***
Впервые встретив в министерском лифте Малфоя-младшего, Гарри был приятно удивлен. И рад. Потому, что это означало, что война действительно закончилась. И исчезло разделение на своих и чужих, благонадежных и не особо. Когда встал вопрос, кому доверить приготовление адресных зелий для Героя, Гарри приложил все усилия, чтобы эту работу поручили Драко. Во-первых, он ценил квалификацию Малфоя; лучший ученик профессора Снейпа — это вам не хвост собачий. А во-вторых, ему просто хотелось оставить себе лишний повод для общения с бывшим лучшим врагом. Можно смеяться, можно горько улыбаться или саркастически хмыкать, но на сегодняшний день у Главного Гриффиндорца всея магической Англии и Слизеринского Принца нашлось бы куда больше общих тем «на поговорить», чем у Главного Аврора и половины его аврората. Подросло новое поколение мракоборцев — тех, кто был слишком мал во время войны, для кого она осталась страницей учебников. Кто не знал ни глухого отчаяния от потерь и собственного бессилия, ни облегчения того момента, когда закрылись счета и всё осталось позади. А уж Малфой, как никто, мог стать тем, с кем за бутылкой Огденского можно предаться грустной игре «А помнишь?». И дело было даже не в Снейпе, потеря которого стала первой из общих потерь. И не в Тедди Люпине, крестнике Гарри и племяннике Драко, на именинах которого они встречались ежегодно. Просто они были из одной песочницы — дети войны, лишенные детства и детских иллюзий. А после отъезда четы Уизли в Новый Орлеан, стало вдруг ощутимо ясно, как узок круг тех, для кого ты не Герой, Избранный, Главный Аврор и вероятный будущий Министр, а просто Гарри. Тех, кто не ждёт от дружбы с тобою дивидендов, не имеет корыстных мотивов или желания въехать на твоём горбу в большую политику. Последние лет пять судьба преподносила сюрприз за сюрпризом, раз за разом доказывая, что слово «дружба» превратилось в пустой звук, а «Гриффиндорское братство» стало синонимом круговой поруки. Что многие путают близость к Избранному со вседозволенностью и считают его святою обязанностью разгребать их финансовые проблемы. Так что да: вчерашний враг, который скорее отрежет себе язык, чем попросит взаймы, который сочтёт унизительным пристраивать троюродного кузена под крылышко приятеля, был отличной альтернативой вчерашним же «друзьям». А вот встретить Малфоя в магловском Лондоне было настолько странно, что Гарри тайком последовал за ним, пытаясь разгадать, что же понадобилось представителю магической аристократии в лондонском Челси. Каково же было его удивление, когда тот завернул в отделение Toni&Guy, популярного салона красоты, пошептался там с одним из парикмахеров и ушел. Пришлось и Главному Аврору пообщаться с этим маглом. Да не просто пообщаться, а пошарить у того в голове фирменным поттеровским Legilimens. Волосы красавчиков блондинов, моделей из гейского журнала? Вот нихрена ж себе новости! Чем-чем, а навыками начальной арифметики, то есть умением складывать два плюс два, Гарри овладел давным-давно. Поэтому понять, что Малфой-младший собирается под Оборотным потереться в гей-сообществе Лондона, он смог на раз. Почему-то это открытие обожгло горячей волной, поднявшейся из паха и залившей щеки румянцем стыда. Вот что за нах? По гей-притонам собрался тусить Малфой, а стремается этого Поттер? Гарри не относил себя ни к геям, ни к гомофобам. У него на всю эту сексуальную суету и времени-то особо не было. Есть такая профессия — защищать Добро. И следить, чтоб не появился новый Сами-Знаете-Кто. Поэтому семья давненько держалась исключительно на мечте Джинни однажды проснуться женою нового Министра Магии, хотя стать молодой вдовой Главного Аврора тоже вариант оставался. Так что реакция на невольный камин-аут Малфоя была почти чисто профессиональная — констатация того факта, что личный зельевар в зоне риска и нуждается в прикрытии спины, хотя и хрен попросит помощи. Впрочем, сам Драко порою сутками, до воспалённых глаз и одышки от ядовитых миазмов, просиживал над котлами с зельями для Главного, не ожидая просьб или приказов начальства. Потому как иногда делал такое, что не прикажешь... Вон, в прошлом году поделился родовой защитой, пока Гарри валялся в почти безнадежном состоянии, напоровшись в рейде на древний артефакт. Как уж он заставил Люциуса дать на это согласие — тайна великая есть; но ведь заставил и с того света своими зельями вытащил, а потом сам пролежал неделю в горячке от магического