Эти звуки, сливаясь друг с другом, весело приветствуют твою истинную сущность. Появившись близко, они отдаляются далеко и снова приближаются. Ты ныряешь и выходишь из глубокой воды. Вставай. Вставай! Вставай!!! ВСТАВАЙ!!! Толпа окружает тебя. Публика требует соответствия! Эта роль твоя! Тебе написали слова и действия. Тебе нужно лишь назвать свое истинное имя. Имя, которое будут бояться произносить. Отброс, несущий бедствия и грязь? Ты не должен сливаться с этими голосами. Подчинись им и заставь их замолчать, издав перед смертью лишь крик ужаса. Пытаясь убедиться, ты берешь золотое яблоко. Надо же! Какой сюрприз: оно почернело. Точно. Ты теперь уже никто. Ты берешь еще одно в руку, оно также беспрекословно чернеет в твоих руках. Затем еще одно, и еще, и еще… Хм… Что ты пытаешься доказать? Что хочешь узнать? Хочешь осквернить святыню магии? Хочешь очернить золото? Очень мило с твоей стороны: оставить почерк о себе. Ты взял одно из тех, которые ты уронил на землю. Мягкая матовая кожура отражала блеск. Последний ясный блик солнца. Солнце ушло. Не спряталось, не заснуло. Исчезло. У тебя такое равнодушное, нейтральное лицо! Никаких эмоций. А вот небо протестует уже не на шутку. Гром слышится посреди серого неба. Тебе ведь уже нечего терять.
Найтмер сделал один укус. Душу мгновенно предательски защипало……но эта боль не сравнится с той, которую причинили тебе люди!!! Ты берешь еще одно… Твой правый глаз прорезался острой болью. Но и эта боль мелочь, по сравнению с душевными переживаниями. Ты будто проголодался: ты ешь и ешь, даже и не думая останавливаться, несмотря на отвратительные последствия. Пытаешься заполнить свою тьму, которая становится только глубже. Наконец, ты отпускаешь яблоко, которое ты только взял. Твое тело измывается в непередаваемой словами боли. Каждая твоя частичка испытывает мучения. Никого не обделили. Ты уже не можешь быть таким чистым. Ты должен стать таким же, как и твоя почерневшая душа. Твое тело покрывается чернотой. Глубокой, непроглядной. Даже твоя старая одежда пропитывается твоей болью. Она захватывает всего тебя не оставляя ни единого белого участка. Ты кричишь, мучаешься, истошно прося чего-то. Помощи? Хм. А кто протянет тебе руку? Ты один. Ты всегда им был. Не хочешь изменить это? Хватит прятаться в темноте! Исчерни все, что окружает тебя, чтобы не ты, а ОНИ, ОНИ трясущиеся твари прятались. По темным уголкам, где будешь поджидать их ты. Подкрадываясь диким страхом по спине. Ты ведь король ночи? Ну, так и будь им! Покажи всю красоту тьмы, освещенной лишь серебряным светом луны. Пусть прольется кровь твоих обидчиков на серебро чаши! Покрась ее в кровавый цвет. Пусть он станет твоим любимым. Сделай так, чтобы все не достойные твари купались в твоей ядовитой фиолетовой реке. Кто тебя остановит, спросишь ты? Ха. Да никто! Только ты сам теперь решаешь, как быть тебе. Но мой тебе совет: ДЕЙСТВУЙ! Действуй, пока эта прекрасная палитра энергии негатива двигает твое сердце. Танцуй, пока кровь не польет изо рта твоего. Кричи, чтобы все поняли, что ТЫ здесь главный мученик, а не они! Покажи им, какими колоссальными были твои тихие ночные переживания и страдания! Дай им понять, что они просто зря родились. А кто встанет у тебя на пути: сотри в порошок! Ночь твой союзник, борись, пока она уютно укрывает тебя своим густым одеялом. Покажи, на что способен Король негативных эмоций! Вызови их у своих врагов! Вырви их вместе с глотками и сердцами, которые бьются лишь в панике страха. Страх теперь только на их стороне. А где твой, поинтересуешься у меня ты? Страха нет. Только ты теперь можешь вызывать его. Испей, захлебнись, утопай в их эмоциях! На что и способны жалкие твари так это трястись от страха, плача и крича в гневе. Попроси прощения, что теперь гнев правит лишь тобой. Испытай вкус животного страха. Самого пика эмоции существ. Смотри, как запоют они теперь. Трусы, что способны лишь бросаться своей грязью.
