Noble pirates

      Звёзды сияют на небосводе, луна бледнеет и приближается к горизонту, а с востока уже виднеется ярко-красная полоса рассвета. Кихён расслаблено опирается на внешнюю стену трактира спиной и поднимает глаза к небу. Чангюн же рассматривает медленно гаснущие огни города. Эти двое всю ночь болтали обо всём и ни о чём. Чангюн казался ещё закрытым, но Кихён точно чувствовал, что его подпускают ближе к себе, медленно раскрываются и раскрепощаются. Они трутся друг о друга плечами, а внутри всё почему-то разрывается на кусочки — казалось бы, вот он, в паре сантиметров от тебя — протяни руку. Но здравый смысл отговариет сердце от опрометчивых поступков, и вот, душа, изнывая от боли, мечется от одного к другому.       — Как думаешь, что пожелал Хоши? — слишком неожиданно задаёт вопрос Кихён, от которого желудок Чангюна буквально связывается в узел. И почему-то он решает рассказать.       — Все знают, о чём он мечтает больше всего. Все, кроме Уджи. Он то ли и правда не знает, то ли только делает вид. Он хочет, чтобы Джихун перестал винить себя, чтобы начал жить своей жизнью.       — А… Что с ним не так? Вроде, Уджи вполне уверенный в себе, самодостаточный и самостоятельный, — глупо хлопая ресницами, удивляется принц.       — Дело в том… — с тяжёлым вздохом начинает капитан. — Мы всегда воровали у богатых. Ну, знаешь, у тех, кто только что выкупил рабов с чёрного рынка, к примеру. Мы захватывали их корабли и высвобождали пленных. Французы, корабль которых мы недавно штурмовали, своровали у твоей мачехи дорогую диадему и, воспользовавшись переполохом в замке, улизнули. Мы, кончено, не вернули диадему, но наказали преступников.       — Пф, — фыркает Кихён, — ну ты ещё назови себя «благородным пиратом»!       — А вот и назову! — с вызовом ухмыляясь, отвечает Им.       — Так… Как это относится к желанию Хоши?       — Слушай дальше, — вновь делает серьёзное выражение лица Чангюн. — Раньше мы воровали исключительно у тех, кто заслуживал наказания.       — А меня украли по другой причине? — любопытство захлёстывает Кихёна с головой и он подсаживается к Чангюну буквально вплотную.       — Да. Где-то год назад в дом Джихуна ворвались грабители. Они обчистили всё ночью. Мы тогда были на другом континенте и не знали. У Уджи есть брат — Юнги — ему тогда было всего пятнадцать. Он слышал шорох и шёпот, поэтому пошёл проверить, что происходит. Грабители убегали оттуда сломя голову, боясь быть замеченными, но они успели прихватить с собой много дорогих вещей. Юнги побежал за ними и… Они сбросили его с обрыва. Удар, и как итог — перелом позвоночника.       — Ах! — Кихён непроизвольно прикрывает рот ладонью. Поверить в услышанное сложно.       — Джихун узнал, что операция возможна, реабилитация тоже. Но для этого нужны огромные деньги. Он тогда ушёл в себя, ни с кем не разговаривал, ничего не ел около месяца. Даже хотел уйти из команды. Мы пообещали, что поможем ему, ведь наша дружба длится не первый год. Так мы и стали браться за все задания, которые нам предлагали. Грязные деньги держать в руках отвратительно. Но для выздоровления Юнги мы поклялись сделать что угодно.       — Тогда… Почему же Джихун винит в этом инциденте себя?       — В тот день мы должны были вернуться. По плану. Но у Джихуна в нашем путешествии закрутился роман с каким-то знахарем, и он попросил нас остаться ещё на три дня в том порту.       — Вот оно что… — Кихён всё ещё не понимает, почему Уджи чувствует себя виноватым. — Но он ведь не мог предугадать такой расклад событий.       — Верно. Но также он понимает — не влюбись он в того юношу, не попроси нас остаться ещё на время, всё бы могло обойтись.       