показывайте, — велел старший ученик.       Девушки привели их к крупной плите, бывшей некогда частью стены. Алин обошёл его, затем призвал всех своих теней и приказал им заползти под плиту. Вскоре камень двинулся, поднимаемый демонами, однако сил теней явно не хватало. Раду призвал своих. Как у любого Верриари, его тени были крупнее и сильнее, чем у прочих кунгусов. Совместными усилиями с тенями Алина им удалось сдвинуть плиту в сторону, освободив из-под завала железную дверцу люка. Дождь зарядил быстрее. Алин мощным рывком дёрнул кольцо на проржавевшей двери и люк с чудовищным скрипом открылся. — Лестницы нет, но там невысоко и, похоже, сухо. Пойдём? — Может, сперва ищеек пошлём? — скептичным тоном предложила Санья. — Я думаю, нам лучше переждать грозу в лесу, — тихо заметил Раду. Его не отпускала тревожная мысль: почему замок, находящийся так близко от Волчьего Рва, заброшен? Ему никто не ответил, потому что Алин послал своих ищеек вниз. Вскоре вернулась первая. — Там коридор замурован, но часть кладки обвалилась. Остальные ищейки смотрят дальше, — рассказал Алин. — Похоже, там какие-то тоннели. — Закройте люк! — потребовал побледневший Раду. Все изумлённо обернулись на него. Алин, заметив полиловевшие от ужаса глаза юноши, кивнул. — Сейчас отзову ищеек и закроем, — пообещал кунгус. Он прошептал формулу призыва, спустя пару мгновений нахмурился, а затем побледнел и с силой захлопнул люк. — Верриари знают об этом? — тихо спросил у Раду Алин. Юноша кивнул. — Спрячьтесь в лесу. Мы сейчас подойдём, — велел остальным старший ученик. Вместе с Раду он кое-как с помощью теней затащил плиту обратно. Вернув обломок на место, оба кунгуса обессиленно сели среди камней. Ливень не оставил ни одного сухого места на одежде, и юноши больше не торопились спрятаться от дождя. — Если я буду задавать вопросы, я сунусь не в своё дело? — поинтересовался Алин. — Я сам почти ничего не знаю, — признался Раду. — Об этом знают только Лорд и его наследник. Мне известно только то, что нельзя заходить в тоннели под страной. Ни в коем случае нельзя, под страхом мучительной смерти и гнева Владык. — Интересно, что же Верриари там охраняют? — Это не мы. Вернее, это не наше. Отец сказал, что мы знаем только о проходах на нашей территории и задача Верриари не допускать к ним посторонних. — Проходах? — Я не знаю, что это значит. Алин, пожалуйста, не задавай вопросы. Ни мне, ни кому-либо ещё, — попросил Раду. — Я тебя понял, — кивнул Алин. — Только один вопрос. А что там за твари? — Какие твари? — удивился Раду. — Кто-то разорвал моих ищеек. Ладно, верю, что не знаешь. Нужно придумать, что сказать остальным.       Некоторое время оба молчали, перебирая в голове правдоподобные версии, способные заткнуть остальных. Сдавшись, Раду покачал головой. — Я думаю, лучше рассказать моему отцу. Он знает побольше меня. Или Эвиэлю. Он всегда находит лучший выход. — Вынужден с тобой согласиться, — вздохнул Алин. — А тебе не попадёт? — Попадёт, — спокойно ответил младший кунгус. — Не боишься? — удивился Алин. — Привык уже, — беспечно пожал плечами Раду. Алин пристально посмотрел на юношу, но ничего не сказал. — Ладно. Нас, должно быть, потеряли. Идём.       К удивлению Раду никто ничего не спрашивал. Все словно забыли о странном происшествии в руинах. После грозы Раду и сам с трудом вспоминал случившееся, будто кто-то старательно вытеснял воспоминания из его головы. И, само собой, юноша начисто забыл о тоннелях, стоило ему встретить Мальву у ворот замка. Радостная девушка чуть ли не вприпрыжку спешила домой, прижимая к груди конверт. — Как всё прошло? — успел спросить Раду, прежде чем Мальва бросилась обнимать его. Юноша едва не задохнулся. Щёки запылали, в низу живота потянуло от прижавшейся к нему мягкой груди девушки. Он бережно обнял Мальву в ответ, наслаждаясь запахом её волос. — Просто чудесно! — отстраняясь, воскликнула Мальва. — Леди Энара бесподобный учитель! Она дала мне письмо, чтобы отец отпускал меня на занятия. Отец, конечно, читать не умеет, но здесь ваша печать — это его убедит, — протараторила девушка. — Уже темнеет. Я тебя провожу. По дороге всё расскажешь, — улыбнувшись, предложил Раду.       