— Найтмер?! На Дрима смотрел один острый синий глаз. — Урод! — Чудище! — Монстр! — Что ты сделал с погодой? Толпа, приближавшаяся к яблоне, гудела, орала, размахивала, но уже без надменного взгляда. — Да начнется по-настоящему интересная битва! Он радостно вопил, слушая разрывание плоти и кровь, фонтаном бьющую из пораженных участков. Он смотрел, как постепенно огонь гас в глазах отрубленных голов. Веселье. Его охватывало чудовищное веселье. ОН чувствовала себя превосходно. Словно бы их страдания постепенно разглаживали его глубокие шрамы. Чтобы узнать свои новые возможности он включал свои новые руки. Спокойно, подобно ключу в подходящий замок он разрывал их, протыкая своими острыми орудиями. Найтмер смело одаривал врагов своей надменной улыбкой. Он разбудил монстра, который принес ему спокойствие вслед за нескрываемой больной радостью.Ты превосходно играешь свою роль. Ну что, нравится вкус мести? Сладко — горький привкус…
Благо его удары были довольно-таки быстры, ибо, если он медлил в своих действиях, жертвы неинтересно умерли от потери жизни, испугавшись до смерти. Найтмер любовался кровавым пятном, которое растекалось по его руке. Как романтично. Он спокойно улыбнулся. — Поздравь меня, братец! — он широко раскинул руки. — Ты впервые видишь мой успех. Теперь на вершине миротворства я, а не ты. Все теперь подчиняется мне. Тебя не должно волновать прошлое, оно уже сыграло свою роль. Ты не должен думать о том, кем ты был, ты должен быть тем, кем ты стал сейчас. Силы от прошлых обид что копились в тебе дадут тебе сил. Но если захочешь еще больше подпитки, можешь вспомнить то что ранит тебя, чтобы раниться снова и добыть энергии. Вскоре ты можешь забыть про мои наставления ты справишься и один. Я просто всегда буду с тобой в отличии от тех, кого ты назвал друзьями и любовью. Забудь о всем хорошем, иначе оно будет тормозить тебя. Все эти слабости сделают тебя уязвимым. Думай о прекрасном, о густой тьме, о чужом страхе, о недугах и неприятностях, которые ты будешь приносить другим. Бывший Хранитель вглядывался в пустой, но полный боли и ужаса взгляд. Он весело хмыкнул. — Можешь, не говорить. Я все и так вижу. Видишь ли, успех бывает разным. Никто не желает принимать тьму, а зря. — Найтмер… П-прошу, вернись… Это не ты. Я помогу тебе, я обязательно найду выход… — Перестань уже говорить эти тупые вещи! Что ты понимаешь в красоте ужаса и страха? Ха! Да, это не та простодушная, веселенькая радость, которая щекочет нервы. Это настоящие эмоции, которые раскрывают твое нутро и истинного тебя! Только страх дает понять, кто есть ты. — Нельзя все время жить в страхе! — Да что ты? Я все время жил. Это отвратительно. Но, все-таки принесло свои плоды. — Подожди! Неужели ты… — Ха! Ты точно тот еще лицемер! Вообще не видел, что происходило в твоем доме. — Да! Я знаю, что это не самая лучшая участь. Но я пытался! Я старался делать так, чтобы ты не находился в нужде. Не чувствовал себя ниже всех… Я пытался… — Слова, слова, слова, слова! Ты только и можешь болтать! — Ты бы предпочел умереть? Да? Голубой глаз превратился в точку. — Представь себе: да! Иногда я очень этого хотел. Кошмар на секунду задумался. — Жаль Фриск не видит все этого. Как я стал сильнее, как превозмог, как стал непобедимым. — Я боюсь представить, что случиться, когда она увидит, что стало с тобой. Неприятное чувство кольнуло холодное сердце старшего брата. Что-то старое, оставшееся на дне души пыталось, прокричать яснее. Ее улыбка промелькнула как молния. Но затем растерянное лицо приобрело злую краску. — Мне все равно. Какое мне есть дело до этой девчонки? Его глаз потух. — Такая же предатель, как и остальные. — Я понимаю, что тебе так же обидно, как и мне. Но Фриск не могла ведь так просто… — Да откуда тебе вообще знать, ЧТО я чувствую. Лицемерный любимчик толпы. Я, только Я должен был быть Хранителем. Нужно было убить тебя, когда ты был еще тем маленьким жалким клубком света!Каков эгоист!
