Ты ведь не оставишь ее, верно?
— О чем ты говоришь? — нахмурился убийца.Не лги сам себе. Тебе нравится ее печаль. Ее черные эмоции. Это ее плата и ты это прекрасно знаешь. Она находится под твоим влиянием. Свободный и прекрасный источник с самыми сладкими эмоциями. Потому что любые ее эмоции являются для тебя любовью. Даже эта мерзкая радость. Из-за нее ты беспокоишься и боишься. И тоже самое с ее стороны. И ты это любишь. Ты странный.
На этот раз в небе можно было и не пытаться найти поддержки или ответа. Лишь пыльный взгляд луны, немного затянутый грязными до безобразия облаками. Мертвая тишина давила своей непривычностью. Найтмер снова нашел ее, одиноко стоявшую среди деревьев. Голос был не прав. Ее страдания были сладки лишь по поводу ее переживаний и заботы. Если ей было больно, то и ему тоже. — Фриск… — Прости меня… — она сжимала собственные плечи. — С чего я вообще взяла, что могу что-либо решать за тебя? Ты выбрал свой путь, и я должна помогать тебе, а не вставать у тебя на пути. Прости, мне… стыдно. «Какая же она восхитительная~» — Милая, это ты прости. Я думаю только о себе. Если какие-то моменты причиняют тебе боль, то я не должен ставить себя выше тебя. Это нельзя назвать уважением к своей любви. — Мне… нужно немного привыкнуть. — Я не убиваю без лишней надобности. Лишь только тех, кто заставил нас мучиться. Если убивать каждую жертву, то так не наиграешься. Ты же видела мои тени? «Так вот, как они зовутся…» — Да. — Это и есть самые худшие твои потаенные страхи. И если ты думаешь, что я просто убил своих врагов, то ты ошибаешься. Ты и не представляешь, какие восхитительные эмоции ужаса выдает твоя жертва, — удовлетворительная улыбка играла на его лице. — Не говори так, пожалуйста, — она опустила голову. — Я начинаю чувствовать себя худшей грешницей, чем все они. Я до сих пор слышу этот запах крови. — Ты и не представляешь, насколько ты выше всей этой грязи. Как можно было злиться на него? Фриск и понятия не имела, насколько большой и глубокой была его многолетняя боль. Последствия, которые она не сможет изменить… — Я все равно не смогу разлюбить тебя после всего этого… — она смотрела на свои руки и тут же сжала их, прижимая к груди. — И я даже сама не знаю, почему. Я буду честна, я не могу представить всю глубину твоих страданий. Это ведь наверняка хуже, чем эти жуткие образы страхов. Её тревожный мягкий взгляд смотрел Найтмеру прямо в душу, куда он с легкостью проникал, минуя грязь. — Что так заставляет меня любить тебя? Ведь не только же твои красивые… красивый глаз? — она думала, что он знал ответ. Ее темные мягкие волосы, укладываясь по щекам, создавали какой-то манящий облик в ее лице. Золото в глазах сейчас было чем-то неизведанным, нетронутым и таким притягательным. Он обхватил ее лицо. Фриск с улыбкой приняла его жест. — Твоя улыбка… Ты и представить не можешь её ценность. Душа радостно застучала, заставляя её лицо выглядеть еще нежнее. Воздух начинал становиться вкуснее и все более манящим. Скелет, медленно наклоняя голову, притягивал девичье лицо к себе. Ресницы трепетали, как крылья бабочки. Не было ничего сильнее, чем его объятия. Фриск чувствовала, как от поцелуя ее рот наполнялся черной массой. Горькая, густая жидкость, будто последствие черного яблока. Но ей было все равно. Любовь вскружила ее маленькую легкомысленную голову. Она впервые так долго утопала в его тесном контакте. То, что они так долго ждали. Это чувство текло прямо в души. Он верил ее рукам, что так уверенно держали его сердце. Затянутый в темный, как и он сам капюшон, Найтмер походил на призрачного рыцаря, который выглядел, как