***
Вначале лёд тронулся со стороны противоположного берега, и путь для кораблей пришлось вручную пробивать топорами и копьями. Покидая селение, подле которого Нана прожила всю свою жизнь, она испытывала ужасное волнение. Она не знала ничего, дальше высоких берегов, покрытых дремучими лесами, да бескрайних болот на другом берегу. Лишь однажды, в глубоком детстве ей довелось увидеть славный город Муром, и то лишь издали, с другого берега, когда они с отцом пришли туда за особенными травами. Что ждало её там, за крутыми изгибами реки теперь – она не могла даже представить. Большие длинные лодки из крепкого дерева, которые даны называли драккарами, оказались куда быстрее всех суден, которые видела Нана. Мощными форштевнями они рассекали рыжие от глины воды большой реки. Сотни воинов, пыхтя, синхронно гребли длинными вёслами, толкая корабли вперёд. Вода с плеском хлестала по бортам. Завернувшись в тёплую ткань, Нана стояла у низкого борта корабля, вглядываясь в незнакомую даль. Её длинные, местами спутанные волосы развевал холодный встречный ветер. Судно слегка покачивало. - Ох и сумасбродство, - причитала Ине, кутаясь в свой тёплый платок и пытаясь согреть ледяные уши, - не знала я, что жизнь так обернётся... - Неужто тебе не любопытно? – поинтересовался хитро прищуренный варяг, чей белокурый пучок растрепал ветер. - Ужасно любопытно, - закивала девушка, - я не могла там оставаться. Их жизнь – это их жизнь. Свою я ещё не видала. Я всегда знала, что другая, а тятя говорил, что я дурная. - Все бабы дурные, - отмахнулся варяг, скалясь, - вечно не знают, чего им надо. И при этом винят в этом мужиков! - Точно! Как с языка снял! – поддержали его усердно гребущие, кивая. - Моя как-то заявила мне, что мы не пара, потому что ей не нравится, как я ем! - громко сообщил один из гребущих. - А моей не нравится запах моих ног, - подхватил другой, - я ей говорю – я мужик, а от мужика должно так пахнуть! А она орёт. Викинги засмеялись, а затем примолкли. Мимо потянулись первые прибрежные деревеньки. Тишину нарушали только усердные кряхтения гребущих и бравое «и ррраз!», призванное задавать верный, синхронный ритм. Стоящий спиной к ходу корабля Ивар, прячась от промозглого ветра, накинул глубокий капюшон. Нана взглянула на него – сосредоточенного и сурового, в раздумьях уставившегося куда-то себе под ноги. Оглушительно закричали чайки, налетевшие откуда-то справа. - Вона, блестит, глядите! – крикну кто-то, указав пальцем вдаль. Ивар обернулся, вместе со всеми обратив взор на медленно выплывающий из-за поворота, город. Он раскинулся на невысоком берегу, у самой реки. Часть его была обнесена высоким частоколом, за которым виднелось что-то вроде деревянной крепости. Тут и там, будто грибы после дождя, торчали белокаменные стены невиданных храмов. Издали доносился тревожный звон колоколов. - Ну здравствуй, славный город Муромар, - оскалился Бескостный.***
Лагерь разбили недалеко, на поросшем лесом берегу. Шатры растянули меж вековых деревьев, чьи кроны терялись где-то в низких набрякших облаках. Придерживая выдающийся живот, Нана, облачённая в чёрное платье до пят, бродила между варягами, усердно подготавливающимися к предстоящей битве. Некоторые из них поднимали головы и с любопытством разглядывали татуировки, покрывающие лицо кюны. А та, не привыкшая к такому вниманию, спешила поскорее уйти. - А где остальные корабли? – спросила Ине, разглядывающая несколько драккаров, вытащенных прямо на песчаный берег, когда кюна подошла сзади. - Понятия не имею, - ответила та, - для меня планы Ивара остаются столь же загадочными, сколь они, полагаю, загадочны для муромцев. - Он тебе не доверяет? - Я бы не доверяла, - криво оскалилась Нана, вертя в пальцах маленький амулет, схожий по форме с песочными часами, - ты говорила с богами? - Ещё нет, - спохватилась девушка. - Самое время, - Нана прикрыла глаза, прислушиваясь. Шумел ветер, река, птицы и люди, с места на место перетаскивающие тяжелые ящики, молчаливые и сосредоточенные. - Попроси их защитить того, кто тебе дорог, - сказала жрица, уходя. Ине изогнула брови и поджала губы, глядя на медленные воды реки. В глазах её выступили слёзы, и она часто заморгала, чтобы смахнуть их. Она стояла так, на берегу, продуваемом всеми ветрами, у самой воды, и молчала много минут. Лишь когда начало смеркаться, её силуэт направился в сторону лагеря. Кутаясь в платок, она искала человека, но не могла найти его среди множества шатров и палаток, тёмных силуэтов и голосов.***
Ей повезло встретить его в лесу, поодаль от остальных. Тэкео сидел на широком пне по-восточному, подобрав под себя ноги. Перед ним в ряд лежали его меч и кинжал в ножнах. Глаза его были закрыты. Лицо было напряжённо сосредоточенным. - Тэкео, - осторожно позвала Ине. - Что ты хотера? – не открывая глаз, спросил воин. - Прости, что отвлекаю, просто… - она замялась, - просто я хотела пожелать тебе удачи на завтра. Чтобы ты вернулся. - Есри мне суждено завтра умереть – так тому и быть, - ответил Тэкео, - Я не страшусь смерти. Я готов к ней каждый день. Мы все рождаемся, чтобы умереть. - Так уж совсем и не страшишься? – недоверчиво поинтересовалась Ине. Воин приоткрыл глаза. Окинул девушку быстрым взглядом: - Путь воина есть решительное, окончатерьное и абсорютное принятие смерти, тщатерьное собрюдение кодекса Бусидо. Самурай обязан средовать Пути воина. - Са-му-рай? – переспросила она, - что за са-му-рай? - На моём языке это значит «воин». - Значит ты – са-му-рай? Любопытно… А что значит второе странное слово, которое ты назвал? - Бусидо? - Да, оно. - Это значит, что смерть – мой единственный путь, - исчерпывающе ответил Тэкео и снова прикрыл глаза, очевидно, стараясь сосредоточиться. - Прости, что помешала, - горько вздохнула Ине, и развернувшись, направилась было к лагерю, но остановилась, - всё равно, удачи тебе, Тэкео. Если тебе всё равно, знай, что я хочу увидеть тебя снова. С этими словами она приподняла подол платья, чтобы было удобнее идти, и скрылась за деревьями. - Спасибо за доброе срово, - произнёс воин, уже не рассчитывая быть услышанным.