Смотря на лицо младшего брата, все больше и больше выражающее ужас, улыбка Найтмера росла все больше и больше. — Я чувствую такую мощь, такой прилив сил, столько энергии. Какое мне чертово дело до этих яблок? Я никогда и не умел быть хорошим. Никудышный. Все меня оставляют. Что ж можно попробовать новую роль. Роль злодея. Думаю, в это я преуспею. Он оглядел гору трупов и лужи крови. — Хм. Уже преуспел. Надо же, как быстро я учусь. Думаю, я преуспею и в других делах. — Найт… — Нет, нет, нет! Представь: вечна-а-а-я ночь, — мечтательно протянул он. — Здорово же звучит? Согласись? Его глаз горел безумием. Дрим смотрел на брата с грустью, едва сдерживая поток слез с криком. — А! — махнул рукой Найтмер. — Ничего ты не понимаешь. Ты просто бесчувственный камень… Погоди-ка… А может превратить тебя в него? Хорошая же, однако, идея. Это и есть твой символ. Безнадежный, обездвиженный, лишенный чего-либо… Срезанное дерево отдавало свой последний аромат, пытаясь хоть что-нибудь оставить после себя. Она опоздала? Но одиноко лежащее яблоко говорило уже о многом: смерть дерева произошла недавно. Нужно было действовать. Многое поменялось, но выбор был сделан уже давно. «Ты ведь помнишь, я всегда буду на твоей стороне» — ее улыбка всегда подтверждала эти слова. — Надо бы смыть твое идиотское лицо. Ты меня бесишь. Бесишь одним своим существованием. Руки Дрима тряслись, натягивая тетиву. — Хочешь выстрелить? Ну, давай, рискни. Посмотрим, хватит ли у тебя на это смелости. Не бойся, я подожду. Дриму было страшно. Каким бы чуждым взглядом не смотрел Найтмер, он все же был его братом. — ОТОЙДИ ОТ НЕГО! Её крик заставил их обоих замереть на месте, забыть о том, что было лишь мгновение назад. Найтмер повернулся. Её шпага, отражая лунный свет угрожающе приближалась. Глаза горели РЕШИМОСТЬЮ, выливая воду души.Твоя черная непроглядная темень стала освещаться. Маленьким мелким светом. Маленький, но яркий желтый свет светлячка заставил тебя вынырнуть из своего озера чертей? Какой же ты все-таки слабак…
Его тело ослабло. Потеряло всякую энергию, едва завидев ее силуэт. Жалкая, слабая улыбка появилась на его лице. «Вот как я уйду… Проткнутый своей собственной любовью… Разве наша жалкая жизнь не забавная штука?» Фриск в доле секунды приблизилась к друзьям…Друзья? О какой дружбе сейчас идет речь?
Встав между ними, она замахнулась и в одно мгновение… отрезала наконечник стрелы Дрима. Золотой конец, отделившись от стрелы, улетел далеко в сторону. Она сделала шаг назад и выставила на него свое верное оружие. — Не смей трогать его, — её холодный тон, каким она никогда не разговаривала, пробирал до мурашек. Убрав всю жестокость с лица, она неуверенно повернулась. Он застыл. Ее бледный, ранний, золотой рассвет завораживал, как блестящее золото на дне колодца. Он озарился, когда она одарила его своей красивой мягкой улыбкой. Будто ничего и не случилось. Она улыбалась на фоне тьмы и была единственным источником света, который не вредил ему. Она заслонила его собой. Найтмер не понимал, что происходит. Почему из тьмы, из черноты ему тянется рука? Почему на него смотрят, как на сокровище? Почему ему улыбаются, будто родному? Почему его имя в ее устах не звучит, как проклятие, а словно молитва? Почему?Соберись! Почему ты ее слушаешь?! Неужели ее тонкий голос звучит слаще, чем крики твоих врагов? Какого дьявола ты смотришь на нее?!
