Дверь между нами

Можете называть нас эротическими политиками. Мы — группа, играющая рок-н-ролл, мы — группа, играющая блюз, мы просто группа, но мы еще и гораздо большее. Концерт The Doors — это открытое заседание, созванное нами для драматических дискуссий и развлечений. Выступая на сцене, мы участвуем в создании мира, и мы празднуем это с собравшейся публикой. Это скульптура тел в действии.

Думаете, я начну с того, как узнала про беременность? Даже не надейтесь, я начну совсем с другого — с урагана, который звали Дженис Джоплин. Это не совсем красивая, но обладающая потрясающим голосом женщина, которая всегда шла напролом и добивалась желаемого, чего бы ей это ни стоило. Говорят, что она бросила только один взгляд на самого голосистого красавчика семидесятых и получила то, что хотела. Наверное, мне стоило думать так же. Мне так проще было бы жить. Пэм постоянно говорила, чтобы я не сходила с ума, кажется, Джим стал моим наваждением. Я была как дикий зверек, которого прикормили заботой и вниманием, угощением и добротой. За последний месяц я привыкла, что все внимание Джима адресовано мне. Для него словно не существовало других женщин, бегающих за ним толпами. Хотя… Может быть, я просто думала так, решив, что, раз Джим то возит меня в Майами, то приходит ночевать ко мне, с ним только я. Внушила себе это и тем самым вырыла себе яму, в которую запросто могла упасть. Что же меня удержало? Наверное, страх окончательно потерять Джима. Да, он любил истеричек, но только до определенного момента, пока они не начинали совсем доставать его своими поступками. Так было и с Пэм. Он был с ней всю жизнь, но временами уставал от нее, отчего Пэм часто моталась в Европу, где пребывала в наркотическом бреду, а Джим оставался в Штатах, заводя новые интрижки, явно пытаясь ей доказать, что проживет и без нее. Кем же была я? Заменой Пэм. Не более того. Хотя — в тот январь 1968 — я совсем не была девушкой, которая нужна, когда нет основной подружки. Я часто ездила с Джимом, тусовалась с ним, он часто бывал у меня. Такой чести никто не удостаивался. В основном Джим просто трахался с женщинами, и больше они его не интересовали, вернее, он сам не позволял им пробраться в его жизнь дальше ширинки его штанов. В жизни группы тогда случились перемены. The Doors явно были на гребне удачи. В конце месяца были намечены концерты в театре Carousel в Уэст-Ковине. Мы с Джимом поехали вместе, а еще с нами отправилась Пэм, которая недавно вернулась к Джиму. Они все время держались за руки, влюбленно смотрели друг на друга, а ночами даже не ругались, чего не скажешь обо мне и Джиме. Мы постоянно ссорились, а потом бурно мирились. Пэм, конечно, знала об этом, но, как она успела сухо заметить, все это происходило из-за того, что я могла спокойно наблюдать в сторонке за ними. В первый вечер Джим блистал, излучая энергетику после трехнедельной передышки от гастролей и прочей кутерьмы, которая называлась игрой с шоу-бизнесом. Но во второй вечер еле стоял на ногах, борясь с чудовищным похмельем. Накануне мы все изрядно выпили, отмечая успех, но Джима, как всегда, сорвало с цепей, и, как мы с Пэм ни старались его остановить, он все равно пил и опять пил. За кулисами уже стало не так весело, как раньше. Возникло два лагеря: в одном был Джим, который уже пил почти не просыхая, если только на пару дней, глотал «кислоту», курил все, что попадалось под руку, кроме героина, и никогда не просыпался раньше трех часов дня, потому что всю ночь кутил; в другом — Рэй, Джон и Робби, которые стали меньше пить, практиковали медитацию и на глубинном уровне разбирали музыку, всячески стараясь на каждом концерте выкладываться на все сто процентов, не стремясь бросить вызов полиции или трахнуть каждую встречную, при этом страдая перепадами настроения. По идее, Рэю, Джону и Робби надо было бы бросить Джима. Так делало много групп, правда, чаще всего они лишались своего очарования, и, кажется, участники The Doors это понимали. — Понимаешь, Кэнди, если мы его бросим… Он не Джими Хендрикс и не соберет новую группу, не Эрик Клэптон, что сколотил Cream[1]. Джим не создаст новый материал, который будет круче того, что мы пишем сейчас, — как-то пожаловался мне Рэй. Он стряхнул пепел с сигареты и продолжил: — Но и мы не сможем без него. Это будет нечто совсем другое, ведь он создатель всего этого театра, и ему нас вести. В то же время группа решила сменить менеджера. У Сэла и Эшера были очень жесткие требования. Джиму не нравилось, как ему указывали, что делать, часто ставили перед фактом, где ему надо быть в определенное