No control

— Хорошо получилось, — удовлетворённо кивает Феликс, когда заканчивает укладывать только утром выкрашенные в огненно-рыжий волосы. Чонин согласно трясёт головой на слова своего друга, но взгляд у него немного стеклянный, отстранённый. Чонин нехотя влезает в порвавшиеся ещё больше джинсы, дырки на которых оголяют теперь не только острые коленки, но и часть бёдер. Он волнуется до ужаса, подумывает даже больным сказаться, чтобы не идти на встречу, но самого себя останавливает, потому что знает — потом сожаления не отпустят никогда. Да и будто Феликс ему поверит и позволит просрать такой шанс. Чонин прячет шею за банданой, надевает все кольца, которые привёз с собой, будто они спасут от обжигающего взгляда Чана, и послушно подставляет лицо Феликсу, когда тот начинает колдовать с подводкой. Они должны встретиться в восемь вечера, и Чонину вообще-то даже не стыдно, когда он лезет в заначку своей тётушки, чтобы закинуть в себя пару стопок её любимого персикового сочжу, потому что это помогает остановить дрожь и немного расслабиться. — Блин, Нини, ну хочешь, если у вас с Чаном не сложится, я Чанбину откажу? — ноет Феликс, когда они выбираются на улицу и идут к месту встречи. — Идиот? — Чонин закатывает блестящие от лёгкого опьянения глаза. — Давай хоть кто-то из нас вернётся в школу не девственником, а? Феликс совершенно очаровательный, волнуется о Чонине даже больше, чем о себе, наверное, и Чонину стыдно немного, потому что Феликс этого делать на самом деле не должен, тем более когда альтернатива у него — горячий и явно заинтересованный в нём Чанбин. Чонин крутит в руках свою ненаглядную биту и думает о том, что нужно взять себя в руки и довериться Феликсу, который всё обязательно устроит в лучшем виде. Даже если не получится в итоге, то плевать, нужно только вид сделать, что всё хорошо, чтобы Феликс с чистой совестью отправился веселиться. — Просто расслабься и будь такой же язвой, как обычно, — напоминает Феликс, когда замечает у поворота две знакомые фигуры. Он растрёпывает волосы Чонина напоследок и улыбается ему ярко, так что Чонин невольно расслабляется и легко толкает друга в плечо, чувствуя себя намного лучше, просто потому что даже через эту херню они собираются пройти вместе. — Хей, выглядишь отлично! — по лицу Чанбина видно, как сильно он удивлён. Взгляда от Феликса он оторвать не может, обнимает его немного рассеянно, даже не прижимаясь вплотную, потому что рассмотреть его хочется со всех сторон. — Привет. Рыжие волосы приятно сочетаются с загорелой кожей и подчёркивают высыпавшие по всему лицу веснушки. Феликс улыбается ярко, всё равно виснет на Чанбине и выглядит при этом бесстыдно счастливым. — Привет, — Чонин практически мурлычет, позволяет себе сосредоточиться на тёплом ощущении опьянения в голове и сам лезет под руку Чана, заставляя его удивлённо вскинуть брови, но всё равно расплыться в улыбке. — Привет, лисёнок. А ты чего не рыжий? — спрашивает Чан, обнимая Чонина за пояс, жмурясь довольно. — А надо было? Я подумал, что будет слишком много изменений за один день. Ты ведь взял иглу? — спрашивает Чонин, улыбается хитро, как умеет только он, от этой улыбки у Чана мурашки по спине бегут, потому что тот вчерашний смущающийся мальчик растворяется, тонет в хитрых прищуренных глазах, оставляя на своём месте какого-то демона. — Взял, — отвечает Чан моментально севшим голосом. Чанбин окликает их, давая осознать, что они с Феликсом уже метров на двадцать вперёд ушли, и Чан скорее подгоняет Чонина. На улице прохладно, и сегодня это отличный повод поскорее увести всех в тепло, спрятаться в знакомой квартире, где укромных уголков будет предостаточно для всех желающих. Хозяином квартиры