Прошло 4 дня.
Фриск и Найтмер сблизились.
Настолько сильно, что спали только вместе. Если девушка ложилась вглубь дупла, Хранитель черных яблок шел к ней, хорошо укутав ее плечи одеялом.
Она пыталась заполнить его пустоту душевными разговорами или прочими мелкими радостями. Сохраняя его счастье, она соблюдала баланс в его жизни. Фриск утешала его как могла. Но он никогда не рассказывал о своих терзаниях.
Постоянные прогулки ночью под звездами в лесу.
Встречи с рассветом.
Чтение.
Она находила интересное в его книгах. Но не во всех.
— Смотри, смотри! — ее палец остановился на строке очередной книги, — «Вы так прекрасны! Будьте моей женой!». Ах, меня всегда смешила подобная чепуха! Ну не бывает так! Правда же? — улыбка девушки смотрела на скелета.
— Да. Я тоже всегда смеялся над этим, — тихо соврал «ночной сторож».
— Перелистни. Давай лучше почитаем что-нибудь про отвагу!
— Хорошо. Слушай, а ты бы хотела, чтобы и у тебя так было в жизни? — цеплялся за последнюю надежду Найтмер.
Фриск засмеялась.
— Листай!
Но все-таки она одобряла его поэтическое мировоззрение мира.
Иногда он мог сказать красивую фразу, от которой у нее поднималось настроение и расцветало воображение.
Рисование.
— Ты вымазал мне нос!
— Я еще раз повторю: ты делаешь краску слишком жидкой!
— Ага, сейчас нарисую это дерево у тебя на лице!
Ее всегда восхищало творчество Хранителя.
— Как думаешь, у меня получиться научиться рисовать как ты? — она рассматривала свою работу.
— Ну, в один прекрасный день может быть…
— Правда? — засветилась девушка.
— Да. В другой жизни.
Фриск ударила скелета в плечо.
— Почему так жестоко?
— Ты же понимаешь, что для этого нужно время?
— Конечно, понимаю. У нас же с тобой впереди так много времени, почему бы тебе не поучить меня? И не издеваться надо мной!
Музыка.
— Как тебе соната? — спросила Фриск, поглощая воздух. — Может сыграть веселую мелодию?
— Нет. Давай еще. Я пытаюсь найти ей сравнение.
Танцы.
— Ты наступил мне на ногу! — пищала девушка, в объятиях Хранителя.
— Правильно. Потому что сейчас идет правая, а не левая. Ай! — он почувствовал каблук ее ботинка на своей ноге.
— Отстаешь Найтмер. Сейчас уже правая нога! — ядовито улыбнулась партнерша.
(Хах. Простите, я отсмеюсь немного)
Они почти все делали вместе.
Он каждый день дышал ею.
Она обожала его легкую, слегка грубоватую рубашку.
ОНА обрела крылья.
ОН обрел смысл.
Он рисовал ей звезды на небе.
Она усыпляла его своим голосом.
Моя Звезда.
Мой Светлячок.
Он отпускал ее руку лишь на долю секунды.
Он был счастлив.
Она была спокойна за его счастье.
Она чувствовала себя любимой и нужной.
Теперь он не пребывал в нужде.
Она давала ему ВСЕ.
Они оба не стеснялись брать друг друга за руку, тесно прикасаться.
Но…
Она так и не открыла ему свои глаза.
Но не только это беспокоило ее душу. Пропасть образованная между братьями Хранителями не исчезла. Не изменилась. Даже стала больше.
Фриск в очередной раз оправдывалась перед Найтмером, за то, что ушла с Дримом.
— Я все понял. Ты просто хочешь проводить с ним больше времени! — он смотрел на нее как на предательницу.
— Нет, постой! Я… если честно… я хочу больше проводить его с тобой.
Он не разрешал находиться с младшим братом. В последний раз, когда тот поставил Фриск на голову яблоко, чтобы выстрелить, Найтмер сильно обозлился на Дрима. Настолько, что уже не выносил его имя. Фриск лишь смеялась, умиляясь заботе Найтмера. Дрим печально вздохнул. Откровенно говоря, Фриск гораздо больше нравилось проводить свой досуг в компании Найтмера: в спокойной и тихой атмосфере. Она не любила эту абсурдность ссоры, но сама того не замечая отдалялась от «дневного сторожа».