Всю дорогу до пекарни он слушал, какая замечательная у него тётушка, и с удовольствием смотрел на искренне радующуюся Мальву, ставшую ещё более пригожей в его глазах. По пути в замок его встретили две огромные тени. Юноша сразу понял, что это питомцы брата. Успело стемнеть, и, похоже, Эвиэль отправил своих теней охранять братишку. Так, то ли под конвоем, то ли под охраной, Раду вернулся домой.       Эвиэль ждал Раду в его комнате. Юноша только успел закрыть за собой дверь, как брат тихо сказал: — Где ты с остальными учениками лазил? — Я как раз хотел рассказать. А откуда ты знаешь? — удивился юноша. — Только что нашли тело Алина Вейро. Кто-то отрубил ему голову. Или что-то.       Раду медленно сполз на пол. — Как… — Где вы лазили? — с нажимом повторил Эвиэль. — Отец сейчас с лордом Вейро и скоро вернётся. Уверен, у него будут к тебе вопросы.       Раду рассказал всё, начиная с того, как они карабкались по стенам разрушенного замка, заканчивая своим разговором с Алином. — Что остальные? — уточнил Эвиэль. — Они ничего не спрашивали. Как будто совсем забыли о том, что видели. Я сам почти забыл, пока ты не спросил, — всё ещё не придя в себя после потрясения, ответил Раду. — Не отходи от меня. Сегодня и завтра будешь ночевать со мной, — не терпящим возражений тоном велел Эвиэль.       Раду присутствовал при разговоре брата с отцом, правда, Эвиэль окружил себя и Лорда куполом, поэтому Раду не слышал ни слова. Итогом разговора для него стал домашний арест на две недели, в течение которых Раду должен был постоянно находиться в поле зрения брата.       Из-за смерти Алина занятия Мастеров над ядами приостановились. Только Мальва ежедневно приходила к наставнице и несколько часов занималась с ней в библиотеке. Вынужденный сидеть в кабинете брата Раду мог развлечься только чтением, чтобы не шуметь и не отвлекать Эвиэля. Он чередовал любимые книги с медицинскими трактатами, принесёнными леди Энарой, и старался, следуя совету брата, даже не думать о случившемся. На самом деле было довольно сложно отвлечься от причины, по которой его посадили под домашний арест. Единственными поблажками, которые делал Эвиэль, были короткие встречи с Мальвой под присмотром брата. Пятнадцать минут радости в день. Раду старался больше думать о Мальве, это и впрямь помогало отвлечься от всего остального. Должно быть, старший брат руководствовался той же идеей, позволяя Раду видеться с простолюдинкой и закрывая глаза на их дружеские объятья.       Две недели незаметно пролетели, и вскоре Раду вновь мог насладиться купанием без посторонних глаз и сном в своей постели. Право слово, лучше спать со слюнявым и мохнатым Бантиком, который постоянно забирался по ночам в кровать Раду, чем с Эвиэлем, просыпающимся от каждого шороха и ворчавшим всякий раз, стоило Раду только пошевелиться во сне.       Занятия возобновились через месяц. Теперь они больше работали в лаборатории и теплицах. Раду был этому только рад: ему больше не приходилось изнывать от жары и копаться в земле. Встречи с Мальвой стали дольше, хотя Эвиэль всё ещё не отпускал младшего брата за ворота замка, и юноша не мог насладиться прогулкой с девушкой, провожая её до дома. Даже когда остальные ученики выезжали в лес или поле на травосбор, Раду приходилось сидеть в замке за книгами. Но всё равно это было лучше, чем целыми днями находиться под постоянным надзором брата. Так прошло ещё полтора месяца.

