Дверь между нами

Я — Царь всех Ящериц и Змей! Я — всемогущ! На свете нет сильней. Подвластно мне прервать полет Земли В кругу вселенских длин, И я уже избавил вас от голубых машин.

К маю The Doors закончили альбом, к невероятному облегчению Джейми Хольцмана. Да и к моему тоже, потому что я могла теперь ездить с группой по стране и делать снимки. Джек не доверял многим из свиты группы, мне, наверное, тоже, потому что я часто покрывала выходки Джима. — Просто взять и сдать его тепленьким, — часто говорил Джек. — Чего тебе стоит так сделать? — Послушай, я не буду это делать. — Я затянулась, ощущая, как дым проникает в легкие. — Боишься потерять Джима, — усмехнулся он. — Слушай, вот зачем он тебе нужен? Ты можешь жить и без него. — Вы что, отговариваете меня? — Я возмущенно посмотрела на Джека. — Нет, я проверяю тебя. — Он хитро улыбнулся. — Я люблю Джима, но то, что он творит, непонятно к чему нас всех приведет. Да, то, что творил Джим, вряд ли вписывалось в общепринятые правила, при этом группа выдала действительно потрясающий альбом. Когда Джон впервые дал мне послушать, втайне от всех, то я пришла в настоящий восторг, но Джим думал совсем иначе, и мы поругались из-за этого. И все дело было в «The Celebration of Lizard». Мы ругались в пух и прах, потому что я была на стороне Джека, размышляя финансовыми категориями, а не с точки зрения значения песни для самого Джима. Джек был прав в то время и совсем был бы не прав сейчас. В следующем десятилетии будет хватать групп, которые будут выпускать длинные композиции, откажутся от синглов и начнут навязывать шоу-бизнес. Но тогда мир был совсем другой. Да, The Doors и до этого выпускали длинные песни, но «The Celebration of Lizard» была длиной в семнадцать минут. Слишком долго и утомительно. Хотя это был безусловный шедевр. По мнению Джека, «Waiting for the Sun» получилась очень классной пластинкой и ее ждал коммерческий успех, ведь она сопровождалась запоздалым продолжением успеха «Light My Fire», довольно причудливым синглом «Hello, I Love You». Конечно, Джек был рад проделанной работе, но только не Джим. Впервые услышав «Hello, I Love You», я посмотрела на Робби, а потом Рэя. Не знаю, слышали ли они схожесть своей песни с творчеством The Kinks[1]. Я стряхнула пепел с сигареты и села в кожаное кресло, складывая ноги на журнальный столик. — Это же «All Day and All of the Night», — отметила я. — Мне казалось, что это «Sunshine of Your Love»[2], — ответил Робби. — Неужели не слышно? — Нет, не слышно. — Ну, так вышло. Песня адресована неизвестной девушке, которую Джим увидел, вероятно, на пляже Венис-бич[3]. По общему мнению, это одна из самых «попсовых» и бессодержательных песен группы, хотя она и стала большим хитом, но Джим никогда ее не любил. Пэм сказала мне, что знала ту девушку, которой была написана песня, и видела, как она делала Джиму на пляже минет. Я, честно признаться, нисколько не удивилась бы. — И кто она? — подкалывала я его. — Кто она? — Я не помню ее. — Он сжал мои запястья. — Я не помню ее и не хочу помнить. — Ты был под кайфом? — Я смотрела на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты был пьян? Да, ты был пьян. Но она все же зацепила твое сознание. — Даже если и так. Тебе-то какое дело? — Он еще сильнее сжал мое запястье, явно намекая на то, что может случиться со мной, если буду и дальше пытаться выяснить отношения. Дэйв Дэвис, гитарист The Kinks, иногда на концертах вставлял в «All Day and All of the Night» проигрыши из «Hello, I Love You», но в суд никто не подавал. Говорят, что Хольцман договорился с английским «Pey»[4] и отдавал часть доходов Дэйву, но все это слухи, никто точно не знает, как на самом деле все было решено и была ли вообще претензия. В то время все друг у друга воровали, делали из этого что-то свое и изобретали при этом новое звучание, вдохновение черпали отовсюду. Но не это расстраивало Джима. Его горьким разочарованием стало решение Джека. Группа пыталась сыграть «The Celebration of Lizard» Полу, но он покачал головой, скрутил большой косяк и задумался, как бы помягче объявить всем, что он и никто другой ни при каких условиях не позволит включить песню в новый альбом. — Почему Пол? — спросила я. В тот день я еще не была за Джека и всех остальных, заняв позицию по одной стороне баррикад с Джимом. — Потому что так сказал Джек. О The Doors трубит вся пресса, но у группы нет ничего, что сравнилось бы с «Light My Fire». Elektra очень долго не выпускала синглы, но ты и сама понимаешь, что это успех. Хороший