«Какой же нудной и невыносимой бывает женщина, когда мужик ей нужен. И в какую же идеальную превращается, когда становится всё равно»
***
Последняя неделя необычно прохладного московского лета неумолимо приближалась к своему завершению. Наполненная огромным количеством различных мероприятий и важных встреч, запланированных и организованных ещё несколько месяцев назад, для Виктории она и вовсе пролетела совсем незаметно. Последний день промозглого августа, выпавший в этом году на субботу, дал хоть и скромную, но всё же возможность морально подготовиться к новому этапу, ознаменовавшемуся приходом золотой осени. Аккуратно расставляя по столу тарелки, шатенка то и дело одёргивала скатерть, положение которой её заметно смущало и даже немного бесило. — Сколько по времени займут эти посиделки? — спросила она, почувствовав на себе довольный взгляд парня, уже несколько минут молча стоявшего в дверном проёме. — Не знаю. Почему мне кажется, что ты этому как-то не очень рада? — Тебе кажется, — ответила девушка, вновь дёргая скользкий тонкий край скатерти так сильно, что вся посуда со стола чуть не слетела на пол. — Да? Ну-ну, — отреагировав на резкие действия Вики еле заметным кивком, произнёс футболист. — У меня была очень загруженная неделя. Столько всего нужно было сделать. Но зато теперь с работой почти что покончено и я, наконец-то, могу… — не закончив предложение, Александрова замолчала, облизывая пересохшие губы. — Что ты можешь? — присаживаясь на ручку дивана, спросил Миранчук. — Могу отдохнуть, — быстро сообразила она, внимательным взглядом изучая стол на предмет нехватки на нём каких-либо предметов. — Какая красота! — воскликнул Лёша. — Ты у меня просто находка: и красивая, и умная, и готовишь классно, и мозг не ебёшь. Мне так с тобой повезло. «Сомневаюсь», — произнесла Виктория про себя, поморщившись от излишней, какой-то наигранной слащавости его голоса. От ненужных в этот момент размышлений шатенку отвлёк громкий дверной звонок. — Я открою. Отдыхай, — вскочив с дивана, Лёша бросился к двери, однако, несмотря на его указание, девушка тоже вышла в коридор, незаметно придерживаясь за стену. — Вы сразу все вместе? — Не поверишь, мы тут у двери встретились, — неуверенно протянул Антон, обнимая брата. — Добрый вечер! — проговорила Вика, ловя на себе взгляды сразу трёх пар глаз. — Виктория, — протянув руку невысокой голубоглазой блондинке с ярко выраженными скулами и пухлыми нежно-розовыми губами, удивительно похожей на Марго, она улыбнулась. — Дарья. Можно Даша. Ты невеста Лёши? — Нет, — резко отрезала Александрова, заставив едва знакомую девушку вздрогнуть и перевести взгляд на Антона. — То есть пока что нет, — уточнила она уже мягче и доброжелательней. — Ну что, пойдёмте в гостиную? — прерывая неловкое молчание, повисшее в воздухе, сказал Лёша, приобнимая Викторию за плечи. — Оцените Викусины кулинарные таланты. — Ух ты! Ты сама готовишь? — удивлённо воскликнула Дарья, очевидно, с первых же минут знакомства настроенная на дружбу. — Я вот не умею. Макароны только сварить могу, да яичницу пожарить. — Многие и этого не могут, — присаживаясь за стол, шатенка шире улыбнулась, выражая таким образом своё дружелюбное настроение по отношению к новой знакомой, хотя на самом деле ей было совершенно на неё плевать. С самого начала ужин сопровождался активными диалогами и спорами на различные темы, время от времени переходившими чуть ли не в крики. Постепенно к общению между братьями, видимо, совершенно забывшими о присутствии в комнате девушек, подключились Марго, всё ещё прятавшая несколько пристыженный взгляд от подруги, но в целом никоим образом не компрометирующая себя, и Даша, изо всех сил стремившаяся поддержать разговор, но, судя по всему, не