Но сбылись твои худшие кошмары, дитя. Эта боль вот-вот разобьет твое сердце на несколько частичек.
Фриск внимательно рассматривала каждый угол разрушенной деревни. Отбросив брезгливость, она убирала платки с лиц трупов, переворачивала их, чтобы убедиться, что родителей нет среди них. Но она не обратила внимания на тело, лежащее прямо у нее на пути, когда она пришла сюда. Знакомые очертания вызывали ужас. Потому что этот силуэт не бежал к ней с облегчением во взгляде, по крайней мере, он не был жив. Все жизненные процессы девушки сжались. Фриск упала к своей матери. Уже усопшей. — Матушка! Матушка! Нет, пожалуйста! Только не ты! Нет… Как будто пытаясь разбудить её, Фриск обнимала её и трясла. Девушка прижимала свою щеку к остывшей щеке матери, словно ища хоть какое-то тепло. Она улеглась прямо на мертвое тело. Да. Все хорошо. Это очередной кошмар. Она просто спит. Сейчас ее мать проснется, обнимет её, согреет и утешит. Оставленный разбитый разум. Какая прекрасная палитра эмоций. Безжизненная кукла. Осталось только подергать за ниточки~Они убили твою родную мать, твое все. Разве они не заслужили такого же отношения к себе? Ненависть порождает новую ненависть? Но не в этом случае. Их след тени исчезнет и никогда не появится вновь. Таким как они нельзя продолжать творить зло. Поэтому, давай Фриск, прерви эту бесконечную нить ненависти. Зачем сожалеть? Все равно они рано или поздно умрут.
И она слушала. Думая, что это собственное нутро. Человеческие жизни обесценивались для нее с каждой секундой. — Ведьмочка! А ты тут как тут! Да умерла она. Вот, смотри! — Хелд поднял камень и бросил его прямо на её мать, попав в голову. Золотые яблоки почернели, ослепляя любое проявление доброты и милосердия. Только люди заслужили милосердия. А перед ней стояли не люди. Лишь тени. Оболочки, которые были наполнены лишь ненавистью. Удар был нанесен быстро и точно. Шпага глубоко вошла Хелду прямо в его пустую никчемную голову. Тот задергался. Капля за каплей. И вот уже довольно быстрая струйка крови полилась изо лба, окрашивая одежду и траву цветом дьявола. Фриск вынула шпагу, лишив жизни никчемную пустую голову. Правда, Хелд так легко не собирался умирать. Он валялся на траве. Бился в конвульсиях, будто от страха, а не от повреждений. Крик его подружки застрял в горле. Чтобы сумасшедшая ведьма не попала и по ней, Мэтти стала делать шаги назад. Черные туманные глаза Фриск повернулись в её сторону. Вы когда-нибудь смотрели страху в глаза? Именно это виделось в зрачках бедной души. Глотка мерзавки снова заработала. Но её отвратительный крик Фриск прервала, вставив оружие ей в горло, как ключ. И, наверно, любопытства ради, повернула его. Мерзкое хлюпанье изо рта поганой девчонки гораздо больше ей шло. — Ах, ты тварь!!! — второй приспешник кинулся на Фриск. Девушка в одно мгновение выбила его оружие из рук и повалила тень на землю. Нехитрый выбор. Заставить мучиться грешника или хладнокровно убить? Что ж. Фриск поняла, что не ей придумывать ему наказание. Поэтому она отправила его в ад, предварительно превратив его живот в сито, пропускающую через себя кровь. Хруст твердого дерева. Так мог звучать лишь деревянный лук. Фриск услышала стрелу, летящую прямо ей в спину. Развернувшись, и легко схватив снаряд, она уставилась на выстрелившего. Еще один приспешник. И как эти создания выжили? Почему их не забрали? Поняв, что ничего не вышло. Он достал еще одну стрелу. Фриск разрезала очередной выстрел прямо в воздухе. И медленно стала идти в сторону нападавшего. Куда спешить? Перед смертью не надышишься. Тот, поняв, с кем связался, стал пускать все свои стрелы подряд. Даже не целясь. Фриск просто отмахивалась от его атак, словно от надоевшей мухи. Он приготовил новый снаряд, но девушка уже схватилась за наконечник, и отшвырнула «тень» на землю. — Пожалуйста. Н-не убивай меня! Так вот как выглядели её обидчики. Сильные, злые, жестокие… Трусы. И все как один. Заметив, что упавший смотрит куда-то мимо нее. Фриск поняла, что он не один. Прежде чем нападающий со спины успел порезать ей глотку, девушка вывернула ему кисть с ножом в руке и воткнула шпагу прямо в легкое. Не задев ребро. Окруженная лишь оболочками, которые испускали свой дух, девушка присела. Она дышала не своими легкими, смотрела не своими глазами. Так все равно. Все равно. Так равнодушно.Твоя одежда обрызгана кровью смертных. А тебе все равно. Забавно наблюдать гаснущие угольки костра, которые становятся пеплом. И зачем природа создала таких тварей? Твои глаза стали последним, что они увидели перед своим уходом. Не плачь. Убивая их, ты не опустишься до их уровня. Улыбнись себе в утешение. Ведь они более не доставят тебе хлопот и останутся далеко в воспоминаниях.