Оба замолкают. Развивать тему дальше совсем не хочется — слишком неправильно это — обсуждать другого человека, не присутствующего здесь. Через время они возвращаются в комнату Чангюна. Глаза предательски слипаются. Сон забирает в свои объятья мгновенно. Никто не помнит, как добрался до кровати и как лёг. В комнате царила идиллия.       Первые солнечные лучи нового дня невесомо касаются лица юноши, волосы которого распластались по подушке и запутались в чужих длинных пальцах. Кихёну жарко и хочется пить. Он облизывает губы, перекатывается с бока на спину и откидывает рогу в сторону. Рядом с ухом раздаётся чужой стон, и Ю резко распахивает глаза. Ещё сонный мозг не успевает быстро обработать информацию, поэтому принц с минуту пялится на лежащего рядом Чангюна.       — Как спалось? — слишком сексуальная, по мнению Кихёна, улыбочка расцветает на губах капитана. Принц подрывается с постели, путается в тонком одеяле и буквально вылетает из комнаты, успев кинуть напоследок:       — Я должен убрать свою комнату!       Сегодня последний день. Они отплывают.       Кихён быстро убирает постель со своей кровати, складывает в корзину для стирки и спускается вниз.       — Капитан, всё готово! — отчитывается юноша. — Во сколько отплываем?       — В десять вечера, — не отрываясь от пересчёта золотых монет, отвечает Чангюн. Он продал купцам двух пленников и одного предателя, за что ему дали кругленькую сумму.       — Капитан… <i>Это<i/> что же, тоже член вашего экипажа? — усмехается один из купцов. Мужчина подходит к Кихёну, берёт за подбородок и насильно вертит его голову из стороны в сторону. — Продадите и его нам? Не думаю, что он так уж важен вашей команде: хилый, смазливый… А мы вам заплатим в два раза больше, чем за предыдущих.       — Хаха, — из-за стойки выбегает Минхёк, смеётся нервно и убирает толстые руки купца от лица принца. — Простите, но он не продаётся.       — Верно, — кивает Чангюн и, даже не удосужив взглядом Кихёна, уходит обратно в свою комнату — собирать вещи.       — «Мог бы хоть поддержать меня взглядом…» — Кихён мысленно дуется, а затем резкими движениями хлопает себя по щекам. — «Хватит уже! Перестань! Идиотские мысли!»       — Отправляемся! — кричит Хёну с мачты. Все пираты грузят вещи на корабль.       Солнце скрывается за горизонтом, оставляя после себя лишь тонкую красную полоску. Море бушует, крупными волнами разбиваясь о песчаный берег, о деревянный пирс.       — Капитан, не могу найти Кихёна, — Джонхан выглядит запыхавшимся и сбитым с толка.       — Везде искал? — хладнокровности у капитана явно не занимать.       — Я оббежал весь трактир десять раз и даже запросил у Минхёка ключи от всех номеров, но его нигде нет.       Чангюн выглядит крайне спокойным. Но Джонхан видит. Видит тонкую струйку холодного пота, стекающую по виску, видит, как капитан тяжело и нервно сглатывает, как резко сохнут его губы, и как он закусывает внутреннюю сторону щеки.       — Я сейчас, поднимайся на борт, — командует Чангюн и бежит обратно в трактир.       Минхёк вытирает столы и напевает себе под нос какую-то песенку. Он очень заботится о Чангюне, Им для него как младший брат. И в начале он действительно распереживался. «Во что снова ввязался этот ребёнок?», «Он действительно похитил принца Ацилии?», «Да его же посадят, когда поймают! А это точно произойдёт, принц, это ведь не обычный кузнец или торговец.» Вот, какие мысли посещали Минхёка, когда он увидел плакат «разыскивается» с наброском Кихёна. Он действительно не понимал, зачем Чангюну понадобилось оставлять принца в живых, зачем вообще лезть в такие грязные дела, как королевские заговоры. Всё закрутилось, завертелось — положение Юнги, похищение Кихёна…       Но он всё понял. Кажется, Чангюн и сам до этого ещё не домыслил. А со стороны, всё же виднее. Утром, когда Минхёк вошёл в спальню капитана, чтобы предупредить его о том, что купцы хотят купить пленных, перед ним развернулась прекрасная картина. Кихён лежал, свернувшись клубочком и утыкаясь в грудь Чангюна носом. Капитан же одной рукой приобнимал принца за плечи, словно бы оберегая, а другой рукой, пребывая ещё во сне, гладил его волосы. Он же утыкался лицом в Кихёнову макушку и мерно сопел, ощущая приятный запах миндаля, исходящий от Кихёна.       