истощения. Ну, Аврорат, конечно, тогда и благодарность на ежегодном приеме в Министерстве выразил, и орден на грудь шлепнул, а что самое главное — снял остатки ограничений на магию с Малфоя-старшего, за бескорыстную и своевременную помощь, так сказать. Орден Драко принял, за снятие ограничений для отца поблагодарил, а долг жизни от Гарри признать отказался, только бросил раздраженно: — Дурак ты, Поттер! Это моя работа — твою задницу спасать. Много времени для выработки стратегии и тактики скорому на принятие решений Главному Аврору не потребовалось: чашка кофе с сигаретой, и вот уже Гарри делает самый массовый заказ магловских волос в этом веке. Предпочтение — молодым спортивным брюнетам, не обязательно писаным красавцам. Не, ну а что? Малфой вообще топ-моделей заказал, соответствовать-то нужно, да и хорошая форма телохранителю не повредит. Неделя, потребовавшаяся на выполнение заказа, промелькнула в суете. Гарри только и успел при «случайной» встрече в лифте повесить незаметные Следящие. Правда, для организации этой случайности пришлось на полчаса раньше припереться на работу. Это Главный Аврор не опаздывает, а задерживается обычно; его же зельевар — та ещё пунктуальная штучка, за пять минут до начала рабочего дня всегда на месте. Остаток недели пришелся на командировку в Корнуолле для разборок с местными оборотнями. Министерские решили, что тамошний клан будет сговорчивей, если делегацию из центра возглавит сам Победитель Воландеморта, Герой, кавалер всех орденов и просто хороший парень Гарри Поттер, у которого, между прочим, крестник — полуоборотень, полуметаморф. Вернувшемуся из Долины Камней после не особо успешной, перегруженной впечатлениями командировки, Гарри пришлось срочно аппарировать в Гринготтс — обменять галеоны, потом к Toni&Guy — получить заказанный товар, поскольку Следящие чары сообщили, что Малфой уже потягивает коктейль в «Circa» — гейско-хипстерской Мекке Сохо. Выбор заведения вызвал улыбку: самое модное и эксклюзивное местечко на ЛГБТ-карте Лондона — куда же еще бедному Малфою податься. Клуб с самым строгим дресскодом и фейсконтролем, с минимальной вероятностью нарваться на неприятности. Поэтому Гарри не сильно дёргался, хотя и понимал, что сумеет приступить к своей добровольной роли телохранителя только ближе к полуночи. А зря. Стоило бы утащить оттуда чертового Малфоеныша, пока он был трезв, и, желательно, до начала танцев. Даже если б у Гарри не имелось артефакта, позволяющего видеть «сквозь» Оборотное, то найти своего зельевара Главный Аврор смог бы по самой большой плотности мужчин, истекающих слюной. Отогнать от извивающегося в ритме модного клубняка красавчика в предельно откровенном прикиде, всех, желающих попытать с ним счастья, — было непростой задачей. Пришлось подключать аврорские разработки типа «Генератора белого шума», отвлекшие внимание маглов и позволившие пробраться к Драко вплотную. Пробраться и пристроиться сзади, повторяя движения, демонстрируя остальным, что свято место уже занято. Идеальная позиция для телохранителя. Но сам «охраняемый» расценил её как серьезный подкат, смерил претендента изучающим взглядом через плечо, вероятно, нашел приемлемым и откинулся спиной в его объятия, углубляя близость, впечатываясь в растерявшегося Гарри упругой задницей. А потом вообще тряхнул напомаженной чёлкой — видимо, принял решение — и, гибко извернувшись в руках опешившего Аврора, поцеловал его в губы. Собственно, этот поцелуй и стал мгновеньем перелома и точкой невозврата одновременно. Почему-то оказалось, что вся Гаррина асексуальность не касалась Малфоя. Иначе с каких херов этот поцелуй выбил так воздух из легких? Отчего руки вцепились мертвой хваткой в ремень этого провокатора? А потом еще и скользнули в задние карманы джинс, подтягивая к себе, прижимая бедром к паху. К вполне реагирующему на всю эту возню паху. Видать, собственное тело подготовило господину Главному Аврору тот еще сюрприз. Да и на поцелуй этого недоМалфоя Гарри отвечал с торопливой жадностью, которую даже не подозревал в себе ранее. Втягивая по-звериному раздувающимися ноздрями аромат разгоряченной кожи, закрывая глаза от наслаждения. Надо заметить, что перед мысленным взглядом стоял не мальчишка-модель, шкурку которого сегодня напялил Драко, а сам он — старый враг, почти друг, персональный зельевар и не менее персональная заноза в заднице. И эта заноза делала все возможное, чтобы выбить партнера из колеи: бесстыдно терлась