В ту ночь высокий глиняный берег озарили сотни зажжённых факелов и пять огромных костров. По густому лесу, покрывающему крутые холмы, эхом раздавались песни далёкой северной страны. Эль и медовуха текли рекой – сложно было найти кого-то, кто не был бы пьян. Звон медных кубков и возбужденные голоса заполнил ночь. Бой больших барабанов вводил природу в транс.
Огромные столы с нескончаемыми яствами протянулись по всему лагерю.
- Уже оттепель, братья мои, - Ивар Бескостный, по пояс измазанный в белой и красной краске, в короне из птичьих черепов, клювы которых облиты серебром, поднялся из-за стола, - совсем скоро лёд тронется. А это значит, что столь же скоро торговый город Муромар, что раскинулся на противоположном берегу, будет нашим!
- Ско-о-оль! – закричал кто-то, и ему вторили остальные.
- Сколь! – повторил Ивар и разом осушил свой кубок.
Ивар плюхнулся на свой стул рядом с новопровозглашенной кюной. Выкрашенные краской по аналогии с конунгом, плечи, она укутала длинной накидкой из белой шерсти. Голова её была увенчана уменьшенной копией короны конунга.
Корона не была тяжела, но неприятно сдавливала голову.
Ивар поднял свой кубок, широко улыбаясь, и посмотрел на неё. Под слоями засохшей на лице краски было сложно узнать его черты, но глаза – светло-голубые глаза – были всё теми же.
- Выпьем за нас, - сказал он, тихонько стукнув кубком об её, - сколь.
- Сколь, - кивнула Нана и отпила совсем немного.
Она плохо переносила алкоголь. Он мерзко туманил рассудок и приносил головную боль. Да и положение не позволяло напиться вусмерть, как это делали остальные.
- Что-то не так? – спросил Ивар, пригнувшись к ней.
Чёрная шерсть на его накидке защекотала её щёку. От него всё так же пахло дымом костров, но к этому запаху примешался тяжелый дух глины и звериной шкуры.
- Я не знаю, что будет дальше, - Нана оглянулась по сторонам и замялась, - не знаю, что нас ждёт там, в…Муромаре.
- Я испытывал то же самое, когда ты предложила выпить мне отвар. Но как видишь, я все ещё жив. И даже счастлив.
Нана коротко улыбнулась, но тут же опустила взгляд:
- Я понятия не имею, как вы делаете это.
- Делаем что? – спросил Ивар, подняв голову.
С этого ракурса его массивная корона напоминала чёрный венец.
- Воюете, - ответила Нана, - захватываете города. Я никогда не видела битв.
- Жрица бога войны никогда не видела битв воочию? – усмехнулся конунг, - вот это да! Ну, ничего. Не переживай, скоро увидишь.
- Я боюсь, - честно призналась жрица, поёжившись, - я боюсь того, на что не могу повлиять.
Ивар долго смотрел ей в глаза, о чем-то размышляя. Потом сказал:
- Я тоже, любимая.
Какой-то варяг за столом наклюкался и разлил свой эль, залив несколько чашей с мясом, за что его тут же отмутузили и выкинули с лавки. Другие, смеясь, орали какие-то песни, а пьяный Хвитцерк, который измазал усы в чем-то белом, подпевал им, закинув руки им на плечи и синхронно с ними раскачиваясь.
Ивар положил тёплую ладонь на выдающийся живот своей кюны. Потом, опираясь на стол, встал, и поднял над головой кубок:
- Это прелестная женщина – моя жена – совсем скоро подарит мне наследника! Я хочу, чтобы все знали о моём счастье и разделили его со мной!
Пьяная гурьба загорланила с новой силой и уже принялась было стукаться кубками, но конунг продолжил:
- Если это будет сын, мы назовём его Ингвар, - он переглянулся с Наной, и та легонько кивнула – это была её идея, - В пророчестве отца моей жены, который был великим Провидцем, сказано, что Ингвар станет славным воином, наводящим страх на эти и другие земли.
Воины перестали валять дурака и заинтересовано слушали.
- Он будет умён и неимоверно жесток – так сказано в пророчестве. В связи с этим у меня к вам вопрос, братья мои: пойдёте ли вы за ним, как пошли за мной?!
- Да! – зарычала гурьба воинов из-за всех столов.
- Будете ли верны ему так же, как вы верны мне?! – заревел Бескостный.
- Да!!! – ещё громче кричали викинги, а кто-то в порыве вспышки преданности даже перевернул свой стул и в несколько ударов разбил его о землю.
- Я никогда в вас не сомневался, - поджал губы Ивар, разглядывая свою армию.
Глаза его заблестели от слёз гордости.
Внезапно из-за стола вскочил наклюканый Тэкео. Его щёки порозовели, а всегда плотно запахнутая рубаха распахнулась, явив взору татуировки в виде никому не понятных символов:
-
Скорь! – крикнул он, вскинув свой кубок и пролив несколько капель медовухи на стол.
- СКОЛЬ! – вторила ему толпа и поднялся такой гвалт, что трудно было расслышать что говорят рядом.
Песни запели с новой силой, о стол застучали ложки и боевые топоры.
Улыбаясь, Ивар по-дружески хлопнул чужеземного воина по плечу, от чего тот едва не свалился с лавки назад.
- А батюшки… - вздохнула Ине, глядя на сие безобразие.