Фриск боялась лишь саму себя. Она улеглась на траву пытаясь найти утешение у матери-природы, потому что она не молилась Безымянным Высшим силам. Превратив сгиб локтя в подушку, Фриск искала силы, которые поднимут ее. Она даже не побрезговала лизнуть чужую кровь. Она становилась противна самой себе. Кулак возвращался в ладонь. Глотая слезы, она просто существовала, вспоминая, что такое любовь. Ее внимание привлекло движение на шее. Черно-золотой кулон. Братья скелеты. Единственные, кто у нее остался. Догорающая деревня постепенно превращалась в угли, в оставленное никому не нужное место. Испуганные волки пели, зовя своих детей. Природа начинала плакать. Даже жизнь созданная Всевышним боится гнева. Дрожь земли не слышали лишь ослепленные эмоциями или бесчувственные. Найтмер чувствовал приближающуюся истерику. Он не хотел, чтобы его разум забирало, он искал утешение. Он вернулся. Вернулся с новыми мыслями. — Фриск?! Нам нужно поговорить. Он мял ворот своей фиолетовой рубашки. — Да, может я поторопился. В последнее время я и впрямь сам не свой. Безумец. Но ты в-ведь сама говорила, что принимаешь меня любым? Это просто мои переживания. Х…хех. Он смотрел в дупло. Но оттуда даже не показывалось ее лицо или хотя бы ответ. — Прошу, скажи хоть что-нибудь! Когда ты молчишь, твоя тишина поедает меня. Это отвратительно. Я могу исправиться. Честно. Но согласись же, что все остальные просто твари, которых земля не достойна носить? Я еще никогда так долго не отвергал сон. Я болен, да, я признаю. Он нервно засмеялся. — Фриск! Да ответь же! Я обещаю, что не буду более щекотать или обижать тебя. Мертвая тишина лишь приближала неконтролируемую вспышку. Найтмер залез на дерево. Постель была заправлена. Фриск не было не на одной стороне яблони. «Она могла снова уйти. Из-за эмоций, которых я доставил ей. Но… Её сумки нет…» Венок, в котором он последний раз видел ее, брошено валялся в нескольких шагах от дерева. Найтмер поднял его. Он не знал, что ему испытывать. Эти слезы, будто лил не он. Что-то заставило ее исчезнуть, но что? Он сам? — Найтмер? Что случилось? Фриск не с тобой? Хранитель золотых яблок встал, как вкопанный. Серые густые облака давали настроение самых настоящих похорон. Жестокие сердца сбивались в толпу. В сгусток тьмы. Они шли, будто изголодавшиеся волки за запах крови. Но пахло слабостью, над которой они желали взять власть. — Эй, ты! Где наше солнце? — Где ясное небо? — Что вы натворили? — Бесполезный кусок магии? Снова твои выходки? Черная толпа, как живая стена наступала на яблоню. Они были готовы разорвать его. Он чувствовал это. Такое было в тот последний раз, когда его грусть заставила отступить солнцу и появиться шторму. Дрим тщетно пытался вступиться за него. Найтмер мог спокойно провалиться в землю, если бы мог. Он мог позволить стереть себя. Он слишком устал. Устал все прятать. Он никогда не хотел вредить кому-либо из-за закона. Нет. Только бы не опускаться до их уровня. Исчезло все, что напоминало о ней, кроме воспоминаний, которые уже терзали своим существованием. Дух начинал оставлять тело скелета. Это превратилось в его худший страх. Почему?Потому что Я здесь.