надежда и сила. Уже не так, как раньше, но что-то притягивало в нем. Что-то посильнее, чем его поступки. Он перешел границу. Приподнял один занавес. И огонь любопытства и влечения загорелся, будто молния ударила в дерево. «Я полностью принадлежу ему…» — вертелось у нее в голове. Власть бывает разной. И он уже знал, как она выглядит. Найтмер оторвался от ее губ и, сжав горячие щеки в руку, стал рассматривать Фриск. Черная субстанция осторожно вытекала из приоткрытых розовых губ девушки. Она глубоко дышала, восстанавливая расшатанные мысли. Он вытер большим пальцем остатки жидкости. Ее глаза завораживали. — Вы только посмотрите-ка на это милое личико. Разве такой ангел как ТЫ, не заслужила приза? Маленького удовольствия? — Найтмер говорил не своим голосом. Его низкий тон звучал затягивающе и заманчиво. А он умилялся, будто Король, смотрящий на котенка. — Удовольствия… — тихо повторила она. — О ч-чем ты говоришь? — Мы говорим о тебе Светлячок, — он приблизил лицо и стрельнул в ее бледные глаза. — Ты ведь хочешь любить меня? — Но я и так люблю тебя, — говорила она, обхватывая его сильные руки. — Хм… — улыбнулся скелет. — Ты не поняла вопроса, сладкая. Казалось, вот-вот и ее зрачок проявиться, свертываясь в подобии сердечка. Он впервые говорил и смотрел на нее так, что ей хотелось просто нашептывать ему слова любви, позволяя вить из себя веревки. Она во все глаза уставилась на него, не замечая щупалец, которые тянулись по земле к ее ногам и рукам. Внешний мир стал звучать так, будто ее голова находилась в воде. Подчиняясь совершенно новому чувству, Найтмер снимал свою ненужную маску, протягивая руку к заветному напитку любви. Красоту иногда так хочется запереть в золотой клетке. Ей становилось не по себе, но она не догадывалась о его плане. Она недоуменно хлопала ресницами. Его забавляло ее невинное выражение лица.Хм. Пытаешься очернить ее душу?
— Ты все еще не понимаешь? Хорошо. Я спрошу яснее. Хочешь стать со мной ЕДИНЫМ ЦЕЛЫМ? Он с выжиданием и хищным умилением наблюдал ее взгляд. Мигом выскочили мурашки по всему телу. Ноги затряслись. Она отпустила его руки. Аккуратно, чтобы не споткнуться, девушка, качаясь, стала отступать. Ей не приходилось переступать границы дозволенного. Тут же задев лодыжкой одно из щупалец, она упала на ноги. Найтмер засмеялся. — Пф! Трусишка. Тебе ведь нечего бояться. Мы же не чужие друг другу, — мурлыкая, как кот, он приближался к ней. — Это лишь… маленькая игра. Сделав упор на руки, Фриск продолжала расширять расстояние между ними. — Я… я не готова. Мне страшно Найтмер. Я люблю тебя. Честно-пречестно. Я просто… я стесняюсь, — нервно смеялась она. Лицо стало неметь. Найтмер покрывал ее недоуменным взглядом. Сблизиться с ним до такого уровня оказалось для нее нелегким решением. — Ты же сама говорила, что не хочешь монотонности, что хочешь открывать что-то новое? — напомнил он ее старую фразу. — Ну разве это не прекрасная возможность? Вчера птица свободного полета, сегодня — загнанный в угол кролик? Его улыбка была какой-то хищной, может быть даже коварной. Найтмер вошел во вкус, чувствуя себя голодным волком. Правда, в отличии от Фриск, его движения были плавными и медленными. Беспроигрышная победа. Он сможет нагнать ее в любом случае. Как бы быстро она не двигалась. Но она не была обыкновенной целью. Фриск была запретом. Огороженная забором, который сейчас пропал. Всегда ведь интересно узнать начинку безымянного пирога. Порой даже отравленного. На миг он остановился и глубоко вдохнул, принюхиваясь, медленно наводя взгляд. — Ты даже пахнешь как-то по-другому, — его сладкий голос неимоверно