— Эй, Фриск? Не хочешь порезвиться? — Дрим в очередной раз пытался поделиться радостью с девушкой, которая читала книгу.
Фриск не успела ответить. Её взгляд упал на Найтмера, который тихо следил за ней с недовольным выражением лица.
— Знаешь, я, пожалуй, лучше посижу. Я немного устала, — она попыталась выдавить улыбку.
— Оу, хорошо. Отдохни, я скоро вернусь.
Фриск ненавидела себя в такие моменты. Считала себя двуличным существом, неспособным называться человеком.
Найтмер подсел к ней и крепко обнял её.
Совесть, которая сильно грызла её грудь упала, исчезла. Растворилась в одно мгновение.
Вскоре совесть и вовсе перестала напоминать о себе. Фриск могла открыто игнорировать Дрима.
Девушка стала видеть и замечать то, к чему до этого была слепа.
Цветы стали казаться ей ярче, дни длиннее, воздух чище, яблоня волшебнее, трава мягче. Она стала больше любить себя.
Найтмер в очередной раз ложился подле нее.
— Это действительно так необходимо? — смеялась она, умиляясь его выходкам. — Ты сегодня очень крепко обнимал меня. Даже плечо заболело.
— Думаю, ей нужен отдых и покой. Найтмер? Слезь с нее! — иногда укорял Дрим старшего брата.
— Отстань.
— Ты же мешаешь ей спать!
— Еще одно слово и я за себя не ручаюсь!!!
Хранитель чёрных яблок цеплялся за нее при любом удобном случае. Фриск, несмотря на такое его агрессивное внимание, очень любила это. Плохо было то, что она не видела изменений.
Но Фриск также чувствовала, что касания Дрима становятся ей чуждыми. Если раньше шуточные объятия или поцелуи вызывали у нее теплые отношения с Хранителем золотых яблок, то сейчас ей было достаточно его слова или взгляда.
Она ненавидела себя за это. Ей было жаль Дрима. Но как только она оказывалась подле Найтмера, она переставала думать об этой проблеме, будто её и никогда не существовало.
Обычно их совместное веселье прерывал Найтмер, молча взяв Фриск за плечи и уводя ее подальше. Сначала девушка вырывалась и принималась возмущаться. Но по взгляду Найтмера понимала, что ей придется выбирать. Она почти всегда предпочитала его Дриму. Младший брат прощал ей это, от чего девушке становилось еще более не комфортнее с ним.
В следующий раз она лучше убеждалась, что Найтмера поблизости нет.
Но вот когда Дрим приводил с собой людей или когда люди сами приходили к дереву, Фриск, не раздумывая уходила вместе с Найтмером. Или сама же, боясь, что скелет огорчится, увидев поклонников младшего брата, уводила его куда подальше.
Сейчас она сидела вместе с юным Хранителем, готовя себя к очень трудному шагу. Она сама не знала, почему хочет, чтобы именно Дрим узнал её тайну. Она не боялась сделать это в первую очередь для него, девушка лишь сомневалась: сейчас или чуть позже.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? Я же вижу, как ты мучаешься.
— Ты не осудишь, я это чувствую. Ведь так? — спросила она, сжимая свой кулон. — Ты обещаешь ему не говорить?
— Да. Я охотно могу пообещать тебе.
Пальцы еще сильнее начали мять юбку.
Девушка немного подышала. Наконец, мысленно успокоив себя, она повернулась к Дриму. Веки, подрагивая, медленно раскрывались.
Наконец, Фриск полностью открыла глаза, и стала моргать, с неуверенностью ожидая ответа.
Д. Санс с восхищением выдохнул.
— Ничего себе! Мои звезды! У тебя глаза, прямо два золотых яблока.
Фриск закрыла глаза. Не в силах себя сдержать, она принялась плакать.
— Прости! Прости, пожалуйста. Я должен был подбирать слова помягче.
— Не в этом дело. Просто. Всех, кроме родителей пугала такая пустота в зрачках. Да и еще, как ты сказал… два золотых яблока. Найтмеру уж точно нельзя показывать их.
— Да, может Найтмеру не нравится золото, но ему нравишься ты. Он не разлюбит тебя из-за цвета глаз.