***

      Раду торопливо листал книгу, повторяя прошлый урок. Накануне он совершенно забыл прочитать нужные главы, потому что гулял в саду с Мальвой, а потом остаток вечера пытался нарисовать её портрет. В тёмном и душном классе, заставленном стеллажами с черепами и препарированными мелкими животными, было шумно. Девушки заплетали друг другу косы, тихо сплетничая в ожидании прихода наставницы. Юноши, лениво рассевшись на столах, кидали кости и что-то оживлённо обсуждали. Леди Энара опаздывала, что было совершенно на неё не похоже, и подростки убивали время как могли. Помимо Раду за книгой сидела только Санья. Но, в отличие от юноши, она читала трактат о морских болезнях — две недели назад леди Энара стала проводить с Саньей индивидуальные занятия, как с подающей надежды ученицей. — Видел вчера эту девчонку. Простоватая, конечно, но для простолюдинки, тем более, человека, довольно миленькая, — громко заметил один из учеников. — Фу, ну у тебя и вкусы, — поморщилась сидящая рядом девушка. — Она же толстая, — подхватила другая кунгуска. — И лицо такое сплющенное, аж противно. — Да я не говорил, что она красивая, — принялся оправдываться юноша. — Я имел в виду, что для человека она неплохо выглядит. Ясное дело, с вами она не идёт ни в какое сравнение. — Тогда зачем ты вообще про неё заговорил? — не унимались девушки. — Что вы к нему пристали? — вступился за приятеля другой юноша. — Девка и впрямь ничего. Она же из простолюдин, конечно, её нельзя даже сравнивать с вами. Мы рассматриваем её как удачный образчик низшего сословия и…       Раду не выдержал. — Может, хватит позориться? — негромко, но твёрдо спросил он. — Очень красиво обсуждать кого-то за его спиной. — А тебе-то что? Влюбился? — хохотнул первый юноша. Раду только успел открыть рот для гневной отповеди, как его опередила Санья. Захлопнув книгу, она с усмешкой обратилась к остальным ученикам: — Может Мальва и дурнушка, но она точно поумнее вас, — хмыкнула Санья. — Леди Энара намерена взять её с собой в столицу в числе лучших учеников. И если список этих лучших ещё не утверждён, то с Мальвой всё ясно наверняка. Ах да, ещё одна мелочь — с сегодняшнего дня она учится на Мастера вместе с нами. Лорд Верриари вчера подписал разрешение. Я сама присутствовала при этом.       Класс накрыла потрясённая тишина. Раду улыбнулся девушке. По рассказам Мальвы он знал, что они с ней неплохо поладили на занятиях с наставницей. Класс загудел от возмущённых восклицаний. — О чём Лорд Верриари думает? — Я что, должна учиться вместе с прислугой? — Да нет, она вроде из ремесленников. — Всё равно, это ужасно. Моя матушка будет в ужасе. — Мне тоже, наверное, запретят учиться.       Раду с сочувствием посмотрел на одноклассников. Не желая отдавать все лавры Санье, он вновь заговорил, обращаясь к кунгускам. — Можете смеяться до смерти, но я считаю, что Мальва стократ красивее вас всех вместе взятых. И в тысячу раз добрее.       Он нисколько не преувеличивал. Раду и раньше считал Мальву самой красивой девушкой на свете, а теперь, когда она буквально расцвела, взлелеянная грубоватой заботой леди Энары, она стала столь прекрасной, что у Раду перехватывало дыхание, стоило её увидеть. Мальва была словно только-только распустившийся цветок с ещё помятыми лепестками, но уже приоткрывший благоуханную сердцевину. За два месяца без тяжёлой работы руки Мальвы стали нежными и мягкими подобно шёлку. Загар спал, обнажив свежесть кожи. Леди Энара купила любимой ученице приличные платья, в которых было не стыдно появиться при дворе Лорда Верриари, научила аккуратно укладывать волосы, пользоваться косметикой. Внешний лоск лишь подчеркнул природную стать и благородство девушки. Она так быстро научилась манерам, что в ней всё сложнее было опознать дочь простого пекаря. Как сказала однажды леди Энара, Мальва была рождена, чтобы жить в высшем обществе.       