будоражил. — П-прекрати! — волна стыда покрывала девушку. Фриск продолжала пятиться. И Найтмеру уже немного осточертело уговаривать ее. — Что не так, милая? Что-то не устраивает тебя в данной позиции? Ком в горле не давал ответить. Девушка пыталась сглотнуть. Древний страх, спрятавшийся где-то глубоко внутри. Он стучался по нервным клеткам, посылая тревогу в разум и душу. Её обзор стал расплываться от мокроты. Скелет стал потихоньку закипать. — НЕ СМЕЙ ОТВОРАЧИВАТЬСЯ, Фриск! — Прошу, Найтмер, одумайся… — Тебе бесполезно отговаривать меня. Я приложил достаточно усилий, чтобы получить, то, что я хотел. Не заставляй снова утруждать меня! Щупальца обхватили ее щиколотки, запретив ей отдаляться. Найтмер сел на колени и наклонился над ней. В глазах Фриск читался страх. Это выбешивало его. Он схватил ее за волосы. — Я ведь противен тебе, ТАК? Ты боишься, ненавидишь меня и презираешь?! — Нет… — тихо, пуская слезы, отвечала она. — Я… боюсь последствий… — Значит, ты боишься того, что я воспользуюсь тобой и брошу? Он сделал вид, что задумался. — Хм… А ведь я вполне могу так поступить… Так же как и ты поступила со мной, — его рот превратился в подобие нитей. Он посмотрел ей прямо в душу. Его глаз сиял синим цветом. Не столько пугала его внешность, как его намерения. Фриск попробовала успокоить его, прикоснувшись к его правой стороне лица. Резко ударив по руке, от заставил её лечь, нажав ей на грудь. В нем родилась уверенность, которую всегда душили сомнения. А где же они теперь? — Сейчас только от тебя зависит: все будет происходить гладко или больно, — сказал он и тут же запихнул свое колено ей между ног, пытаясь наклониться. — Ах~ — Фриск тихонько всхлипнула и издала еле слышимый стон. Найтмер замер. — Что… что это было? — его глаз загорелся любопытством. Фриск тут же зажала рот ладонями. Щеки загорелись еще более ярким румянцем. — Убери руки! — приказал он. Фриск покачала головой. — Ладно, милая. Я попробую по-другому. Убрав жилет, Найтмер принялся расстегивать пуговицы на её рубашке. — Ах~ Найтмер, прошу не надо~ — Фриск задыхалась, пытаясь вырваться. — Не обманывай саму себя, милая. Я знаю, что ты хочешь ЭТОГО. Я ощущаю все колыхания внутри тебя. Он раздвинул рубашку и отодвинул белую майку с живота. Теплое глубокое дыхание покрывало девичий живот. — Какая же ты мягкая… — приговаривал он тем самым, низким сладким тоном. Он ждал этот звук. Но Фриск просто громко дышала, пуская горячий воздух сквозь зажатые пальцы. Приглушенный стон с шепотом. Он неудовлетворительно скривился. Снова наклонившись, он лизнул ее живот. Фриск, не сдержавшись, снова выдала тихий стон. «Так-то лучше. Но этого не достаточно…» Он продолжил попробовать ее, лишая девственности почти каждый участок кожи. Нарисовав несколько линий голубой слюны, Найтмер включил зубы. И получил свой результат. — Кья~ Найтмер!.. Неожиданно для себя скелет завелся. Волна чувств накатила на него. Он попробовал «съесть этот участок». Холод с жаром бились за место на теле, сменяя друг друга. Стыд. Страх. Непонятное чувство любви. Все это будоражило тело девушки. Теперь его веревки стягивали ее тело до самой души. Не выдержав, она попробовала повернуться на спину. Найтмер держал её за талию железной хваткой. — Лежать! — Я больше не могу. Прошу, хватит! Мне невыносимо. «Почему? Почему я так слаба сейчас? Я чувствую, как силы покидают меня. Руки не слушаются… Почему?» Пустые слова. Его это не остановило. Она говорила это, задыхаясь, приглушая стоны дыханием. Она не понимала, почему страх не желал уступать любви. Фриск всегда чувствовала защиту в его руках, а сейчас он словно