время. Никому бы не понравилось такое отношение к себе. Новым менеджером The Doors стал молодой Билл Сиддонс и в одночасье превратился из бывшего роуди во властителя офиса группы. Мы с Биллом сразу нашли общий язык, ему куда меньше нравилась Пэм, я, по его мнению, больше подходила Джиму. — Он нас будет слушаться, детка, — часто хвастался мне Джим. — Так и написано в контракте, что мы командуем, а он нас слушается. — Я, конечно, может быть, глупая, но тогда зачем вообще менеджер? — Я закурила. — Ты прекрасно знаешь зачем. — Нет, не понимаю. Это стало катастрофой. Билл был очень молод и порой не понимал, что надо делать, а еще ощущал себя должным, ведь работа на The Doors спасла его от призыва в армию. Сейчас Билл известный менеджер, но тогда он понимал, что не справляется со своей задачей, однако всех все устраивало. Новый офис группы находился в пешей доступности от Elektra, на бульваре Ла Сьенега. Теперь Джим часто пропадал там, потому что его все еще волновала музыка. В феврале группа ощутила, что пора сесть за запись нового альбома, а Джим стал зависать со своей другой подружкой — Джули Хаддлстон. Именно в это время и возникла снова Дженис. Почему снова? Потому что она уже была на сессиях Strange Days, приходила в студию, сидела на диване, болтала со всеми, пила и курила, но ничего такого не было. Ну, кроме того известного теперь эпизода, когда Джим заснул на коленях у Дженис и она, испугавшись, заехала бутылкой ему по голове, после чего вызвали скорую. Правда, многие говорят, все было иначе — Джим притянул ее голову к своей ширинке, и тогда она ударила его бутылкой. Зная Джима, вполне можно поверить в подобный расклад. Именно это и случилось в тот вечер, и неправы те, кто говорил, что Джим уснул. На той вечеринке много кто был. Группа Дженис и Джим со своими собутыльниками. Я не хотела ехать туда, но меня уговорила Пэм. Понятно, какой у нее был расчет: чтобы я присмотрела за Джимом. Хотя назначать меня нянькой — такая себе идея. С моими пристрастиями только и следить за Джимом, чтобы он пил меньше. На самом деле Джим не взял Памелу на большую вечеринку сценариста Гэвина Ламберта, устроенную для Энди Уорхола в каньоне Санта-Моника. Я раскусила ее только через несколько часов. — Вообще я не знаю, что с ним происходит… — всплакнула она. — Пэм, то, что и должно быть. — Я провела по ее руке. — Все хорошо. — Так ты поедешь с ним? — Если он меня возьмет, — просто ответила я. — Он может и любую другую свою бабу позвать. Знаешь, сколько у него их? Я устала находить новых. — Я знаю, — прошептала она. — Но мне все равно, главное, чтобы он был рядом. Просто был рядом. Свободная любовь, что еще сказать. Можешь трахаться со всеми подряд, но при этом вроде как бы состоишь в постоянных отношениях с кем-то. Чудное было время, я стала относиться к этому как к чему-то естественному. Джим все же взял меня с собой. Уговаривать долго не пришлось, да и Энди Уорхол позвал меня. Это был тот самый день, когда Джима и Дженис назвали «королем и королевой рок-н-ролла», явно уже заочно поженив их. Так звал их Пол Родшильд, считая, что они просто созданы друг для друга. Вряд ли из их знакомства вышло бы нечто большее. Джим не был создан для брака, только недавно он с трудом избежал брака с Пэм, когда она хотела провести целую аферу с женитьбой. Дженис, пусть и любила мужчин с крепким характером, вряд ли бы тоже побежала под венец с Джимом. Нет, это была шутка, которая для меня чуть не обернулась катастрофой. — Зачем ты приехала сюда? — спросил меня Джим. — Чтобы ты пил меньше, — ответила я, стряхивая с сигареты пепел. — Пэм, да и многие другие, за тебя переживают. — Послушай, я сам разберусь, что мне делать, а что нет, — отмахнулся он. Я откинулась на спинку дивана, продолжая спокойно наблюдать за всей компанией, которая начала активно развлекаться. Я взяла стакан виски со льдом, чтобы хоть как-то унять свое волнение и разочарование. Наверное, я понимала, к чему идет вечер, но если в случае с Нико мне было просто весело наблюдать, то сейчас, после поездки в Майами, я считала, что имею больше прав на Джима и не должна смотреть, как он бегает за очередной юбкой. — Если бы не Энди, я бы оставил тебя дома, — вдруг сказал Джим. — А ты мне не указ, чтобы решать, где мне быть. Женишься на мне, и тогда делай что хочешь со мной, — наступила я на больную мозоль. — То есть ты мне предлагаешь брак, чтобы я мог повелевать тобой? — Он удивленно посмотрел на меня. — Я с Пэм на эти грабли не наступил. И с тобой не наступлю. Понятно тебе? — Да, — просто согласилась я. — Но и я не одна