Лабиринты непонимания

Организовать литературный клуб, обмениваться стихами, обсуждать их, через это узнавая реальные мысли окружающих, их способности и возможности скриптов «Совёнка». Почему бы не попробовать на этом витке? Может быть, идея была не самой лучшей – да что уж там, чтобы назвать её глупой, не требовалось прилагать никаких усилий. Разве что раскрыть рот и минимально напрячь голосовые связки. И всё же почему не попробовать? Если уж менять заведённый в «Совёнке» порядок, то почему бы не поступить так кардинально? Почему не вмешаться в план мероприятий? Конечно же, Ольга Дмитриевна была не в восторге от идеи, однако и у Лены с Алисой в рукаве были козыри. Они уверили, что план на смену не будет нарушен, что территория будет убрана, библиотека – обихожена, а поход пройдёт без проблем, а, в общем-то, остальные задания в течение дня не могли нарушить скрипт вожатой. Второй фактор – вечно молчаливый и ничего не желающий Семён, к которому – по самой нелепой из возможных прихотей сценариста этого сюрреалистического представления – женщина прислушивалась. Отойти с ним на минуточку. Спросить, что ему больше нравится – таскать мешки и слоняться по лесам на жаре или узнавать больше об обитателях лагеря в прохладном здании кружков, и ответ уже напрашивался. Даже не пришлось угрожать. Ни историями о домогательствах. Ни ножом. Всё это могло пригодиться позже. – Ну, раз Семён не возражает… – пожала плечами вожатая. – Думаю, ничего плохого не будет! Пионер должен быть образованным и тонко чувствовать. На том и решили. Дальше требовалось договориться с Женькой. А вот с этим Цербером библиотеки пришлось повозиться. То ли код у неё с трудом переносил хоть какое-то социальное взаимодействие, то ли общий сценарий смены сопротивлялся изменению, то ли некий создатель выражал своё недовольство через хрупкую девочку в очках. – И почему я должна в этом участвовать? – скорчила она недовольную гримасу, из-под приподнятой губы выглядывал левый клык. – У меня дел мало? «Спать в библиотеке – это, конечно, очень важно и трудоёмко, да», – подумала Лена, но так как она была хорошо воспитана, никто не узнал о том, что она подумала. – Думаю, ты бы нам очень помогла, – Алиса попыталась примерить самую дружелюбную маску и даже проявить уважение. – Да что там нам – всему лагерю! Женя хмыкнула. – И с чего бы это была помощь всем? – Ну, обычно люди ходят в библиотеку, к книгам, а теперь библиотека приходит к людям! – голос звучал всё ещё с нотками искусственного восторга, но уже чувствовалось, что надолго Двачевской такта не хватит. Библиотекарша вздохнула и посмотрела недоверчиво, с нотками неприязни. – И с чего вы решили, что я могу помочь вашему литературному клубу? Я даже не спрашиваю, заметьте, – она упёрлась пальцем в стол, – почему вы решили, что я ДОЛЖНА помочь. Лена тут же выпалила: – Потому что ты ближе всего к литературе, искусству, к земле, так сказать. И тут Алису прорвало. Она залилась истерическим хохотом, пока Лена закрывала себе рот и смотрела на Женю расширившимися глазами. Как же можно было такое ляпнуть?! Только ведь в прошлом цикле «Совёнка» порубили и закопали останки библиотекарши… – Вы обе… ненормальные, – покачала головой девушка, скорчив недовольное лицо. – Наверное, без меня вы запорете любую идею, связанную с литературой… Так и быть, я в деле.