сжимал ее, втягивая в свою тьму. Он медленно подступал к чувствительному верхнему месту. Теплое дыхание становилось горячее. — Нет, нет~ Ах, хватит, прошу! — она пыталась извиваться, но все тщетно. Это чувство… Животрепещущее, колкое, острое, неизвестное… Но такое манящее… Изумительная палитра, терзающая его грудь. Голод нарастал с каждым разом, утоляясь ее личностью. Ее скованность мешала полностью насладиться его миром. Она мечтала о его душе. Но как младенец, боялась первого шага босиком по траве. Она сама не замечала, как потеет. Как текут ее слезы, слюни и ее собственный сок. «Я… Хочу еще…» Животный инстинкт подскакивал. Он уже давно потерял самообладание, превращая свой спокойный смертельный образ в ядовитую медузу. — Будь послушной, не мешай мне! В предвкушении скелет порвал майку. Грудная клетка расширилась, задыхаясь от самого же воздуха. «Еще!» Девушка развернула лицо в сторону. Словно тяжелые камни, ее бабочки бились внутри живота. Непередаваемое чувство. Что-то неизведанное что-то волнующее что-то новое. «Это и есть тот самый пик любви?» — Хм…— он довольно улыбнулся.— Красиво~ Словно пытаясь убедиться в шелковости ее кожи, он водил своей скулой по ее животу. Кто бы объяснил это привлекательное искусство в силуэте человека… Ее образ постепенно менялся. От резвого, веселого кролика ничего не осталось. Маленький скрючившийся комочек страха лежал перед ним на открытом блюде. Совсем другой. Совсем слабый. Манящий. Круживший голову. Такой чистый, что хотелось испачкать его. Он быстро снял с себя рубашку и крепко обнял ее, прижимая к своему телу. — Чувствуешь? Чувствуешь, милая? Мы станем единым целым. Никто не разорвет нашу связь, мы соединимся… Она не понимала всей красоты данной ситуации. Медленно обхватив его плечи, она послушно прикладывала свое сердце к его пульсирующей душе. То его тепло, которое она чувствовала еще тогда, сейчас покрывало ее, заставляя сильнее прижимать его к себе. Ее душа снова начинала стремиться к нему. Он был так нужен сейчас… Через прикосновения она становилась все ближе к его искренности. А он все никак не мог насладиться ею полностью. Это не страх, не гнев, не сумасшествие. И он пытался понять это. Любовь не может накормить того, кому не нужны положительные эмоции. Найтмер запутался, но все еще продолжал снимать обертки. Её обнаженная спина была мягкой и теплой, как одеяло, как защита для души. Он водил рукой по её спине, как всегда удовлетворяясь невероятной мягкости кожи. Так хотелось согреть, взять ее маленькие хрупкие плечи. Он отодвинул ее лицо от себя и обхватил ее подбородок. — Думаю, я упускаю важную деталь. Мне кажется, твои ГУБЫ гораздо сильнее нуждаются в моем внимании, — теперь он говорил совсем по-другому. Будто она так долго была разлучена с ним, будто это последний раз, когда они живут здесь. «Я хочу сдаться ему, но не могу… Не могу. Возможно я сгорю… Но мне неимоверно хочется быть с ним…» Он прижал ее к себе, посадив на свои колени. Его глаз был подобен бездонному колодцу, наполненному лишь голубыми звездами и кристаллами. Она отдавала себя. Отдавала без единого сожаления. Одинаково бьющиеся души начинали сближаться, практически сливаясь в единое целое. — Мое имя, — начал он, оторвавшись от её губ. — М? — Я люблю, когда ты говоришь мое имя. Словно ты принадлежишь мне… — довольная ухмылка растянулась на лице. — Найтмер… — любовно шепнула она. Он укусил ее шею, добираясь до горячей крови. — Ах~ Найтмер!.. Аккуратно, она вела его за собой. Он делал это, потому что ОНА была здесь. ОНА привлекала его, как свет мотылька. В ее руках была его искренняя горячая, жгучая