А как глубока эта пропасть?
— Я рад тебя видеть. — Я тоже. Но не думаю, что Найтмеру это понравится. Мягкий нежный голос. Ты уже понял, как ценил каждую ноту, которую он выдавал? Сколько радости и веселья он пел. Каким был искренним, рассказывая секреты. Теперь он же запрещал тебе быть с ее хозяйкой, не позволяя больше никогда слушать ее откровенность. Ее чистоту, принадлежащую не ему. — Фриск ты не должна быть с ним! Это слишком опасно! Ты же можешь пострадать! Ты совершенно не такая! — не выдержал ненужный боле Хранитель. Этот диалог был таким же бессмысленным, как и встреча с ним. Словно весь свет, некогда любящий греть ее, остался там. Словно эти чувства были искусственными. Почему же так? Фриск поджала губы. — Чего ты хочешь? — Не покидай меня Фриск. Не уходи с ним. В области шеи неприятно стало жечь. Она подняла уставшие глаза на его высохшую фигуру. Подозрения забегали по ней, как муравьи. «Что все это значит? Что ему нужно? Неужели…» — Я люблю Найтмера. Ты прекрасно знаешь это… — от бледности света плечи начинали мерзнуть. Или все же от сказанных им слов? — Да, я знаю. Но пожалуйста, позволь мне хотя бы находиться на твоей стороне. — Он не разрешит. Я слушаю, только его, — она твердила свое, будто выученную молитву. — Фриск, не переходи на темную сторону солнца. Ты же не такая… — последнее слово заставило его голос задрожать. Он протягивал к ней руки, пытаясь приблизиться. Но она не хотела принимать их. Не хотела принимать его. Она чувствовала, что-то, что не давало это сделать. Он становился таким чужим. — Ты мне нужна. Без тебя я никто. В его глазах загорелся огонь. Пламя безумия. Он как ненормальный, пытался сделать хотя бы мизерный глоток из чаши ее души. Фриск становилось не комфортно. Что-то было не так. Он начинал пугать ее. Его образ слился с закатом. С солнцем, которое так бессовестно прячется, оставляя тебя с темными страхами наедине. Но теперь от этой капли огня, что желала вспыхнуть посреди белого неба, хотелось спрятаться в тьму, в черноту или хотя бы в тень. — С тех пор, как ты появилась в моей жизни… она изменилась. Не природа делает тебя лучше, а ты ее. Фриск. Я не хочу потерять тебя… Спина покрывалась мурашками. Она не давала ему приближаться, отходя от него подальше. Фриск не понимала, почему сама отвергает того, кто стал ей другом, кто подарил ей теплые воспоминания и… любил ее? — Почему ты так говоришь? А Найтмер? Он для тебя уже никто? — Ну что ты… — Тогда объясни мне, почему я, а не он должна была прийти? — Он и не посмотрит на мою сторону. — Потому что ты не смог защитить его! — Я пытался… Она хотела поверить ему. Пыталась. Но ее вера была не на его стороне. Он умирал. Он становился таким чуждым. Она знала это. Но… — Эй ты, чудила! — раздался наглый, но слабый голос сбоку. Двое парней, тех самых, которые когда-то гнобили Найтмера на глазах у девушки, приблизились к Дриму. Но теперь их было лишь двое. — Что, твой сумасшедший брательник все-таки сжег дерево? Поздравляю… — А знаешь, что это значит? — добавил главарь.