Минхёк почувствовал, что заметил что-то тайное, интимное, скрытое ото всех в глубинах чужого подсознания. Но он понял. Понял, почему Чангюн ведёт себя так странно.       — Минхёк! — ранее упомянутый врывается в таверну и, опираясь руками о стол, пытается отдышаться. — Когда отплыл купеческий корабль?       — Около часа назад, — удивлённо и растерянно отвечает Ли. Он хочет спросить, что произошло, но не успевает:       — Куда они поплыли?       — Они обсуждали Китовый залив, но я не уверен…       — Спасибо! — капитана уже и след простыл.       — Что же стряслось? — шепчет себе под нос хозяин таверны и выходит на пирс, чтобы проводить пиратский корабль в путь.       Чангюн кричит на команду, ходит из стороны в сторону и ждёт, ждёт, ждёт, когда же этот чертов берег Китового залива покажется в зоне видимости человеческого глаза. Время течёт крайне медленно, и капитан успевает представить себе тысячу ужасных исходов событий.       — Не переживайте, не убьют же они его, — простодушно затачивая меч, произносит Шону.       — Действительно, чаем его поить будут, — с нервным сарказмом отвечает Чангюн.       — Ну, вот, — усмехается квартирмейстер. — Чувство юмора у вас на месте. Значит, ещё не всё потеряно.       — Заткнись, — впервые за долгое время совесть за такие грубые слова больно царапает внутренности. — Извини, нервы.       — А за меня вы бы так не переживали, — смотрит косо. Наблюдает. Замечает каждое движение: застывший, стеклянный взгляд, ещё более нервное сглатывание и поджатые губы.       — Тебе просто кажется. Я за всех членов нашей команды переживаю одинаково. И Кихён — тоже входит в состав нашей команды.       Первая стадия — отрицание. Шону усмехается и возвращается к своему увлекательному делу. «Хотя бы себя не обманывайте, капитан».       Наконец, берег желанного залива достигнут, но солнце уже село. Наступила ночь.       Чангюн не теряет ни секунды: с корабля спускается без вещей — сразу же идёт к страже порта.       — Добрый вечер, господа, — начинает издалека, чтобы не показаться странным. — Здесь не высаживались, случайно, купцы? Я очень хотел купить у них один дорогой товар, но не успел застать их в трактире — они, оказывается, уже уехали.       — Да, были тут недавно одни. Но не советую у них ничего покупать: о чёрном рынке они разговаривали. Их могут казнить, если кто-то из королевских приближённых вдруг узнает об этом.       Чангюну крайне повезло, что ему попался разговорчивый стражник.       — О, правда? — умело делает удивлённое выражение лица. Ему бы в актёры идти… — Спасибо! Тогда, действительно, не стоит ничего у них покупать.       Он бежит, сломя голову, совершенно не заботясь о том, что меч остался в каюте, а с собой лишь тупой ножик. Ему крайне везёт, ведь капитана замечает вечно оберегающий своих друзей Вонхо. Он бежит следом, стараясь не упустить Чангюна из вида.       А у капитана мысли словно специально путаются, выводят из себя; тело он своё буквально не ощущает: бежит на автомате. В голову бьёт «я должен, обязан успеть», и совсем не важно, что Кихён всего лишь слабый парнишка, чудом увернувшийся от неминуемой гибели на чангюновом корабле. Ничего не важно. Когда Чангюн вспоминает широкую улыбку, смеющиеся глаза и изящные движения рук, все «но» словно бы испаряются.       «Дождись меня. Прошу, только дождись. Я уже рядом. Я обязательно спасу тебя.»