душа. От его голоса бабочки в животе сходили с ума и бились о стенки желудка. Пути назад уже не было. Она не могла отказаться от этого крепкого, но нежного запаха. Он требовал еще, пытаясь накормить внутреннего зверя. Он заполнял свой голод ее вкусом. Бледные глаза смотрели на него. И не с любовью, а все также с легким испугом. Но она же любила его. Так любила… Они будили свои внутренние точки. Истинные чувства и эмоции просыпались, активно участвуя в новых ощущениях. Он вновь вцепился в ее губы, пытаясь высосать положительные эмоции, которые подобно горечи становились до безумия отвратно вкусными. Он сильнее обвил щупальцами все ее конечности и оторвал от себя. — Хм…может мне разорвать тебя? Что думаешь? — с вызовом заявил он. — Если это принесет тебе удовольствие… — уверенно, она улыбалась медленной улыбкой. Она уже принадлежала ему. Как он и хотел. Но не нужно останавливаться… Его руки лезли к ней за пояс. Обхватывая бедра и таз, он сильнее прижимал ее к себе. Ладони постепенно отодвигали ненужную ткань колготок. Лицо утопало в охапке ее коротких, нежных волос. Он будто принимал всю женственность и нежность, что несло ее тело. Она аккуратно держала его за плечи, получая поцелуи. Хрупкие руки и острые ключицы манили красотой, как ледяное озеро со снежной оболочкой. По бледной кожи, цвета слоновой кости, медленно растекалась красная жидкость с привкусом железа. — Ха-а-а… — Король Ночи глубоко дышал, пытаясь задохнуться в ее запахе. — Никто тебя не достоин, слышишь? Никто не смеет прикасаться к тебе. Тяжело дыхание покрывало ее лицо. Его значок сужался, создавая на его лице безумие. — Значит ли это… что я достойна тебя? — спросила она, наклоняя голову, как любопытная собачка. — Я весь твой полностью и до конца… — твердо шепнул он, прижимая свой лоб к её челке. — Представляешь, как прекрасны слова. Благодаря им можно почувствовать каждую клетку своего тела, каждую частицу души. Правда, моя любовь? Она вопросительно спрашивала его глазами. — Ты прекрасна. Вдоль и поперек. Твоя душа оправдывает твое тело. Мягче всего того, что я когда-либо трогал или прикасался. Единственная драгоценность, которую найдешь лишь раз в тысячелетие. В один миг жизни. Я хочу тебя. Его слова и движения создавали различную смесь запахов в ней. И ему прекрасно было это известно. Он знал более тысячи запахов природы, но такого не ощущал никогда. Ему не был известен запах человека. Запах секрета ♡ Но еще сильнее хотелось попробовать. Трава, не успевшая окончательно рассыпаться, обхватывала ее спину, делаясь удобней, чем постельная простыня. Девушка перестала сопротивляться, поддаваясь неизвестному ей чувству. Вот значит, какого это, быть с повелителем. Но поняв, что его рука начала протискиваться под юбку, снова напряглась, краснея, кажется, от самого темя до кончиков пальцев на ногах. — Значит и у тебя подобная субстанция… — и снова хищная улыбка заиграла на его лице. Девушка напряглась, со всей силы сжимая обеими руками траву, на которой лежала. — Какое забавное у тебя лицо. Вот как выглядит человек, если нажимать на его чувствительные точки. Он любил её, как мог, всеми способами, которые он мог только придумать — Прекрати сопротивляться Фриск. Ты выводишь меня из себя, — он придвинул ее лицо, мягко упрекая. — Тебе напомнить твои же слова? Ты же знаешь, что принадлежишь мне. Её прекрасные губы, руки, глаза и шея были сейчас еще более манящими, как запретный плод. Прекрасное невинное дитя. Она краснела, дрожала, пищала своим тихим нежным голосом. И была прекраснее любого созвездия, любого космического пейзажа. Она рождалась подобно новому