— Что нам не придется избивать его за твои яблоки. К тому, же Дэйв мертв из-за него… Наш договор можно разрушить. Больше не приближайся к нам! Подняв глаза на Фриск, полуживой великан машинально схватился за перебинтованный глаз, а второй злобно скривился. Повернувшись, он сплюнул на землю, и обозвав Фриск ведьмой, отдалялся куда-то в сторону разрухи. Она почувствовала удар в спину. В прямом и переносном смысле. Она просто не могла поверить. Ноги подкашивались. Но помня о том, что нужно уйти, Фриск старалась не закричать. Парни ушли. Темные глаза Фриск стали еще чернее. Казалось, что она вот-вот испепелит предателя на месте одним взглядом. Зубы сжались до треска, но боль была не важна. Зачем текли эти глупые черные слезы? — Я знаю, что ты думаешь обо мне, но позволь, выслушать меня… — Ты! Дрим. Ты самая подлая тварь, которую я встречала за всю мою жизнь! Ты перепрыгнул через головы, всех детей моей деревни!!! — Фриск… — скелет мягко взял девушку за руку. Раздался смачный шлепок. Фриск затупила боль в своей руке от удара. — Нам не о чем с тобой разговаривать. Я в курсе, что такое предательство. Предательство, гораздо хуже людской ненависти. Особенно, когда оно от дорогой мне личности. Подумав она добавила: — Бывшей. — Фриск, прошу пойми… — ПОЧЕМУ БЫ ИМ НЕ ИЗБИВАТЬ НАС ОБОИХ? А?! Так ведь отрицательных эмоций будет вдвое больше? — Я желал ему лучшего… — Если бы ты любил его, то нашел бы другой способ. Как я. Например, съесть черное яблоко. Его зрачки расширились. — Так ты… — Да! И как видишь, я все еще рядом с ним. Живая. Дрим шатался. Из его ног ушли остатки сил. Единственный, кто желал ему добра, растоптал его последнюю надежду. Дрим тянулся к ней, как утопающий за соломинку. Он упал на землю. И сразу же упал в ее глазах. Ненависть съедала любовь. Золото гнило, обжигаясь ядовитой чернотой. Ее необходимая теплота превратилась для него в лед. Их миры отдалялись друг от друга, отравляя оболочки. — Забудь все, что ты знал обо мне. Забудь, кто я такая. Забудь, кто такой Найтмер. Забудь наши имена… Глаза сжимались от боли. Почерневшие слезы, впитав всю тьму, лились из глаз, обжигая их. — Фр-риск… — голос Хранителя становился все тише. — Ты уничтожил все, что мы строили между нами. Ты не достоин даже своего имени. Ты больше никто для меня… Из потухших глазниц полились золотые слезы. Фриск видела его печаль впервые. Но сейчас ни эмоции, ни его слова не имели никакого значения для нее. — Прошу, не уходи… — Как ты мог так опуститься, чтобы твой собственный брат перестал тебя слушать? Тебя только и хватает что на сожаления? Зря я заступилась за тебя… Он не хотел. Не хотел, чтобы ее голос дрожал. Не хотел ее печали. Не хотел ее боли, приносящей ему боль. Фриск уходила. Прочь. Навсегда. Это первый раз, когда Дрима отвергли. Она поклялась сама себе, что никогда не увидит его глаз, не произнесет его имя. Девушка остановилась, произнося последние слова для него. Тихим безэмоциональным сопрано. — Я ненавижу тебя. «Предатель» смотрел на ее отдалявшийся силуэт. Он говорил ей. Но силы оставляли и голос. Поэтому из уставшего горла вырывался только хриплый шепот. — Я люблю тебя…=)
Маленькие волны накатывали, пытаясь хоть как-то лечь на песчаный берег. Пруд все также блестел своей прозрачностью, будто слеза. Фриск пыталась вылить всё. Отдать всё спокойной глади воды, чтобы она унесла ее горе подальше. Она выбрасывала в крик все теплые воспоминания о Дриме, всю боль, которая заглушала все добрые слова и чувства к нему. «Больно… Еще никогда не было так больно!» Неприятные ощущения разносились по всему телу. Раненая душа раздавала боль во все, даже в самые отдаленные участки тела. Ей казалось, что она начинает усыхать. Вспомнив о своем украшении, она выхватила золотую