смыслящая в данном вопросе практически ничего. — Вик, а ты почему ничего не говоришь? — поинтересовался Антон, отрывая девушку от изучения сделанного совсем недавно маникюра. — А? Я не расслышала. Повтори вопрос, — парень усмехнулся, но всё же спросил ещё раз. — Я не очень люблю обсуждать темы, в которых ничего не понимаю. — Вы, ребятки, конечно, стоите друг друга, — произнёс Миранчук-младший, откидываясь на спинку мягкого кресла. — Что один в облаках летает, что вторая так же… — Тош, — отрицательно мотнув головой, Даша заставила его замолчать. — Не надо. — Что? Я разве что-то не так сказал? После неловкого странного диалога, о котором все быстро забыли, разговор продолжился. Вика по-прежнему молчала. Поставив согнутую в локте руку на край столешницы, она разместила на ней голову и незаметно для окружающих устремила свой взгляд на оголённое до неприличия сильно бедро лучшей подруги, где в этот момент активно хозяйничала большая рука Антона. Поглаживая Марго по ноге и постепенно поднимаясь всё выше и выше, он беззаботно продолжал разговаривать со своей девушкой, сидевшей напротив. Эта картина вызывала у Александровой приступ отвращения и сильной злости. Осторожно двинув локоть в сторону, она как бы случайно толкнула со стола на половину наполненный апельсиновым соком стакан. — Ой! — воскликнула Виктория, наблюдая за тем, как яркого цвета жидкость впитывается в плотную джинсовую ткань. — Я такая растяпа. Прости меня. — Да ничего страшного, — произнёс Антон, безрезультатно пытаясь стереть влагу со штанов бумажными салфетками. — Нет-нет, так не пойдёт. Тебе нужно переодеться. Пойдём, я дам тебе что-нибудь из Лёшиных вещей, — поднявшись из-за стола, шатенка перевела невинно-вопросительный взгляд на своего парня. — Можно ведь, да? — Конечно, дорогая, — положительно кивнув, Миранчук-старший сделал небольшой глоток вина. — Она беременна у тебя что ли? — дождавшись момента, когда Вика и Антон уйдут, негромко спросила Дарья, чуть нагибаясь над столом. — С чего ты это взяла? — усмехнувшись про себя, поинтересовалась Рита, прекрасно зная, что беременность её подруге уж точно не грозит. — Ну, она бледная очень, не пьёт вместе с нами, сидит молча, да ещё и рассеянная немного. Вот я и подумала. Так да или нет? — Не знаю. Она мне ничего не говорила, — Миранчук еле заметно улыбнулся от нетактичного вопроса, веря в то, что девушка действительно может быть в положении. «Слепой идиот», — подумала Громова, закатив глаза.***
Оказавшись в спальне, Александрова тут же бросилась к шкафу-купе, принявшись выискивать подходящие вещи. — Что же мне тебе дать? — спросила она, адресовав данный вопрос, скорее, самой себе, нежели стоящему за её спиной футболисту. — Вы же одинаковые в плане роста, да? — Я на сантиметр выше, — гордо произнёс парень, хотя сама Виктория в данном факте повода для задирания носа не увидела, а потому молча продолжила искать одежду. — Вот. Думаю, подойдёт, — выудив из заваленного вещами шкафа серого цвета спортивные штаны, она протянула их Миранчуку. — Вик, мне не очень удобно тебя об этом просить, но, может, ты всё-таки выйдешь? — А что, стесняешься? — усмехнулась шатенка, прислонившись спиной к закрытому шкафу и тем самым показывая, что уходить она не намерена. — Ну, просто как-то не очень прилично это, наверное, — растерянно произнёс Антон, усаживаясь на край кровати и расстёгивая ремень на джинсах. — Да? То есть лапать мою подругу в тот момент, когда напротив сидит твоя девушка, когда она что-то тебе говорит, ты не стесняешься, а штаны снять при мне не можешь? — А! Так ты об этом, — облегчённо выдохнул парень, возвращаясь к своим джинсам. — Ну, мы с твоей подругой спим вместе. Есть такое. А что? — Ничего, — беззаботно улыбнувшись, девушка