элементу, будто почерневшее золото. Если бы они могли, они бы уничтожили все вокруг себя, пребывая лишь в мире друг друга. Она наслаждалась им. Ничего не было надежнее его рук и плеч, за которые ей нравилось держаться. Фриск вспомнила, разговор с матерью, когда ей исполнилось четырнадцать. Мать мягко гладила дочь по руке, вдохновенно рассказывая, о том, что такое истинная любовь. — Милая, знаешь, когда мужчина и женщина сильно любят друг друга, они готовят свои души и свои тела, чтобы дать новую жизнь. Это очень трепетный момент в жизни каждого человека. Этот процесс должен быть лишь с тем, за кого ты готова умереть. Мягкая улыбка мечтательных глаз, радовала дочь. Мама всегда рассказывала правду. Родители очень сильно любили друг друга. И поверить в то, что есть что-то красивее неба, можно было без всяких сомнений. Она подняла бледные вопросительные глаза. — А я плод любви? Мать с любовью обняла любимое дитя. — Ну, конечно, милая! Фриск вздрагивала от одних прикосновений к участкам тела, которые всегда скрыты от глаз под одеждой. Борьба стыда и удовольствия еще больше будоражила душу. Ей действительно хотелось принадлежать ему. Только ему. Где-то глубоко в темной душе, тот самый Найтмер любивший закаты и стихи пристыжал и кричал на него же самого. — Ей больно, не комфортно и страшно!!! Неужели ты этого не видишь?! И после этого ты хочешь, чтобы она тебя любила?! Но он слушал лишь желание души и тела, «поедая» её шею. Это мучительно сладкое чувство исходящее от него, продолжало заставлять ее душу пульсировать сильнее, чем землетрясение. Бирюзовый блеск из-под его одежды привлек её внимание. Его кости… они переливались красками светящихся татуировок. Завороженная, она следила за магией его плоти, как паучиха за танцем партнера. Она думала о том, как он был красив сейчас. Ее маленькая нежная рука аккуратно перешла с нижней части тела к ребрам. Найтмер слегка вздрогнул. Его не то чтобы касались, не брали даже за руку. И он чувствовал ту заботу и нежность в ее жесте. Она была похожа на надежду, на мать, которая любит его сущность, его тайны, секреты, и в конце концов тело, превращая изъяны в достоинства. Инстинктивно ощущая свою доминантность, ОН управлял ситуацией. Чем больше она принимала его, тем сильнее хотелось отдаться. Его поддергивало от осознания трезвой мысли о том, что это милое создание под его властью. Идеальное тело и идеальная душа. И он может дать волю своему аффекту. Такая простая конструкция, удерживающая ее душу в целости. Она безумно нравилась «монстру». Голод не заставлял себя ждать. Но Фриск не спешила раскрывать душу. Девушка пыталась как-то задержать его на своем лице, в крайнем случае, на животе. Она ощущала, как растет его одержимость. «Горячо так горячо!..» Его душа пульсировала, словно бы маленький огненный шарик. Несмотря на то, что его действия были немного грубоваты, Фриск ощущала его тепло и любовь. Он выглядел очень красиво, очень привлекательно в её глазах, практически обнажая свои чувства. Но его взгляд… Да, он смотрел не на нее, но все же, Фриск видела этот пейзаж в его глазу. Такое ни с чем не спутаешь. — ОНА ВОЗНЕНАВИДИТ ТЕБЯ, ИДИОТ!!! Так смотрел маленький ребенок, которого обижали, истязали и причиняли боль. Он нуждался в тепле, любви, и тогда Фриск ослабила руки. Он стал слабым. Тот отверженный и покинутый всеми, которого никто не понимал и не хотел принимать. Тот его нежный образ, преданный лишь скромности и доброте. Этот прочно закрепленный образ никуда не исчез. Именно ему она хотела подарить дом. Да, эта боль мучила девушку … Но ее сердце, оно кричало лишь его имя. «Он здесь со