как шелудивая кошка, выгибалась в пояснице и дышала, словно кислорода осталось на пять минут — через раз и с жалкими всхлипами… Надо ли говорить, что через полчаса они уже обживали номер в ближайшем лав-отеле, глотнув в тайне друг от друга очередную порцию Оборотного? Был ли опыт анального секса у арендованного тела и самого чертового Малфоя — неизвестно, но даже если и да, то помогло им это мало. Как ни крути, а ведущую скрипку пришлось играть Гарри, у которого не было не то что опыта… Он и порнушку с аналом видел всего пару раз в бытность свою курсантом: Симус притаскивал всякое, чтобы скрасить часы ночных дежурств. Дома же о таком он бы и заикнуться не посмел: Джинни была девушкой самых честных правил и изысками муженька не баловала. Про смазку, чай не тупой, сам догадался. А вот про растянуть пальцами подсказал Малфой. Только нихера это не называлось «растянуть». Гарри чуть не кончил, едва почувствовав подушечками нежное, влажное и горячее нутро ануса. К такому он был не готов: куда нежней вагины и, как оказалось, куда чувствительней. Так что пока пальцы одной руки судорожно тыкались в задницу Малфоя, другой пришлось срочно пережимать собственный член, во избежание… Так и стоял нелепой каракатицей, у которой нервные окончания передавали прямые сигналы от руки к руке прямо через гениталии, минуя мозг. Да вообще всё происходившее в тот вечер, похоже, миновало мозг, хотя и врезалось в память — хер вытравишь! Вряд ли эти сведенные судорогой пальцы, неумело пару раз провернутые в сфинктере, могли кардинально решить проблему подготовки к соитию. Но другой подготовки в тот раз не случилось. Зато боли и стыда — хоть отбавляй. Возможно, если б не повисло над участниками этой «брачной ночи» дамокловым мечом время с неумолимо ползущими к разоблачению стрелками, они б и сумели получше расслабиться, откровенней выразить свои проблемы и желания. Может быть. А может, и нет — что уж тут гадать… Вышло как вышло. Гарри, несмотря на все усилия, слишком торопился, был слишком неумел — всхлипнув от непереносимого более возбуждения, он завалился на спину Малфоя, чтоб не видеть больше это похожее на бутон венериного башмачка розово-бежевое в обрамлении скользких от смазки ворсинок, ткнулся вслепую, ворвался, не дав толком привыкнуть, и позорно кончил, сделав несколько судорожных движений: неловких, мелких, не способных доставить партнеру удовольствия. А потом почти плакал, закрывшись в туалете, запивая свое фиаско Оборотным. Но собравшись с силами вернулся, нашел Драко свернувшимся в углу кровати калачиком, кутающимся, как в ознобе, в тонкое гостиничное одеяло, и начал прелюдию с нуля. На этот раз, словно извиняясь за причиненную боль, он предельно осторожничал и нежничал. Превозмогая страх перед неизвестностью и вызванную незнанием брезгливость, с опаской взял в рот. И с удивлением понял, что бояться было нечего. Что она абсолютно восхитительна — эта шелковая тяжесть члена на языке, вкус Малфоя напоминал море, его реакция на постукивание по уздечке сносила крышу, а то, как он при этом кусал губы, закатывал глаза и крутил собственные соски, достойно отдельного порнофильма. Правда наблюдательные способности Гарри закончились буквально через несколько минут, вместе с другими когнитивными функциями…***
Месяц, понадобившийся Малфою, чтобы в следующий раз решиться на загул, Гарри использовал на полную катушку. Для теоретической и практической отработки навыков были приобретены магловские приблуды из сексшопа, а в интернете изучены сотни тематических роликов и статей. От познавательно-медицинских до порнухи самого рискового пошиба. Для понимания механизма работы простаты на личной аврорской заднице были опробованы несколько дилдо. Одно из них даже удалось зачаровать на «развратно-поступательные» движения со сменным вектором направления. Это позволило найти тот самый угол, при котором раздражение железы приносило не неясное тянущее чувство, а настоящий восторг. Зачем он это всё затеял — вразумительного ответа не получалось дать даже себе, но настоятельная потребность «в случае чего» быть более подготовленным ощущалась вполне отчетливо. Занимаясь всеми этими гейскими штучками, Гарри почти не ощущал возбуждения — скорее, исследовательский азарт. Только в те немногие моменты, когда он представлял, как «этим» занимается Драко… или они с Драко… Но это было неплодотворно: так информация усваивалась хуже, и, зачастую, разбушевавшаяся фантазия уносила в такие