способ вложить деньги, никто не купит альбом с композицией в семнадцать минут. Знаешь, сколько заказов на их будущий альбом? Больше миллиона, и мы не можем рисковать. И все, что я могу сделать, это взять кусочек от песни. Самое ужасное, что остальные участники группы поддержали и Пола, и Джека, но точно не Джима. Никто не озвучил вслух, но, кажется, все было понятно без слов. Какие бы сомнения всех ни мучили, они все исчезли из-за поведения Джима, который все больше и больше съезжал с катушек. — Какого хрена, и ты туда же? И ты? — Он резко прижал меня к стене. В его глазах пылал гнев, и, по идее, я должна была испугаться. На миг я сжалась, потому что не знала, ударит он меня или нет. Я гадала, чего от него ждать дальше, потому что Джим все меньше становился похожим на того, кто меня вытащил из машины жениха. — Джим… — И ты туда же? Ты тоже не понимаешь, что это? Не понимаешь, что это значит для меня? Ты??? Ты… — Он еще раз выдохнул, хватая меня за руку и таща в гостиную. Я не пыталась сопротивляться. Он кинул меня на пол. Я просто посмотрела на него. Я знала, что он хочет меня ударить. Чувствовала, как он борется с подобным желанием. Да, Джим бил женщин. Не так чтобы потом нельзя было подняться с пола — легкий удар, чтобы привести в чувство, ничего серьезного обычно. Хотя многие скажут, что так не должно происходить, но так было. Мы с Пэм это знали, но, в отличие от многих других женщин, легко могли дать отпор Джиму. Женщины с зубами. Кошки. Так обычно нас называли. Хотя бывают кошки, которые не цапают, но хватает одного их слова, чтобы все вернулось на свои места. Бетти Данлер. Пат Киннелли. — Черт… — выдохнул он. — Я… — Уходи, — прошептала я, ощущая, как у меня катятся слезы по щекам. — Король Ящериц… Теперь так его звали. Вернее, это он так себя звал. И все из-за этой чертовой песни. Джим ощущал, что его все предали, хотя до полного отчуждения от других его отделяли другие события. Я понимала, что алкоголем и наркотиками он заполняет свою пустоту. И никто с этим ничего не мог сделать. Пэм, что старалась быть с ним, явно понимала это. Но она и сама падала в ту же яму, хоть и держалась на плаву. Я же летела за ним, но меня ждала совсем иная участь. — Он пришел ко мне и все крушит. — Пэм позвонила мне через час после того, как Джим покинул меня. — Кэнди, мне страшно. — Вызови полицию и сдай его копам, — посоветовала я, доставая из пузырька таблетки. — Кэнди… — Я знала, что означает этот ее мягкий тон. Хорошо изучила за это время. — Кэнди… — Я буду через полчаса. — Я поставила пузырек с таблетками на стол. Они подождут. Я накинула куртку и пошла к Пэм и Джиму. Джим и правда бесновался. Он разбросал все вещи, которые Пэм так старательно подбирала для них, правда, он предпочитал жить в отелях, а к женщинам захаживал лишь за сексом. — И ты тут! — Он метнулся ко мне. Пэм загородила меня собой. — Не трогай ее! — Вы… И он ушел. Мы с Пэм посмотрели друг на друга и решили, что нам точно надо выпить. Впервые за много месяцев я курила героин, пока Пэм аккуратно засаживала иглу, чтобы Джим потом ничего не заметил. Я так и осталась у нее, а утром вернулся Джим, и ничего не случилось. После этого я решила смотаться в Англию, впервые за несколько лет у меня появилась возможность провести время в компании популярных рок-групп. Лондон меня сразу же очаровал, и я поняла, что влюбилась по-настоящему в этот холодный город с какой-то своей атмосферой. В июне я вернулась в Лос-Анджелес, и на меня посыпались новости о поведении Джима. Он, оправдываясь потерей своей любимой композиции, стал считать студию еще одним местом для тусовки со свитой. Джим с ребятами — Полом, Бэйбом, Томом и кем угодно еще — заваливался на студию пьяным и под кайфом. В то время Джим предпочитал барбитураты кислоте. Я тоже перестала употреблять ЛСД, все больше склоняясь к амфетаминам да кокаину. Пол Родшильд терпел все это, пока группа выдавала хороший материал, а затем прогонял всех к чертовой матери, и все делали вид, что не замечают его криков. Порой все было круто. Даже очень замечательно. Как в тот раз, когда Пол Феррара и Бэйб Хилл явились в студию под предлогом снять документальный фильм. Я была тогда со всеми. И Бэйб меня обхаживал, предлагая разные привилегии, чуть ли не место оператора или еще кого-то там. Я не особо вникала, потому что их треп меня не очень-то волновал. Через Джима они каким-то образом смогли договориться с Биллом Сиддонсом о создании фильма, получили двадцать тысяч долларов и добились неограниченного