оказывается Хёнджин, красивый до звёзд, но уже довольно пьяный, с благодушной улыбкой и крепкими объятьями. Чонину страшно немного, когда его сгребают большими руками и заставляют носом уткнуться в глубокий вырез рубашки, прижимаясь прямо к голой горячей коже, но он так же быстро расслабляется, потому что у Хёнджина прикольная ленивая манера говорить и невероятно располагающая к себе энергетика. В квартире людей не так уж много, но всё равно достаточно шумно, бутылки — полные и полупустые — стоят чуть ли не на всех горизонтальных поверхностях, а запах еды моментально пробуждает во всех голод. — Эй, детей подальше от Хёнджина держите, — смеётся парень, которого представляют Уджином и с которым Хёнджин немедленно вступает в перепалку, забывая о своих новых гостях. — Не переживайте, это просто психушка на выезде, они всегда такие, — отмахивается Чанбин, тащит Феликса в сторону кухни, и Чонин просто следует за ними, чувствуя Чана прямо за своей спиной. — Сделаешь мне уши, хён? — напоминает Феликс, виснет на Чанбине буквально, ластится под его руки и в полутёмной кухне подставляет губы для быстрого мягкого поцелуя. Чонин на это глаза закрывает, молча отлипает от Чана и под общее тихое удивление выискивает открытую бутылку сочжу, чтобы сделать несколько больших глотков прямо из неё. Феликсу-то, в принципе, картина привычная, он с Чонином действительно близко знаком, а вот у хёнов из-за этого вида картина мира немного ломается — по их лицам всё понятно. — Что? Я просто пиво не люблю, — спокойно пожимает плечами Чонин, хотя от волнения крутит все внутренности. Ну, что ж, первая часть плана Феликса почти исполнена, Чонин совсем скоро будет пьян. — Не смотри на меня, — качает головой Феликс, поймав на себе вопросительный взгляд Чанбина. — Он меня перепить может, причём чем крепче алкоголь, тем легче он его переносит, — Феликс поднимает руки в защитном жесте и освобождает два стула и немного места на столе, чтобы получить наконец желанные проколы. — Чан? — Ага, да, — Чан далеко не сразу отрывает взгляд от Чонина, от его влажных губ, обхватывающих горлышко бутылки, от слегка запрокинутой головы и красивого изгиба длинной шеи. На кухню заглядывает Хёнджин, уточняет, будут ли они пиццу, а после снова исчезает, получив обещание скоро присоединиться ко всем. Чан волнуется немного, достаёт аптечку, в которой носит всё необходимое, и идёт включать свет, пока Чанбин усаживает Феликса на стул. Чонин крутится рядом, разглядывает с интересом, прикасается холодными ладонями к плечам Феликса, ерошит его волосы и легко расслабляет. — А ты будешь что-нибудь прокалывать? — интересуется Феликс, запрокидывая голову. Чонин стоит за его спиной, гладит тонкими пальцами по шее и улыбается, пожимая плечами. Выглядят они при этом странно, но завораживающе красиво. Даже Чанбин смущается немного, но Чан возвращается быстро и оттесняет Чонина подальше, чтобы не мешал. — Он пил уже, так что лучше не стоит, — качает головой Чан, бросив на Чонина цепкий взгляд. — А если я очень попрошу, хён? — у Чана маркер в руках, которым он точки на ушах Феликса хотел наметить, но Чонин прижимается сзади, губами уха почти касается, выдыхает горячо, а смотрит на Феликса, который дёргается, потому что Чан чёрную полосу по мочке мажет и матерится сквозь зубы, замирая. — Нини, а может ты не будешь пытаться меня калечить чужими руками? — смешливо фыркает Феликс. Чонин смеётся в ответ и отлипает, отходит в сторону, чтобы утащить кусок холодной пиццы из коробки, последний предлагает Чанбину, который берёт его слегка неуверенно, не до конца понимая ещё, как к поведению своих новых знакомых относиться. Феликс с Чонином странные, у них дружба какая-то особенная и