оттолкнулась от шкафа, делая шаг вперёд. — Миранчук, ты мальчик коллективного пользование? — добродушная игривая интонация резко сменилась грубовато-серьёзной и даже какой-то брезгливой. — Просто если так, то проблем вообще никаких. Вот только я тогда не понимаю, зачем тебе официальная девушка, если ты всё равно из постели в постель прыгаешь. — Вик, это уже перебор, — поправляя резинку быстро натянутых штанов, футболист поднялся с кровати. — Давай я сам разберусь со своей личной жизнью, ок? — Да, конечно, — отступив назад, Вика уже было выпустила парня из комнаты, однако в последнюю секунду она сделала резкий рывок вперёд и, схватив Антона за ворот светлой рубашки, толкнула в дверь шкафа. Прижавшись к нему вплотную, Александрова оградила все пути к отступлению. — Эй, Вик, что ты делаешь? — обезоруженный столь неожиданными действиями Виктории, футболист сильнее вжался в шкаф. Она не ответила. Приподняв согнутую ногу, шатенка надавила коленкой на самое чувствительное место любого мужчины, заставляя Миранчука болезненно дёрнуться и крепко вцепиться в её руки. — Не дёргайся, а то раздавлю всё! — прошипела она сквозь плотно сжатые зубы. — Хорошо-хорошо! — Слушай ты, мне похер, что у вас там происходит, но если из-за тебя, кобеля, моя подруга проронит хоть одну слезинку, я тебя яйца вырву. Ты понял меня?! — прижавшись к самой его шее, девушка шептала практически на ухо. — Да-да, понял. Только ногу убери. — Что этот тут у вас происходит? — недоумевающе произнёс Лёша, появившийся в спальне настолько неожиданно, что Вика не успела среагировать. Опустив ногу на пол и одёрнув высоко задравшийся подол платья, она отпрянула от футболиста. — Всё в порядке. Я просто споткнулась, — бросив на Антона грозный взгляд, который словно бы показывал всё то, что она с ним сделает, если он обидит Марго, Александрова ушла, оставляя братьев наедине. — Даже не спрашивай, — подняв руки в положении «сдаюсь», Миранчук-младший опустил глаза в пол, прекрасно понимая, что в данный момент соврать брату точно не сможет, и тоже поспешил уйти. «Не может быть», — пронеслось у Лёши в голове, пока он продолжал вглядываться в дверь шкафа, к которой всего минуту назад его девушка прижимала его брата и что-то шептала ему на ухо. Весь оставшийся вечер, вплоть до ухода гостей, Алексей молчал, размышляя над тем, что он видел в спальне.***
— Ты моешь посуду руками? — удивилась Виктория, усаживаясь за кухонный стол. Одёрнув подол платья, которое она почему-то так и не сняла, шатенка пододвинула ближе к себе кружку с давно остывшим чаем. — Да. А что в этом такого? — не оборачиваясь в её сторону, произнёс парень, смывая мыло с очередной тарелки. — Просто ты обычно в машинку всё закидываешь. — Решил, что нет смысла гонять технику из-за пары тарелок, — девушка закивала головой. «Решилась? Тогда действуй», — сжав ладонь в кулак, она громко выдохнула, собираясь с мыслями. — Лёш, нам с тобой поговорить нужно, — наконец, сказала Вика. — Да. Я как раз хотел у тебя кое-что уточнить, — закрыв кран, футболист не глядя схватил с крючка полотенце. — Давай сначала ты, — произнесла Александрова, прекрасно понимая, что после её речи Миранчук уже точно не захочет что-либо спрашивать. — У вас с Антоном… Когда я зашёл сегодня в комнату… У вас с ним было что-то? — повернувшись к Виктории, Лёша пристально посмотрел на выражение её лица, надеясь прочитать на нём ответ точно так же, как она сама читает ответы на лицах других. — Нет. Я просто споткнулась и налетела на него, — решив не портить жизнь ещё и младшему из братьев, соврала она. Впрочем, эта ложь никак не отразилась ни в её глазах, ни в её речи, именно поэтому парень поверил, вновь возвращаясь к своему прежнему занятию. — Ты беременна? — С чего ты