Ой баю-баю-баю, Не ложися на краю, Придет серенький волчок, Он укусит за бочок, И потоща во лесок.
Он всегда беззубо улыбался, глядя на мать, когда она начинала петь её. Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, жрица продолжала:А во леске старинный дом – Боги притаились в нём, Средь болот да камышей. Боги любят малышей.
***
Как и предполагал бывший Муромский дружинник, подопечный Сурая – Ждан, тайный ход в восточной стене города варяги не обнаружили. Для того и нужны были подобные хитрости: не знаючи не заметишь. Быстро переодевшись в доспехи убитого чужака, Ждан незаметно проник в город по приказу Сурая. Приказ заключался в двух словах: «найти и свести со свету». Кого – объяснять было не нужно. Улицы были пусты. Благодаря своим навыкам и прекрасному знанию города, Ждану удалось добраться до дворца и миновать двух охранников. В самом дворце было тихо. Негромко звеня кольчугой, он быстро поднялся на второй этаж и кинулся к княжеским палатам. В тронном зале никого не оказалось, и он направился в спальню. Уже отсюда он слышал заунывную мелодию, напеваемую приятным женским голосом. Мелодия напоминала колыбельную. Помня о том, что у Бескостного недавно родился сын, Ждан в предвкушении успеха и похвалы от князя, побежал на звук. Едва распахнув двери, он замер. В комнате никого не было, а звук резко прекратился. Растерянным взглядом окинув пустую кровать, стол и расписные стены, он собрался было уходить, но тут услышал женский голос за спиной. - Что-то потерял? Ждан обернулся и увидел девушку, облачённую в варяжские доспехи, что стояла за открытой дверью. В руке её блеснул меч, и от неожиданности мужчина не успел увернуться. Рубящий удар пришёлся в шею. Брызнула кровь, и слева от кадыка распахнулся свежий, тёмно-красный рот. Рот изрыгнул фонтан крови и открылся ещё шире. Тяжелая голова повисла на лоскуте кожи. Потом оторвалась, и с глухим стуком покатилась по полу.***
Нана вздрогнула, услышав грохот, с которым открылись ворота города. Она подняла голову и осмотрела низкий закопчённый потолок подпола, где оставил их Ивар. Сердце её неприятно сжалось, а по телу пробежала крупная дрожь. Засыпающий Ингвар заметил изменения и тут же распахнул глаза. Спохватившись, жрица принялась вновь укачивать его:Ой баю-баю-баю. Я дыханье затаю. Спит мой Ингвар и растёт, Скоро силу обретёт.
Ветром распахнулись ставни крошечного окна, и в комнату ворвался холодный воздух. Держа сына на руках, Нана поднялась с постели, чтобы поскорее закрыть окно. Сквозь пелену дождя ясно прозвучали далёкие крики: - Сгруппироваться! Сгруппироваться! Вперёд! Жрицу вдруг окатил ледяной страх. Она повернулась ухом к окну, прислушиваясь, но больше не смогла ничего разобрать. Со стороны ворот доносились невнятные приказы, был слышен стук щитов и неприятный, колющий слух звон железа. Там, на улице продолжался бой, и Нана не знала, есть ли у её супруга шанс отбить атаку и отстоять город. Ингвар оторвался от груди и заныл. Жрица поспешила захлопнуть ставни, и вернулась на кровать, покачивая сына. Она закрыла глаза и продолжила негромко петь:Коль возьмёшь ты в руки меч, Статен и широкоплеч, Ляжет мир к твоим ногам. Возврати его богам.
Ингвар прикрыл глазки и затих.Ой ты спи-ка-спи-поспи. Руки кровью окропи. Ворог твой, что крест несёт, В том же поле пусть падёт. Подними свои глаза, Посмотри на небеса: Спрятавшись в небес чертог, В страхе ждёт христианский бог.