Раду подарил Мальве красивого пони, чтобы юная барышня не марала свои туфельки, возвращаясь домой. Хотя леди Энара не раз предлагала Мальве жить в замке, выделив ей небольшую комнату, девушка неизменно отказывалась, не желая оставлять отца. И даже её преданность своему глупому старику умиляла Раду, не видевшего ни одного изъяна в возлюбленной.       Вышедшие из ступора кунгуски захихикали. Раду фыркнул, не желая больше спорить с ними. Их хихиканье казалось ему мерзким. Мальва никогда так противно не хихикала. Юноше вдруг стало обидно, ведь, в конце концов, его женят на одной из этих хихикающих девчонок. Совершенно несправедливо. Он бы ещё смог смириться, если бы родители обручили его с Саньей, девушка казалась ему вполне разумной, хотя и во всём уступающей Мальве, но если ему в невесты выберут одну из этих злобных дур, он лучше добровольно взойдёт на жертвенный костёр.       Интересно, разрешит ли ему тётушка сидеть в классе вместе с Мальвой? Или посадит её с Саньей? Скорее, второе. Раду не был уверен, сможет ли он думать об учёбе, если Мальва будет сидеть рядом с ним в её новом зелёном платье с белыми кружевами.       Дверь в класс распахнулась. Мальчики попадали со столов, застигнутые врасплох внезапным появлениям наставницы. Женщина с суровым выражением лица, не заходя в помещение, отчеканила: — Занятие отменяется. Раду, идём со мной.       Обрадованные ученики спешно собирали свои вещи, а встревоженный Раду поспешил за леди Энарой. Санья проводила юношу задумчивым взглядом. — Госпожа? Что-то случилось? А где Мальва? — затараторил Раду, едва успевая за шагом тётушки. Женщина молчала, сохраняя ледяное спокойствие, и игнорировала племянника, пока они не зашли в её кабинет. Закрыв за собой дверь, кунгуска указала на кресло и велела юноше сесть. Раду остался на ногах. — Сядь, Раду, — повторила наставница и, положив ладонь на плечо племянника, силой усадила его. Затем прошла к столу и, опустившись в своё кресло, сплела руки перед собой. Убедившись, что юноша внимательно её слушает, женщина негромко заговорила: — Сегодня Мальва не пришла на занятия. Я послала своего слугу в город, узнать, что случилось. — Леди Энара немного помедлила и, вздохнув, сказала: — Мальвы больше нет. — Как нет? — тупо переспросил Раду, совершенно не понимая, что имеет в виду тётя. — Вчера вечером по дороге домой на неё напали, изнасиловали и убили. Городская стража уже задержала убийц. Это были пьяные рабочие. Мне очень жаль, Раду.       Юноша продолжал бессмысленно смотреть на кунгуску. В голове было совершенно пусто. — Это неправда, — покачал головой Раду. — Быть такого не может. Я схожу проверю, — подрываясь с места, бросил кунгус. — Это точно ошибка! Они всё перепутали! — Раду, возьми себя в руки, — потребовала леди Энара, но юноша, не слушая её, уже молотил в запертую дверь. — Раду, вернись на место, — чуть строже повторила наставница, вставая.       Кунгус резко развернулся. Глаза безумно горели алым. Тени, утробно рыча, вились у ног. Тётка его не остановит. Если встанет у него на пути, он нападёт. Он должен найти Мальву. Разумеется, с ней всё в порядке. Он ведь только прошлым вечером гулял с ней в саду, показывая самые красивые цветы. Только вчера она кружилась перед ним, показывая своё новое зелёное платье с белыми кружевами. Он даже нашёл подходящую брошку с зелёным турмалином и мелкой россыпью речного жемчуга. Нет, нет и нет. Всё это большое и ужасное недоразумение. Так не бывает. И всё-таки дикий ужас уже закрадывался в его сердце. — Раду, сату [сядь]! — жёстко потребовала леди Энара.       