взял? — Просто ответь: да или нет? — Нет. Точно нет, — ответила шатенка, пожимая плечами, ибо его вопрос даже в ней умудрился поселить неуверенность в её же словах. — Ладно, — с трудом скрыв своё разочарование, футболист сдержанно выдохнул. — Так о чём ты хотела поговорить? — Лёш, а за что ты меня любишь? — устремив взгляд на светлую скатерть, узоры на которой в тусклом свете пары ламп казались особенно притягательными и необычными, спросила девушка. — Ого! Мои вопросы, конечно, и рядом не валялись, — усмехнулся Миранчук, тут же задумываясь над ответом. Он знал, что любит её, не знал, почему именно, да и вообще никогда не думал об этом, но точно знал, что это так. Просто рядом с ней Лёша чувствовал что-то такое, что, как ему казалось, и называется любовью. — Ну, не знаю, — произнёс он, не подобрав ни одного достойного аргумента в пользу своих чувств. — А ты подумай, — хитро протянула Вика, внушая ему своей заинтересованной интонацией надежду на взаимность и какое-то продолжение, хотя на деле никакой надежды не было с самого начала. — Я когда тебя на базе увидел, ты ещё на меня тогда с кулаками накинулась, то подумал: «Да она же сумасшедшая! Но до безумия красивая, какая-то необычная», — прокручивая в голове подробности их первой встречи, парень улыбнулся. — Потом общаться понемногу начали. Ты оказалась другой, не такой, как все сейчас. В тебе загадка какая-то была. Мне захотелось тебя разгадать. Так и влюбился. Наверное, в это. — А сейчас что-то изменилось? — Конечно! Я ещё понял, что ты очень добрая, хоть и пытаешься колючки наружу выставлять. — Понятно. — А с чего вдруг такие вопросы? — тщательно вытирая один из бокалов, поинтересовался футболист. — Лёш, а у меня ребёнок есть, — от своего ответа Александрова почувствовала внутри необычайную лёгкость. Хоть одной тщательно продуманной лжи суждено было пасть именно сейчас и именно перед этим человеком. Миранчук замер. Несколько секунд он раздумывал над тем, что, вероятно, ему изменяет слух и на деле Виктория сказала что-то совершенно другое. Но, посмотрев на её серьёзное лицо, Лёша понял: со слухом всё в норме. — Это шутка такая? — замерев с бокалом в руке, спросил он. — Нет, не шутка. Дочка. Шесть лет. Соня. Я когда в Штаты переехала, начала встречаться там с одним. Потом узнала, что беременна, рассказала ему, а он вот тоже подумал, что это прикол, шутка такая. Жизнь над ним пошутила, поэтому быстро смылся. — Ты не говорила об этом. — Это не то, о чём рассказывают при встрече. И вот как ты думаешь, мне нужно было крест на личной жизни поставить? Или лучше аборт сделать? «Дурак», — вспоминая про свои собственные слова в адрес её подруги, произнесённые с такой гордостью, парень зажмурился, желая в эту секунду врезаться головой в стену от собственной глупости. — Аборт — это вообще убийство… — Тогда всё-таки крест? — Ну, нет. Мне на самом деле не важно. Я хочу с ней познакомиться. Где она сейчас? — воодушевлённо проговорил футболист, надеясь разрулить сложившуюся ситуацию, и наконец, отставил натёртый до блеска бокал в сторону. — С родителями в Европе. — И с ними я бы тоже познакомился. — А как же то, что «нужно своих детей рожать, а не чужих воспитывать»? — процитировала шатенка, окончательно вгоняя Миранчука в тупик. — Я же не про тебя говорил. — Правда? Двойные стандарты какие-то. Не находишь? То есть остальные должны в монашки уйти, а мне, значит, любовь можно строить. Так? — не унималась она, продолжая задавать ему вопросы, на которые он просто не мог дать ей ответа. — Вик, зачем всё это? — растеряв весь свой энтузиазм, настороженно спросил Лёша, не понимая, к чему она ведёт. — Я уйти от тебя хочу, — спокойно ответила девушка, игнорируя и испуг в глазах парня, и белую тарелку, выпавшую из