«Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые» ©Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита»
***
*2008 год* — Вик, может, ты всё-таки не поедешь никуда? Что тебе здесь не учится? — с нескрываемой грустью в глазах проговорила мать девушки — невысокая стройная женщина с крашенными в белый цвет волосами и тёмными, как ночь, глазами. — Мам, мы же уже всё обсудили, — запихивая зарядник в чемодан, ответила Александрова. — Всё будет в порядке. У тебя нет повода так переживать. — Что ты на самом деле разошлась, Тань? Только настрой ей сбиваешь, — в обычной своей строгой манере произнёс папа — высокий полный мужчина с тёмными совиными бровями и извечно грозным прищуром. — Позвони лучше Феде, пусть он там присмотрит за ней. Если сначала Вика хотела поблагодарить отца, то теперь ей просто хотелось стукнуть себя по лбу или закрыть лицо руками. С Фёдором шатенка была знакома с самого детства. Ещё будучи детьми дошкольного возраста, они с ним проводили почти всё время вместе, пока их родители обсуждали какие-то новые бизнес-проекты. Когда же ребята стали старше, то, как это часто бывает, многие из окружения начали приписывать им отношения, которых на самом деле никогда не было, да и не могло быть, ибо к окончанию начальной школы у парня уже появилась любовь. Смолов окончательно и бесповоротно влюбился в футбол. На их дружбу его страсть никак не влияла ровно до тех пор, пока парень не перебрался из родного Саратова в Подмосковье. Виктория тогда находилась в том самом возрасте, когда девочка испытывает наивысшее желание поделиться с кем-нибудь своими огромными, как тогда казалось, проблемами. А поскольку понимания родителей добиться бывает весьма непросто (да и не на все темы с ними можно разговаривать), то поддержку приходится искать на стороне — среди подруг и хороших знакомых. Но подруг у шатенки никогда не было. Она всегда существовала в своём собственном мире, пропуск в который имел лишь один человек, да и тот её бросил. Не воспринимать поступок Феди как предательство у девушки не получалось. Она очень старалась, внушала себе мысль о том, что безумно рада за него, что теперь он будет счастлив… Но ничего не помогало. Обида, затаившаяся внутри юного сердца, становилась больше с каждым новым вздохом и отдавала неприятной болью где-то в груди. В те редкие дни, когда Смолов приезжал в Саратов и их семьи устраивали дружеские вечера на природе, девушка старалась не показывать своих истинных чувств, отчего казалась холодной и безразличной не только по отношению к парню, но и вообще ко всему происходящему вокруг. Она больше не делилась с ним своими секретами, как это было раньше, не рассказывала о планах на будущее… Да что там говорить, ведь, кроме приветствия и такого высокомерного и пустого «как дела?», от неё нельзя было услышать ни слова в его адрес. Александрова отдалялась, и Федя прекрасно понимал это. Стараясь восстановить прежние отношения, он регулярно звонил ей, рассказывая по телефону разные истории, произошедшие с ним в команде, пытался развеселить, но все его усилия были тщетны. Сам того не ведая, он заставлял Вику чувствовать себя ещё хуже, так как от осознания того, что Смолову хорошо там и без неё, всё внутри разрывалось на мелкие кусочки, а крупные солёные слёзы уже совсем незаметно текли по бледным щекам. — Федя, наверное, занят. Куда ему до неё сейчас, — ответила женщина. — Дочь, может, мне с тобой поехать? Ну как ты там одна будешь? Неспокойно мне как-то. Всё-таки такой город большой, людей нехороших много… Ты же такая маленькая ещё. — Мамуль, людей нехороших везде много, — распрощавшись с матерью как-то слишком легко, без какой-то тяжести на сердце, шатенка хлопнула за собой дверью. Тогда она и представить себе не могла, чем обернётся для неё такое банальное желание — покорить столицу.***