На мгновение чернота исчезла с больного глаза, дав вытечь горькой слезе. Но затем недоумение сменилось на гнев, и скелет принялся душить «мелкую предательницу». — НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Ты не заставишь! Ты не заставишь меня! — Я… кха-кха, я не заслуживаю твоего прощения. Я знаю. Меня не было рядом. Я не смогла защитить тебя, от тебя самого же… П-прост-ти Н-Найтмер-р. Я… больше никуда н-не уйду. Я ску… Кха! …чала. Не бойся… Мне… не больно, я знаю, тебе в разы больн-нее. Я… люб…лю тебя. Найтмер снова поддался, и ослабил хватку. Скелет сделал шаг назад. Но он продолжал ощущать пульсирование ее тоненького горла в руке. Горящая голубая стрела пронзила его. Дрим натянул тетиву для очередной атаки. Фриск вдохнув воздуха, вскочила на ноги. В одно мгновение, она снова срубила наконечник стрелы. Шпага, сделав одну дугу, уставилась на Дрима. — НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ ЕГО! — прорычала девушка, не своим голосом. — Фриск! Что ты такое несешь? Ты знаешь, сколько людей он убил? Пустые слова. — Не позволю… — злой шепот раздавался через стиснутые зубы. — Людей? Где ты увидел здесь людей? — спросила она, кивая в сторону трупов. — Люди никогда не плюют в лицо, никогда не вредят ради своего удовольствия, ради своего превосходства. Эти твари находятся даже ниже, чем растения! И им самое место в сырой земле. Откуда собственно они и вылезли. Она взяла своей теплой ладонью его холодную тяжелую руку. Нужно было хоть немного утешить его. — Ты ничуть не изменился. Такой же, каким и был. Обиженный, отвергнутый, озлобленный. Против всех. Нуждающийся в любви. Хи-хи. Я ведь обещала быть на твоей стороне. Её правдивые слова резали его слух хуже, чем грязные слова обидчиков. Он просто не верил. Не верил, что кто-то шел по следам его крови, слушая звуки смерти, чтобы просто сказать, как он рад его видеть.Какого черта ты слушаешь ее? Свет — твой враг! Тебя не может переубедить какой-то там мягкий теплый свет! Только тьма, только кутающая мгла твой союзник!
Впервые, в таком облике он не знал, что ему делать. — А вот и нет, — еле выдавил он из себя — Ха-ха. Ты все еще робеешь, когда я держу тебя за руку. Мне то ли не знать тебя, моя Голубая Звезда. Ее смех не был злобным, а все таким же милым, заражающим, любящим. — Подожди! Фриск! Пожалуйста, только не говори мне, что ты перейдешь на его сторону? Им же движет лишь гнев! Он причинит тебе лишь вред. — Ну и пусть! — прикрикнула девушка на него. — Может я заслужила это. И все они тоже. Я единственная, кому он открылся. Я наплевала прямо ему в душу. Я обидела его. Я не имела никого права говорить ему «нет». Я здесь ради справедливости. Я на его стороне. Я поклялась. Мне все равно, что будет со мной. Я никуда не уйду. Я буду его щитом, его прикрытием. Я уничтожу любого, кто посмеет навредить ему… Даже тебя… Прости меня, Дрим… Но я отдам ему все, что есть у меня: чувства, тепло, сердце, душу. Мне все равно, что он сделал или чего не делал. Это целиком и полностью моя вина. Я так долго была слепой. С меня хватит этой робости и неловкости. Я воин. Меня учили сражаться за то, что я люблю. И я буду. Я долго врала самой себе. Мне ничего не нужно кроме него. Кроме его улыбки. Я не боюсь его. Я буду танцевать в том ритме, котором он скажет. Я буду петь песни, которые он напишет. Я окрашусь теми красками, которые он мне даст. Дрим… — она снова вытянула на него оружие. — Не стой на пути. — Фриск! Ты должна понять: я должен сделать это! Это нарушает баланс… — Вот! Снова! Соблюдение баланса всегда было важнее, чем состояние его души!Как смеешь ты плакать от ее лживых слов? Ты так быстро поверил какой-то девчонке? Ты решил копать старое? Дал слабину? Отвергни ее. Уничтожь этот луч света! Если не сейчас, то она навредит тебе позже.
«Нет! Я делаю только ТО, ЧТО Я САМ ЗАХОЧУ!» Найтмер схватил ее за руку. — Ты идешь со мной! — Фриск! — Да, — девушка согласно кивнула, счастливо улыбаясь. — Иду… Хранитель золотых яблок, вытянув копье, хотел броситься вперед. Но увидев проявившийся зрачок на потемневшем золоте Фриск, отступил. — Дрим я тебя предупредила! Не смей больше приближаться. Никогда.