половину и закинула ее далеко в глубь воды. Озеро поглотило некогда любимый подарок. Фриск выхватила шпагу и принялась рубить в щепки рядом стоящее дерево. Гнев увы, был сильнее чем, уважение к матери-природе. Хотя ее уже не было в этом месте. Неужели, он и впрямь когда-то мог согревать? Дарить Найтмеру улыбку и надежду? Обнимать его, когда он так нуждался в поддержке? Мог ли он просто играть роль? Он даже не не был достоин смерти от ее шпаги. — Чем ты занималась? — спросил любимый, когда она вернулась к нему. Взгляд Найтмера сверлил ее душу насквозь. Она знала, что он чувствует остатки негатива. Да и зачем врать своему будущему мужу. — Я очистилась от грязи прошлого. И потеряла своего друга. — Ты сказала правду. — В семье все строиться на доверии, не так ли? — она одарила его грустной улыбкой. Она обняла его чувствуя, как сердце наполняется силами, благодаря его рукам. — Не беспокойся. Скоро боль уйдет. — Я обещала. Я разделяю твою боль. — К чему ты это? — Да так. Просто вспомнила. Он вновь заглянул ей в глаза. Холодный взгляд внимательно изучал ее белки и затерявшийся зрачок. — От твоего прежнего золота, ничегошеньки не осталось, — равнодушно констатировал скелет. — Ты ведь не разлюбишь меня из-за этого? — Не-а, — он наклонил голову, — так мне нравится гораздо больше. Опять это мурчание. Он коснулся пальцами ее плеча. Фриск невольно вздрогнула. Смотря на недоуменное лицо своего возлюбленного, она поспешила ответить: — Прости. У тебя немного холодные пальцы. Он любовно посмотрел на свою избранницу. — Ну, а ты мне на что? От тебя исходит все то необходимое тепло, в котором я так нуждаюсь. Фриск закрыла руками покрасневшее лицо. — Не говори так! Это смущает! — Ха-ха! Когда ты показываешь свое лицо таким, ты похожа на новорожденного лисенка. Фриск игриво посмеялась, становясь счастливее с каждой секундой. — Мне жаль, но тебе придется избавиться от лишних воспоминаний, которые согревали тебя… — Мне ведь не придется выбрасывать и наши теплые воспоминания? — Я этого не говорил!!! Скелет смотрел на потихоньку отступающую луну. — Нам придется расстаться до завтрашнего заката. Ты взволнована? — Еще бы. Такое ведь бывает лишь раз в жизни! — блеск звезд вновь заиграл в ее окнах души. — Буду ждать тебя возле высокого дуба. — Ты правда сделаешь это для меня? Еще вчера Фриск спросила у Найтмера о Солнце. Последнее золото неба. Спросила, что он думал об этом. — Да. Я же обещал. — А тебя это точно не ранит? — Я просто уйду в тень. — Я знаю, что многого прошу… Просто. Знаешь, мне ведь все равно, что нас окружает. Но когда ты рядом, все вокруг становиться таким волшебным. — Пф! Мое холодное сердце сейчас сгорит, — саркастично протянул скелет. Фриск закатив, глаза улыбающе покачала головой. Он поцеловал ее напоследок. — Увидимся, Звезда! — Увидимся, Светлячок!Какая горечь! Какая печаль! Я чувствую, как тебя прямо-таки выворачивает! Тебе ведь больше не нужны рассветы. Просыпаться или спать. Думать. Жить. Положительные эмоции. Теперь у тебя нет смысла просто быть. Без нее? Не так ли? Ты растоптан! Повержен! Сломан! Уничтожен! Ты теперь НИКТО! Но ты ведь не можешь просто сидеть и ждать, когда твое горе заживо съест тебя. Ты же не будешь мириться с этим? Только ты! Только твоя вина и есть причина таких последствий. Да. Это лишь твоя вина. И тебе никогда не отмыться от этого греха. Так, что же ты преднамерен делать?