Сказ о Нане, жрице чужих богов

Пройти расстояние от деревни до покосившейся избушки в глуши, когда стоят такие морозы – дорогого стоит. Особенно для той, кто носит дитя под сердцем. Тяжело дыша, Нана опустилась на лавку. Вытянула разболевшиеся ноги, пытаясь снять с них напряжение лёгкими растирающими движениями. Плечи окутала усталость. Из-за сильных ветров, изба совсем выстудилась за время её путешествия. Сидеть-посиживать было любо, но дела не ждали. Крякнув, Нана поднялась на ноги и поковыляла на улицу, чтобы взять дров на растопку. Набирая заранее наколотых поленьев, аккуратно сложенных у ветреной стены дома, она резко обернулась на звук, донёсшийся из леса. Под тяжелой поступью хрустнуло несколько ветвей. Нана сощурилась, силясь разглядеть движение между чёрными стволами деревьев на фоне белого покрывала. Пар изо рта оседал льдинками на ресницах и меху, окаймляющем капюшон. В сильный мороз всё очень хорошо слышно. Наверное, где-то далеко пробирается волк. Или шатун, будь он неладен. Нана решила, что лучше побыстрее вернуться в дом. Едва закрыв за собой дверь и свалив охапку поленьев в кучу у печи, она вдруг застыла и прислушалась снова. На этот раз слух не обманул её – кто-то приближался к дому. Дверь Нана заперла на тяжёлый засов. Потом кто-то, предположительно мужчина, взошёл по ступеням на крыльцо. Слышно было его дыхание. Он слегка запыхался. В дверь дважды постучали. - Чего надо? – спросила Нана сурово. Отекшие ноги её предательски дрожали. - Я пришёл за полынью для матери, - приглушенно ответили с той стороны знакомым голосом. То был Тит – высоченный молодой парень из деревни, весельчак и балагур. Его отец был из раскосых наездников, досаждавших соседнему Мурому, и, судя по рассказам девок, здоровенный мехирь. Он пришёл за травами для своей матери, которой повсюду чудится нечисть. Про таких как она, обычно говорят «чердак подтекает». И хихикают. Тит наведывался частенько, и никогда не оставался в долгу – то крыльцо поправит, то избу починит, то воды натаскает. Безобидный парень. Нана нехотя отперла дверь. Пригнув голову, Тит заглянул в избу. На нём была белая накидка из овечьей шкуры, от которой поднимались белые завитки морозного пара. Щёки его покраснели, а светло-серые раскосые глаза были задорно прищурены. Нана сняла с веревки со множество различных трав, пучок с полынью, обвязала его куском тряпки и передала юноше: - Забирай и уходи. Мне неколе. – она налегла на дверь, намереваясь закрыть её, но Тит придержал, - чего тебе ещё? Хитрый взгляд раскосых глаз метнулся по телу Наны, задержавшись на выдающемся животике. - Чего, бросил тебя твой варяг? – усмехнулся Тит, - обрюхатил и бросил? Нана посмотрела на юношу удивлённо, вовсе не ожидая такого нахальства от того, кто обычно держащегося прилично. Приходя к её двору, он все больше молчал, лишь пыхтел, помогая по хозяйству, и бросая короткое «спасибо», уходил прочь. Он даже не позволял себе своих извечных шуток, коими регулярно подстегивал деревенских девок. Что же в нем переменилось? Внезапно Нану озарило. Его щеки, очевидно, раскрасневшиеся не только от мороза. И блестящие сверх всякой меры глаза. Тит был пьян. - Все они такие – эти варвары, - продолжил он, - ты даже не сравнивай. Со своим всегда сподручнее. Мы и хату подлатать сможем, и скотину прокормить, и чегой-то в поле вырастить. А этот твой хромой, небось даже и дров наколоть не умеет. Нана намерено прикусила язык, чтобы сдержать раздражение. Меньше всего на свете она любила, когда какие-то глупцы указывал ей, что делать и как думать. - Ах ну да, он же князь, или как это у них там называется… Наверняка богатый золотом да цацками заморскими. Погляди, какая у него армия. - Что тебе нужно? – поинтересовалась Нана сквозь зубы. Тит сильнее приоткрыл дверь, намереваясь войти, Нана надавила на неё, не давая ему этого сделать. Конечно, хрупкая женщина не годилась в соперники такому громиле. - А хочешь я тебя в жены возьму? – спросил вдруг Тит, неожиданно прямо глядя ей в глаза, - забудешь своего варяга, а дитё твоего как родного приму. Вырастим его, ещё своих настрогаем. А? Соглашайся, коль осталась у тебя ещё хоть капля любви к родине. Твой-то всё одно уйдёт вскорости… Нана молча упёрлась в дверь обоими руками и снова попыталась её закрыть. Бесполезно. - А ты думаешь тебя, такую разукрашенную, кто-то ещё замуж возьмёт?! – поинтересовался Тит более напористо, сопротивляясь, - эвона как! Да у тебя даже на челе рисунки! - Пошёл вон из моего дома! Нана упёрлась изо всех сил, но парень поднапрягся, и дверь отлетела к стене, чуть не зашибив жрицу. Холодный воздух ворвался в полутьму помещения. Моментально в избе совсем