Сказ о Нане, жрице чужих богов

Ивар просидел на ступенях дворца всю ночь. То, что его одежда промокла до нитки, его не сильно волновало. Задумчиво глядя в землю, он перебирал в голове всё, что могло убедить его в том, что Нана, его жена, его кюна – в безопасности сейчас. Он ни на секунду не сомневался в том, что бог, которому она служит – существует. Но то, что бог этот несёт в мир боль и страдания, ужасно пугал его. Его мыли то и дело скатывались в пучину страха, и он резко мотал головой, чтобы отогнать их. Когда на горизонте начало светать, он совсем занервничал. А потом раздался гул. Этот звук, будто шедший из самой земли, из крутых гор, внутри которых – не камень, а глина. Будто бы из самой реки. Отовсюду. Ивар подскочил, и уставился в сторону темнеющего на горизонте леса. Потом оглянулся вокруг – детинец был пуст и тих. Город спал. Потом дверь одного из теремов приоткрылась, и наружу выглянула заспанная Ине. Она держала в руке свечу, её волосы были растрёпаны. - Какого лешего?.. – спросила она, увидев напряженного Ивара, - что это было? - Кажется, Тор сегодня не в духе! – высунувшись в окно второго этажа дворца, хрипло крикнул Хвитцерк. - Пора, - негромко сказал Ивар, и ещё раз окинув взглядом лес, заковылял в сторону конюшен. Хвитцерк тут же исчез из окна. Дежурившие у входа в крепость варяги, заинтересованно выглянули из-за ворот. - Сказать Тэкео, чтобы собирался? – обеспокоенно спросила Ине. - И побыстрее! – не оборачиваясь, ответил конунг. Войдя в конюшню, Ивар первым делом растолкал сладко спящего дежурного, которого не смог разбудить даже гул. Зато лошади беспокоились. Они нервно ржали и фыркали, переминаясь с ноги на ногу в своих стойлах. Когда конунг подошёл к своему коню, тот вдруг взбрыкнул. - Какого… - непонимающе оглянулся по сторонам Ивар. Его конь никогда так себя не вёл – он был закалён в бою, спокоен и послушен, не боялся даже грома. - Они все как с ума посходили, - посетовал сонный конюх, пытаясь унять разбушевавшуюся кобылу. Внезапно, с улицы раздался женский крик. Кричали Ивара. - Готовь колесницу, - коротко скомандовал он, и поспешил на зов. Выйдя из конюшни, он увидел, что Ине согнулась над чем-то, лежащим на ступенях дворца. Она причитала что-то, в своей привычной манере ахая. Вид у её был необычно взволнованным. Спустившийся с крыльца Хвитцерк, поправляющий доспех, замер в изумлении. Потом поднял взгляд на брата. Что было сил, тот прибавил скорости. Приближаясь, он увидел, как Ине обернулась. А в руках у неё был ребёнок. Совсем маленький. Новорожденный. Завёрнутый в какие-то тряпки. - Ивар, - тревожно сказала Ине, - откуда он здесь взялся?.. Я только успела сбегать к постели, а вернулась – тут… Ивар застыл, испуганно уставившись на младенца. Хвитцерк подошёл и осторожно прикоснулся к ткани, в которую тот был завёрнут. На ней отчётливо виднелся искусный узор, вышитый мастерами специально для платья кюны. - Ивар, - Хвитцерк оторопело взглянул на него, - это… - он указал на узор. Опешивший конунг, испуганно уставился на ребёнка. - Это, - ошалело приоткрыла рот Ине, - это… Но как?.. Чувствуя, что мир вокруг пошатнулся, Ивар осторожно присел на ступень. - Это платье Наны, ошибки быть не может. Оно одно такое, на всём белом свете, - поднял брови Хвитцерк. Ине спохватилась, повернулась и пригнулась, намереваясь передать конунгу его сына. Тот поднял на неё испуганный взгляд, но отложил костыль, и с осторожностью принял его. Собственные руки показались ему грубыми деревяшками, никак не годящимися на такое. Младенец, смутно разглядывающий его и мир вокруг припухшими глазами, был таким маленьким и хрупким, что Ивар заволновался пуще прежнего. Он тяжело дышал, и жёсткий кожаный доспех, защищающий грудь, то и дело прижимался к ребёнку. Он сидел на ступени, выпрямив спину, напрягшись всем телом, и легонько покачивал сына. Глядя на крошечное, припухшее лицо маленьким с носиком, сложенными бантиком губами, которые младенец постоянно жевал, и огромными синими глазами, он не мог поверить в то, что видел. Ни то кашель, ни то стон вырвался из конунга. Он поднёс сына ближе к лицу, зажмурился, и не сдержавшись, тихонько заплакал. Ёрзающий в его руках младенец высвободил ручку и слепо схватил Ивара сначала за подбородок, потом за нос, по которому стекали горячие слёзы. Одна из них капнула ему на лицо, и он слизал её подвижным, блестящим языком. Шмыгая носом, Ивар поднял голову. Он прикрыл глаза и тяжело вздохнул. - Где же Нана? – спросила Ине, - как он оказался здесь один?.. Ивар поднял на неё взгляд. Лицо его было сырым, а щёки слегка покраснели. - Если она осталась в лесу, то кто тогда принёс ребёнка? – Хвитцерк обернулся на светлеющий горизонт. - Ине? - негромко позвал Ивар, и та поспешно пригнулась к нему. Он осторожно передал ей младенца, потом схватил костыль, и поднялся на ноги. Глубоко дыша, он вытер слёзы жёстким наручем, и на их месте осталась размазанная грязь. - Позаботься о нём, - сказал он, обращаясь к Ине, - я могу доверить его сейчас только тебе. Я знаю, ты справишься. Ине испуганно глянула на конунга, потом на ребёнка. Она никогда прежде не нянчила столь маленьких детей. Подоспевший было Тэкео, не успел даже как следует удивиться – его широко раскрытые глаза и высоко поднятые брови Ине видела впервые. Ковыляющий к воротам Ивар сразу окликнул его, и тот поспешил его догнать. - Это… Ингвару-сан? Ваш сын? – изумленно спросил воин, на ходу туже затягивая пояс. - Ты как всегда прав, - ответил Ивар, остановившись перед выкатывающейся из конюшни колесницей. - Тогда где же госпожа Нана-сан? С ней всё в порядке? - Это нам и предстоит выяснить… Тэкео опустил ошеломлённый взгляд, и, подумав немного, улыбнулся: - Поздравряю, Ивару-сан, с рождением сына. Это борьшая радость. Ивар глянул на него и сам застыл в изумлении – ещё ни разу за всё их знакомство он не видел, чтобы суровый воин так открыто улыбался. - Это точно, - кряхтя, взобрался на коня, Хвитцерк, - ещё бы матушку его теперь разыскать. Желательно, живой и невредимой. И вообще хорошо будет. Тэкео тоже поспешил оседлать подведенному ему коня. Конунг же, приложив немалое усилие, поднялся в свою сидячую колесницу. Костыль он закрепил у одного из высоких бортов. Ещё раз оглянулся на растерянную Ине, застывшую посреди площади с его сыном на руках. И хлестнул поводьями: - Ха! Лошадь сорвалась с места, направляясь в сторону леса. Хвитцерк и Тэкео поспешили за ним.