Не слыша и не слушая её, Раду направил теней к окованной двери. Дерево взвыло, затрещало под напором беснующихся демонов, а затем дверь распахнулась, но не успел юноша выскочить наружу, как оказался пойманным в стальные объятья брата. — Ты что вопишь? — сурово спросил Эвиэль. — Пусти меня! — заорал Раду, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки. Тени Эвиэля прижали теней Раду. Юноша инстинктивно призвал теневой клинок, но стоило лезвию оказаться в ладони, как Эвиэль сжал руку младшего брата. Запястье хрустнуло и чёрный клинок с гулким стуком упал на пол. Боль несколько отрезвила Раду, и он почти не сопротивлялся, когда Эвиэль, вывернув ему руки за спину, прижал братишку к груди. Поняв, что от Раду внятных объяснений он не дождётся, Эвиэль обратился к тёте. — Что случилось? — Мальву убили, — тихо ответила леди Энара. — Это ложь! Неправда! — вновь задёргался в объятьях брата Раду. Эвиэль ослабил хватку, разворачивая юношу к себе, и грубо тряхнул его. — Немедленно успокойся, — холодно приказал Эвиэль. Где-то на уровне инстинктов голос брата дошёл до сознания Раду. Подчинившись, он смирно замер. — Мне нужно в город. Срочно, — с трудом сохраняя самообладание, чуть спокойнее повторил юноша и, посмотрев на брата снизу вверх тревожно мерцающим алым взглядом, добавил: — Пожалуйста, грамар [Брат]. — Где она живёт? — спросил у тётки Эвиэль. — Она говорила, что они с отцом живут над пекарней на Рыночной улице, — устало ответила женщина. Эвиэль кивнул. — Займите родителей, — бросил он.       На доли секунды перед глазами Раду потемнело от чёрной короткой вспышки, а затем они с братом оказались на Рыночной улице перед пекарней. У дверей толпились зеваки. Вырвавшись из рук брата, Раду бросился к лавке, расталкивая людей локтями. Не без труда прорвавшись внутрь, юноша увидел два сдвинутых стола, а на них тело девушки. Растрёпанные волосы обрамляли знакомое лицо. Мальва. Бледная Мальва. Бездыханная Мальва. Мёртвая Мальва.       Образ медленно, по частям, отпечатывался в глазах кунгуса. Разбитые в кровь губы. Заплывшее от синяков лицо. Чёрные и лиловые кровоподтёки на запястьях и ногах. Изорванное зелёное платье с грязными кружевами. Засохшая кровь на внутренней стороне бёдер. Земля под ногтями. Рыдающий над трупом старик. Мрачные стражники. Причитающие у прилавка женщины.       Мальва. Перед внутренним взором Раду нежная улыбка Мальвы гасла, сменяясь кривыми избитыми губами с кровавым месивом в уголках рта. Мягкие волосы девушки тускнели, покрываясь грязью и пылью. Нежные руки костенели, скованные трупным окоченением, чернели от сгустившейся под кожей крови. Мальвы больше нет. Страшная мысль иглой прошила рассудок. Недавний трепет в груди сменился холодной пустотой. Раду с расширенными от ужаса глазами смотрел на тело девушки, пока его накрывало осознание. Мальвы больше нет. Дикий рёв разрывал рёбра и Раду закричал. Рухнув на колени перед девушкой, он дрожащими пальцами коснулся её холодной руки. — Ты! Всё из-за вас! Я говорил ей! Говорил! — взревел старик, обходя стол. — Она меня не послушалась! Спуталась с кунгусами! Из-за вас всё! — старик в бессильной ярости протянул руки к шее юноши. Раду не слышал его воплей. Всем его вниманием завладела окаменевшая грязная ладонь девушки.       Старик не успел дотронуться до кунгуса. Эвиэль несильно оттолкнул пекаря в сторону и, опустив руку на плечо Раду, тихо приказал: — Следи за языком. — Убирайтесь отсюда! — взвыл старик и, сыпля проклятиями в адрес кунгусов, вернулся к покойнице. — Идём. Здесь и без нас тесно, — поднимая брата под локоть, сказал Эвиэль. Раду слабо дёрнулся в сторону Мальвы. Силы оставили его. Задыхаясь от слёз, он безвольно повис на руке брата. В груди ныло и жгло что-то корчившееся в предсмертной агонии. Эвиэль махнул ладонью, и на полуобнажённое тело девушки опустилась шёлковая простыня, скрывая труп от любопытных глаз. Затем он дёрнул Раду к себе, мелькнула чёрная вспышка, а в следующий миг оба кунгуса оказались в кабинете Эвиэля. — Сейчас придут родители. Возьми себя в руки, — велел старший брат, встряхнув Раду. Юноша наградил брата злым, полыхающим алым взглядом исподлобья. — Плевал я на них. На всех плевал. Мальвы больше нет. Какая теперь разница? Её нет, слышишь?! Её нет! Она…       Звонкая пощечина оборвала истерику. Эвиэль вполне заслуженно носил прозвище «Железная рука»: от его удара Раду полетел на пол. — Не успокоишься сам, успокою силой, — спокойно сказал Эвиэль. В коридоре послышались шаги. Двери распахнулись, впуская Лорда и Леди, а следом за ними госпожу Энару и трёх сестричек. — Миира самоари [Моё золотце/моё сокровище], — ахнула Леди, бросившись к лежавшему на полу сыну. Подняв юношу, она прижала его к груди, целуя лицо сына и торопливо бормоча слова утешения. Сестрёнки облепили Раду, наперебой успокаивая его. — Потерять друга в столь юном возрасте, — покачал головой Лорд. — Энара нам всё рассказала. Нам очень жаль, ану [сын/сынок].       