Дверь между нами

Только когда я пью, я могу общаться с идиотами.

Ревновала ли я Джима к его похождениям с Нико? Не очень. Наверное, потому что знала, что это всего лишь временная интрижка, как и множество других женщин. Я нормально отнеслась к монтажеру Глории Ставерс, которая была на много лет старше Джима, но ясное дело, чем его привлекла — страстью к кино. Я ничего не сказала, когда Пэм тихо рассказала мне про Памелу дес Баррес [1], которая умудрилась переспать чуть ли не со всеми рок-музыкантами того времени. Робби Кригер явно не обижался на то, что Джим пару раз успел перепихнуться с его будущей женой Линн. Пэм же ничего не испытывала к Девон Вилсон, известной групи. А когда я узнала про Линду МакКартни, то не удивилась, просто не понимала, как Пол относился к этому. Их было много только за год наших отношений и столько же после того, как комета Джима начала стремительно нестись. Имена многих история не сохранила. Как я уже говорила, ревность кольнула меня лишь однажды. В Нью-Йорке зимой 1970-го. Ее звали Бетти Данлер, и она была юной и свежей, как весенняя роза, а еще такой утонченной, что порой казалось, растолстевший Джим просто сломает ее. Было непонятно, что она, такая юная и изящная, делает рядом с неряхой Джимом. Но когда они смеялись над чем-то, сразу было видно, сколько огня между ними. Она была балериной и в Нью-Йорке оказалась всего лишь с гастролями. Джим не раз сходил на ее спектакли, где она в свои восемнадцать блистала на сцене в главной роли. Однажды он взял меня с собой, и я внимательно следила, как он, затаив дыхание, наблюдал за Бетти Данлер. После он называл ее фотогеничной, подобно Венере. Это потом подхватил Рэй, ведь он все время называл Джима Дионисом. Она недолго пробыла рядом с Джимом, но все свое внимание он переключил на нее. Не знаю, что в ней было такого магического, от чего все мужчины западали на нее, мечтая, чтобы она была с ними, соглашаясь и на одну ночь. Я потом видела ее в Париже, когда приезжала к Джиму на несколько дней. Мне это не понравилось, но я смолчала, а вот Пэм — нет. Позже Бетти Данлер пропала на несколько лет, а когда появилась на небосклоне снова, то танцевала под Spanish Caravan, и у меня промелькнула мысль, что Джиму это очень бы понравилось. Да, женщин было много, но я научилась с этим мириться. Научилась преодолевать подобную слабость, потому что, если верить Джиму, это никого не красило и не избавляло от пут, которые не позволяют человеку быть свободным. При нем я никогда не смела язвить на эту тему. Лишь однажды, за что в итоге получила. Женщины для Джима были сродни музам, но они никогда не входили в его жизнь дальше, чем он разрешил. Они волновали его, будоражили, но не более того. Сами же представительницы слабого пола влюблялись в него до безумия. Те, кто поначалу скептически относился к нему, потом меняли свое мнение. Нико, наверное, была из их числа. Из Нью-Йорка Джим вернулся в весьма расстроенных чувствах. Он был человеком настроения, и если что-то шло не так, то предпочитал заливать свое плохое настроение алкоголем или закидываться наркотиками. Ни мне, ни Пэм это не нравилось, но в таких случаях он просто совращал нас, зная, на какие рычаги надо давить, чтобы добиться своего, и тогда начиналась настоящая вакханалия. Я помню, когда нас пригласили в Калифорнийский замок. Не знаю, почему его так прозвали, но название прочно закрепилось среди рок-н-ролльщиков. Это был двухэтажный дом какой-то старой голливудской звезды, которая сдавала его рок-группам. Там все останавливались: Боб Дилан, Jefferson Airplane, The Velvet Underground и многие другие, кто был популярен в те дни. Замок не боялись сдавать рок-н-ролльщикам, потому что сильно ухудшить состояние этих развалин надо еще крепко постараться. Однако рок-звезды прилагали все усилия. Если честно, мне не очень хотелось ехать туда: я только вернулась из Майами, где у меня была съемка, да и выяснение отношений с Джимом добавляло усталости. Но меня уговорила Пэм, сказав, что там будет множество разных людей, с которыми мне бы не помешало познакомиться. Натянув черное облегающее платье с открытой спиной, я отправилась на вечеринку, ничего особенно не ожидая. Да и не надо было. Дэнни Филдс[2] накануне увидел в Сан-Франциско Джима со страшными и грязными поклонницами, которые частенько бывали в его компании, особенно если Джим был пьян, и решил его познакомить с настоящей женщиной. И ей, конечно, была Нико. Дэнни подумал, что это повредит его имиджу, если рок-звезду заметят с такими поклонницами. Он хотел познакомить Джима с Нико, чтобы он влюбился в нее, а заодно проверить, таких