Утром следующего дня Викторию разбудила громкая трель телефона, так неприятно врывающаяся в долгожданный сон девушки. — Алло, — сонно протянула Александрова, всё ещё продолжая лежать с закрытыми глазами. — Ты, Вика, смотрю, времени зря не теряешь. Ты вообще зачем туда поехала? Работать или личную жизнь устраивать, а? Я только один скандал замял с бразильцем этим, так тебя на новый потянуло. А может, мне тебя выгнать нахер, разорвать контракт?! — громкий голос разозлённого начальника заставил Вику отодвинуть телефон подальше от уха, дабы просто-напросто не оглохнуть. — Ты можешь спокойно объяснить, что произошло? — Зайди в почту и открой ссылку, которую я тебе прислал, — выполнив указания мужчины, шатенка подскочила на кровати, моментально переходя из сонного в довольно-таки бодрое состояние. — Что за фигня? — листая ленту чьего-то Instagram, Виктория ощущала, как шок постепенно завладевает её ещё не до конца проснувшимся мозгом. — Весело ты там ночи проводишь, Вик. — Это какая-то ошибка, — оправдание девушки звучали слишком глупо — она и сама это понимала, но, кроме этих идотских заезженных слов, в голову ничего не пришло. — Конечно ошибка! И скоро эта ошибка попадёт во все, мать твою, журналы! Ты совсем рехнулась что ли?! — громкий хлопок, послышавшийся из трубки, свидетельствовал о том, что разъярённый агент со всей силы стукнул кулаком по своему рабочему столу. — Бухая с футболистами по улицам шляешься! Дура, блять! Ты вообще понимаешь, что случится, если кто-нибудь из тренерского штаба это увидит?! Тебя выпрут оттуда ко всем херам! Чётко было оговорено — никаких интрижек со спортсменами! Я говорил тебе об этом! Заебали со своими мужиками! Звёзды ёбаные нашлись тут! — Макс, прошу тебя, успокойся. Тут же даже лица моего не видно. Может, это вообще не я, — произнесла Александрова, пытаясь успокоить мужчину, однако слова её звучали совсем не убедительно: она и сама с трудом верила в то, что говорила. — Конечно не ты! Смотри мне, Виктория, если будет скандал, я тебе помогать не стану, поняла меня? Сама, как хочешь, вертись там, на коленях ползай, плачь, умоляй, а чтобы фотосессию мне не запорола. Иначе сниматься будешь только в рекламе майонеза, если, конечно, тебя хотя бы туда возьмут. Пролистав ещё пару фотографий, качество которых в большинстве своём оставляло желать лучшего (сразу было видно, что фоткали быстро, исподтишка), Вика наткнулась на снимок, который реально мог представлять угрозу. Правда, не столько для неё, сколько для того парня, лицо которого получилось на нём очень даже чётко. — Грёбаный Миранчук! Убью, тварь, — вскочив с кровати, шатенка, накинув на плечи кофту, выбежала из номера и уверенной походкой направилась в противоположное крыло, где обитали непосредственно сами футболисты. — В каком номере живёт Миранчук? — подойдя к стойке ресепшена, за которой сегодня работала не Марина, а другая, незнакомая ей молодая девушка, спросила Виктория. — Д-двести тринадцатый, — вскочив со своего места, проговорила она, явно напуганная таким неожиданным и достаточно странным вопросом. — А В-вам зачем? — Доброго утра хочу ему пожелать.***
В скором времени, добравшись до комнаты парня, Вика громко постучала в дверь. — Антон, открывай! — крикнула она, даже не задумываясь о том, что это может привлечь к ней и ко всей происходящей сейчас ситуации крайне нежелательное внимание. По ту сторону послышались быстрые шаги, и вот уже перед шатенкой стоял сам футболист. Потирая заспанные глаза, он пытался сфокусировать взгляд на нежданной гостье. Светлые волосы его были непривычно взъерошены, на правой щеке красовался розовый след от подушки, свидетельствующий о том, что парень совсем недавно (видимо, только что) проснулся. Из всей возможной одежды на нём находились только тёмные шорты, что, впрочем, ни на секунду не смутило Викторию. — Ты что так рано? У тебя что-то случилось? — зевнул Антон. — Это у тебя с мозгом что-то случилось, а ещё, видимо, с совестью! А я-то думаю, где я могла видеть тебя. А оно вот как оказывается! — Ты о чём сейчас говоришь? — искренне не понимая, что от него хотят, проговорил Миранчук. — Да не делай вид, что не понимаешь меня! — затолкав спортсмена в номер, девушка бросила взгляд на застеленную кровать. — У тебя, я смотрю, все условия. Живёшь один, кровать вон лишняя… Идеальная обстановка для того, чтобы баб по клубам собирать на своей крутой тачке и в койку укладывать! Хорошо, блин, устроился! Молодец просто! Что ж меня-то в отель какой-то повёз?! — Вик, во-первых, кровать эта — не свободная. Она моего брата, просто он пока что не здесь. Во-вторых, тачки у меня тоже нет. Её Лёша забрал несколько дней назад. А в-третьих, про каких баб вообще идёт речь сейчас и что это за история с отелем? Я вообще ничего не понимаю. — Тош, а ответь мне