Раду дрожал в объятьях матери, тихо всхлипывая и беспомощно цепляясь за женщину. Лорд повернулся к старшему сыну. — Из чьей семьи был его друг? Нужно принести соболезнования.       Эвиэль мгновенно нашёлся с ответом. — Не будем об этом сейчас, таргу [отец]. — Ты прав. Проводи-ка Раду в его комнату, — вздохнул Лорд и обратился к супруге: — Драгу, замару [Милая, идём]. Ему нужно побыть одному.       Леди помогла Раду встать и, не слушая мужа, сама повела сына под руку в его комнату. Убедившись, что Раду в постели, женщина поцеловала его в щёку и, крепко обняв, оставила сына на попечение Эвиэля. Наследник выставил всех за дверь, позволив остаться только леди Энаре. Раду уже не плакал. Он бессмысленным взглядом смотрел в потолок, почти не моргая и совершенно не шевелясь. Тётушка приказала принести два стакана крови. Вместе с Эвиэлем она заставила Раду выпить всё до капли, после чего юношу разморило. Засыпая, он увидел закрывающуюся за наставницей дверь и фигуру брата, сидевшего на постели и сжимавшего ладонь Раду.

***

      Эвиэль просидел с братишкой до следующего утра, пока тот не проснулся. Открыв глаза, Раду увидел брата и события прошлого дня захлестнули его с новой силой. Он подскочил на постели и, прижавшись к брату, вновь зарыдал. Эвиэль обнял его в ответ. — Поплачь. Легче станет, — непривычно мягко сказал юноша, гладя братишку по спине. — Не станет, — всхлипнул Раду.       Эвиэль, как и вся семья прошлым утром, глубоко сопереживал Раду, и его сочувствие вместе с искренней нежностью, которые ощущал Раду, постепенно заполняли пустоту в груди. Кунгусы чувствовали сильные эмоции друг друга. Никто лучше них не понимал боль близких и никто не умел так же, как кунгусы, разделять боль одного на всех. Наверное, Раду сошёл бы с ума, не будь он кунгусом. Постепенно слёзы сошли на нет, и юноша лишь изредка всхлипывая, изнурённо положил голову на плечо брата. — Родители узнали, по ком ты на самом деле так убиваешься, — сказал Эвиэль. — Ну и что? — Они отреагировали спокойней, чем я ожидал. Отец только уточнил, чист ли ты. — И как он проверит? — усмехнулся Раду. — Он никак. А я знаю, что между вами ничего не было.       Раду не хотелось думать над словами брата. Даже просто думать не было сил. — Похороны завтра. Леди Энара поедет, — продолжил Эвиэль. — Я тоже, — тихо ответил Раду.       В дверь поскреблись. — Замари [Заходи], — разрешил Эвиэль. В комнату осторожно вошла Элла, а за ней Бантик. Девочка и пёс забрались на кровать к Раду. — Нар стири, грамар [Не плачь, брат], — попросила сестрёнка и, обняв Раду, шепотом добавила: — Сам лиэли гарашу [Я люблю тебя].       Бантик гавкнул, соглашаясь со словами девочки. — Сам асаму [Я тоже], — слабо улыбнулся Раду, вытирая лицо. Хотя бы ради Эллы он должен взять себя в руки. Хороший из него старший брат, если он заставляет сестрёнку чувствовать его боль.       На человеческое кладбище они приехали в карете. Леди Энара сменила привычные штаны и рубашку на элегантное чёрное платье с вуалью. Раду вышел из экипажа в черно-красном костюме, держа в руках огромный букет бордовых цветов мальвы. Эвиэль остался в карете. Долгая церемония людских похорон пролетела для кунгуса незаметно. Всё время, пока жрец распевал молитвы, юноша безучастно смотрел на вымытое, переодетое в чистое платье тело. Он ничего не чувствовал. Это была уже не Мальва.       