ли женщин он предпочитает. Так что Дэнни потратил на это мероприятие немало нервов. — Слушай, а ты… — Дэнни нервно закурил, явно собираясь спросить у меня нечто шокирующее или ожидая, что я его отошью. — Говорят, что ты любишь всех фотографировать и тусоваться. Ты же Кэнди Руфин? А я Дэнни Филдс. — Да, это я. Да, люблю, — просто ответила я, пытаясь найти взглядом Джима. — А что такого? — Просто мне показалось, что, когда ты сюда пришла, Джим шлепнул тебя по заду. Знаешь, было бы лучше, если бы рядом с ним крутились такие девушки, как ты, а не такие, каких я видел в Сан-Франциско… — Дэнни принял расслабленную позу. — Так что… — Я была в Сан-Франциско и потом вытаскивала Джима из бара, чтобы он не светился в компании непонятных поклонниц. — Я достала из сумочки пачку сигарет. — Джим, только когда пьян, общается непонятно с кем. Ну так что? — Так ты… — Он явно не знал, что именно у меня надо спросить. — Трахаюсь ли я с ним? — Я зажгла тонкую сигарету. — Ну, вроде того, да. Как Пэм Курсон. — А я думал… — Дэнни сглотнул. — Думаю, что ни Пэм, ни ты не обидитесь, если я познакомлю его с настоящей женщиной. — А что ты подразумеваешь под настоящей женщиной? — Это прозвучало немного резко. — Такую, как Нико. — А, понятно, — протянула я и начала нервно курить, понимая, что может произойти дальше. Мне оставалось лишь найти Пэм. Может быть, она могла все изменить. Я снова принялась оглядываться по сторонам. — Не переживай, когда гости уедут, начнется самое веселое. — Дэнни тихо рассмеялся, мне осталось лишь встать, чтобы не дать ему в рожу, потому что во мне закипал гнев. Хотя… Зачем так беситься, все равно, если Джим хочет кого-то трахнуть, он это сделает, и его ничто не остановит. Пора бы мне усвоить. Я встала, беря со стола бокал с шампанским, так что чуть-чуть пролилось на стол. Я не была еще пьяна, если только немного под кайфом, занюхав дорожку кокаина. Вновь стала искать глазами Пэм, желая с ней поговорить. Пэм флиртовала с каким-то парнем. Высоким и черноволосым, но точно не с Джимом. Они пили шампанское и курили, наверное, марихуану, и я поняла, что бесполезно с ней говорить сейчас. Я решила расслабиться, ничего же такого не произойдет потом. Может быть, Нико не понравится сам Джим, кто знает? Для меня Нико была мифической. Что я знала о ней? Что она родилась в нацистской Германии и ей почти тридцать лет. Работала моделью в доме Шанель, а потом снималась у самого Феллини[3], мелькала на обложках альбомов, родила сына от Алена Делона[4], если верить слухам. А сейчас, после того как записала дуэт с Брайаном Джонсом[5], работала с Энди Уорхолом. В общем, я знала всего лишь крохи, которые помогли бы мне собрать целую картину, создать настоящий образ Нико. Я приняла немного ЛСД, а потом была какая-то странная фантасмагория. Лица людей казались расплывчатыми, а звуки — приглушенными. Я и не заметила, как начали расходиться гости, а Джима все не было и не было. Когда наркотики растворились в крови, я решила пройти на кухню, чтобы выпить немного холодной воды с лимоном. Я остановилась на пороге, так что меня никто не видел. Джим зашел в кухню, там была Нико, и они стояли и пялились друг на друга. Потом уставились в пол, не говоря друг другу ни слова. Они оба были слишком поэтичны, чтобы что-нибудь сказать. То, что происходило между ними, было скучно, поэтично и молчаливо. Между ними сразу появилась мистическая связь, что скользило в их движениях, в их взглядах. Я стояла как вкопанная, не зная, что будет дальше. Отчасти я догадывалась, хотя не факт, что все будет как со мной. Он не будет таким ласковым и простым. Джим оттаскал Нико за волосы. Я не видела этого, только слышала, что они выясняли отношения. Я сидела на лестнице, курила и следила за тем, как все ходили туда-сюда. После того как все стихло, Джим надрался до зеленых чертей. Дэнни скормил ему весь оставшийся запас наркоты, — который еще не стянула Эди Седжвик[6], — мечтая придать вечеру огонька. — Я думала, что ты уехала. — Эди села рядом со мной. Она была очень красивой: короткие пепельные волосы были по-модному уложены, темные глаза ярко подведены, а длинные серьги делали шею лебединой. Я предложила ей закурить. — Нет, почему-то я тут осталась. — Слушай, твой отец… Он же очень известный адвокат, — сказала она очень тихо. — Есть такое дело, — просто ответила я. — Но мы не общаемся. С тех пор как я связалась с рокерами, стала ширяться и пить, со мной вообще перестали общаться. Моя мать вряд ли поймет все произошедшие со мной метаморфозы. — Да уж, родители… — Эди затянулась. — Ничего удивительного в этом нет. Им никогда не понять пути, которые мы