***
Когда в избу вошли, дохнув снаружи свежестью ночного леса, Нана сидела спиной к двери, на дощатом полу. Гость, – он был один, – сделал несколько неловких шагов и тяжело опустился на лавку у входа. Заскрипела толстая выделанная кожа доспеха, загремели кольчужные звенья. Гость неровно вздохнул, намереваясь заговорить, но Нана опередила его: - Что хочешь знать, варвар? – спросила, не оборачиваясь, - я не пророчу чужакам, но сейчас у меня, как видно, нет выбора. То, что гость был не из здешних, Нана поняла сразу: всех местных – их голоса, походку и запах – она знала давно и хорошо. Что ж, она подозревала, что вставшие у их берега варяги, рано или поздно нагрянут, и была готова к визиту. Чужаков было много – несколько десятков кораблей. Их было хорошо видно с опушки леса на Дятловой горе, идущих под зловеще черными парусами, растянувшихся полосой от берега до берега широкой матушки-реки Итиль. На высокий глиняный берег Нану выгнало нарастающее чувство тревоги: так бывает, когда чувствуешь, что в дом незаметно пробрался кто-то чужой. Едва завидев далекие силуэты кораблей, она поняла, что приход чужаков сломает привычный уклад жизни их земель, и ознаменует новую главу в её – наниной – жизни. Но что это будет за глава – оставалось пугающей загадкой. - Через четыре дня мы отплываем, - раздался голос, и Нана невольно вздрогнула. Не потому что тот был громоподобным, скорее наоборот – голос показался ей мягким, нарочито ласковым, - я хочу знать, светит ли мне удача? Возьму ли я Муромар? - Совсем скоро лёд скуёт реки. Он сожмёт и превратит в щепки ваши корабли, и вы окажетесь в ловушке. Гость открыл рот, намереваясь что-то возразить, но она опередила его: - Город не будет твоим в этом году. Нужно ждать весны, - Нана тихонько обернулась, чтобы мельком глянуть на самоуверенного варвара. Он выглядел совсем молодым. Его широкое, скуластое лицо хмурилось. Одет он был в длинную накидку из темной ткани, под которой угадывались жесткие кожаные доспехи. Длинные волосы, кроме сбритых висков, он заплетал в косу, которую в здешних землях прозвали «колоском». Пальцами, торчащими из кожаных полуперчаток, он сжимал диковинного вида железную палку, на которую, очевидно, опирался при ходьбе. От него пахло элем, дымом и железом. - Как тебя зовут? – поинтересовалась Нана. Варвар поднял взгляд, и Нана увидела, что глаза у него – светло-голубые. Настолько светлые на смугло-грязном лице, что выглядели устрашающе. Нане почему-то подумалось, что если б можно было разглядеть человеческий дух, он бы показывался вот так, через глаза. - Моё имя – Ивар Бескостный. Я сын конунга Рагнара Лодброка, - ответил юноша, качнув подбородком, - я – внук богов. - Само собой. Иначе тебя бы не было у этих берегов, - сказала Нана, пряча лицо в тени. Ивар поднял брови и удивленно улыбнулся. Потом он вдруг спросил: - Кому ты служишь? Нана слегка придвинулась к гостю, чтобы он мог видеть её лицо в дрожащем свете свечей, – гость едва-заметно отпрянул, – подняла руки и коснулась пальцами сначала своего лба, по обе стороны от татуировок, затем щёк, подбородка, груди, и макушки. Потом сложила руки и сказала: - Я жрица Мары, богини холодов и плодородия. - Холодов и плодородия? – недоверчиво переспросил Ивар, вскинув брови, - как такое возможно? В ответ на это Нана картинно развела руки в стороны, ладонями вверх: - Одним богам известно. Она блеснула глазами. Наверняка выглядела странной, даже немного чокнутой, но Нана любила производить подобное впечатление. Ивар растеряно уставился на неё, ожидая чего-то. Чего-то очень важного. - Если ты мне не врешь, и ты и есть тот самый Ивар Бескостный, значит ты пришёл сюда не только за советом, - внезапно заговорила Нана, - если я спрошу тебя кое о чём, ты клянёшься ответить честно?***
- Клянусь, - ни секунды не раздумывая, кивнул Ивар, убедившись в верности своих предчувствий. Он часто полагался на своё чутьё, но на этот раз это чувство было несколько иным. Вообще всё в здешних землях было иным. Леса, земля, реки, дома, и даже люди. Они казались Ивару странными, будто ненастоящими. Хороводы из молодых девушек в белых сорочках и пышных венках напоминали ему кружащихся в тайном танце полупрозрачных богинь. Они двигались плавно, размываясь в неясные силуэты. Будто пришли в этот мир из другого – тонкого и далёкого. Спустились прямиком из чертогов Асгарда. Но потом их испуганные взгляды, устремленные на косматых чужаков с далеких берегов, возвращали конунгу уверенность в том, что они – всего лишь напуганные девки. Такие же люди, как и все вокруг. Однако наблюдать за ними по вечерам ему очень нравилось. Он никогда не подходил ближе, зная, что спугнёт эту воздушную, завораживающую красоту, и всё закончится. Девушки разводили костры, плели венки, смеялись и кружились в хороводах. В какой-то момент к ним на бережок всегда приходили молодые парни в подпоясанных рубахах. Они начинали хвалиться силой, таская девушек на руках и спине, а потом, игнорируя их нарочито испуганные визги, растаскивали по кустам. И тогда, вместо смеха и песен, с бережка доносились ахи и охи. Ивар ненавидел этот момент. Однако не мог перестать слушать их. В такие моменты ему казалось, что у него отняли что-то важное. Именно эти ребята отняли, и теперь, хохоча, размахивают этим чем-то перед его лицом. Ивар испытывал злость, уставившись на угли погасших костров и слушая стоны, раздающиеся с берега. Он злился на парней, никчёмных тупоголовых здоровяков, способных только демонстрировать физическую силу, таская девиц на руках, да в кулачном бою. Злился на девушек, не видящих ничего дальше широких мозолистых ладоней, пригодных для плуга, да грубой силы, с которой их утаскивают в кусты и которую они так обожают. Ивар мечтал о такой силе. О силе, способной заставить заходиться в крике девку. А лучше не одну, и не двух, а целые города. Мечтал видеть страх в глазах воинов перед тем, как сокрушить их. Поиметь их. Не так, как имели парни своих невест в кустах на высоком берегу, а по-настоящему. Стать тем, кто вершит судьбы, решая кому сегодня жить, а кому – умирать. Ивар уставился в пустоту, задумчиво трогая губами ручку своего железного костыля, обмотанную грязной тряпкой. Отшельнице пришлось вначале привлечь его внимание, прежде чем задать свой вопрос: - Твой лихарь – он рабочий? Ивар удивлённо уставился на неё широко распахнутыми глазами: - Чего?.. - Мехирь, говорю, твой, работает? – повторила она вопрос, указывая взглядом на причинное место варвара. Ивар непонимающе свёл брови. - Бабу можешь удовлетворить? – куда громче спросила отшельница, взглянув молодому конунгу в глаза. Тот замешкался. - Отвечай честно. Иначе никакого толку не будет. Ивар плотно сжал губы и легонько помотал головой из стороны в сторону. Она растянула губы в неприятной улыбке. - Это для тебя смешно? – встрепенулся он, блеснув глазами. - Чего ж ты раньше-то не пришёл?.. – крякнула она, поднимаясь.