Фриск все также с неуверенностью в глазах, прижимала к себе колени.
Дрим развел руками.
— Я ведь не разлюбил, — диагональная, неуверенная улыбка отражалась на лице.
Девушка улыбнулась.
— Да. Пожалуй, так и есть.
— Слушай, Фриск. Я бы очень хотел, чтобы ты успокоилась. Я знаю, что ты избегаешь меня из-за него. Я все понимаю. Может я, и веду себя иногда слишком спонтанно, не подумав. Ты знаешь, я никогда не разозлюсь на тебя и не обижусь. Я вполне понимаю. Но пожалуйста, не смотри на меня так, будто я совершил грех.
— Хорошо. Спасибо тебе.
Она позволила ему обнять себя. Хотя бы на этот раз.
код успешно изменен
Найтмер, наконец, вернулся. Выглядел он не важно. Будто из него выжали все соки. В глазах была такая пустота, куда ты побоишься провалиться в своем сне.
Фриск тут же бросилась к нему.
Он упал перед ней, обхватив ее за талию.
— Что-то не так? — испугалась она.
На нее смотрели яркие фиолетовые точки, которые отрывисто произнесли:
— Спаси меня…
— Что случилось? — еще испуганней спросила подруга.
— Они хотят… истребить меня убить, сожрать изнутри. Они ждут, когда я ослабею…
Он в какой-то панике осматривался. Будто ища преследователей.
— Кто? — не понимала Фриск.
— ВСЕ. ВСЕ ОНИ. Помоги мне. Ты единственная, кто есть у меня.
Он отчаянно цеплялся за её одежду.
— Найтмер… Я не понимаю… что мне делать?
— Ты нужна мне.
— Прошу, успокойся!
Она пыталась разубедить его, но он лишь тщетно прижимал к себе ее руки и молил о помощи.
— Давай уйдем отсюда. Тайно обвенчаемся. Мы можем жить в лесу, если захочешь!
— Что? — на глазах у девушки выступили слезы. — Что ты говоришь? А как же Дрим, а как же те, кто нуждаются в яблоках?
— Да пропади они пропадом! Они вымрут как последние твари, которые никому и не сдались. Пойдем. Пойдем со мной. Эти голоса. Я не могу их терпеть.
— Зачем ты слушаешь их?
Было так жаль его, но она не знала, что делать.
Сейчас он не был похож на себя. Он сходил с ума. Пусть Фриск и цепляли его слова, она не собиралась его слушать. Нужно было вернуть его в прежнее состояние.
— Эй, что у вас там стряслось? — Дрим появился из ниоткуда.
Найтмер бросил на него холодный взгляд, затем повернулся к любимой.
— Если ты надумаешь, дай мне знать, — он резко отпустил ее руки и пошел к себе.
— Эй, брат — Дрим приветливо поднял руку.
Найтмер, толкнув Дрима плечом, молча ушел.
— Что-то мне не нравится в его поведении, — грустно произнес Дрим.
— Я тоже заметила.
— Он так странно смотрит на меня, когда я нахожусь с тобой.
— Я могу, и в тоже время, у меня не получается понять его. Дрим? Ты же… пообещаешь… не…говорить ему?
— Конечно, нет, милая. Ты же знаешь: я всегда буду на твоей стороне.
Он взял ее руки.
Фриск не хотела принимать его жесты. В последнее время, Дрим и впрямь стал вести себя по-другому. Его касания уже не были какими-то дружескими.
В последнее время ей действительно казалось, что многое поменялось.
Найтмер снова покинул яблоню.
Фриск вертела в руках сорванный цветок, пытаясь привести мысли в порядок. Нужно было срочно действовать.
Солнце перестало появляться после того, как братья поссорились. Небо было ярким, но таким серым. Это небесное противоречие вносило свою лепту в беспокойство.
Внезапно девушка вспомнила о книге Найтмера. Фриск иногда видела, как скелет с разными эмоциями что-то писал в ней.
— Его дневник. Книга. Та вещь, в которую он вложил душу. Она может дать ответ. Хоть какой-нибудь.
На яблоне находилась лишь она. Да. Она, как и немногие воспитанные люди знали, какой отвратительный поступок нарушать личную собственность. Будто ты открыл душу владельца и смотришь в нее, без ведома хозяина.