дебри, что краской заливались, кажется, даже пятки. Неплодотворно, но сладко. Главный Аврор, и прежде горевший на работе, почти полностью переселился сначала в служебный кабинет, а позднее в снятую для «особых» случаев магловскую конспиративную квартиру. Только в этом месте, сверху до низу оплетенном личными Охранными чарами, месте, в которое не сунет нос ни любопытная женушка, ни бдительная секретарша, Гарри ощущал себя защищенным. Здесь можно было не дергаться, опасаясь быть захваченным врасплох, целиком и полностью отдаваясь новому увлечению. А еще вспоминать и представлять, как Драко — именно Драко, а не магловская модель — смотрит ему в глаза потемневшим расфокусированным взглядом, прикусывает собственную ладонь, чтобы не стонать, томно прогибает поясницу, а потом вытягивается на постели с сытой улыбкой на ярких, припухших от поцелуев губах. Некоторое разочарование принесло осознание, что Драко появился в новой личине. Верный признак, что прошлый опыт не впечатлил и встреч с «бывшим» он искать не будет. Ну так и у Гарри те волосы для оборотного чай не единственные. И через полчаса новый кавалер, лучше прежнего и уж точно подкованней в интимных вопросах, распускал павлиний хвост и штурмовал пытающегося казаться незаинтересованным Малфоя. Ну что могли сексуально-озабоченные маглы противопоставить почти влюбленному аврору с артефактами? А опыт принимающей стороны неожиданно пригодился: в новом теле у Драко прорезались новые привычки. Во-первых, он вдруг превратился в ярого поклонника орального секса. Во-вторых, пару раз качественно так отодрал своего любовника, прямо вот до кровавых пикси перед глазами. А свои тылы в этом обличии Малфой охранял как Форт-Нокс: видимо, психологическая травма от прошлого опыта была слишком велика. Гарри же, не без удивления, понял, что лично ему не важно, как, а важно — с кем. Это попахивало зацикленностью на одном конкретном зельеваре, но легко списывалось на желание загладить перед ним вину. Вообще, Гарри плавно переходил из категории лиц, не разобравшихся со своей сексуальностью, в категорию предпочитающих с ней не разбираться — любые сомнения и попытки самокопания пресекались на корню. Да и некогда было особо копаться. «Наша служба и опасна, и трудна», — обстановка в Корнуолле опять дестабилизировалась, и Аврорат готовился к возможному рейду. Мы говорим Аврорат — подразумеваем Гарри. Так что на пятничные «свиданки» и то приходилось вырываться скрипя зубами. А потом Малфою надоело и второе тело, и второй любовник. Пятого июня, в аккурат на собственный день рождения, он сделал себе и всем ебарям магловского Лондона бомбический подарок. Это было самое сексуально-агрессивное тело из тех, что Гарри приходилось видеть. Вейлы могут стоять в сторонке и курить в кулачок. В первую же пятницу пришлось сначала опуститься до грязной игры, подсунув Драко адресную «амортенцию-на-час» — этакий магический аналог скополамина, делающий жертву на все согласной и сексуально раскрепощенной. А потом из кожи лезть, пытаясь удовлетворить этого суккуба с ненасытной задницей. Появилось ощущение, что никакой магией в мире «это» в узде не удержать. «Это» надо было хватать, надевать на голову мешок и совать под замок, пока не выветрится действие оборотного. И вообще запретить законодательно через Министерство и Визенгамот всяким там Малфоям использовать такие обличья! А завтра была война. Ну, не вторая магическая, конечно, а просто локальный конфликт между несколькими кланами оборотней со вмешательством болотных фей. Но сути это не меняло: пару месяцев Гарри гонялся по болотам со своими мракоборцами за неуправляемыми отрядами «неприсоединившихся», отказавшихся подписать «Статут о неразглашении» и продолжавших при возможности кусать магловскую ребятню, рекрутируя новых бойцов. Как ни болело у Гарри сердце за судьбу ебучего Малфоя, как ни крутило ему яйца, а проблему с нападениями на маглов надо было решать, и желательно радикально. Вырвавшись после долгого перерыва в Лондон, он попал с корабля прямо на бал. Следящие чары привели его прямиком в Темную комнату очередного гей-клуба, в которой человек шесть маглов натягивали пьяного в дрова Малфоя даже не в два, а в три смычка. Казавшееся на экране таким горячим двойное проникновение в реале было не так эстетично. Да и минет в таком состоянии выглядел не изысканной лаской, а грубым трахом в горло со слезами на глазах, капающей с подбородка слюной, пошлыми чавкающими