на один вопрос, пожалуйста. Где ты был позавчера вечером, даже ночью, я бы сказала? — голос Александровой заметно смягчился, злость отступила, а ей не смену пришло чувство стыда и ощущение собственной беспросветной тупости. — Я был здесь. Мы днём заехали, — ответил футболист. — А где был твой брат? — Не знаю. У него с девушкой проблемы какие-то были. Он отпросился на пару дней. Только ты никому не говори. Для всех он отсутсутствует по семейным обстоятельствам. Ладно? — Да, конечно, — скрестив руки на груди, Вика уставилась на ту самую кровать, на которой должен был спать Миранчук-старший. — А когда твой брат приедет? — Сегодня должен, — включив телефон, парень посмотрел на время. — Ближе к вечеру, наверное. А что такое, я не понимаю? — Да всё нормально. Просто я… конченная дура. Скажи ему, чтобы ко мне зашёл. «Сначала делаем — потом думаем. Всё как всегда, Виктория», — произнесла про себя шатенка. Вылетев в коридор и со всей силой врезавшись во что-то или же в кого-то, она с трудом смогла удержаться на ногах, делая пару шагов назад, дабы не потерять равновесие. — Прости, — подняв голову, Виктория увидела перед собой те самые черты, которые уже успели чётко отложиться на подкорке мозга. Парень выглядел взволнованным, отчего его небольшого размера глаза сильно расширились. Окинув её удивлённым взглядом, он невольно отметил, что на девушке была надета только короткая сиреневая сорочка, открывающая вид на длинные стройные ноги, а поверх — серая спортивная кофта. Александрова ничего не сказала. Злость на саму себя захлестнула её новой волной, готовой вот-вот выплеснуться наружу и поглотить всех тех, кто так неудачно оказался в зоне досягаемости этого цунами. В данном случае пострадать мог ни в чём неповинный парнишка, который, помимо всего прочего, ещё и так понравился Вике. — Вик! Объясни, что случилось-то? — из-за той самой двери, откуда несколько секунд назад вышла шатенка, показался и сам хозяин номера. — Забей, Антон. Ничего не случилось, — обойдя Головина, Виктория поспешила удалиться к себе в комнату. — Что Вика делала у тебя? — проводив взглядом удаляющуюся девушку, Саша посмотрел на Миранчука. — Трахались мы с утра. Не еби мозги, Сань, — грубо проговорил Антон. — Шесть утра, блять. Мог ещё целых два часа спать, — закрывая дверь, добавил он для самого себя.***
Уже вечером, вернувшись с ужина, Александрова принялась раскладывать немногочисленные вещи, которые по своей же собственной глупости не разобрала ещё вчера. Теперь же всё выглядело настолько мятым, что создавалось впечатление, будто бы их достали из… всем известного места. Расставляя на полке в ванной косметику, Вика думала обо всех тех событиях, которые происходили с ней в последнее время. С одной стороны, давно её жизнь не была такой насыщенной и непредсказуемой, как сейчас… Но с другой, на данный момент она совершенно не нуждалась в этом. В свои двадцать восемь (почти двадцать девять) лет шатенка предпочла бы спокойствие всем этим шумным светским мероприятиям, фотосессиям для журналов, тысячам и тысячам новых лиц, которые навсегда исчезали из её жизни так же быстро, как и появлялись. Где-то в глубине души Виктория прекрасно понимала — всё то, что с ней происходило сейчас, являлось следствием одной огромной ошибки, которую она совершила так давно, но как будто только вчера. И все эти обманутые, обиженные и брошенные ею люди, в лучшем случае до сих пор мысленно проклинающие тот день, когда встретились с ней, а в худшем — уже давно забывшие о её существовании (ведь что может быть хуже того, что некогда близкие люди забыли тебя), и тот мужчина, который спустя столько лет всё ещё продолжал бередить сердце девушки — всё это послужило причиной того, что она никак не могла почувствовать себя по-настоящему счастливой. Это было её «крестом», который, видимо, ей придётся пронести через всю оставшуюся жизнь. В дверь постучали. От неожиданности Александрова вздрогнула, и пара разноцветных флакончиков со звонким звуком упала на кафельный пол. — Брат сказал, что ты искала меня, — не дожидаясь приглашения, парень вошёл в комнату. — А ты, значит, Лёша, — прикусив щёку с внутренней стороны, Вика вытянула губы трубочкой. — Какая же ты сволочь, Лёша! Что, бабы без алкоголя уже не дают?! Нужно обязательно пьяную или обкуренную какую-нибудь