Смолкнув, Нана снова прислушалась к звукам снаружи. Было подозрительно тихо, и это испугало её ещё больше: - Ой, Марушка-Марушка… - зажмурившись, зашептала она, - Идет чёрный Зверь, не несёт потерь, врага не боится, смелостью гордится. Взгляд у Зверя зорок, зуб остр, ухо настороже. Зверь в броню закован, в меха укутан. Шерсть его поглаживая, шагает рядом Мара. Опутывает Мара космами всё живое, вытягивает из него силу и отдаёт её Зверю. Зверь потомство защитит, да к норе своей чужака не подпустит… Вдалеке громыхнуло – снова хлопнули ворота. Стали слышны приглушенные вопли. Вначале напрягшаяся всем телом Нана подумала, что случилось что-то ужасное, но потом отчётливо услышала, что варяги радуются. Ликование быстро приблизилось и разошлось по городу, перемежаясь с рёвом варяжского рога и стуком оружия о щиты и стены. А потом в тереме, под полом которого расположилась Нана с сыном, раздались тяжёлые шаги. Жрица сильнее прижала к себе Ингвара и насторожилась. Кто-то спустился по лестнице и подошёл к дверям. А потом в комнату вошёл Ивар, твёрдо стоящий на обоих ногах. Сырой от дождя, не до конца смывшего кровь и грязь с его лица и одежды, он подошёл ближе. Он стоял совсем рядом. Немного странный. Чужой. Глаза его были светлее обычного. Он шумно дышал через нос. От него сильно пахло мокрой шерстью и железом. Нана настороженно подняла голову. - Мы отстояли город. Осторожно положив спящего сына на постель, жрица вскочила на ноги и обняла мужа, прижавшись к его холодным сырым доспехам. Не горбясь, он оказался намного выше, чем она привыкла его видеть. Тяжёлый запах ворвался в ноздри, но Нана только сильнее прижалась щекой к его наплечнику, гладя горячими ладонями шею и лицо конунга. Этот новый Ивар – высокий, не нуждающийся в костыле, наполненный энергией войны, ещё не до конца избавившийся от дыхания ярости в груди – казался ей жутким. Будто сняты были все преграды, сдерживающие его неконтролируемую, дикую силу. И сила та была настолько огромной и пугающей, что заведомо была обречена на погибель. Кажется, только сейчас, когда его взгляд прояснился, он вспомнил, что должен на что-то опираться. Держа до этого костыль в руке, он поставил его на пол и скосил плечи, перенеся вес с больной ноги на опору. Нана прильнула губами к его уху: - Я волновалась. Обнимая его, она ощущала нечто странное – необъяснимое чувство спокойствия и уверенности в том, что всё именно так, как и должно быть. Впервые за всё время, проведённое с ним, она вдруг ясно поняла, что её место именно здесь, рядом. Что то, что она принимала за долг – исполнить пророчество отца – переросло в нечто большее. - Погоди, - Ивар мягко отстранил её от себя, и проковылял ближе к постели. Потом, опираясь на костыль обеими руками, опустился на колени. Пригнулся и прильнул губами ко лбу спящего сына. Воодушевившаяся было Нана вмиг погрустнела. Она кинула взгляд на окно, деревянные ставни которого тихонько похлопывали на ветру. Потом мрачно уставилась в пол, поджав губы. - Этот князь, - сказала она, - он ведь ещё вернётся, верно? Ивар поднял на неё взгляд: - Верно. Почистит пёрышки и снова прилетит. - Что будем делать? Так и будешь отбиваться, вечно опасаясь отпускать меня в лес? Конунг нахмурился. С трудом поднявшись на ноги, он приблизился к ней почти вплотную: - По-твоему, я похож на труса?.. - Ни разу, - ответила та, смело глядя ему в глаза. Он угрюмо пожевал губы, а потом переставил костыль, направляясь к выходу, но остановился. Обернулся через плечо, глянул на супругу: - Сейчас он превосходит нас числом минимум дважды, но я найду способ их разбить. Обещаю.