самих их из стороны в сторону кидает: от неуверенности и смущения до откровенного соблазнения, из-за которого мозги отключаются мгновенно. Чанбин думает, что они все вместе влипли в интересную историю, поэтому бутылку у Чонина забирает, хотя допивать её не спешит — не хочет Феликсу навредить своими пьяными руками. — Всё. Дальше сам знаешь, — кивает Чан, отходя. — А мы пока покурить пойдём. Чонин не возражает, хотя курить он вообще-то не особо любит. Феликс остаётся с Чанбином, но за него Чонину совсем не страшно, разве что за остальных людей из компании волнительно немного, потому что Чонин-то знает, что Феликс боль терпеть не любит и успокаивать его нужно ласковыми прикосновениями и нежными поцелуями. Чонин не понимает, как Феликс вообще на пирсинг решился, но подозревает, что тяга к Чанбину заставила бы его пойти и не на такие подвиги. — Так вы с Феликсом типа… встречаетесь? — выдаёт Чан, когда они выходят на балкон. Здесь темно и прохладно, но всё равно очень уютно. Чонин замирает на секунду, а потом тихо смеётся, качая головой и представляя, как же неловко чувствовал себя Чан. — А похоже на это? Нет, — Чонин вновь растягивает губы в своей лисьей улыбке и приваливается к стене, пока Чан открывает окно и закуривает. — Мы просто друзья. Ну, может, немного более близкие, чем обычно. У нас что-то вроде… привилегий? Это сложно, знаешь, когда тебя в таком возрасте тянет к парням, а твой лучший друг испытывает то же самое. Как тут удержаться? — Вот оно что, — Чан мученически стонет и смотрит на Чонина с укором, а потом качает головой и глубоко затягивается. — Лучше бы ты мне этого не говорил. У меня визуализация на «отлично» работает. Ты из-за него так смущался меня? Что вообще за ночь изменилось? — Нет, не из-за него. Мне просто сложно с новыми людьми на физический контакт идти. А так, во-первых, я выпил, — Чонин отлипает от стены, показательно загибая один из своих длинных пальцев и приближаясь к Чану. — Во-вторых, всё-таки третья встреча — мы уже не незнакомцы, — Чонин загибает ещё один палец, попадая в объятья Чана, который отводит руку с сигаретой в сторону и с готовностью прижимается губами к шее улыбнувшегося Чонина. — В-третьих, Феликс разработал план. — Мм, что за план? — заинтересованно отзывается Чан, отстраняется на пару секунд, чтобы сделать ещё одну затяжку, и вновь касается губами шеи Чонина, целует нежную кожу, сдвигая повязанную бандану вниз, и с ума сходит от того, какой Чонин в его руках отзывчивый и податливый. — Да он, похоже, не понадобится уже, — качает головой Чонин, по щекам видно, что снова смущаться начинает, а потом берет руку Чана за запястье, чтобы украсть у него последнюю затяжку. Горький дым успокаивает немного, но сердце всё равно стучит слишком быстро и громко. Чан так близко, такой горячий и такой соблазнительный. — А если мне интересно? — лукаво спрашивает Чан, ведёт губами выше, оставляет поцелуй на подбородке, но замирает, услышав звук открывающейся двери. — Совесть имейте, — усмехается сзади Хёнджин, заставляя Чонина нехотя отлипнуть от тёплого Чана. — Пошли, я вас познакомлю со всеми до того, как вы трахаться пойдёте. И да, мою комнату не занимать, Чан, — строго предупреждает Хёнджин, обхватывая своей большой ладонью запястье Чонина и утягивая его обратно в тёплую комнату. Чану приходится идти за ними. — Да я уж понял, Уджин ведь тут. Чонин смущённо хмыкает и тянет Хёнджина за рукав расстёгнутой уже до живота рубашки, стараясь привлечь к себе внимание. — А вы… мы тут все что ли…? — очень внятно спрашивает Чонин, заставляя Хёнджина тихо рассмеяться и остановиться в тёмном коридоре. Светлая комната с шумной компанией, к голосам которой присоединился уже и Феликс, всего