***

Смешно. Глупо. Нелепо. Кого вообще можно было набрать в литературный кружок? Толика? Непрорисованных пионеров без собственных имён и голосов, прячущихся на краю поля зрения, чтобы нельзя было заметить их ущербность и непроработанность? Так что всё сводилось к классическому набору «персонажей»: Алиса, Женя, Лена, Мику, Семён, Славя, Ульяна, Шурик, Электроник. В ответ на предложение Ульяна скорчила такую гримасу, что хоть святых выноси. Протянув «Скука смертная», она просто-напросто убежала. Друзья-кибернетики отмели приглашение быстро и довольно грубо. – Нам некогда, – отозвался Сыроежкин. – Наука сама себя двигать вперёд не будет. – Да и не по этой части мы, – более примирительно ответил Шурик. – А как же физики-лирики? Как тот же Городницкий… – Это не мы. Мы – просто физики! – сказал как отрезал. Алиса лишь пискнула, а потом ударила со злостью кулаком в захлопнутую перед её лицом дверь. Уже ни во что не веря, Лена плелась по жаре следом за Двачевской. Та – наоборот – рассчитывала на Мику. Может быть, они и не были подругами. Да что там, даже почти не общались, но всё же могли договориться, как музыкант с музыкантом. Чем матрица не шутит. Алиса сделала знак остановиться и постучалась. Мало ли что могло произойти, не предупреди они гиперактивную девочку о приходе. Расшибёт голову, запутается в проводах, снесёт инструменты… Что угодно. Может быть, даже небо рухнет на землю, зацепившись за её хвостики. Мир, если на это посмотреть со стороны, вообще нестабилен – постоянно разрушается, чтобы собраться вновь и представить свои давно уже использованные детали с новой стороны, чтобы ты не смог никогда догадаться, что видел их уже тысячи раз. – Да-да. Тут не заперто. Можете войти. Сейчас я смогу вас принять. А почему вас? Может быть, это вообще один человек? Алиса, это ты? А я на твоей гитаре играла. Ты её немного разладила. Но я всё настроила. Сейчас положу на место. Ай. Всё в порядке. Двачевская потёрла ладонями уши и открыла дверь. Перед ними с Леной стояла Мику. И тут бы сказать: «Нет ли у вас минуточки поговорить о боге нашем Ктулху?» – но они сюда пришли совсем не затем, чтобы шутить. – Мику, мы решили организовать литературный клуб, – с улыбкой начала Алиса. – Не желаешь присоединиться? Девушка отпрянула и прищурила один глаз. Губы беззвучно шевелились. – «…в сраные хорроры кидает». Кажется, так? – сосредоточенная Лена попыталась читать по губам. Видимо, угадала. Мику снова вздрогнула. – Нет! Нет! Ни за что! Сначала вступи в клуб, а потом что? Меня найдут повешенной? Или у тебя, Лена, всегда с собой нож? Да?! Девушка сжала маленькие белые кулачки. – Ой… – Лена инстинктивно дотронулась до припрятанного ножа. – Что? Всё так? – глаза в ужасе начали бегать ещё сильнее. – Не возьмёте! Мику захлопнула дверь и привалилась к ней плечом. – И как это понимать?.. – начала Алиса, раздосадованная неудачей и далеко не радушным приёмом, и тут же зародилась догадка. – Подожди… То есть она… – …знает, – закончила Лена. Она тут же постучалась. – Мику, родная! Открой… Из-за двери после всхлипа донеслось срывающимся голосом: – Нет! И никакая я вам не родная! Особенно тебе! Алиса положила руку на плечо Лене, мол, тебе лучше помолчать, именно тебя она боится. – Открой… Мику… – Нет! И никакая я вам не Мику! Вот тут девочки закашлялись. – В смысле? – Маша… Маша я… И я хочу жить… Хочу убраться из этого жестокого и страшного места с закольцованными дорогами… – Ми… Маша… Мы тоже не знаем, как проснулись в этом чёртовом 410-м автобусе! Но вместе, обещаю, мы выберемся! Я ведь тоже сначала была одна. А теперь нас уже трое. Нас, настоящих, не ботов… – Нет… Нет… Я не хочу умирать… Раздался стук с обратной двери. Видимо, Маша билась о неё затылком и плакала. – Теперь мы вместе… Не бойся. Иногда самые дурацкие идеи приводят к потрясающим результатам. Может быть, делают это они не своим исполнением, но фактом своего существования.