выстудилось. - Лучше нас, своих мужиков, ты всё равно не найдёшь! – рявкнул Тит, направляясь к ней. Нана пятилась назад, подыскивая предмет потяжелее, которым можно было бы огреть незваного гостя, но ничего подобного рядом не было. Парень приблизился и прижал её к печи, схватив за руки. Сильными пальцами грубо сжал татуированные запястья. Пригнулся и уткнулся носом в её волосы. - Тебе лучше со мной по-хорошему, ты уж поверь… - он шумно вдохнул её запах, и так же громко выдохнул, словно пёс, - а то я ведь, знаешь какой вспыльчивый бываю, в самом деле… Его широкая ладонь легла на выпуклый живот Наны, после чего медленно двинулась вниз, резко схватив за промежность, вдавив туда подол платья. - Ты это зря, ой как зря, - прошипела Нана, вперив злобный взгляд в парня, ничего не страшась, - ты хоть понимаешь, к кому пришёл? - Я не боюсь твоих угроз, - блеснул слегка кривоватыми зубами он, - что ты мне сделаешь? Проклянёшь? А ты попробуй – у меня мать знаешь какая верующая – за меня молится по три раза на дню. Заколебешься. Улучив момент, Нана вырвалась, схватила висящий на крючке ковшик, и с размаху влепила им незваному гостю прямо по лицу. От сильного удара он отстранился, схватился за голову, закричал: - Захухря*! Лоха** грёбаная! Тит врезал жрице ответно. Татуированная скула вспыхнула болью, и Нана схватилась за неё, прижавшись плечом к срубу. Тит подлетел спустя секунду, схватил её за плечи и грубо развернул, прижав к стене спиной: - Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому! Рывком он задрал её подол и, удерживая её у стены одной рукой, другой начал развязывать свои портки. Дверь позади едва слышно скрипнула. Будто бы на ветру. Нана широко распахнула глаза, разглядывая большой темный силуэт за спиной насильника. Тит зарядил ей пощёчину и грубо повернул её лицо к себе, приказав смотреть на него. За его спиной ослепительно блеснуло метровое изогнутое лезвие. - Я же говорила… - прошептала Нана, и все мышцы её в момент стали каменными. Взмах. Меч со свистом рассек воздух. Быстрая вспышка – отблеск, и лопоухая голова слетела с широких плеч и покатилась куда-то под стол. Лицо и грудь Наны, а также стену позади неё, тёмными брызгами окропила густая кровь. Кровь и слюна из рассечённого горла. Обезглавленное тело ещё какое-то время стояло, вцепившись одной рукой в плечо жрицы, а другой в свой пенис, а потом грузно упало на дощатый пол. Чужеземный воин опустил окровавленный меч и непонятно кому поклонился. Лицо его было холодно и сурово. Поддавшись дикому непреодолимому желанию, Нана вдруг начала размазывать кровь по своему лицу руками, облизывая и прикусывая пальцы. Собирать кусочки плоти и засовывать их в рот, облизывая окровавленные губы, с животной страстью втирая чужую кровь в свою кожу. Словно сумасшедшая. - Что ты дераешь? – хмуро поинтересовался воин. Нана замерла, медленно опустила руки и приоткрыла глаза. Кровь попала в них и окрасила белки ярко-алым. Вместе с кровью к лицу налипли сваленные пряди длинных чёрных волос. - Ты… - тихо произнесла она. Не Мара. На секунду Нане показалось, что тогда, в дверь, сгибаясь, вошел бог. В его бездонно чёрных глазах-колодцах спиралью и вспышками закручивались все ужасы мира. Их образы – Мары и воина, словно наложились друг на друга. Воин вытер лезвие о рукав чёрной накидки, и засунул меч в ножны. - Вот же зараза, - Нана прикрыла глаза. Воин поднял ледяной взгляд. - Они узнают. Рано или поздно в деревне узнают об этом, и придут. Воин какое-то время смотрел на жрицу с немым упрёком. Потом вынул меч в ножнах из-за пояса и отложил его на лавку, а сам опустился вниз, чтобы схватить обезглавленное тело за рубаху и потащить его к выходу. - Сейчас я тебе помогу, - сказала Нана, впопыхах отстраняясь от стены и потирая ушибленную скулу. Воин ответил резко: - Даже не думай. Рожись и жди пока я всё сдераю. Дождавшись, пока воин вытащит мертвеца на улицу, жрица наконец закрыла дверь и принялась растапливать печь. Глупый Тит. Он, как и остальные, прекрасно знал, что связываться со жрицей Мары себе дороже. Но его самоуверенность сыграла с ним злую шутку. Злилась ли на него Нана? Безусловно. Чувствовала ли она вину за его смерть?.. Огонь занялся быстро. Аккуратно разрубая дрова на щепки, Нана вдруг остановилась. Потом встала, приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Воин снимал с тела мертвеца одежду, подсекая её коротким кинжалом, что всегда носил за поясом, как и меч. Воин заметил её: - Что делать с ним? Земря – как рёд, не порокопать. Может, его сожечь? Нана легонько улыбнулась. Огонёк безумия мелькнул в её глазах: - Нет-нет. У меня есть идея получше. Чего добру пропадать?..