Проснувшийся от страха и негатива зверь будет охотиться до последнего. — Ты кто?Не бойся отчаяния, друг мой. Твой страх и твой гнев дадут тебе сил. Вскоре ты станешь спокойнее озера и сильнее океана. Твоя любовь к жестокости откроет тебе многое, о чем ты сам о себе не знал. Не стыдись своих же эмоциональных всплесков. Ты долго и упорно копил этот поток. Настало время выпустить его. Что ты можешь сделать? Ты унижен, тебя поставили ниже брата, тебя отвергнули, тебе наврали, ты не можешь приносить пользу своей магической сущностью… Ты познаешь депрессию. Ты признаешь, что выхода нет. Ты по-дурацки улыбаешься, потому что становишься безумцем. Голоса теперь поедают твою душу. Проникая, как жуки через кору, они грызут твой разум и заставляют тебя терять краску. Ты думаешь, успокаиваешь себя, что она просто решила пройтись. Вот только… Ее аурой не пахнет здесь уже давно. Ее сумки нет. Даже ее венок здесь. Твои чувства, те самые отрицательные, вылезают наружу. Тебя трясет, ты плачешь. Мир так быстро стирается, не так ли?
Он слышал улыбку. Жуткую гримасу. Улыбку жуткого голоса, протянутую как длинный мост над глубоким морем.Она бросила тебя. Как и все. Все хорошее когда-либо заканчивается Ты доверял ей, рассказывал, учил, мечтал, любил, а она так неуважительно перерезала вашу нить. Это улыбчивое девичье лицо было лишь обманкой? Фальшивкой. Ноги тебя уже не держат.
Еще когда-то давно он мечтал о том, что станет сильнее всех. Сможет обрести никому не ведомую мощь. Избавить мир от грязи, несправедливости и жестокости. Детская наивная мечта.Тебе кажется, что все сейчас тыкают в тебя пальцем, обвиняют во всех грехах, во всех непогодах, несчастиях, ведь так легко скинуть груз, верно? Так легко найти слабое звено и надавить на него? Не будь слабаком, у тебя есть выход. Твои глаза и остатки разума подскажут тебе. Будь чуть терпеливее и равнодушнее. Потому что кровавый танец луны впереди. Кто придумал эти глупые правила о справедливости и чести? Ты слышишь их противное эхо смеха. Надменности. Тебе уже никто не нужен. Я это знаю. Твоя истинная сущность, какая бы она не была, она станет их противостоянием. Стань ходячим ядом.
Золото. Красивое переливающее яблоко, оказавшись в его руках, превращалось в его душу. Питаясь его энергией, оно становилось грязным. Оно начинало блестеть чернотой. Для Найтмера это было прекрасным творением и способностью. Его бывшее утешение было загорожено стеной негатива. Воспоминание о ней догорало, пыталось изо всех сил не потухнуть, удержаться в его последнем рассудке. Он умножал свою боль с каждой секундой. Голос продолжал смешивать ее облик с остальной грязью.Что дадут тебе эти теплые воспоминания? Они не поддержат тебя в отличие от твоих собственных сил. Покажи, чего ты стоишь… ПРИЗНАЙ, ЧТО ГОРАЗДО ЛЕГЧЕ СПУСТИТЬСЯ, ЧЕМ С БОЛЬЮ ПОДНИМАТЬСЯ!!!
Что-то менялось в лице Найтмера. Дрим начинал чувствовать холод. И потерю. Потерю собственного дома и семьи. Приближение конца. Острого ранящего, безжалостного, мстящего…А знаешь, что самое страшное, Дрим? То, что это происходит сейчас, здесь с тобой. С твоим родным братом. Его крики отдаются в твое тело болью, ты теряешь его с каждой секундой. И наивно полагаешь, что все поправимо. И снова ты не можешь ничего сделать. В принципе, как и всю свою жизнь.
Его смех, смех монстра разносился громом над яблоней, как музыка для нового театрального акта.***
Моя маленькая мечтательница, я не знаю, дойдет ли до тебя это печальная весть. К сожалению, война дошла и до нас… Много людей погибло, отчаянно защищая деревню. Живы лишь семьи тех детей, если конечно можно назвать их людьми. Наша любимая мать и жена Люси, сейчас там, где спокойно и хорошо… Прости, мой ангел, я не сумел ее уберечь… Мне жаль… Это второй раз в жизни, когда я лью слезы… Пожалуйста, пришли хоть словечко, чтобы мое сердце не болело… Хотя, сейчас, я абсолютно уверен, что ты в умиротворении, где бы ты ни была. Фриск, если захочешь найти меня, на обороте найдешь карту с местом, где мой новый дом. Я жду тебя, любимая дочь! Очень люблю тебя! Еще раз прости своего никчемного отца.
18ХХ
Этот день настал…