в паре шагов, но Чонин радуется, что они не успели дойти, потому что Чан стоит сзади вплотную, а Хёнджин наклоняется к нему и нежно растрёпывает волосы. Это смущает до чёртиков, но скорее потому, что из-за такой близости Чонин жмурится от тёплого возбуждения внизу живота. — Да, мы тут все что ли, Чонин-а, — усмехается Хёнджин. — Разве так удивительно, что люди сбились в компанию по интересам? Трахать парней в какой-то степени тоже хобби. — Хёнджин, заткнись, — резко советует Чан, оттесняя Чонина за своё плечо. — Не смущай мне ребёнка, а? — Ну да, прости, забыл, сегодня это твоё хобби, — посмеивается Хёнджин, разворачиваясь и скрываясь наконец в комнате. — Прости, он пьян, — качает головой Чан, тянет руку к Чонину, и тот с готовностью вновь его обнимает и мажет губами по шее. — Всё нормально. Это круто, — Чонин качает головой и улыбается, в темноте хитро сверкая глазами. — Это правда круто, что не нужно скрываться и думать о том, как другие отреагируют. Помимо них в комнате ещё семь парней. Чонин не надеется запомнить все имена сразу, просто старается не упускать из виду приятное лицо Уджина и держаться подальше от Хёнджина, который просто немного слишком для него. Все сидят на полу, и Чонин устраивается около Феликса, кивнув Чанбину, который сидит по другую сторону, и позволив севшему рядом Чану приобнять себя. Знакомство выходит смазанным, потому что многие уже достаточно пьяны и рассеянны, но Чонину всё равно нравится, потому что принимают их с Феликсом легко, сразу переходя на неформальный стиль общения. Чонин бы боялся, наверное, но прикасается к нему только Чан и Феликс иногда, так что он быстро расслабляется и соглашается на все предложения выпить, которых сыпаться начинает достаточно много. — Кароч! — объявляет Хёнджин через десять минут, когда принять на грудь успевают уже и Чан с Чанбином. — Сейчас будем играть. «Правда или действия», ну, вы в курсе правил… А, стоп, — Хёнджин переводит взгляд на Чонина с Феликсом и хитро улыбается. — Вы не можете выйти из игры. Если что-то не хотите выполнять или отвечать, то снимаете один предмет одежды. — Эм, идёт, — Феликс смеётся немного напряжённо, опрокидывает в себя ещё стопку сочжу и улыбается уже веселее. Он вообще-то такие игры любит, хотя наверняка предпочёл бы сбежать с Чанбином в какой-нибудь укромный уголок. — Так что за план был? — тихо напоминает Чан, пока Хёнджин устраивается напротив и выставляет в середину образовавшегося круга пустую бутылку и мешочек с карточками, на которых написаны разные задания. Чонин отмалчивается, качая головой, и обращает всё своё внимание на Хёнджина, который обещает начать и дальше двигаться по кругу. Хёнджин кажется совершенно бесстыжим, он сразу тянет карточку из мешочка с действиями и смеётся, читая её. — Приватный танец на коленях! — оглашает парень, который сидит слева от него. Кажется, его зовут Минхо. У него красивое кошачье лицо и неизменная классика в виде сочжу с пивом в стакане. Он выглядит достаточно взрослым, но Чонина это на удивление совсем не смущает, потому что атмосфера вся такая уютная и располагающая к новым знакомствам. Хёнджин крутит бутылку, чтобы выбрать счастливчика. Все наблюдают за горлышком с заметным напряжением, и Чонин не до конца понимает, почему именно? Хёнджин в этом настолько плох или настолько хорош? Горлышко, как назло, останавливается прямо напротив Феликса, и тот выглядит слишком шокированным, чтобы ситуацию комментировать. Впрочем, ему этого сделать и не дают, потому что вокруг поднимается улюлюканье, к которому даже Чонин присоединяется, потому что весело вообще-то. На коленях Феликса Хёнджин оказывается в считанные секунды, отодвигает Чанбина в сторону, чтобы не