Сказ о Нане, жрице чужих богов

С самого утра Хвитцерк нервничал. Не мог заставить себя усидеть на месте в своей комнатке, периодически вскакивая с кровати и выглядывая в окно – а не собралась ли на площади толпа? Не кричат ли глашатаи, собирая народ, чтобы тот посмотрел на наказание варяга, нарушившего приказ? От напряжения разболелась голова. Так что, когда в дверь постучали, он едва ли не подпрыгнул. Увидев смутно знакомого ему варяга, которого частенько наблюдал рядом с Иваром, сразу подумал, что за ним пришли, чтобы отвести на экзекуцию. От этой мысли свело челюсть – в выдумке пыток Бескостному не было равных. Однако несмотря на внутренний хаос, Хвитцерк сумел сохранить лицо, быстро собрался, и повинуясь приказу своего конунга – он дал себе зарок не нарушать их впредь – послушно отправился за посыльным. Вопреки ожиданиям, его привели не на площадь, а в свинарню. Ивар в компании столь раздражающего Хвитцерка Вышаты уже ждали его там. Больше, не считая скромно держащейся служанки, хрюкающих обитателей загонов и отвратительного смрада, там никого не было. Остановившись перед ними и смело заглянув в глаза хмурому брату, Хвитцерк задрал подбородок в ожидании. - За то, что ты, Хвитцерк, сын Рагнара, ослушался моего прямого приказа, - начал Ивар без воодушевления, - ты понесёшь наказание. Которое исполнится здесь и сейчас. Дай сюда свой меч, - он протянул руку. Сжав челюсти, Хвитцерк повиновался. Вынул меч из ножен и протянул брату. Приняв его, брат угрюмо взглянул ему в глаза: - Всё снимай. Ножны тоже. Вышата, по обыкновению сложив руки за спиной, наблюдал за происходящим из-под опущенных бровей. На секунду замерев в замешательстве, Хвитцерк медленно расстегнул пояс, к которому крепились ножны, и нехотя отдал и его. Давно позабытое чувство безоружности неприятно кольнуло. - Снимай рубаху и сапоги, - велел конунг. Хвитцерк ненадолго задержал на нём вопросительный взгляд, но приказ выполнил. Под не прекращающееся хрюканье (будто свиньи что-то понимали, смеясь над нерадивым) распоясался, стянул рубаху через голову, разулся. Ступив босыми ногами на утоптанную дурно пахнущую землю, выставил свои сапоги вперёд. Выпрямился. Отдал рубаху. Ивар подозвал служанку – худую черноволосую девушку с колким взглядом – и велел ей передать припасённые вещи Хвитцерку. Та вручила ему тряпьё и новые сапоги, и не дожидаясь разрешения, подобрав подол платья, чтоб не волочился по грязи, поспешила прочь. Хвитцерк же остался стоять полуголым, с вещами в руках, в ожидании дальнейших действий. - Теперь это твоя одежда. А это, - Ивар кивнул на трущихся друг о друга грязными боками свиней в загонах, - то, чем ты отныне будешь заниматься. До того момента, пока я не передумаю. Для начала – до первой полной луны. - Выполнять обязанности рабов? – негодующе переспросил Хвитцерк, до сих пор смутно осознавая происходящее. - Именно, - вскинул брови конунг, - и права на ношение оружия у тебя тоже не будет. Как и на участие в битвах. Ощутив весомый удар по самолюбию, Хвитцерк раздражённо раздул ноздри. Гнев медленно начал заполнять голову, делая её лёгкой. Однако сказать наперекор было нечего. Бескостный вполне мог бы устроить прилюдную экзекуцию, и унизить его так, что потом ни один из бывших сослуживцев не заговорил бы с ним как прежде. О, Ивар любил унижать. Пожалуй, до недавних пор для него не было ничего лучше, чем чувство абсолютной власти над человеком. С другой стороны, в последнее время он здорово изменился. Хвитцерк был уверен, что прежний Ивар ни за что не пощадил бы его, отправив на грязную работу вместо хорошей взбучки. Нарушить своё слово и потерять уважение он тоже не мог. Так что это был, наверное, наилучший вариант из возможных. Тем не менее, сам факт того, что ему, выращенному в семье ярла и конунга, с пелёнок окруженного слугами, придётся выгребать дерьмо за свиньями – ужасал. Хвитцерк был зол на брата, очень зол. Лопату, которую ему вручил, с виду беспристрастный Вышата, он едва не переломил пополам. Удовлетворённо кивнув, дружинник развернулся и быстрым шагом покинул свинарню. Ивар же задержался, взглянул в глаза брату и сказал, будто оправдываясь: - До первой луны. В ответ он только окинул его раздражённым взглядом и горделиво развернувшись, направился куда-то вглубь загонов, прямо босиком. Попавшаяся ему навстречу уже знакомая служанка неприятно уколола его взглядом из-под чёрных бровей. Хвитцерк сделал вид, что не заметил этого.

***

Вышату Ивар встретил на выходе из свинарни. Он стоял, прислонившись плечом к стене и улыбался: - Я в тебе не ошибся, - пробасил он, - ты и правда мудрый управленец. Честно говоря, я подумывал, что ты захочешь как-нибудь выгородить его… Но ты поступил, как и следовало. Теперь я вижу, что твоё слово веско, - он хлопнул большой ладонью о плечо Бескостного. Тот натянуто улыбнулся в ответ и тут же отвернулся, щуря глаза на полуденном солнце. Громко прогоняя с дороги людей, на площадь ворвался взмыленный варяжский всадник. Ивар было напрягся, но потом заметил широкую улыбку на его лице. Остановив коня и слетев с него в прыжке, всадник быстрым шагом направился к конунгу. - Новости! – произнёс он, в ожидании заинтересованности Бескостного. Дождавшись от того лишь требовательного взгляда, он заговорил сам: - Великий Рязанский князь Ратомир снова наведывался к Хану! Оба – и Ивар, и дружинник невесело поморщились. - В любом случае предложить ему больше нечего, - негромко сказал Вышата, обращаясь к Ивару, - Родственных связей у них нет. Больше чем ты предложил, золота да серебра в Рязани отродясь не бывало. А больше ему нечем его зацепить. Хан – наёмник. Его интересы ясны. Ивар кивнул, задумавшись о чем-то. - Но это ещё не всё, - загадочным тоном сообщил всадник, хитро поглядывая светло-голубыми глазами на дружинника. - Чего ещё? - За голову дружинника-предателя Вышаты назначена награда в две лисьих шубы, молодого коня и мешок золота! Ивар откинул голову и легко улыбнулся. Украдкой поглядел на Вышату. Тот вовсе не выглядел напуганным. Скорее очень, очень задумчивым. - Чего и следовало ожидать, - вздохнув, наконец, заключил тот. Конунг поднял взгляд в небо. Точно над площадью кружился ворон.