мной настоящий, мой любимый. И я хочу быть его. Я отпущу стыд, потому что я его, а он мой. Моя семья, мой свет…» Она аккуратно захватила его за шею и прижала к себе. Просила его переключить внимание на неё, оставить на секунду все обиды и боль. Чтобы у нее получилось смягчить ее. — Прошу, поцелуй меня. Я люблю тебя и мне больше никто не нужен. Она, аккуратно задевая его шейные позвонки, теплым шепотом говорила ему это. — Не бойся, все хорошо. Я верю тебе… Ноги дрожали, но она аккуратно распахнула их и произнесла: — Найт, не контролируй меня, веди! И я пойду за тобой. До самого конца♡ Он получил свой ключ. Фриск самолично предоставила ему замок и способ открыть его. Действия иногда все же лучше слов. Последний слой стены между ними затрещал и рассыпался. Нагая сущность была истиной. Самой первой их формой. Самый последний слой, которым мы открываем лишь избранным. Она закричала. Закричала и застонала от волны, которую она еще никогда не чувствовала. Найтмер, кряхтевший от необычных ощущений, прижал к Фриск себе и застонал вместе с ней. Достигая того пика откровенности, и любви. Она завизжала, но, несмотря на такую остроту в её голосе, Найтмеру это нравилось. Её тонкий голос все равно оставался мягким и его любимым. Он принялся успокаивать ее, чувствуя всю силу ее энергии эмоций. Красоту скрытых комнат, спрятанных даже от нее самой. — Я обещаю, что боль уйдет. Я обещаю… С тобой все будет хорошо… Ты… готова? Она моргнула, чтобы слезы вытекли из глаз и улыбаясь, кивнула. В данном положении его устраивало абсолютно все. Голос, который звучал в таком тоне, смешиваясь с тяжелым дыханием и стенаниями, придавал свой эффект. Его же голос, который превратился в стоны, делал его таким откровенным, таким невинным. Она протягивала ему свои руки, покрывая его поцелуями. Ей нравилось его тяжелое дыхание. — Я ТЕРЯЮ КОНТРОЛЬ! Перестав, обнимать ее, он удобно уперся руками об землю. Несмотря на её чистоту, она желала быть хотя бы немного истерзанной. Открывая новую обертку многослойного чувства, Фриск с нетерпением ждала следующий почти уже открытый слой. Теперь ему нравилось утопать в бледно-желтом золоте, так уютно согревающем его душу. Оно очищало, словно он достиг того спокойного сладкого счастья. А ей нравилось падать в темно-синюю бездну, будто проваливаясь в красивый сон с миллионами синих звезд, которые светили для нее. В какой-то мере ей нравилось, что он удерживает ее. Ей подсознательно хотелось, чтобы ее спутник жизни был сильным, способным защитить ее. Она прогнулась, содрогаясь от плазмы, согревающую ее живот. Дыхание танцевало в один ритм с пульсацией души. Горло освободилось от стеснений, и девушка запела прекрасным чистым голосом, выдавая ноты любви. Его зрачок сузился от ощущения тепла внутри нее. Нужно было выпустить пар. Наплевав на любое приличие, которым он когда-то придерживался, в воздух полетели бранные слова. Он чувствовал себя выше остальных. Найтмеру казалось, что сейчас ему принадлежит этот ангел, как он сам и думал. Ему нравилось осознавать, что она его. Но, несмотря на его голод, он не собирался доводить любимую до слез. — Я люблю! Люблю тебя! Прошу! Еще! Еще!!! Пожалуйста!!! Эти слова его расслабляли. Она тянула своими ногтями его одежду, доставая почти до костей. Он не понимал, почему даже открыв душу, испачкавшись его грязью, она оставалась такой чистой. Его дыхание переместилось на её шею. — Тебе удобно? — Д-да… — Ты готова? — ДА~ Они скрепили кисти пальцами и стали танцевать в другом ритме. Он делился своей черной энергией. Её глаза стали чернеть. Бледно-желтый закат исчезал в черных объятиях. Они превращались в темное ночное небо с космическим блеском. Окружающий мир обособлялся. Ни запахи, ни звуки природы были им не нужны. Только он Только она. Он лег на нее, слушая постепенно успокаивающуюся с каждой минутой душу. Фриск чувствовала его разгоряченную голову, она гладила ее, проявляя тактильную заботу. Соединившись в поцелуе, они заставили ее глаза окончательно почернеть синей бездной. Теперь они связаны. Навеки.***