Она сидела за столом по левую руку от кюны, а рядом с ней бесновался какой-то мужик, то и дело размахивающий руками и своими сальными косичками.
Ине легонько пританцовывала печами. Ей настолько понравились заморские песни, что она не могла удержаться.
***
Когда из-за стола поднялась кюна, варяги заинтересованно примолкли. Все томились в ожидании, чего же она такого скажет. Нана глубоко вздохнула, перебарывая страх перед сотнями взглядов, и заговорила:
- Я родилась в глухом лесу, и красивое слово – не мой дар. Но у меня есть долг, перед собой, перед моим отцом, перед моим богом, и перед всеми вами. Чего б ни случилось в моей жизни, я всегда была и буду жрицей. Мне суждено волочь нелёгкое бремя службы: кормить и ублажать богов. Но без всех вас, мои милые, силы мои ничтожны. Поэтому сейчас я вынуждена спросить: кто из вас, храбрые воины, готов добровольно принести себя в жертву своим и моим богам?
Воины склонили лица и отставили свои кубки.
- Вы делаете это не ради нас с Иваром, но ради удачи, которая необходима нам в этом нелёгком плавании. Город Муромар – не малая деревенька, вроде нашей, а, по слухам, растущее торжище. Я видала его совсем дитём, и уже тогда он показался мне огромным. Кто знает, каков он сейчас? Кто знает, что они придумали, чтобы защитить его от врагов? Да сколько там воинов, готовых стоять насмерть за родной город да родных матерей? Я прошу вас решить, кто будет этим героем. Кто возложит себя на алтарь ради общей цели?
Кюна замолкла и на дрожащих ногах осторожно присела на место. Ивар смерил её одобрительным взглядом.
***
Смельчаком выбрался совсем юный варяг, во втором бою в жизни лишившийся обоих глаз. «Я бесполезен на поле боя, так что пусть так, но я внесу свой вклад в победу», - сказал он, стоя на деревянной платформе, сооруженной специально для жертвоприношения. Нана склонила голову и коснулась пальцами его щеки. Запах краски и женщины – последнее, что он почует перед тем, как вознестись:
- Твой вклад – один из самых важных, - сказала она тихо, глядя в его пустые, развороченные глазницы.
Парень судорожно вздохнул, нервничая.
- Это честь для меня, - хрипло ответил он.
Нана видела, как дрожали его руки, как дергался острый кадык. Но он держался смело, и голос его не дрогнул. Она положила ладони на его раскрашенные плечи:
- Это честь для всех нас. Ты храбрый воин, - её пальцы коснулись его челюсти. Ласково, словно любимая женщина, Нана погладила кожу скул. Потом шепнула нежно,- Боги здесь. Врата Вальхаллы распахнуты, Валькирии поют, а Асы зовут тебя. Слышишь?..
- Я слышу, - он закрыл трепещущие веки и глубоко вздохнул.
Нана мягко отстранилась, оставив на его щеке след прикосновения. Последнего. Земные запахи она забрала с собой. Нана старалась не думать о чёрной пустоте,, которую, должно быть, ощущал юноша.
Воину велели встать на колени и слегка склониться над огромной каменной чашей.
На платформе стояли трое – жертва, жрица и палач. Палачом выступал Тэкео, которого несколько раз облили холодной водой, прежде чем выпустить на платформу. На удивление быстро он отрезвел, осознав всю важность мероприятия. Он стоял слева от слепца, склонившего голову вперёд, и терпеливо ждал приказа.
После долго ожидания, кюна кивнула Тэкео, и тот обнажил меч. Удобно перехватив его двумя руками. Всеми силами он старался скрыть их лёгкую дрожь.
- Да помогут нам боги! – Нана вознесла руки к небу, и Тэкео занёс длинный меч.
Блеснуло лезвие, отражая свет костров и факелов, и голова воина глухо упала на дно чаши, а тело безвольно повалилось вперед, так что кровь из разрубленной шеи окропила дно. Потом стоящие внизу викинги потянули за верёвки. Привязанное за лодыжки, обезглавленное тело поднялось вверх тормашками и кровь потекла из раны с новой силой, наполняя чашу. Жрица поднесла к его шее две небольших глубоких чашки, и поочерёдно меняя их, наполнила ровно наполовину. Потом отстранилась и подняла их:
- Во славу Мары, - она медленно наклонила одну чашу.
Густая чёрная кровь полилась через край, прямо на вырезанный на поверхности подиума символ. Затем она так же плавно наклонила вторую чашу:
- И во славу Одина.
Народ вокруг торжественно молчал. Ивар, стоящий ближе всех к подиуму, с нескрываемым восторгом смотрел на жрицу. Его глаза отражали пламя факелов, освещающих подиум со всех сторон.
Кровь из обоих чаш заполнила углубления и направилась навстречу друг другу, по специально проведенному между символами каналу. А потом вышла из «берегов».
Нана подняла голову и окинула толпу взглядом:
- Нас ждёт удача, - констатировала она, и толпа зашумела.
В руках блестели кубки, топоры и мечи.
Тэкео поднёс свой меч к жрице, обухом к её лицу. Нана высунула язык и с наслаждением слизала кровь, оставшуюся на лезвии.
Пока варяги смотрели на новую кюну, Нана видела только Ивара. Приоткрыв рот, он наблюдал за её действиями. В его взгляде было столько обожания, что у жрицы закружилась голова, и возникло странное и сладко-стыдное чувство, что на платформе больше нет людей.
Только боги.