трахать, да?! Типа таким вот образом самоутвердиться пытаешься?! — кричала она, выплёскивая всю свою накопившуюся за последние пару дней злобу. — Да успокойся ты! — схватив Викторию за руки, Лёша прижал её к себе. — Ты кто вообще такая? О чём ты сейчас говоришь? — Да ладно тебе. Скажи ещё, что не узнал, — лицо парня выражало неподдельное удивление, смешанное с заметным раздражением и вполне объяснимым недовольством. — Или… Стой. Ты серьёзно не помнишь меня? — Да я тебя впервые вижу. Почему должен помнить? — Ну как почему? Утро пятницы, отель какой-то (не помню название)… — Погоди. То есть ты сейчас хочешь сказать, что ты была со мной? Невозможно. Я проснулся один. — Потому что я свалила с самого утра. «Какие же вы футболисты всё-таки тупые», — подумала девушка. — Давай без оскорблений только, ладно? — возмутился Миранчук. — Я что, это сейчас вслух сказала? — футболист закатил глаза. — Если, как ты говоришь, мы были вместе той ночью, то расскажи мне тогда, что вообще случилось. — Я ничего не помню. Вечером я выпивала с… другом в клубе Мадрида, а утром проснулась с каким-то парнем в московском отеле. Что происходило между этими двумя событиями, я не имею и малейшего понятия, — в крайней степени неправдоподобная история, которая никак не могла произойти в реальной жизни, заставила парня нахмуриться, вопросительно приподняв брови. — Если не веришь, то могу фотки показать. — Что ещё за фотки? — Какой-то «добрый человек» сфотографировал нас на улице, когда ты меня на спине нёс. И поверь, я бы всё отдала, чтобы там с тобой была не я… — Вик, не хочешь с нами в «Правду или действие сыграть»? — в комнату вошёл Федя. — Мне, наверное, стоило бы постучаться. Просто дверь была не заперта, — увидев девушку, руки которой всё ещё продолжал сжимать Лёша, Смолов несколько замялся. — Хорошо, Федь. Мы сейчас придём, — слово «мы» здесь явно было лишним, однако это Вика поняла уже после того, как сказала.***
Немногочисленная группа футболистов собралась в чьём-то номере. Смолов и оба Миранчука удобно разместились на одной из кроватей, а Дзюба, Головин и Зобнин — на другой. Когда в комнате появилась Александрова, свободные места остались только на полу, а на нём сидеть ей слишком не хотелось. — Могу я куда-нибудь присесть? — поинтересовалась она. Мужчины переглянулись, а потом дружно уставились на шатенку. — Садись. Я всё равно играть не буду, — поднимаясь с кровати и перемещаясь на пол, проговорил Рома. — Ээээ. Почему? — протянул Антон. — Не люблю игры такие. Я просто посмотрю. — Короче, правила. Будем крутить бутылочку. Тот, на кого укажет горлышко, отвечает на вопрос или действие выполняет. Загадывает любой вообще человек. Так будет интересней, — вещал Смолов. В первый же раз бутылочка остановилась на Феде, второй — на Лёше. Но оба раза желания были настолько глупыми, что Александровой вновь стало казаться, что она находится в детском лагере, а не среди взрослых мужиков. — Можно я? — когда же горлышко наконец показало на Вику, Антон поднял руку и чуть подпрыгнул, будто бы желая ответить на вопрос учителя в школе. — Давайте правду, — шатенка махнула рукой. — Я рассчитывал на действие, — парень почесал подбородок и задумался. — Что ты обычно… — Ешь на завтрак? — усмехнулась Александрова. — Или что-то в таком роде, да? Что у вас за тупые вопросы? Давайте играть по-взрослому, в конце концов. — Хочешь по-взрослому? Тогда вот тебе вопрос, — самому Миранчуку такая идея, кажется, пришлась по душе, по крайней мере в этот раз он долго не думал. — Расскажи про три самых крутых экстремальных места, где у тебя был секс. Типа там в лифте, в кабине самолёта и так далее. — В кабине самолёта, — ответила Виктория, загнув палец. — Да ладно, — удивился Федя. — Нет, серьёзно. У моего тогдашнего парня был знакомый пилот. Мы летели на какой-то матч. И когда вся команда вышла, мы с ним забрались в эту самую кабину. — То есть он тоже был футболистом? — девушка неохотно кивнула, осознавая, как сильно только что вляпалась. — А как его звали? — не унимался Антон. — По-моему, уже слишком много вопросов, Тох, — вступился Артём, за что Александрова одарила его благодарной полуулыбкой. — Ладно, ладно. Продолжай тогда. Ещё два места. — В озере, — Вика загнула второй палец. — И… дома, когда его родители пили на кухне чай. Нормально так? — Это