звуками. Соблазнительное тело выглядело сломанной резиновой куклой, а в осоловевших глазах не было ни толики понимания происходящего. И было совсем неизвестно, что у Драко со временем, не находится ли Статут, во имя которого Гарри воевал в Долине Камней, под угрозой прямо тут, в Темной комнате. Формально, начни Малфой прилюдно менять обличье, и пришлось бы прибегнуть к крайним мерам, вплоть до вызова бригады обливейторов для массовой зачистки памяти. Так что совсем небольшое магическое вмешательство, после которого присутствующие в комнате маглы стали импотентами на ближайший месяц, выглядело меньшим из зол в данной ситуации. Подхватив «освободившегося» от чужих членов Малфоя и забросив его на плечо, Гарри аппарировал, как только скрылся с глаз маглов. Ничего умнее, чем притащить его на «ту самую» конспиративную квартиру, он не нашел. Хотя и понимал, что явка отныне провалена и место встречи придется менять. Впрочем, особого сожаления не было: он давно подумывал переместиться поближе к злачным местам. Удалив с помощью Экскуро сочащуюся из Малфоя сперму, Гарри затащил безвольное тело под душ, где жертва собственной сексуальности и поймала волну обратной трансформации. Благо, не протрезвела. В кои-то веки пьяное беспамятство сослужило своему хозяину добрую службу. Есть вещи, которые предпочтительней не знать, и для всех будет лучше, если, проснувшись поутру, Драко не обнаружит рядом предполагаемого любовника и не вспомнит, как провел ночь. Уложив бесчувственную тушку на кровать, укутав одеялом и пару минут полюбовавшись точеным профилем и платиной рассыпанных по подушке волос, Гарри прикоснулся невесомым поцелуем к подрагивающим синеватым векам, зарылся носом в шелковую шевелюру и прошептал в макушку: «Ох доиграешься ты у меня, Малфой. Посажу под домашний арест или припрусь к стенам менора — серенады петь». Сам улыбнулся нарисованной перспективе, быстренько собрал все доказательства своего пребывания в этом месте, уменьшил, рассовал по карманам и ретировался, стараясь не шуметь. Благо, конструкция замка позволяла просто захлопнуть дверь и так же просто открыть её изнутри. Помнил ли Малфой что-то из своих приключений в третьем теле, Гарри не знал. Сам он с переменным успехом пытался не думать об этом. Но факт большого перерыва в пятничных забавах и очередная смена тела намекали, что, возможно, помнил. Видимо, эта память и была причиной нового ограничения, введенного искателем приключений на свою симпатичную задницу. Отныне Драко старательно избегал повторных свиданий и искал каждый раз нового любовника. Правда, в этом случае правильнее сказать «ебаря-на-час». Не то чтобы это было критичное условие — волос самых разных брюнетов у Гарри хватало. Пока. Но вот необходимость разыгрывать спектакль напрягала. Хотелось стабильности и постоянства. Пусть в чужих телах, но чтоб можно было при встрече не лезть из кожи вон, в очередной раз охмуряя и доказывая свое превосходство над остальными кавалерами. Хотелось дружеских объятий, понимающих взглядов и нежных поцелуев, которые бывают между давними любовниками. Хотелось. Пожалуй, это главное. И Гарри пошел ва-банк. Выбрав личину попроще, этакого влюбленного увальня с горящими глазами, рассказал Малфою тщательно продуманную сказочку, после которой тот просто обязан был отказаться от последней маски и связанной с ней привычки менять ебарей, как перчатки. Пока уязвленный в самое эго Малфой отходил от душевных ран, сам Гарри признал наконец и свои чувства к нему, и свое желание не просто трахаться, а быть рядом, строить какие-то, пусть и тайные, отношения. Пусть даже анонимные. Хотя гриффиндорская сущность требовала прекратить все эти подковерные игры, выложить Малфою все как есть и надеяться, что тот найдет привлекательным, если и не самого Гарри, то идею решить раз и навсегда проблему сексуального удовлетворения без опасности разоблачения, шантажа или вмешательства в другие сферы жизни. Почему нет? Чем Гарри не идеальный коллега по постели? Главной проблемой виделось не напугать Малфоя своим напором, не демонстрировать слишком уж явно градус своей влюбленности. Оказалось, что этой самой главной проблемой стала нерешительность, а, говоря по-простому, трусость Главного Аврора. Вот можно сейчас принести себе — больше некому — самую горячую клятву, что в следующий раз он решится на откровенный разговор. Но ведь наверняка найдутся двадцать пять причин этого не делать. Как находились все это время.