его онемевших рук и расколовшуюся на несколько частей. — Долго предлог искала. Надеялась, ты сам меня бросишь, когда синяки увидишь. Но нет, ты не бросил. А теперь вот появился повод у меня. Не выходит у нас. Сам же видишь. — Я люблю тебя, Вик, — заметно охрипшим голосом произнёс футболист, всё ещё надеясь на то, что сказанные в сотый раз слова смогут растопить холодное, как лёд, сердце Вики. — Мне жаль. Потому что я тебя не люблю. — П-почему? — отложив в сторону полотенце, Миранчук оперся обеими руками на кухонную гарнитуру, продолжая стоять к Александровой спиной, ибо так она точно не сможет увидеть, насколько ему больно. — Не знаю. Если ты вдруг думаешь, что я такая вот подлая тварь и у меня с самого начала был план потрахаться с тобой и повытягивать из тебя деньги и подарки, то ты ошибаешься. Я пыталась тебя полюбить, пыталась что-то найти, но не смогла. Не вижу в тебе ничего. — А кого ты любишь, Вик? Головина?! — воскликнул Лёша, скрывая за своим гневом подступившие к глазам слёзы горечи. — Не его, — бросила Виктория, не видя смысла распинаться в разъяснениях и оправданиях, которые ни ей, ни ему не принесут ничего хорошего. — Ты ведь спала с ним, пока мы вместе были. Я прав? — Спала. Но трахаться и любить — это разные вещи. — Кого тогда ты любишь? — еле слышно вновь спросил он, уже не боясь даже разрыдаться при ней, как маленький мальчишка. Парень был готов поступиться со всеми своими немногочисленными принципами и со своей гордостью, лишь бы она осталась с ним подольше, но держать её рядом всегда ему бы точно не хватило сил. — Это уже не важно. Главное, что тебя я не люблю и врать тебе я больше не хочу. Ты найдёшь себе кого-нибудь. Только предохраняйся, пожалуйста, а то вдруг жениться придётся, — подарив ему на прощание самую светлую и тёплую свою улыбку, шатенка поднялась из-за стола, вышла в коридор и, взяв в руки небольшой рюкзак, в который она заранее собрала все необходимые вещи, повернула ключ. — Стой! — выбежав с кухни вслед за ней, футболист вцепился в тонкую изящную руку мёртвой хваткой, давая ей понять, что не собирается вот так просто её отпустить. — Перестань, Лёш. — Почему ты так со мной? Почему не нужен тебе? Почему? — быстро говорил он, путаясь в словах и заикаясь. Не понимал. Не хотел понимать, почему она не любит его, почему он чувствует так много, а она не чувствует ничего. — Я… Я не знаю, — растерявшись от такой его реакции, ответила девушка. Ей стоило сделать всё быстрее, стоило закончить всё намного раньше, тогда ему, возможно, не было бы настолько больно сейчас, а ей не было бы так обидно за него. — Я прошу тебя: останься со мной, — обняв Вику со спины, Миранчук крепко прижал её к себе, заставляя выпустить из рук рюкзак. Уткнувшись в открытую шею, он не прекращал коротко целовать её в перерывах между словами. — Я для тебя всё сделаю. Вообще всё. Хочешь дорогие подарки, одежду брендовую, украшения, тачки, побрякушки? — Будет. Хочешь путешествовать, отдыхать? — Так я дам тебе это. Женюсь на тебе, дочь твою, как свою собственную, воспитаю. Захочешь, ещё детей родим. Если нет, то ладно, будем так втроём жить. Только не уходи. Я не смогу без тебя. — Прости, Лёш, — с трудом сдерживая эмоции, произнесла Александрова. — Но я мужика хочу, сильного мужика, а не раба, который на коленях передо мной ползает, — с необычайной даже для самой себя резкостью она скинула его ослабшие руки с себя и ушла, громко хлопнув дверью. Их недоотношениям пришёл конец. Вот только на душе от этого теплее не стало. «Двойные стандарты», — усмехнулась про себя девушка, останавливаясь на середине лестницы. — Я ничем не лучше тебя, Антон. Даже наоборот, — прошептала она, вспоминая свои слова, сказанные всего пару часов назад. — Но мне уже можно…