Фриск сидела возле маленького озера. Она чувствовала себя странно. Опустошенно. Черные матовые глаза вглядывались в гладь синей воды одинокого пруда, пытаясь найти хоть какой-то смысл. Синяки на коже немного болели. Она даже не обращала внимания на то, что помятая рубашка не до конца закрывала плечи и грудную клетку. Ее тело до сих пор горело. Ее мир открылся заново. Девушка чувствовала заново родившиеся цветы, новые цвета и чувства, которые сейчас не могла понять. Что-то вспомнив, она быстро ухмыльнулась, прикрывая лицо руками. Кровавая луна, окруженная почти потухшим блеском звезд, гордо стояла посреди черного неба. Сорвав пару синих цветов, росших рядом с ними, Найтмер растер их в руках и бросил горсть лепестков на Фриск. — Никакая красота природы не сравниться с красотой твоих глаз! — с любовью произнес он. Ухватившись за плечи, девушка дрожала, прижимая колени к животу. Скинув куртку, Найтмер укутал девушку. — Слишком холодно, а? — он попытался мягко улыбнуться. Отвернув голову, она устремила взгляд куда-то вдаль. Её пустой взгляд и бледность в глазах начинали пугать его. — Эй, милая? — он присел рядом. — Ты ведь не собираешься теперь игнорировать меня? Щеки были все еще мокрыми. — Эй, эй? — испугался он, прижимая ее голову к своей груди. — Прости, меня! Я погорячился. «Какой же он теплый…» — думала она, закрывая глаза от усталости и засыпая под хаотичные извинения. Теперь она знала, что значит любить всеми частицами тела. Его мир был гораздо больше и прекраснее, чем видели ее глаза.***
— Теперь ты точно ненавидишь меня… Его взгляд был таким разочарованным и пустым, что Фриск невольно похолодела. — Я… прости меня… — Ч-чего? — Это я виновата. Я тебя поцеловала и сопротивлялась. Я знаю, тебе самому приносит боль такая доля, я знаю, как ты боишься снова что-либо терять. Честно, я до сих пор считаю себя недостойной тебя. Это ведь я виновата, что ты стал таким, что ты пострадал. Это все еще колет мне сердце. Не волнуйся это лишь плод нашей любви… — улыбнулась она. — Я должна быть с тобой, верить тебе. Она замолчала. Ее глаза теперь были подобны черному яблоку, прячущему всю грязь в себе, превращая ее в блеск ночной звезды. — Ты… Я даже не знаю, что сказать. Я… Мне… Понравилась твоя чистота и… откровенность. Она лишь сильнее отвернулась. — Не говори ничего, пожалуйста. — Светлячок, я знаю тебе больно, но ты ведь сама… — Знаю. — У меня такое чувство, что ты что-то не договариваешь… Она колебалась. — Фриск? — Еще… Ммм. Я… Я БОЯЛАСЬ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОНРАВИТСЯ МОЕ ТЕЛО! — выдохнув, она прикрыла лицо блузкой. — Еще и эти слова… боже это так стыдно… — Какая же ты дура. Ну, теперь-то ты никуда от меня не убежишь. Если твоя душа и твое тело одинаково равны и прекрасны, стоит ли переживать. Я мерзавец, но скажу тебе, что это больше чем любовь. Она заглянула ему в глаза и тут же счастливо улыбнулась. Он прижал ее голову к своему лбу и крепко обнял. — Значит, теперь ты снова будешь говорить мне, как не можешь жить без меня? Снова этот хитрый взгляд. — Пф! Нет, конечно. С чего мне заниматься подобной ерундой. — Ну-у-у-у! — Не начинай! — Найти-и-и-и! — ФРИСК, Я СКАЗАЛ, НЕТ!