Но она не знала, как помочь ему. Кто преследует его? Что так беспокоит?
Пролистав несколько его рисунков и стихов о природе, Фриск наткнулась на листы, красиво украшенные орнаментами. Такими украшали особые сборники стихов и поэм.
Едва ее глаза пробежали по первой строчке, в груди сладко и в тоже время неприятно зашевелилось что-то.
Люблю смотреть в твои бездонные глаза.
О, да, они закрыты, но, кажется, я вижу все:
И радость, счастье и любовь,
И благосклонность ко всему,
И уважение к чужому,
И благородство сей души.
И ежечасные секунды
Нужны мне,
Как ценю я их!
С тобою пройдены мгновения,
Что вызывают крик души.
И никого чудеснее на свете
Я не видал до той поры,
Пока оторванные листья
Не прикоснулись головы.
Что магия, что дар природы,
Эти закаты и восходы
Не затменят сей красоты!
О что-то точно ты открыла
Там,
В глубине моей души…
А может даже распахнула эти
Двери, ведущие внутри?
Я жду, когда же ты позволишь,
Как разрешишь
Взглянуть на них
Одним глазком
Одним мгновеньем увидеть силу красоты
Я знаю, истина лишь в них…
Было ощущение, что скелет писал это, постоянно отвлекаясь. Будто каждая новая мысль старалась привлечь к себе внимание.
Фриск прижала бумагу к себе. На душе было так легко, но тяжелые бабочки в животе трепетали ее душу. Она была настолько поражена, что думала лишь о словах стиха.
«Наивная дура», — так Фриск назвала саму себя в голове. — «Истина в глазах… Что-то в этом есть. Что-то тревожное…»
Фриск продолжила листать дневник, стараясь не отвлекаться на стихи. Устав просматривать каждый абзац, она стала просто пролистывать страницы. Что-то черное отвлекло ее, и она раскрыла книгу почти на середине.
Она не могла поверить своим глазам.
Обе страницы…
Везде было написано имя Дрима, и оно было зачеркнуто. Причем не просто какими-то пару линиями. Некоторые имена были перечеркнуты так сильно, что образовывали дыры в бумаге.
Девушка прикрыла рот ладонью.
«О, Боже. Найтмер…»
Некоторая часть дневника была изрисована какими-то черными силуэтами. Найтмер был изображен с ними таким маленьким. Или была изображена лишь его голова, из которой вылетела какая-то грязь и чернота. После этих рисунков не было ни единой строчки стиха или красивых слов.
Нужно было сделать хоть что-то. Девушка знала, в какую часть восточного леса ходит Найтмер, поэтому не думая пошла к нему.
— Что ты здесь забыла? — не подумав, ляпнул Найтмер.
— Ты не хочешь поговорить?
— Почему они любят ЕГО? Чем он так особен? Ненавижу его…— еле слышимо прошипел он. — Лицемерный притворщик.
«Почему он так ведет себя? Неужели переутомился?»
Она взяла его за руку.
— Ладно тебе, Найтмер. Не горячись ты так.
Он с раздражением хмыкнул. Фриск не узнавала его.
— Эй? Но ведь Я же, люблю тебя! — с поддержкой улыбалась она.
— Ты самое лучшее, что происходило со мной в этой жизни, — в его глазах будто плескалась вода.
Она ласково улыбнулась.
— Я говорил тебе, какая красивая у тебя улыбка? — его лицо приняло прежнюю краску.
— Ну-у-у! Ты смущаешь меня!
— А-ха-хах! Это же твоя привычка.
— Ну да, моя.
— Ну, так что ты решила? Ты идешь со мной?
Улыбка мгновенно пропала.
— Подожди, так ты сказал это всерьез?
— Конечно.
— Найтмер, так нельзя!
— А что нас держит?
— А как же Дрим?
— Он и один справиться. Я то ему зачем?
— Как? Он же твой брат…
— И?
— Что значит «и»? Ты вообще думаешь, о том, что говоришь?
— Абсолютно.
Фриск отняла свою руку.
— Думаю, тебе нужно получше обдумать это.
— Фриск, подожди!
— Я все сказала.
Он выглядит измученным в последнее время. Но это не оправдывало его поступки. Ему следовало отдохнуть.