мешал, и начинает вытворять такое, что даже Чонин, сидящий рядом, забывает о том, что когда-то считал себя гетеросексуальным. Хёнджин красив, как Бог, двигается плавно, каждым изгибом обещая райское удовольствие, взгляда от глаз Феликса не отрывает, соблазняет его всего лишь за пару мгновений. Феликс очевидно плывёт, неуверенно напряжённых сильных бёдер касается, пока Хёнджин извивается на его коленях, расстёгивает дальше свою рубашку, обнажая бархатную кожу. — Ну всё, хватит! — фыркает Чанбин, когда Хёнджин ещё ближе наклоняется, а Феликс, как заворожённый, уже тянется за поцелуем. Уджин смеётся в голос, Феликс краснеет до самых ушей, а Хёнджин непринуждённо возвращается на место. Игра продолжается. Минхо достаётся задание более простое, он на целый круг игры переползает на колени парня, которого представляют Сынмином. Кажется, оба чувствуют себя достаточно свободно и комфортно, ладони Сынмина смыкаются на талии Минхо, а тот быстро находит удобную позу, при которой ноги Сынмина не будут затекать от его веса. Это, кажется, даже эмоций особых ни у кого не вызывает, хотя Чонин любуется ими искоса. Наступает очередь Чанбина. — Сними бельё и отдай его человеку рядом, — читает Чанбин, после чего поднимает убийственный взгляд на Хёнджина. — Джинни, ты все нормальные задания вытащил и сжёг что ли? — Это вообще-то безобидное, — фыркает Хёнджин, расплываясь в довольной улыбкой. — Там ведь не написано, что ты должен сделать это при всех. Так что вали… Хотя стой! — Хёнджин подскакивает с места и тянет Чанбина к себе. Чонин с Феликсом замирают, удивлённо хлопая глазами, потому что действительно психушка на выезде, а все остальные только смеются, когда Хёнджин Чанбину в джинсы лезет, проверяя, какое на нём там бельё надето. — Итак, мы должны увидеть чёрные боксеры с красными полосками. Всё, вали их снимать. Теперь точно не подменишь, — смеётся Хёнджин. Чанбин возводит глаза к потолку, но уходит. Хёнджин пользуется этой паузой, чтобы налить всем ещё выпить, так что от предложения никто закономерно не отказывается. — Тебе нормально? — тихо спрашивает Чан, обнимает Чонина за пояс и на пару секунд прижимает к себе, заставляя расслабленно выдохнуть и довольно улыбнуться. — Странно, но это довольно забавно, — качает головой Чонин, внезапно на самом деле чувствуя себя достаточно комфортно, чтобы остаться на месте и продолжить, а не сбежать из этой квартиры и от этих людей. Возможно, в нём говорит алкоголь, но Феликс неожиданно тоже выглядит достаточно расслабленным, только руки постоянно к ушам тянет, где теперь болтаются колечки. — Тяни, веснушка, — просит Хёнджин, когда Чанбин возвращается и кидает свои боксеры на колени Феликса, который на это только смеётся и прячет добычу в карман под лукавые улыбки и смешки всех остальных. Чанбин, впрочем, тоже выглядит вполне довольным. — Можно ведь взять «правду»? — почему-то спрашивает Феликс. Чанбин внезапно ржёт, толкая Феликса в плечо и отчаянно мотая головой. — Я бы не советовал, но рискни, — объясняет он, вызывая возмущённый оклик у Хёнджина, который всей игрой заправляет. Феликс задумывается на пару секунд, но карточку достаёт из мешочка с вопросами, потому что не уверен совсем, что сможет станцевать или сделать что-нибудь подобное. Чонин волнуется едва ли не больше, чем сам Феликс, потому что ему этот выбор делать следующим. В отличие от всех предыдущих участников, Феликс свой вопрос не читает, только откладывает молча карточку с ним в стопку использованных и тянет со своего тела свободную футболку, жалея попутно, что и толстовку, и бандану снял, когда зашёл в квартиру. Ну и ладно, Феликс красивый в принципе, своим телом гордиться может, у него даже кубики есть, пусть и не