был один парень? — спросил Миранчук-младший, на что шатенка утвердительно кивнула. — Тёмочка! — воскликнул Смолов, когда бутылочка повернулась в сторону Дзюбы. — Я что, не мужик? Давай действие. — Мы требуем от тебя стриптиз, — комната заполнилась продолжительным «о» и громкими аплодисментами. Это действие действительно заставило всех развеселиться, даже не слишком заинтересованные во всём происходящем Головин и Зобнин не смогли сдержать смеха. Общая атмосфера несколько разрядилась, а напряжение, так чётко ощущаемое в воздухе до сего момента, неожиданно исчезло. Повеселел и сам Артём, непривычная серьёзность которого в последние несколько дней вызывала кучу вопросов у членов команды. — Лёша! — Давай правду. — Ты занимался сексом с девушкой, которая была старше тебя на несколько лет? — спросил Федя, в голове которого, очевидно, подобные вопросы генерировались со скоростью света. — Думаю, было дело. Она была старше меня где-то лет на пять. — Саш, теперь ты. Это будет интересно, — лицо Миранчука-старшего расплылось в коварной улыбке. — Правда. — Ты когда-нибудь изменял своей девушке? — в комнате воцарилась тишина. Кажется, все с нетерпением ждали дальнейших действий Головина. — Лёх, тупой вопрос вообще, — сказал Артём. — Саш, ты имеешь права не отвечать на него, — проговорила девушка, дотрагиваясь до плеча рядом сидящего парня. — Никогда. Я никогда не изменял девушке, — его ответ заставил Александрову невольно улыбнуться. — И стоило из-за этого разводить тут. Нормальный это вопрос, — пробурчал Лёша, гордо задирая подбородок. — Опять я? Серьёзно? Ну давайте действие. А то так неинтересно как-то. Только можно я никуда не пойду, ладно? — У меня есть убойное действие. Идти никуда не придётся. Вик, ты же актриса? — загадывать снова взялся Антон, что не могло привести ни к чему хорошему. — В том числе. — Снималась когда-нибудь в постельных сценах? — Не пугай меня. Говори уже своё желание. — Сядь к Саше на колени лицом к нему и изобрази, как будто вы занимаетесь сексом, и ты получаешь оргазм, — БАМ! Сердце шатенки ушло куда-то в пятки, но вся кровь почему-то резко прилила к голове и маленькими молоточками застучала в висках. — Это ведь шутка была сейчас, да? — парень замотал головой. — Миранчуки, у вас это семейное? Что за херня такая? — Ок. Если Голова будет против, то загадаю что-нибудь другое, — все взгляды разом устремились на Головина, но он лишь пожал плечами. «Чёрт меня дёрнул надеть сегодня платье!» — думала Виктория, удобней устраиваясь на коленях футболиста. — Сань, ну не будь ты бревном. Обними её нормально хотя бы, — послушавшись совета кого-то из присутствующих, Головин сжал руки на теле Александровой. Наконец нормально усевшись, Вика начала ёрзать на коленях футболиста, изображая толчки. Обнажённые ноги тёрлись о плотную ткань спортивных штанов, а сквозь тонкое кружево вдруг стало ощущаться что-то твёрдое. Шатенка тяжело и прерывисто задышала, запрокидывая голову и прикрывая глаза. В скором времени, громко простонав, она будто бы и вправду задрожала, как бывает обычно во время оргазма, а затем и вовсе обмякла в руках блондина, утыкаясь носом в его шею. — Прости, Саш, — прошептала Виктория настолько тихо, чтобы мог слышать только он. А извиняться действительно было за что, ведь явный признак не наигранного, а реального желания заняться сейчас любовью всё ещё упирался ей в промежность. Поднявшись с коленей Александра, девушка поправила задравшееся платье. — Виктория, да вы прям профессионал, — сказал кто-то, но Александрова не разобрала кто именно. Продолжая смотреть на парня, она не прекращала кусать губы, испытывая то ли стыд, то ли вину, то ли всё вместе. Предложение о «взрослых играх», автором которого стала она сама, совершенно точно было ошибкой. Головин же в противоположность девушке совершенно не выглядел потерянным. Секундное замешательство, проскользнувшее в его глазах, быстро сменилось прежним непроницаемым спокойствием, которое Вика поначалу ошибочно приняла за робость. По привычке прищурив глаза, он поднялся со своего места и, бросив взгляд на модель, вышел из комнаты, оставляя всех присутствующих в лёгком недоумении. — Просто шикарно, — негромко произнесла шатенка и, последовав примеру футболиста, тоже ушла. — Поиграли, блядь, — проговорил Артём, хлопнув руками по бёдрам.