***
Ивар снял заснеженную накидку и уселся на широкую лавку у стола. Нана чем-то загремела в дальнем углу, за большой закоптелой печкой. Ивар осмотрелся. Убранство избушки было небогатым: печь, стол, да лавки. Занавески из плотной ткани на маленьких окошках. На стенах – неясного назначения сплетения из веток и палок. В некоторых местах сруба углём намалёваны странные символы, чем-то напоминающие скандинавские руны. - Я подумал над твоим советом. Мы остаемся зимовать. Снимемся, когда лёд тронется. - В деревне такому рады не будут, - немного погодя, ответила Нана из-за печки. Потом, видимо, таки-нашла искомое, и удовлетворенно хмыкнув, прошествовала за стол. - Мы встанем лагерем неподалёку отсюда. Я прослежу, чтобы мои люди сильно не куролесили. - Под этим словом ты подразумеваешь грабёж и насильничанье? – Нана присела на лавку напротив гостя. - Я пресёк это. Такого больше не повторится. «И чего он оправдывается», - подумала Нана. Однако прочитать выражение его лица, с которым он разглядывал символы на стенах, она не могла. Что было в его взгляде? Уж не страх ли? Ивар опустил глаза, и Нана увидела, какие длинные, по детски-пушистые у него ресницы. Она поставила локти на стол и подперла ладонями голову, заинтересованно глядя на гостя. - Я ещё хотел спросить… Теплый голос. Огромные глаза. И как ему удалось стать во главе войска с больными ногами и такой внешней мягкостью? «Боги, да он же совсем ещё ребёнок», - вдруг озарила её мысль. - Как ты это сделала? - Сделала что? – чувствуя необъяснимое превосходство, переспросила жрица. - Заставила меня почувствовать себя мужчиной. Как другие. - Секрет, - хитро ощерилась Нана, - если раскрою его тебе, ты можешь использовать это знание во зло. Только боги решают, чему быть, и когда этому быть. Ивар вздохнул и ещё раз оглядел стены избушки. Не зная куда деть руки, он положил одну на засаленный стол. Пальцы его предательски подрагивали. - Ты живешь здесь одна?.. – начал было юноша, но Нана перебила его: - Что, ещё хочешь? Она смотрела на него прямо, усмехаясь, зацепившись взглядом за его взгляд, не давая отвести глаз. - Хочу, - быстро признался Ивар. Взгляд его в момент стал тяжёлым, томным. Он едва заметно содрогнулся, плотно сжал кулаки. Губы же его, напротив, приоткрылись. Из них вырвалось горячее, тяжелое дыхание. Стерев ухмылку с лица, жрица встала из-за стола и развернулась к стене, что-то выискивая. Потом об стол стукнула деревянная, грубо вырезанная чашка.***
В этот раз, прежде чем оседлать конунга, Нане довелось вначале его раздеть. Под слоем плотной выделанной кожи и льняной рубахи, оказалась широкая, горячая грудь. Нана поводила пальцем по чуднЫм узорам на коже, ощущая их выпуклость. - Красивые рисунки. Ивар уселся на широкую лавку у стены и нетерпеливо притянул к себе обнажённую жрицу. Он уже приготовился, как и в прошлый раз, насадить её на себя, но она остановила его: - Нет-нет, погоди. Вначале вот так сделай, - она пригнулась, коснувшись шеей его губ, - всему-то тебя учить надо, конунг… Он не заставил себя долго ждать. Нерастраченная нежность вырвалась наружу под напором. Его тёплые, влажные от слюны и дыхания губы впились в её шею. По коже моментально побежали мурашки. - А-ах, - вырвалось у неё, и Ивар осмелел. В одной перчатке без пальцев, сшитой из грубой кожи, которая резко контрастировала с теплом и лёгкой шершавостью его ладоней, он ласкал её талию, грудь и спину. Гладил плечи и скулы. Она помогла ему войти в неё. Положила его руку на свою шею и заставила легонько сжать её. Закончили они, яростно двигая бедрами навстречу друг другу, прижимающиеся щеками, разгоряченные и взмокшие.***
Нана сказала, что, если слишком часто пить этот отвар – он перестанет действовать. Поэтому Ивар стал наведываться к ней примерно каждые две недели. Всё происходящее вскружило ему голову, но, помня о предыдущих ошибках, и изо всех сил старался не привязываться к жрице. Но и отказаться от визитов в глухую чащу, где посреди поляны стоит крошечная избушка, из трубы которой всегда идёт дым, не мог. На вопрос от том, что Хвитцерк думает о жрице, брат конунга отвечал, что та не человек вовсе, раз ей под силу вытворить такое. То, над чем Ивар бился много лет. Ивар злился на такие заявления. - Либо ей помогают местные боги, и ты, брат, этим богам пришёлся по нраву, - говорил Хвитцерк. Ивар же постоянно вспоминал высокое существо, разгуливающее по лесу, вполоборота наблюдающее за ним, сидящим на крыльце, и ощущал при этом что-то странное. Ни то страх, ни то трепет. Её бог существует. И что бы это ни значило – он поспособствовал их первому соитию. Но больше, ни наяву, ни в видениях, ему не являлся.