очень рельефные из-за общей худобы, но Чанбин, например, на них залипает так, что ни звука не произносит в течение ближайших пары минут. — Эй, я не жалуюсь, но всё равно! — Хёнджин фыркает возмущённо и поднимает карточку Феликса. — «Расскажи подробности о своём последнем разе». Это разве сложно? Всё было так плохо или так скучно? Ладно, не отвечай, если не хочешь! Чонин даже не сомневается, когда в свою очередь достаёт карточку с заданием, потому что раздеваться как-то не хочется, а на вопрос он едва ли сможет ответить так, чтобы не показаться самым невинным девственником. Хотя игра затягивает на самом деле, Чонин действительно увлекается и не стыдится даже особо, потому что это весело, потому что Чан своим теплом согревает его бок, да и алкоголь располагает к чему-то такому откровенному, но по-компанейски весёлому, потому что, например, остаться с Чаном наедине Чонин готов явно не был. — Обменяйся с соседом пятью элементами одежды. Украшения не считаются, — читает Чонин, немного нахмурившись. — А носки считаются за один или за два? — Вообще-то за один, — отвечает Чан, весело посмотрев на Чонина. — А что такое? — Если за один, то на мне в принципе четыре элемента, даже вместе с бельём, — Чонин смущённо чешет затылок, не зная, как ему правильно поступить и инстинктивно ища защиты и помощи у Чана. — Обменяйтесь с Чаном всей одеждой, но за этот один элемент сделайте это в одной комнате, не выключая свет, — предлагает решение Хёнджин. — Так я мог снять носки? — оживает Феликс, только сейчас отвлекаясь от Чанбина, который что-то увлечённо рассказывал ему на ухо, прижимаясь к голому плечу и скользя ладонью по спине. Компания отвечает ему смехом, на что Феликс обречённо стонет. Чан дослушивать эти страдания не собирается, встаёт на ноги и тянет Чонина за собой в тёмный коридор, а потом в первую попавшуюся комнату. Чонину стыдно как-то и волнительно очень, потому что звуки приглушаются, потому что Чан закрывает за ними дверь и включает торшер, который даёт несильный приглушённый свет. Чонин не знает, должен ли что-то сказать, только сглатывает шумно и тянет с себя футболку, стараясь смотреть на стену, а не на Чана. — Я могу отвернуться, — предлагает Чан, скидывая с себя свободную белую футболку и начиная расстёгивать ширинку. Чонин замолкает, каменеет весь, потому что у Чана жилистые увитые венами пальцы и на ширинке они выглядят настолько эротично, что Чонин не уверен в том, что его возбуждение можно будет не заметить. — А ты хочешь? — тихо спрашивает Чонин, отодвигая своё смущение подальше, потому что оно сейчас не в кассу совершенно. На этот раз замирает Чан, но лишь на мгновение, после которого толкает Чонина к двери, вжимается в него всем телом и целует так глубоко и настойчиво, что Чонин на ногах удерживается только благодаря его крепкой хватке. У Чана этот чёртов пирсинг в языке, а у Чонина податливый рот, у Чана крепкая хватка и жадные руки, которые по голой спине Чонина скользят, с джинсами справиться помогают и ласкают так, что Чонин уже через минуту стонет в его рот нетерпеливо. Возбуждением накрывает моментально, Чонин обо всём своём смущении забывает, ластится к Чану всем телом и целует так, словно это последняя минута его жизни. Рука Чана накрывает его напряжённый член сквозь бельё. Кто-то абсолютно бесстыдный долбит кулаком в дверь. — Я сказал одеждой поменяться, а не трахаться, животные! — приглушённо звучит голос Хёнджина. Чонин стонет обречённо, Чан его ласковым поцелуем успокаивает, прижимает к себе, громко посылая Хёнджина в пешее эротическое, но обещая сейчас вернуться в комнату. — Доиграем этот круг и свалим нафиг, идёт, фенек? — предлагает Чан, с трудом восстанавливая дыхание. — Идёт.