Бордовые цветы опустились на холмик свежей земли. Краски мира живых оказались заколочены в гроб и погребены вместе с телом. Тусклые, серые дни, не задерживаясь в памяти, пролетали один за другим. Невыносимо однообразные. Удушающие своей угрюмостью. Раду продолжал ходить на занятия, даже учился лучше прежнего, но если бы кто-то спросил его, чем бы он занимался всю жизнь, он бы ответил, что хотел бы засадить всё вокруг цветами мальвы.       Прошёл месяц. Листва на деревьях пожелтела, побурела. Всё чаще рядили дожди. А Раду по прежнему почти не разговаривал и в одиночестве бродил вечерами по пустующему саду или запирался в комнате, читая книги портрету Мальвы. На людское кладбище он не ходил. Как и любой кунгус, он совершенно не понимал одержимости людей трупами. Своих покойников кунгусы сжигали, избавляясь от ненужных оболочек души. Зачем эту пустую оболочку хоронить и воздавать ей почести, кунгусы решительно не понимали. У Раду в довесок была ещё одна причина. Кладбище вызывало в нём образ мёртвой Мальвы, а он хотел помнить её живой. Лучше смотреть на её портрет, написанный его неумелой рукой, чем на голый камень с высеченным именем Мальвы.       Дважды на уроках к нему подсаживалась Санья. Раду старался быть с ней приветливым, помня, что девушка дружила с Мальвой, но разговор никак не клеился, и оба чувствовали неловкость друг друга. Эвиэль и мать заходили к Раду каждый вечер, подолгу разговаривая с ним, вернее, пытаясь разговорить. У молчаливого Эвиэля это получалось, как ни странно, лучше. Отец неуклюже старался взбодрить сына, предлагая ему поехать на охоту или отправиться всей семьёй в путешествие по морю. Вся семья силилась помочь юноше, но от их заботы он чувствовал себя только хуже. Раду понимал, что заставляет их страдать, и злился на самого себя за то, что ничего не мог с этим поделать. Он честно пытался отвлечься. Убрал портрет Мальвы, вернулся к дрессировке Бантика, читал любимые книги и выписывал из столицы свежие романы. И хотя внешне юноша, казалось, снова стал самим собой, он остро ощущал, что все эти внешние эмоции поверхностны. В груди по прежнему гнездился холод, а во снах до сих пор кружилась среди цветов Мальва в своём зелёном с белыми кружевами платье.       Дожди смыли последние листья с деревьев. Северные ветра принесли первые заморозки. Раду сидел в нагретом жаровнями классе, внимательно слушая урок, как вдруг голову пронзила острая боль матери, тисками сжавшая сердце. Следом за ней он ощутил безнадежное отчаяние отца. Подскочив с места, Раду на мгновение встретился взглядом с встревоженной наставницей, тоже почувствовавшей боль родственников, и, не дожидаясь разрешения, вылетел вон из класса. По пути в родительские покои его настиг отголосок страха Эвиэля и горькая печаль сестёр. Предполагая самое худшее, Раду побежал ещё быстрее.       Больше всего на свете он боялся, что с матерью что-то случилось. Он чувствовал, что она жива, но она так страдала, что юноша едва не свихнулся от страха за неё. Неужели своими переживаниями он довёл её до того, что она решила наложить на себя руки. Он никогда себе этого не простит. Распахнув дверь в покои родителей, Раду увидел рыдающую на плече отца мать, плачущих сестёр и хмурого Эвиэля, стоявшего у окна. — Что произо…       Остаток фразы захлебнулся в объятьях матери. Леди крепко обнимала сына, расцеловывая его лицо и задыхаясь от слёз. Лорд даже не стал её успокаивать, убито глядя перед собой. Сёстры с зареванными лицами бросились к Раду. Облепленный плачущими женщинами кунгус беспомощно посмотрел на брата. Эвиэль молча протянул ему письмо. Одного взгляда хватило, чтобы всё встало на свои места. Раду даже не нужно было читать послание. По печати на письме он понял, что это требование жертвы для Королевской дани. Юноша вдруг почувствовал такое облегчение, что даже дышать стало свободнее. Он почти счастливо улыбнулся, обнимая мать в ответ. По крайней мере, теперь он знал смысл своей жизни и судьбу, уготованную Владыками.