доступа к музыкантам, чтобы снимать в течение шести месяцев при условии, что им не будут мешать. В итоге они всем мешали. Однажды Джим со своей чертовой свитой притащил с собой несколько девок, которых они подцепили на вечеринке на радость только себе. Пол приостановил запись и оставил их всех в студии, а вечером Джим получил пару ласковых от Пэм, которую все же временами доставали его гулянки. Я оставалась в стороне от этого. Пол всегда жаловался на то, что никто никогда не знал, какой Джим сегодня появится в студии: опережающий свое время поэт или жуткий пьяница с настолько раздутым эго, что он считал остальных участников группы довеском к себе. Если при записи прошлого альбома Джима больше интересовала кислота, то сейчас пьянки, и вот тогда начались и правда серьезные проблемы. Джим пил с кем угодно, потому что ни Робби, ни Джон, ни Рэй не делали этого. Всем этим «друзьям» было все равно, что будет с Джимом, они бросали его везде пьяным, правда, иногда довозили до дверей моего дома, потому что боялись Пэм. — Какого хрена! — Такси уже успевало отъехать от моих дверей, а Джим тянулся ко мне и с улыбкой смотрел на меня. Я просто оставляла его, как и обычно, у порога, а сама шла спать. Честно, меня все это уже порядком достало. Да, я и сама любила выпить, но не настолько и не так, как это делал Джим. — Прости меня, — утром говорил мне он, когда проходил ко мне на кухню, но с каждым разом было все сложнее прощать его. — Ты вообще хоть иногда можешь не пить? — возмущалась я. — Могу. Иногда. — И мне хотелось залепить ему пощечину. Мы снова ругались. Выяснять отношения стало просто уже нормой жизни. Ни одна неделя не обходилась без того, чтобы мы не подрались, а Пэм не выбросила почти все его вещи за окно. Альбом получился не самым убедительным. После отказа от детища Джима группе пришлось записать песни, которые они никогда и не собирались выпускать. Критика была не очень рада такой пластинке, но она все же хорошо продавалась, и, самое главное, ее продажи повысились в 1974 году, когда Бетти Данлер танцевала под пару песен с этого альбома, называя пластинку своей самой любимой у группы. Я была на ее шоу, когда она приезжала в Америку в 1975-м. Джим бы точно оценил этот театр, ведь, по его мнению, The Doors — это не только музыка, но еще и театр. Тогда я делала для нее снимки, она снималась у меня обнаженной, и на ту фотосессию забежал сам Роберт Плант, который явно неровно дышал к начинающей звезде, и я успела сделать пару кадров с обнаженной Бетти и Плантом, обнимающим ее. — Да ладно, снимай футболку, — потребовала я тогда. — Из вас получится классная парочка. Вы, случаем, не любовники? — Они лишь переглянулись и рассмеялись. Но Джим не дожил до этого триумфа, когда его подруга, а может быть, и любовница сделала из пары песен группы настоящие шедевры. Пол, который видел все это, тоже был в полном восторге, правда, он говорил, что Бетти ничего не придумала нового, рок-театр жил еще до нее. Но тут с ним можно было поспорить, ведь Роберт Джоффри[5] делал это еще в 1967 году, а потом и Pink Floyd, и Beach Boys делали нечто похожее — но так, как это делала Бетти Данлер, как бы я ни относилась к ней, не делал никто. Ротшильд и Джек пытались задобрить Джима, позволили в качестве первого сингла выпустить антивоенную песню «The Unknown Soldier» — лучший трек всего альбома. Лейбл даже выделил бюджет на съемку проморолика с новым сценическим номером, в котором Робби «казнил» привязанного к столбу Джима, стреляя в него из гитары, как из винтовки. Но Джим все равно был разочарован. Проморолик впоследствии показывали на разных арт-мероприятиях, но на коммерческом телевидении никогда не транслировали сцену, в которой подозрительно похожая на кетчуп кровь Джима капает на букет цветов. Тогда ее расценили очень плохо, — общество тонко отзывалось на подобные выходки, — сочли неоправданно провокационной, ведь солдат тысячами присылали в черных мешках из Вьетнама. — Чертовы идиоты! — кричал Джим. — Мне даже не дали закончить песню, которая дала название для альбома! Пол совсем с ума сошел. Он не понимает, что такое рок. Он вообще ничего не понимает! — Послушай, у всего есть свои правила игры. — Я стряхнула пепел с сигареты. — Все делают то, что они делают. Так и с тобой. Пусть ты и чертов гений. — Ты тоже ничего не понимаешь! — Он зло посмотрел на меня, а потом оставил в баре. Джим ушел, а я не стала бегать за ним. Казалось, это был перелом, хотя это еще даже не жирная точка, которая могла бы все изменить в моей жизни.