выбираем. — Дурь есть? — Дэнни подошел к нам с Эди. — Нет, — ответили мы в один голос. В то время Дэнни никогда не путешествовал без своей маленькой аптечки. Отец у него был доктор, так что мог достать красные, желтые, черные, туинал, в общем, все, что душе угодно. — Я знаю, Эди, что ты могла стащить дурь. Представляешь, как мы стали жить вместе в Нью-Йорке, ее клептомания стала для меня очевидной, особенно в части наркотиков, — объяснил Дэнни. У Эди был настоящий нюх на запасы наркоты. Так что, когда все оказались в Замке и Дэнни почувствовал, что взгляд Эди направлен в сторону дома (до этого она целовала на прощание Дино Валенти у дороги), он немедленно стал принимать меры. Тихонько просочился вверх по лестнице и вдумчиво упрятал наркоту в безопасное — по крайней мере, так казалось — место: под большим матрасом в дальней спальне. Мы с Эди добрались до заначки. Тогда Дэнни отдал Джиму то, что осталось, — кислоту. Его дико накрыло, алкоголь тоже ударил куда надо — и он захотел уехать из Замка. — Джим! — Я пыталась его остановить, но в этот вечер он не видел меня. — Дэнни, спрячь ключи! Он взял его ключи зажигания и засунул под коврик машины. Я боялась, что если он в таком состоянии поведет машину, то точно упадет с обрыва и погибнет. В Замке не было телефона. Джим не мог оттуда выбраться. Моррисон знал, что это я уперла ключи, но в его состоянии… В конце концов Дэнни пошел спать, и я отправилась с ним. Не надо было это делать, но мы занялись сексом, пока Эди была под кайфом и ей не было никакого дела до нас. Мы проснулись, когда в комнату ворвалась Нико с воплями: «Черт, он хочет убить меня! Он хочет убить меня!» Я подняла голову с подушки, а Эдди сказал: — Отвали, Нико! Не видишь, я пытаюсь поспать! Она заплакала. Потом вышла из комнаты, а чуть позже мы услышали ее крики. Я выглянула во внутренний двор, там Джим дергал ее за волосы. Меня это забавляло. Понятное дело, что Джим уже успел затащить Нико в постель, или она его, это уже не имело значения. Позже Дэнни потащил меня к окну, я увидела Нико на подъездной дорожке: она все еще всхлипывала, а Моррисон, совершенно голый, в свете луны карабкался на крышу. Он прыгал с одной башенки на другую, а Нико продолжала плакать. А я смеялась, удивляясь, как они меня не заметили. Я уехала утром, хоть и меня многие уговаривали, чтобы я осталась, ведь было же весело. Но, честно, мне надоело смотреть за всем этим. Ночь была очень веселой, она была полна сюрпризов и смеха, наркотиков и алкоголя, но на этом следовало остановиться, что я и сделала. — Куда ты? — спросил Дэнни. — Домой. Позвони, когда он просохнет, — ответила я, заводя машину Джима. — Хотя нет, я завтра привезу машину и вызову себе сюда такси. — Не знаю, можешь и придержать ее у себя, — ответил Дэнни. — Все равно это будет долго продолжаться. А если Джим найдет ключи и разобьется, мне хана, меня же уволят! — Разумеется. — Я завела машину. — В любом случае он тебя возненавидит после того, как ты не дашь ему сделать то, что он хочет. Кстати, ты рад, что свел его с Нико? — Это прозвучало несколько язвительно. — Ну, в любом случае было очень весело. — Да уж… Я не видела Джима несколько дней. Пэм куда-то пропала. Уехала, наверное, с кем-нибудь изменять Джиму, чему я, собственно, и не удивилась. Я пыталась ее найти, но не получилось. Я бросила это занятие и снова занялась делами. Мне позвонил сам Уорхол и предложил поучаствовать в фотовыставке. Я решила согласиться. Все равно Джиму было не до меня, он развлекался с Нико, пока просыхал, а она кололась героином. После того как все закончилось, Джим вернулся к Пэм. Правда, ее не было в городе. Я же уехала в Нью-Йорк, где меня ждал триумф. Мои фотографии пользовались большим успехом, и Энди предложил мне остаться в Большом яблоке, но я решила вернуться в Калифорнию. Все же там было мое место, да и в городе Ангелов основная тусовка. И Джим. Хотя его значимость в моей жизни стала несколько меркнуть. Джим еще встречался с Нико, которая была в него влюблена. Они пили, ширялись, курили и занимались сексом, но через несколько недель им это надоело, и Джим решил найти меня. — Кэнди… — Он постучался в дверь моего дома. — Кэнди… Я не сразу открыла ему дверь. Решила побыть бессердечной и помучить его. Тем более он был трезв, хотя это все меньше и меньше становилось его привычным состоянием. — Ну что, просох? Натрахался? — уколола его я, открывая дверь. — Заткнись уже. — Он быстрым движением положил себе в рот таблетку ЛСД, а потом с помощью поцелуя отдал другую мне. Вроде все и вернулось на свои места, но определенно моя зависимость от Джима начала медленно таять.