из твоих многочисленных баб, которых ты ломаешь и заставляешь из страха делать то, что тебе хочется. Они так боятся тебя потерять, что готовы на все. — Мне кажется, что тебе все понравилось. — Джим чуть приблизился ко мне. — Ты даже подсела на такой секс… — Да, но я не делаю то, что ты хочешь, и не ты решаешь, куда меня брать. — Я встала. — Знаешь, я устала от всего этого. — Ты уходишь? — Еще чего! — Я наклонилась к нему. — Но от тебя точно ухожу. — Не уйдешь, — услышала я и отправилась в другую часть зала. Это было фатальной ошибкой, но я ничего не могла с собой поделать. Меня и правда все достало уже. Это была тусовка Young Hollywood с чудным Тайни Тимом, выступавшим для звезд кино: Уоррена Битти, Джулии Кристи и Тьюсдей Уэлд[2] (с которой очень сильно хотел познакомиться Уорхол). Джим встретил режиссера Романа Полански и его сексапильную жену-старлетку Шэрон Тейт. Я же имела знакомство с ними. Моя работа позволяла мне многих знать, а ко мне не относились как к милой девчонке. Если бы я осталась в своей семье, то ничего бы этого не было. Меня бы никто не замечал, а я бы так ничего и не узнала о жизни. Надо сказать за это спасибо Джиму, но сегодня я была на него зла. Очень сильно, настолько, что была готова подойти к нему и залепить пощечину, но сдержала порыв. Я бродила по залу, и вдруг… Дженис Джоплин — горячая певица с охрипшим голосом из Big Brother and the Holding Company, одетая в сшитый своими руками наряд из грубого бархата и павлиньих перьев. Со стороны это выглядело несколько странно и нелепо, но, по мне, Дженис никогда не отличалась особым вкусом и умением одеваться, если только яркой индивидуальностью. В руках она держала бутылку Southern Comfort, свой любимый напиток. Джим подсел к ней и обнял. Он пил скотч. Джим попросил Дженис рассказать о себе, и она выпалила несколько фраз о трудных годах в школе Техаса, где ее высмеивали и избегали, потому что ее семья была недостаточно обеспеченной. Джим был совсем из другой семьи. Не зря иногда в порыве злости Рэй или Джон называли его избалованным ребенком из обеспеченной семейки. Неудивительно, что Джим просто сделал вид, будто его родители умерли, и всем это рассказывал, желая быть таким же, как все. Проблема в тот вечер была в том, что если на Джоплин алкоголь действовал умиротворяюще, делал ее совершенно очаровательной, то пьяный Джим становился грубым и наглым. Все это знали и ждали, что будет дальше. Я тоже затаила дыхание. Я стояла недалеко от них, и Джим прекрасно знал об этом. Хотел ли он, чтобы я ревновала? Думаю, что да. Спустя час, выпив много алкоголя и пилюль, в тот самый момент, когда Дженис сипло смеялась над тем, что сказал Джим, он схватил ее за волосы и силой потянул вниз, к своей промежности. Это был ужасный момент. Люди, которые стояли рядом, попятились. Взбесившись от подобного унижения, Дженис ударила Джима в лицо и пошла прочь, назвав его мудаком. — Я знаю, что я мудак, — ответил ей Джим. Позднее, когда она ушла, совсем пьяный Джим остановил ее на выезде и попытался заговорить. Свидетели говорят, что она опустила стекло и, когда Джим наклонился, чтобы извиниться, разбила бутылку Southern Comfort об его голову, а затем уехала, обматерив его. Многим позже кто-то, покидая вечеринку, усадил полубессознательного Джима в такси. Конечно, Пол Родшильд попросил меня сопровождать Джима. — Что я такого сделал? — негодовал он. — Что ты сделал? — Я вопросительно посмотрела на него. — Решил, что все женщины вокруг тебя — твои сучки. Джим ничего не сказал, но я знала, что стоит чего-то ждать дальше. Я привезла его в отель, где он сейчас обитал. И не осталась с ним. Раз ушла, то, значит, точно ушла. Позже Пол рассказал, что все же Джим успел трахнуть Дженис, и это ударило по моему самолюбию. Пэм лишь смеялась над этим: — Да ладно, она вообще не красивая, и вообще, это случилось, потому что Джиму хотелось заполучить королеву. — Черт, да сколько можно! — Слушай, когда ты вступила с ним в связь, у тебя было всего два пути: принимать все правила игры или уйти, но ты выбрала второе, так что живи с тем, что есть, дорогая моя. Я дулась на Джима, Пэм тоже, судя по тому, как она спускала его деньги и как снова выставила его из своего дома. Но она умела скрывать свое недовольство, а я постоянно нарывалась на ссору, хотя Пэм и Джим часто дрались и ругались, но, видно, наши с ним выяснения отношений превзошли все. Признаться, я уже была готова отправиться в Нью-Йорк, как узнала, что беременна. Та поездка в Майами дала о себе знать. Но это не означает, что я побежала к Джиму. Нет, все было иначе.